Redenzione

Из крепкого сна тебя выдернуло заметное шевеление сбоку. Ты еще была между сном и явью, когда Олег встал с кровати и босыми ногами пошел куда-то в сторону окна. Следом ты услышала тихий шепот Волкова: — Серёж, ты чего не спишь? — тогда ты поняла, что осталась в кровати одна. Рукой провела по месту, где должен был лежать Разумовский, но постель с его стороны уже была холодной — значит, встал давно. После стольких часов, проведенных в дороге, сил вам хватило лишь на то, чтобы зарегистрироваться в гостинице в Канкуне, добраться до номера, быстро принять душ каждому и завалиться на кровать. Путь до Мексики получился непростым, но все же проще, чем ты могла представить. У вас все ещё оставался доступ к камерам и когда вы уже подъезжали к границе, ближе к ночи, ты залезла посмотреть, что происходило в доме, в котором после вас остались избитые наёмники и скорее всего пару трупов. Руки буквально онемели, а тело закипело, когда на камерах ты заметила знакомый силуэт Грома и его напарника. Они уже были в доме, но без подмоги, а значит все происходило неофициально. Как он вычислил этот дом, понять было трудно, могли и сами наёмники сдать, но самое главное, что вас разделяли несколько часов и сотни километров. Все равно, правда, было страшно, что Гром все ещё у вас на хвосте. Ты понимала, что он не остановится так просто, даже с учётом того, что знакомые отписались, что компрометирующий ролик был разослан всем в участке. Ты видела этот ролик и понимала, чем это грозит как и Грому, так и его молодому напарнику. Ты читала про Дубина, изучила его и тебе крайней не хотелось вот так ломать его судьбу. Парень закончил с отличием академию, имел хорошие показатели, ты видела их вместе с Игорем и понимала, что между ними настоящие чувства. Кому как тебе не знать, что настоящие чувства — буквально удача, которую надо оберегать любыми способами. Видео, которое оказалось в твоих руках, было снято на телефон Димы. Видно, он просто хотел запечатлеть их двоих в домашней обстановке. Начиналось оно с двух влюблённых взглядов и улыбок, но очень быстро настроение Игоря изменилось, как и кадры в ролике. Все, кто получили этот ролик и решили не выключать его после первой минуты, могли лицезреть как доблестный майор полиции с тактом и расстановкой трахает своего молодого стажера, буквально вколачивая в старый скрипучий диван и все это время держит в руках телефон, снимая все это на камеру, пытаясь запечатлеть каждый стон, каждый вздох своего любимого, как меняется его мимика, как он закусывает губы, когда член Игоря проезжает по его простате. Их ждёт обоих увольнение, по крайней мере точно на какое-то время. Служебные отношения, да ещё и однополые — такое в современной полиции не оценят. Трудно было представить в какой ярости находится сейчас Гром и как мечтал поймать вас. И он мог. Возможно, только он и мог. Ты не стала рассказывать Олегу о том, что увидела на камерах, просто спрятала устройство и снова вернулась к вашему тихому диалогу, который помогал Волкову не засыпать за рулём от монотонности, и не разбудил бы Серёжу, что мирно спал сзади. На границе вас встретила команда ребят, с которыми ты договаривалась о пересечении и сразу поняла по их лицам, что всё будет сложнее, чем предполагалась. Новости о Серёже и его побеги не смолкали, как и о том, что его разыскивают все возможные ведомства. Провести его через границу отказывались, боялись. Это там, другой кордон, на котором, наверное, и слышать не слышали, кто такой Разумовский, а тут самое сложное… Паника снова охватила тело, ведь Гром рядом, вот граница, вы буквально в метре от свободы… Пришлось идти договариваться. Пошла ты с этими ребятами, чтобы не вызывать дополнительных подозрений. Простой парень, но с большими погонами был по началу неприступен, хотя ты понимала, что именно такие «заказы» и стали причиной его спокойствия и дорогих часов на руках. Когда ты предложила заплатить больше, то увидела в его глазах знакомый огонёк азарта. Пришлось сумму удваивать, потом утраивать. Так один из запасных счётов был полностью опустошён, вы стали ощутимо беднее, но зато в итоге машину пропустили через границу. Досмотр провели поверхностный, но ты все ломала пальцы и ждала подвоха. Он ведь мог взять деньги, а потом вызвать подмогу, забрать вас троих, ещё и новую звёздочку получить. Кажется, в ту ночь, от нервов, на голове появились первые седые волосы. Когда вы пересекли первую границу, тебя стало накрывать. Тошнило, кружилась голова, организм сдавался. Теперь пришла очередь Олега садиться за руль, делать деловой вид и сверкать поддельными дипломатическими документами. Серёжа был все ещё сонный, поправлял волосы под кепку, чтобы не светить своими огненными локонами, голову особо не поднимал. Ты в зеркало видела, что выглядишь болезненно, поэтому тоже решила сыграть на этом. Может быть у пограничников и возникли какие-то подозрения, но все же ваш вид и наличие особого статуса помог пересечь и второй кордон. Первая остановка после границы была всего лишь через час, уже в глухом лесу, где не было духа русского, где вас не изучали десятки глаз. Стояли полчаса в тишине посреди трассы и просто пытались прийти в себя. В машине включила на планшете новости и увидела теперь не только лицо Серёжи по всем новостям, но и ваши с Олегом. Скоро власти запросят международный розыск и ваши лица будут знакомы всему миру. Олег и Серёжа делали только вид, что спокойны, храбрились, как всегда. Но по тому, как сильно была сжата челюсть Разумовского и как эпизодически накрывала Олега мигрень, пока вы не приземлились в Мексике, можно было понять, что страшно было вам троим. Только когда вы сошли с трапа самолета и вышли с территории аэропорта в ранее неизведанной стране смогли выдохнуть. Тут легко потеряться. Тут другой конец света и тут всем плевать кто вы. Из аэропорта сразу поехали в первую попавшуюся гостиницу, которая нашлась на картах и была хотя бы выше 3 звезд. Может быть, на стойке регистрации персонал и удивился просьбе снять один номер на троих на неделю вперед, когда вы еще и русские, а из вещей у вас по рюкзаку, но все тактично промолчали. Спас, видимо, ваш достаточно помятый вид. Ты приоткрыла глаза, первое, что заметила — глубокую ночь за окном. Приехали вы рано утром, значит уже проспали больше 12 часов точно. Потом ты заметила две родные фигуры. Олег стоял сзади, обнимая Сережу, положив подбородок тому на плечо и медленно водил руками по животу рыжего. Если Разумовский уходил в свои мысли, он мог в одной позе провести огромное количество времени, но его надо было в такие моменты срочно возвращать обратно. Он мог себе надумать слишком многое, довести до истерики сам и без дополнительной помощи. Тем более сейчас, после всего, что произошло. Ты увидела момент, когда Сережа отмер. Он положил руки сверху на руки Олега и сжал их. — Я все вспомнил. Мы с ним точнее, – Разумовский тоже говорил тихо, но ты могла слышать его. Несмотря на открытые окна и шум города за окнами, он был далек от шума городского. — У меня руки по локоть в крови, Олег, — тяжело выдохнул Разумовский, зажмуриваясь и опуская голову. Ты понимала, что моральные границы каждого из вас давно сдвинуты в серую зону и далеки от привычных. Серёжа сразу сказал, что не чувствует вину за то, что он сделал, потому что он хотел сделать мир чуть лучше, но просто заигрался, Птица вверх взял, подвергся слепой ярости. Сейчас им двигала не столько вина, сколько само осознание, что он мог своими руками отнять столько жизней. Возможно, он проверял тем самым и вас с Олегом. Проверял ваши границы. Видимо, все ещё сомневался, а не уйдёте ли вы от террориста с диссоциативным расстройством личности. — У меня тоже, Сереж, у меня тоже, — Олег носом уткнулся в шею Разумовского и лишь сильнее прижал к себе, пытаясь, как в детстве, спрятать, уберечь от всего внешнего мира. Он всегда был крупнее вас, всегда обнимал, прижимал к себе, защищал, отстаивал перед всем чёрствым и несправедливым миром. Могут ли вообще существовать мораль и границы в наше время и в нашем мире? — Расскажешь, что случилось там? Почему нам прислали похоронку? Почему не смог сообщить, что ты жив? Ты не представляешь, что нам пришлось пережить, когда на пороге офиса появились люди в форме и выразили своё «сочувствие», — с горьким сарказмом сказал Разумовский, чуть ведя плечами. Ты понимала, что Серёжа злится на это, злится на эту ситуацию, не на Олега, хотя злиться не на что. Виноватых тут нет. Так сложилось. Может быть, он и хотел винить Олега за то, что тот вообще ушёл по очередному контракту, но никто из вас троих вообще не знал, как это — злиться на другого. — Не думаю, что вы захотите знать всего, что-то все равно со временем всплывет, кошмары скоро догонят всех нас, ты сам знаешь, как это работает. Мы ещё много будем говорить о том, что тревожит каждого из нас, — Серёжа развернулся, не размыкая их руки и теперь стоял лицом к лицу Волкова, руками прошёлся от талии до широких плеч. — Что произошло там, Олеж? — вопрос он задал твёрдо, без сомнений, сразу отрезая возможность как-либо с него соскочить. — Попали в плен. Нас несколько было, поэтому держали долго, ждали когда сами все подохнем, поначалу пытали, потом просто оставили умирать, — Сережа крепче сжал свои ладони, сомкнул челюсти так сильно, что заскрипел зубами, ярость мелькнула в его глазах. Олег говорил спокойно, размеренно, стал водить легко руками по телу Разумовского, успокаивая его. Казалось, что он говорит об этом слишком отстранённо, будто и не с ним произошло, но ты знала, что просто Волков всегда прятал травмирующие события настолько глубоко, насколько мог. И тем самым делал только себе хуже. Он был прав, скоро прорвёт каждого из вас. — Нас двое в итоге осталось, я держался только благодаря мыслям о вас двоих, я же обещал вернуться…. — одну руку Олег кладёт на шею Серёжи, заставляя посмотреть на себя и потом оставляет почти невесомый и очень целомудренный поцелуй на его губах. В твоей груди сразу растеклось тепло. Ты так их любила. Ты так любила, как они любят друг друга. Как они любят тебя. — Мы сбежали. Не знали, где мы, поэтому на каких-то последних морально-волевых добрались до деревушки, там нас местные нашли, выхаживали долго, второй не выжил, а я смог. Когда уже мог стоять хотя бы на своих двоих, мне помогли до части моей добраться, там я узнал, что вам похоронку отправили, а потом узнал, что в Питере происходит. Сорвался сразу же, — Серёжа глаза опускает, силится вырваться из рук Олега, видно, что ему все еще неприятно вспоминать обо всем. Олег его не держит, понимает, что сейчас главное каждому внутри в начале все пережить, чтобы потом просто смочь дальше существовать. Себя новых принять. — Как думаешь, мы сможем оставить все позади и дальше жить? Сможем ли мы вообще дальше… вместе? После всего, что произошло, — Сережу трясти начинает в руках Олега, ему страшно становится, он наконец озвучивает мысли, что сидели в нем глубоко. Олег замолкает, видно, как пытается слова подобрать, как пытается в себя заглянуть и понять, что он вообще чувствует сейчас. Ему сейчас возможно тяжелее всего, потому что Волкову всегда был важен контроль, он всегда ставил ваши приоритеты выше своих, а сейчас не знал, что делать. Ему самому надо было разобраться во всем, что произошло, чтобы потом решить, что делать дальше и как вам помочь. Ты больше не могла оставаться на кровати, оставаться вне этого разговора. Понимала, что твое место сейчас рядом с ними, что им обоим нужно напоминать, что вы всегда со всем справляетесь. Вместе. Сейчас важнее было всего снова друг друга почувствовать, почувствовать единым целым, дышать в унисон, двигаться в унисон. Ты с кровати встаешь аккуратно, никто из них двоих не шелохнулся, хотя ты понимала, что они все слышат. Босыми ногами идешь в их сторону, становишься сзади Олега и прижимаешься к его обнаженной горячей спине своей оголенной грудью, руками обвиваешь его и касаешься талии Разумовского, губами прижимаешься к лопаткам Волкова, а после носом утыкаешься ему в шею. Чувствуешь, как Сережа сильнее в Олега вжимается, чтобы и к нему, и к тебе ближе стать. Ваши взгляды встречаются, оба голодные и понимающие. Знающие, что пришло время позаботиться о Волке. Он редко позволял себя отпустить, проявлять инициативу по отношению к нему, всегда уходил на второй план и наблюдал будто за вами. Но не сейчас. Чтобы снова восстановить равновесие, чтобы снова дать этому механизму заработать, нужно позаботиться о том, кто заставляет этот механизм исправно работать. Олег только дернулся, чтобы развернуться и выпутаться из ваших рук, как вы их резко сцепляете, не давая ему шанса убежать. Вы с Сережей прекрасно знаете, что Олег в разы вас сильнее, он может выбраться без особых усилий, но не сделает этого, потому что чувствует ваше сопротивление. Он никогда не пойдет против вашей воли. Порой это единственный шанс заставить его расслабиться и отпустить контроль. Ты возвращаешься к прежнему занятию и покрываешь шею, загривок, плечи Олега легкими поцелуями, Разумовский повторяет твои движения спереди, исследуя губами ключицы и грудь любимого. Олег глаза прикрывает и голову чуть откидывает, отдается вам, но еще не сдается. Он все еще напряжен, готов в любой момент взять контроль и выйти на второй план. — Олеж, — твои губы рядом с его ухом, ты шепчешь, обжигаешь его кожу дыханием, кончиком языка касаешься мочки и продолжаешь, — Олежик, любимый, отпусти, давай же, — чувствуешь под руками своими как его кожа мурашками покрывается, но он только сильнее напрягает руки, пальцы на талии Сережиной сжимает рядом с твоими. Разумовский быстро подхватывает, зубами прикусывает кожу на подбородке, языком зализывает, очерчивает мокрую дорожку и в губы Волкова судорожно шептать следом начинает: — Скажи нам, чего ты хочешь, ну же. Мы не сдадимся, ты же знаешь, — не целует, только кончиком языка очерчивает контур губ Волкова, одну руку из волчьей хватки убирает, по коже горячей ведет, пальцами соски цепляет, чтобы с губ сорвать тихий стон. — Не надо… — сбивчиво произносит Олег, нижнюю губу закусывая, ему неуютно, ему странно, он не может, он не должен. Он не должен сейчас быть центром внимания, когда это все из-за его ухода и произошло. — Надо, родной, еще как надо. Мы без тебя не можем, Олеженька, ты же сам видишь, — ты такт и ритм голоса Разумовского считываешь и подхватываешь, чтобы тяжелее становилось различить, где чей шепот. Чтобы сильнее переплестись, чтобы друг друга снова на каком-то животном уровне чувствовать. — Дай нам теперь позаботиться о тебе, — Сережа снова губами шеи Волкова касается, в начале легко, а потом обхватывает нежную кожу сильнее и втягивает, чтобы синяк багровым налился, чтобы отметку оставить. Напомнить, что не только Волк моногамен и верен своей стае до смерти. Разумовский ваши пальцы сцепляет и на себя тянет. Ты отрываешься от любимого тела, чтобы обойти Олега и рядом с Сережей встать. Он твою шею обхватывает и чуть перед собой ставит, зная, что ты ему полностью доверяешь и будешь следовать его плану. Следом он запястье Волкова обхватывает, руку его поднимает, своими пальцами по ладони открытой проводит, чтобы обхватить и направить. Второй рукой тебе на подбородок давит, чтобы ты рот приоткрыла и пальцы Олега губами обхватила, языком прошлась по фалангам, сильнее заглотила. У Олега дыхание перехватывает, когда он взгляд поднимает и наблюдает, как ты с его пальцами играешь, облизываешь, глубже пропускаешь, как на него Сережа в этот момент смотрит, как восхищается этой картиной. Громкий стон с губ родных срывается, когда Разумовский пальцами второй руки приспускает белье и уже твердый член Олега сжимает, обхватывает, по уздечке проводит, чуть надавливает. Ты пальцы Волкова изо рта выпускаешь, тянешься своей рукой тоже к его члену и следом вы оба с Сережей на колени встаете. Поцелуями покрываешь живот Олега, губами косточки тазовые обхватываешь, пока Разумовский белье стаскивает и первым член Волкова губами обхватывает. Пристраиваешься рядом, языком по стволу ведешь, одну руку на бедре Олега держишь, другую опускаешь уже между ног Разумовского и пальцами под белье лезешь, чтобы ощутить не менее твердый и уже истекающий смазкой член рыжего. Олег свои руки у вас на головах пристраивает, не направляет и не давит, скорее как точку опоры использует, пока два рта его вылизывают. Сережа заглатывает первый раз, когда ты резко его член обхватываешь и начинаешь медленно надрачивать ему. А в это время играешь с тяжелыми яичками Волкова, обхватывая их губами. Олега ведет, колени трястись начинают. Сережа его выпускает резко, делая глубокий вдох. Ты взглядом следишь за ниточкой серебряной слюны, что протянулась ото рта Разумовского к багровой головке. Сережа на тебя хищно смотрит, улыбается и рядом с Олеговой свою руку кладет, сжимает и сам направляет, заставляя член Волкова сразу глубоко пропустить, чтобы гортанный стон услышать и снизу, и сверху. Темп сам тебе задает, смотрит то на Олега, то на то как его член в твое горло входит. Ты рукой продолжаешь ласкать Разумовского, сбивчиво уже, никак не можешь сосредоточиться, но это и не нужно. Между твоих ног влажно, горячо, ноги постоянно свести хочется, чтобы давление почувствовать, ты руку с бедра Олега убираешь и к себе тянешься. Сережа в этот момент руку свою опускает и дает знак, чтобы пришло время снова сменить роли. Он губы твои накрывает своими, сразу в глубокий, развязный поцелуй утягивает, чтобы все вкусы перемешались. Его пальцы неожиданно с твоими встречаются и пока ты обводишь свой клитор, он в тебя проникает сразу двумя пальцами, по самые фаланги загоняя. Двигается рвано, дышит тяжело, а потом также резко пальцы убирает и тянет себе в рот, облизывает. По комнате разносится общий громкий стон от этого жеста. Рыжий снова скалится, довольный собой, и возвращается к Олегу, теперь уже работает и ртом, и пальцами, берет темп сразу быстрый, понимая, что вы уже все трое близки к разрядке. Ты продолжаешь ласкать Разумовского, хоть рука и начинает затекать под неудобным углом, а языком проходишься снова по яичкам Волкова, по стволу, встречаешься с Сережей языками в районе головки, слизываешь терпкую смазку, берешь теперь сама в рот. Сережа снова пальцами к тебе возвращается, пристраивается рядом и вот в тебе уже и твои пальцы, и его, вы двигаетесь в общем ритме. Олег кончает первым. Изливается между вашими лицами, белесые капли попадают на ваши губы, подбородки, Сережа резко прижимается, чтобы успеть поймать терпкую сперму в рот. Не глотает. Когда Олег останавливается и вниз взгляд ошалевший опускает, ему Разумовский улыбается, а потом на тебя взгляд переводит, останавливается в тебе и тебя останавливает, к губам тянется наклоняет, рот открывает и языком проводит по твоим губам, со слюной сперму Олега по твоим губам влажным разводит, окончательно вас троих смешивая, единым целым делая. Ты пальцы ваши в себе сжимаешь, это слишком даже для тебя. Внутри полыхает все. Олег просто забывает как дышать, пальцами тянется к твоему лицу, все это непотребство собирает на кончики, а потом слизывает. Показывая, что да, едины. Точно. Навсегда. Только так. Внутри все взрывается. Ты снова двигать руками начинаешь и резко Разумовскому дрочить, и себя доводить до разрядки, чтобы дать этому пожару выйти, тело поглотить твое. Сережа голову откидывает, присоединяется к тебе и трахает тебя пальцами, воздух хватая, когда сам к разрядке подходит следом. Его сперма разливается по твоим пальцам, ты руку из его белья достаешь и только тянешь к своим губам, как тебя Волков останавливает, рядом на колени встает и сам начинает соленые капли с твоих пальцев слизывать. Ты не выдерживаешь и кончаешь вот так, на пальцах своих и Разумовского. Вы сидите все втроем на полу в гостиничном номере, за окном уже светлеет. Облокотились друг на друга и пытаетесь снова дыхание в порядок привести. Комната пропахла фантастическим сексом, вы все были измазаны спермой и смазкой друг друга, а на лицах у всех троих была довольная и сытая улыбка. — Мы все сможем, — ты первая прервала тишину, отрываясь от родных тел и заглядывая в начале в глаза Сережи, потом в глаза Олегу. — Это ответ на твой вопрос, Сереж, и на твои сомнения, Олеж… — ты, если честно, сама не до конца во всем разобралась. Впереди столько дел, столько забот, проблем. Столько вопросов, столько разговоров по душам, слез и истерик. Но вот сейчас ты понимала, что пока вы вместе. Пока вы втроем. — Как раньше уже не будет, но это не значит, что между нами что-то изменилось, — тебе было важно озвучить свои мысли, обозначить свою позицию твердо и однозначно. — Вместе, — прошептал Олег, касаясь твоего лба своим и притягивая Сережу, призывая повторить ваш жест. — Вместе, — следом шепчет Сережа, и снова улыбается. Вместе.