-
было непривычно находиться в россии. снова жутко холодно, снова придётся переходить на другой часовой пояс. сейчас он был дома и смотрел в окно, на часах было почти три ночи. он сидел и смотрел в окно, размышляя. — мам? — да, сынок? — мать туббо весело повернулась к нему. — если у тебя были бы дети… как бы это сказать… нетрадиционной ориентации… ты бы их приняла? — туббо обдумал и мысленно пережевал свои слова раз пять, перед тем, как сказать. — чисто в теории, ээээ… лицо его матери немного побледнело. она нервно улыбнулась. — может поговорим об этом завтра утром? сейчас же как-никак новый год. но скажу честно, я буду… расстроена. уж так сложился наш советский менталитет. — я-я чисто теоретически! у меня просто знакомый один… — знакомый? — его мать подняла бровь вверх. — да, и, э… помощь ему нужна. в этой части. и я хотел доказать, что даже в россии это возможно, — с плохо скрытым волнением проговорил туббо. — ты уж пойми, — сказала женщина, тяжело вздохнув, то ли облегчённо, то ли разочарованно. — у нас даже в конституции прописано, что всё это является пропагандой. я, конечно, не знаю, как у вас там, у молодого поколения и в европе в принципе, но здесь это категорически запрещено. — навязывать — это пропаганда, а просто жить себе спокойно — нет. я иногда думаю, что именно из-за этого наше общество не развивается, не может измениться. теоретически, можно взять то же перенаселение и если везде будет разрешено сама-знаешь-что, то с перенаселением так и проблем не будет. наверное. не знаю. он замолчал, ожидая ответа матери. туббо был сейчас так рад, что его отец куда-то ушёл, вроде что-то купить… — ты нетрадиционный? скажи честно, — наконец проговорила его мать. — я… не знаю. у меня есть друг, прекрасный друг, мы с ним как две капли воды, мы так близки… я… помню, когда мне было просто ужасно и стрессово и он всегда приходил ко мне, и мы вместе проводили терапию… благодаря нему я получил работу в группе, помнишь, я тебе рассказывал? вот. развиваюсь по профессии. его мать сочувственно положила руку ему на плечо. — но я чувствую что-то большее, будто меня как-то тянет к нему, я не знаю почему, это не похоже на влюблённость… я просто не могу не видеть его слишком долго или не общаться… — тош, — обращение по его полному имени прошлось холодком по спине. — ты ещё юн и глуп, не принимай это всё близко к сердцу, это всего лишь крепкая дружба. я рада, что у тебя такой верный товарищ. на душе туббо стало тяжело. если отец узнает хоть о мысли туббо о том, что тот может быть «не таким, как все», тот не побоится начать ругаться или применить силу. — мам, мне уже 21, я готов принимать свои решения, я как-никак сумел выжить там, в англии, когда всё было закрыто, пусто и ужасно. я справлюсь, и я знаю, что делаю. — анатолий, это грех. эта фраза снова кольнула в сердце. вот повезло ему родиться в россии… — я не верующий, и ты это знаешь. мне самому страшно и я боюсь даже говорить о том, что я могу быть «из этих», например, если отец узнает об этом, то как минимум пощёчины мне не избежать. — чего не узнать? — отец появился будто бы из ниоткуда в самый неподходящий момент. блять. дыхание участилось, паника начала охватывать парня. в голове крутилось только бесконечное «не говори, не говори, не говори». — дорогой, расскажи своему отцу о своих мыслях, мы поймём тебя, — туббо показалось, что его родители его допрашивают. в глазах потемнело от страха, в глазах появились слёзы, и он услышал испуганный вздох матушки, после чего парень отдался эмоциям. успокоился он только через полчаса. вся семья решила пойти спать и обсудить всё завтра. туббо не мог уснуть. слишком много эмоций сразу и слишком много мыслей в голове. «нравится ли мне ранбу?» — вертелось в голове снова и снова. парень достал телефон — одно сообщение. ранбу… благодарит его за этот год? чего? нет, нет-нет, нет… кнопка звонка на экране появилась быстрее мысли о звонке. один гудок, второй гудок, третий… — да? — голос прозвучал слишком слабо и заёбанно. — ранбу, ты как? — туббо шептал, дабы никто его не слышал, кроме его собеседника. — я сорвался. прошло почти две недели и я сорвался, туббо, я не смог, — голос на другой стороне сломался на последних словах. — дыши вместе со мной ранбу, хорошо? вдох, раз… два… три… выдох, четыре… пять… шесть… семь… — туббо и самому была нужна такая терапия, настолько он изнервничался. они успокаивались вместе. в этот момент туббо просто хотел забыть то, что он находится в другой стране, в своей старой комнате. он хотел обнять ранбу и помочь ему. они плакали вместе. в какой-то момент не выдержал сначала ранбу, а потом и туббо. «мальчики не плачут», говорят люди. но и у них есть чувства с эмоциями. когда слёзы высохли и больше не шли ни у одного, ни у другого, они просто молчали. после чего туббо просто начал говорить. — мне страшно, что мои родители не примут меня таким, какой я есть. — что? — прозвучало из телефона, тихо и аккуратно. — ранбу, я… кризис у меня. я не знаю кто я и кого люблю. не знаю, что делать. - у меня так же было. я наверное никогда не рассказывал, но одна из причин… этого, — под «этим» он имел в виду своё психологическое состояние. — был конфликт с родителями. я рассказал им, что мне нравятся парни в равной мере, что и девушки, и мой отец чуть не убил меня. но сейчас они относятся к этому… стабильно. либо они просто забили болт на это, есть же ещё один ребёнок. — ты би? — угу. — я рад за тебя. серьёзно. это здорово, что ты знаешь, кто ты, хоть и так, — туббо говорил тихо, но эмоционально. — тебе… нужна помощь? не знаю какая, но как-нибудь я могу помочь, ты для меня столько всего сделал, я… — не обязательно, я… справлюсь. я как-нибудь пойму. главное просто поговорить с родителями, просто у нас с… нетрадиционными всё трудно. — э? — даже в конституции прописано. но сейчас я не гражданин российской федерации, так что… на меня это не так сильно влияет, я думаю. или наоборот… — оу… это… ужасно. прости меня за выражение, но… — не извиняйся. ты не в россии. всё хорошо. они замолчали. в какой-то момент глаза туббо начали закрываться, и он наконец поудобнее устроился в кровати. с той стороны послышались шаги, кряхтение и звук открывающегося шкафчика. потом слабые звуки открытия баночек, болезненное шипение ранбу, и отрывание ткани. ранбу в безопасности. на душе туббо было меньше груза. они так и не заговорили. туббо мало-помалу забылся тревожным сном, и больше ничего не слышал. он проснулся довольно поздно. это всегда можно было списать на переход на другой часовой пояс и чуть ли не бессонную ночь, но сегодня это ощущалось… по-другому. в дверь его комнаты тихо постучали. — туббо? тот не ответил. он знал, что это был один из родителей, но просто не мог пошевельнуться. дверь с тихим скрипом отворилась, и в дверном проёме показался отец. туббо притворился, что спит. тот сел рядом с ним и молчал. туббо просто хотел уснуть. желательно навечно. — я знаю, что ты не спишь. твоя мать рассказала мне о твоих мыслях. я знаю, что ты считаешь, что я не одобрю этого в принципе, и я, разумеется, не одобрю, но я понимаю, что поколения меняются. вы, молодёжь, странные люди. но сердцу не прикажешь. если у вас в англии это дозволено, быть тому, живи как знаешь. — я даже не знаю, кто я, это могут быть просто… мысли, — туббо поёжился. — знаем мы, чем такие мысли заканчиваются. передумаешь — будем рады, останешься… эээ… нетрадиционным — будь по-твоему. мы тебя не держим, ты уже вырос. — если что у вас есть лани и теаган, они-то будут… нормальными. — мы не считаем тебя за ненормального. просто для советского человека это… странно и непривычно. — и то правда. они замолчали. сейчас было 1 января, вроде как все должны были радоваться и дарить подарки, но всё как-то уныло и грустно после всего того, что произошло прошлой ночью. — я слышал, как ты с кем-то разговаривал ночью, на английском. я не особо понимал, о чём ты говоришь, но я слышал, что ты плакал, — сказал его отец, на что туббо мысленно скривился. — кто это? — мой новый друг, мы всегда звоним друг другу, если что-то плохое происходит. он классный. — пендос? — увы, — в шутку сказал туббо и чуть улыбнулся. его отец тоже слабо улыбнулся. — на самом деле он хороший. я рад, что встретил его. — как зовут-то паренька? — ранбу. его зовут ранбу. он ещё высотой под два метра и на гитаре играет. благодаря ему я сейчас работаю не только в кофейне, но и редактором у них в группе, так сказать набираю опыт. — дай угадаю, это тот, который сейчас заставляет тебя поразмыслить о своей ориентации? — отец хмыкнул, увидев как у туббо расширились глаза. — на самом деле да. но… это просто мысли, кто знает, может пройдёт. — главное, чтобы ты был счастлив и здоров, больше ничего другого мы от тебя не просим, сын, — отец взъерошил ему волосы и встал. — давай вставай пока, нельзя, чтобы новогоднее утро проходило в слезах и грусти, ради бога.-
когда туббо стоял в аэропорту, он понял, насколько он скучал по россии. глубокий снег, автобусы, которые редко всегда приходят по расписанию, русская кухня и воздух… тем не менее, он улетал обратно в англию. он уже распрощался с родственниками и пообещал вернуться весной на пасху, если на неё не ляжет сессия. за пару дней после того, как он открыл родителям то, что он, может быть, интересуется парнями, у него была ещё пара разговоров на эту тему. тем не менее, родителям туббо ранбу понравился, и они в шутку сказали, что без его компании он может не приезжать. он молча стоял в аэропорту, ожидая свой самолёт. путь до англии займёт 4-5 часиков с копейками, он пару раз отправлял сообщения ранбу о том, что он уже скоро будет в англии и он хочет встретиться как можно скорее. наконец звучит безэмоциональный голос, провозглашающий о прибытии самолёта, и туббо с легкой душой идёт на борт. если говорить кратко, то полёт был не из лучших. за ним сидел какой-то мужик, который коленями упирался в его кресло, маленький ребёнок плакал где-то в конце салона, чем тоже раздражал, но не так сильно. его соседом оказался старый мужчина, который просто сидел и читал книгу весь полёт. туббо чуть ли не сказал ему спасибо за это. когда самолёт наконец-то приземлился, парень почувствовал облегчение. он прошёл к багажному отделу, взял всё необходимое и отправил ранбу простое «я доехал!», слегка улыбнувшись. парень уже собирался направиться к выходу и вызвать такси или просто доехать до дому на автобусе, как кто-то накрыл его глаза прохладными ладонями. — угадай кто? — спросил знакомый голос. — привет, ранбу, — туббо убрал руки друга со своего лица и повернулся к нему, хитро улыбаясь. они обнялись, забыв обо всём. просто посреди аэропорта, два друга, встретившиеся спустя такой маленький период времени, но уже соскучившись. — даже не думал, что ты приедешь меня встретить, я думал, что просто доеду и мы с тобой встретимся, — проговорил туббо, невольно упираясь в грудь ранбу. — туббо, я не изверг, от аэропорта до меня 20 километров минимум, — ранбу хмыкнул. — тогда пойдём и наконец поговорим, босс мэн, у меня столько фоток котов в снегу, — они рассмеялись и направились к выходу. туббо понял, что это не просто мысли. для него ранбу был настолько близок, что он не может его отпустить, а если и отпустит, то безумно тяжело. но это размышления на другой день, а пока — он просто проведёт хорошо время, поиграв в настолки и выпив пару кружек чая. у них всё будет хорошо.