Violet

Юнги сидел неподалеку от детской площадки тихого района в одном из людских городов. В песочницах, вымазанные, копошились и игрались маленькие дети друг с другом, делая куличи или пытаясь построить песчаные замки. Их мамы наблюдали за ними в оба глаза, изредка переговариваясь между собой. Юнги скрестил ноги по-турецки и внимательно записывал все, что видел. Его домашним заданием по «Поведению людей» было предоставить реферат о том, как маленькие человеческие дети коммуницируют друг с другом. Напарник Мина — Чон Чонгук, демон, как всегда опаздывал. Впрочем, Юнги было все равно, — он всегда лучше и продуктивнее работает в относительной тишине и одиночестве. Ангел немного расправляет крылья и потягивается, хрустя позвонками. Ему нравится наблюдать за людьми, и порой он ловит себя на мысли, что сам бы хотел родиться человеком. Так было бы проще. Так у него был бы шанс никогда не знать демона по имени Ким Тэхен. Чуткий слух уловил сзади какое-то копошение, и Юнги предусмотрительно быстро отодвинулся левее. Через секунду на его место плашмя плюхнулся комочек едкой зеленой краски. Юнги хмыкнул, наблюдая за раздосадованным лицом Чонгука, который эту самую краску и кинул. На идеально-белых штанах все же отпечаталась маленькая капля, но ангел не размазывал ее, решив отстирать позже. Самое главное — его волосы остались неприкосновенно золотыми. — Ты опоздал, — сказал Юнги, махнув головой в сторону площадки: время близилось почти к вечеру, и мамы с детьми начали расходиться. — Плевать. Чонгук пожал плечами и плавно приземлился рядом, одним глазком смотря на исписанные страницы блокнота Юнги. — Я у тебя спишу, — оповестил Чон. Юнги уставился на него. — Ты серьезно думаешь, что я тебе отдам свои заметки после того, как ты чуть было не испачкал меня зеленой краской? — Ну не испачкал же, — оскалился Чонгук, но Юнги лишь хмуро посмотрел на него. Чонгук — совсем ребенок. Шальной, непоседливый. Все еще неполноценный демон. Не такой, как Ким Тэхен. Постепенно все люди ушли с площадки и на город опустились сумерки. Совсем скоро нужно будет возвращаться в Академию, на занятия. Наступала оранжевая осень, означая, что Тэхен еще меньше, чем обычно будет ходить на лекции, занимаясь своим излюбленным занятием — древними боевыми искусствами. А у Юнги будет все меньше и меньше времени, чтобы… смотреть. Просто смотреть. В горле что-то болезненно запершило, но он сглотнул мерзкий комок. Голова начала понемногу болеть и лоб словно горел. Юнги задышал глубже, чтобы прийти в порядок. Он вновь вернулся мыслями к Тэхену, думая о том, что если бы конспектировал каждое свое наблюдение за этим парнем, то этими свитками можно было бы забить все полки в небесной библиотеке. Юнги наблюдал за ним почти ежедневно и знал практически все. У Тэхена не было много друзей, но был один близкий — Пак Чимин. Иногда он общался с донельзя умным Намджуном. Реально умным, даже для демона. Тэхен увлекался спортом и борьбой, ненавидел лекции и ходил только на те, где мог крепко отоспаться после ночной гулянки. Тэхен любил рисовую лапшу и ненавидел острую пищу. Иногда он смачно жевал спелые клубнику и вишню, наслаждаясь сочными летними ягодами. Порой вид у Тэхена был очень и очень отрешенный. В такие моменты Юнги казалось, что демон смотрит прямо на него и до ужаса краснел. Но это было не так. Тэхен просто лениво обводил взглядом помещение, изредка оценивающе проходясь по чьим-нибудь округлым бедрам. Юнги ненавидел свои костяшки. Юнги сам очень хотел к нему подойти. Но он был трусом. И ангелом. И потому сидел сейчас в вечерних сумерках один на лавке, не беря в расчет задремавшего Чонгука, хотя очень хотел находиться рядом с Тэхеном. Когда часы пробили шесть часов, Мин вспорхнул со скамейки и медленно направился в сторону Академии, оставляя свои записи рядом с Чонгуком — он все равно слишком хорошо запомнил все, что увидел сегодня. Быть может в кои-то веки этот демон оценит жест доброй воли и прекратит кидаться в него краской?

***

— Чтобы приготовить зелье, воздействующее на сновидения, необходимо тщательно растереть каприфоль и сок паслена до однородной красноватой массы… Юнги резко вдохнул воздух и замер на месте. В груди разрастался огонь, хотелось окунуться в ледяную воду, но светловолосый лишь сильнее сжал грифель в ладони. — Да, Намджун, можно добавить белладонну, — ответил на вопрос демона преподаватель. Ким был единственным любимчиком у этого жуткого профессора из преисподней. — Но не больше пары капель, иначе человек может очень долго не проснуться. Казалось, пот начал стекать быстрым ручьем, и Юнги не сводил внимательных глаз с песочных часов. До конца урока оставались несчастные крупицы, которые не хотели опадать, заканчивая это занятие. Минуты тянулись вечность. Он больше не мог слушать преподавателя из-за болезненного гула в ушах, потому старательно делал вид, что ему очень интересны витиеватые формулы на доске. Однако вскоре и они размылись из-за подступающих слез. Боги, нет, пожалуйста. Только не это. Юнги знал, что последует после слез. Боль. Раньше он справлялся, с трудом, но выдерживал эти ужасные симптомы, но в последний, прошлый раз, он провел два часа в туалете, слушая шум воды и отхаркивая мокрые лепестки. Что-то ему подсказывало, что сейчас он просто так не отделается. Юнги прикрыл рот рукой, надеясь что хриплый кашель сойдет за сиплый вздох. Профессор заканчивал объяснение ингредиентов для зелья, когда Мин все же не сдержался и громко кашлянул. Пока что без лепестков. — Завершающий этап — вскипяченную смесь… Ангел Мин Юнги! Выйдете к целителю и примите настойку от кашля вместо того, чтобы заражать присутствующих! Вот же неженки, осень едва наступила, а они уже начали болеть! Дальше Юнги предпочел не слушать. Он быстро встал из-за парты и помчался прочь из аудитории, наплевав на свои вещи. Юнги бежал по коридору, который в этот момент тоже решил удлиниться. Благо здесь было достаточно прохладно, что немного прибавило легкости. Главное — добежать до уборной. И можно хоть там просто приложиться к кафелю, забирая весь холод в себя. Он с силой толкнул дверь в туалет, забегая в первую же кабинку и склоняясь над унитазом. Кашель разрывал горло, из которого падали фиолетовые и лиловые лепестки. Юнги закрыл дверь на щеколду и откашлял еще пару, оседая рядом и прислоняясь к стене. Один лепесток упал на пол, и Мин в очередной раз удивился, поднимая его. Фиолетовый, аметистовый, красивый. Это ни в коем разе не ассоциировалось с Тэхеном. Ему бы подошла черная калла или роза, которая сразу бы убила своими шипами, разрезав ему глотку. Холодно, расчетливо, прямо как он. Юнги поправил съехавший воротник теплой кофты, мысленно благодаря, что наступают холода. Ибо в теплые дни скрывать свою кожу под длинными рукавами было жарче и сложнее. Ангел старался дышать через нос, но незамедлительно замер, когда услышал звук открывшейся двери. — Юнгс, выходи. Ты здесь? Чонгук, ну конечно, не примнет воспользоваться шансом поглумиться. Юнги не отвечал, боясь, что снова будет издавать лишь жалобные хрипы и громкий кашель. За кабинкой раздался слабый звук падения, словно уронили книгу. Чонгук попытался открыть дверь, но цокнул языком, когда та не поддалась. — Чокнутый зельевар раздал нам задания, а ты типа мой товарищ по команде. Напарник, мысленно поправил его Юнги, заведомо зная, что в этой команде он будет работать один. — Короче, задание я тебе принес, так что поднимай свои костяшки и пошли в мою комнату. Правда, у Хосока сегодня пати, алкоголь, будет шумновато, но весело до жути. Хотя тебе наверное хреново и без выпивки… Но не мне-то все равно, я точно выпью- — Боже, Чонгук, свали! Я сам все сделаю! — изо всех сил крикнул, почти простонал, Юнги. Он знал, чего демон добивается: хотел капать на нервы и свалить все работу на Мина. Можно было даже не просить. Юнги не доверил бы ему банально измельчить растение — тот бы угробил инструменты и оборудование. — Я потом тебе в подробностях расскажу, что ты пропустишь! — хохотнул Чонгук и вышел из уборной. Наконец-то. Юнги чувствовал, как подрагивают и немеют кончики пальцев. Паника постепенно отступала. Он не представлял, что делал бы, узнай Чонгук о его… недомогании. Он узнал о своей болезни несколько месяцев назад, когда только-только начал таять прошлогодний снег. Юнги проснулся весенним утром от неожиданного кашля и лепестков в своем рту. В академической библиотеке не было ни одной книги или несчастной фразы об этом. Потому, ему пришлось брать двухдневный отгул и отправиться домой, в город ангелов, где находился огромный и богатый архив. Хотя и там не нашлось достаточной информации. Всего одна книга, переведенная с мертвого языка. Об одном пациенте, ангеле, умершего два тысячелетия назад, от болезни неизвестного происхождения. Основной симптом — он откашливал белые лепестки. Главный — невзаимные чувства. В книге были описаны все стадии, от начала и до конца. Юнги нервно усмехнулся, замечая сходство с самим собой. В самом начале он искренне хотел верить, что это очередная глупая шутка Чонгука, который не смирился с тогдашним проигрышем в поединке. Но, увы, он не глумился и не подкалывал, просто смотрел злостно и постоянно причитал, что возьмет реванш. Мин почти сразу дошел до стадии принятия. Он с улыбкой на лице провел один вечер дома перед возвращением в Академию, выпив вкусный фруктовый чай и даже крепко отоспавшись. А затем не было ни дня, чтобы Юнги не думал о Тэхене. Прямо сейчас он был на обратной стороне этого принятия. Юнги был готов к смерти. Смирился. Осознал, что это все не превратится в ночной кошмар. Это — суровая реальность, отнимающее у него бессмертие и любовь. В коридоре раздался гул студенческих голосов, в котором потерялся крик Юнги, когда резкая боль прострелила его плечо, на уровне ключицы. Он бросил один взгляд под кофту: из кожи прорастали маленькие зеленые листья и нераскрывшийся бутон фиалки.