Violet

Юнги кричал, срывал горло от беспощадной и разрывающейся боли. Он лежал на койке, в академическом больничном крыле. Сокджин, его сосед по комнате, устал часами ждать своей очереди в туалет и пригрозил Юнги лишить его своих кулинарных изысков, которые он получает еженедельно от родителей. Для Мина это было непозволительно, а потому он, после двух занятий, тихо шуршал по полу за высоким черноволосым ангелом. Этим днем он чувствовал себя чуть легче, потому что на лекции пришел Тэхен, вальяжно развалившись на последней парте. Демон безмятежно спал и иногда хмурился в своих сновидениях, а Юнги отчаянно боролся с внутренним желанием подойти, прикоснуться и разгладить эту милую складочку меж выразительный бровей. А затем, неожиданно, Тэхен открыл глаза. Черные агаты. Юнги вздрогнул, когда Ким повернулся в его сторону, и его злой, ледяной взгляд обжег блондина. Только бы Тэхен не увидел его покрасневшего лица. Не увидел покусанные губы и болезненно сведенные брови. Не увидел сбившееся дыхание. Юнги думал, что справится, что болезнь не возьмет свое. Он ошибался. Хватило одного пустого и безразличного взгляда Тэхена в свою сторону, как горлу начали подступать истерика и тошнота. Карандаши и ручки звякнули под рукой, и Юнги с ужасом увидел, что его пальцы дрожат. Его била крупная дрожь, он задыхался. И во второй раз, не сказав ни слова, вылетел из кабинета. Мин ополоснул лицо холодной водой, посмотрев на себя в зеркало. Бледный, невыспавшийся и больной. Волосы растрепаны, а одежда максимально закрытая и свободная, чтобы не тревожить цветок и листья. После звонка его уже ждал Сокджин. Лежа на больничной койке, он хватался за простыни и орал. Его тело и разум боролись с действием целительного зелья и магии восстановления, которая помогала обнаружить болезнь у ангела. Она душила, обволакивала словно путами. Юнги слышал обеспокоенный голос своего декана, словно сквозь толщу воды. Это было больно. Больно до безумия. Он думал, от чего умрет раньше: от боли или все-таки от цветов, что рано или поздно прорастут в его легких и сердце? В любом случае, Юнги умрет от любви. Он горько усмехнулся, какая отвратительная пошлость. Его лба коснулась теплая рука, и тело Юнги, наконец, успокоилось. Временно. Ангела клонило в сон, и в голове вместо пульсирующей боли была приятная дремота. — Юна, этого не может быть, — тихий голос Бан Шихека, декана, донесся до ушей Юнги. — Может, и это происходит прямо сейчас, — вздохнула целительница. — Есть только одна болезнь, при которой из тела растут цветы, профессор. Клянусь, никогда в жизни не подумала бы, что столкнусь с этим. Эта болезнь очень редкая, шанс заразиться ей один на миллион. У Юнги не было сил усмехнуться, но иронию он оценил. Мин счастливчик — вытянул судьбоносный редчайший билет. — Сколько ему?.. — декан не смог договорить фразу целиком. Его голос дрогнул. — Не знаю, — честно ответила Юна и посмотрела на ангела. — Возможно, это одна из последних стадий. Если бы мы только знали раньше, то- — То ничего бы не поменялось, — поморщился Юнги, перебивая врача. Он пытался перенести вес тела на руки, чтобы сесть и удобнее улечься на пушистые подушки. Целительница тут же подскочила к нему, придерживая за спину и помогая. Она трогала его аккуратно, не задевая поврежденные участки кожи. — Как ты себя чувствуешь, Юнги? Тело ломило немного, но в целом ему было хорошо. Спокойно. А самое главное не больно. — Не знаю, что вы дали мне, но мне пока нормально, — кивнул Мин. Сегодня он увидел Тэхена. И пусть тот смотрел с презрением, но они были в одном помещении. Когда Ким рядом, Юнги чуточку легче. Но когда он его подолгу не видит, болезнь прогрессировала быстрее, грозясь сделать из ангела рассадник фиалок. — Прошу, профессор, не смотрите так на меня, — попросил Юнги, чувствуя себя неуютно под сожалеющим взором. — Я знаю, что от этого нет лекарства, вы бы не смогли помочь мне. И в этом нет вашей вины. Вина здесь лежит только на Юнги, который так просто и бездумно отдал свое сердце. — Значит мы найдем это лекарство! — сурово посмотрел декан. — Нам нельзя терять времени, которого и так слишком мало. Юнги отвернулся и закусил губу. Он знал, что возможно ему осталось не меньше, чем крупиц в песочных часах. Блондин задумался о родных, которые ничего не подозревают. Боже, им наверное, нет, точно будет тяжело. Родители не должны хоронить своих детей. Не должны видеть, как увядает жизнь, сдавшись цветам. Он знает, как можно избавиться от ханахаки. Хирургическая операция, которая удалит все лепестки и зачатки цветков. А затем очищение. От всего: магии, полета, чувств. Его крылья опадут перьями наземь, и он станет бывшим ангелом. Останется бессмертным, но абсолютно бесчувственным, навсегда оставаясь в городе ангелов, в четырех стенах. Он станет бесполезным. Ангелы никогда не скажут об этом, но так или иначе, Юнги останется один. Или. Причина, по которой развилась ханахаки, будет рядом и ответит взаимностью. Юнги не был уверен, что есть ангелы, или даже демоны, способные справиться с такой операцией. А взаимность… Он откинул голову на подушки и устремил глаза к белому потолку. Взаимность? Юнги пробует это слово на вкус, ласкает звуки и порядок букв. Произносит медленно и внятно. Только не от Ким Тэхена. Юнги не хотел разговаривать и выслушивать сожаления. Он хотел поспать, и, возможно, если повезет, выспаться. Юна обошла его и выдавила немного мази, которую нанесла на открытое плечо. Блондин скосил голову, замечая, что листья проросли больше, и теперь под ними образовалась кровавая рана. Бутон еще не раскрылся. Врач оставила тюбик с мазью у прикроватной тумбочки, и Юнги все понял: дальше будет хуже. Будут новые и более изощренные порезы. Юна вновь накрыла ладонью его лоб, и ангел прикрыл глаза, потому что сонливость скоро сразит его окончательно. Он почувствовал под чужими пальцами слабую вибрацию. Она успокаивала и благотворно влияла. Прежде чем Юнги догадался, что это было. Чтение мыслей. Ментальная магия, которая есть у каждого целителя. Нет, нет, нет, испуганно посмотрел он на Юну, а затем на декана. — Ким Тэхен, — приговором, ударом по наковальне, произнесла женщина. Юнги зажмурился. Одно его имя словно насмехалось над ангелом. Повисло долгое молчание. Настолько тихое, что Мин услышал, как разбились надежды декана на спасение своего ученика. Ведь он явно думал, что Юнги влюблен в другого доброго и бескорыстного ангелочка, но он настолько скромен и зажат, что не решается признаться. Реальность жестока. Юнги вскинул руку, прежде чем кто-нибудь что-нибудь произнес. — Пожалуйста, — побито вымолвил он, — не надо рассказывать об этом. Ни Джину. Ни Чонгуку. Никому. Особенно ему. Он вынесет игнорирование. Ненависть. Презрение. Но только не жалость. Юнги взбил подушку и отвернулся на другой бок, где пока еще не было цветов. Хотя второе плечо уже начинало неприятно болеть, так что вскоре там появится еще один бутон. А спустя время, когда сердце и легкие не выдержат, Юнги будет фиолетовым гербарием. Вот она, современная романтика. Настойка, что ему дали, все еще действовала, и Юнги не чувствовал рвотных позывов. Возможно, ему удастся протянуть дольше на отварах и эликсирах. Пока интоксикация не выйдет за недопустимый предел. Перед тем, как заснуть, Юнги услышал шепот старого профессора. — Я сделаю, все что в моих силах, чтобы помочь тебе, Юнги. Дверь в его палату тихо закрылась.

***

Как и всегда, Юнги проснулся от резкой ломкой боли в теле и мерзкого ощущения в горле. Больничная рубаха неприятно приклеилась к телу и пропиталась засохшей кровью. Из ранее поврежденного плеча прорастал еще один фиалковый бутон. Кривясь, он неспешно встал с кровати и поплелся в душевую комнату, чтобы очистить тело от крови, нанести мазь и переодеться в чистую одежду. Теплая вода приятно стекала по телу, даря тепло и мнимое чувство жизни. Вода действительно обладала чудными свойствами, но, к сожалению, болезнь Юнги она вылечить не в силах. Помотав головой, он распрыскал по всей кабинке капли с влажных волос, вытирая их махровым полотенцем, а затем надевая чистую рубашку и штаны. По крайней мере, ему было хорошо от идеальной чистоты. Юна не оставила зелье, которое помогло вчера перед сном, и Юнги нахмурился. Еще чуть-чуть и его снова начнет рвать. В каком-то смысле, он уже привык к этой садисткой функции своего организма, но к спокойному сну быстрее привыкаешь. Он сел на край кровати, замечая, что ему принесли его вещи и тетради. Наверху было совместное с Чонгуком задание, и Мин впервые улыбнулся. Интересно, как отреагировал демон, наверняка с похмелья, когда его буквально огорошили новостью, что парное задание он будет выполнять один. Юнги очень хотел посмотреть на усталого и злого демона, когда он выйдет отсюда. Блондин замер. Когда он выйдет отсюда… Улыбка пропала с его лица. Здесь его последнее пристанище. Он больше не сможет видеть Тэхена, а значит болезнь будет прогрессировать. Юнги задохнется в цветах и умрет во сне. Это было бы неплохо. Спокойно и не мучительно. И точно не унизительно. За стеной послышались голоса, и Юнги напрягся. Помяни черта… — Я не требую от вас чего-то невозможного, Ким Тэхен, — голос декана начал отчетливо ощущаться. — Всего лишь пару часов в день. С ним. Я прошу вас. — Почему ангелы вечно думают, что им все обязаны, а демоны по первому зову должны идти за ними? — неизвестный голос плевался ядом. Юнги предположил, что это декан демонов. По слухам, тот был тираном и деспотом, но своих подопечных яро обожал. — Студент нашей Академии при смерти, а ваш студент- — Только не вздумайте тут все перекрутить, и сделать Кима виноватым в этом. Я более чем уверен, что он не причастен к этой… губительной шутке. Юнги казалось, что он отчетливо видит презрение на лице старшего демона. Возможно даже отвращение. — Никто его ни в чем не обвиняет! Просто он должен- А потом его сердце остановилось. Когда он услышал знакомый, красивый, глубокий бас. — Я лучше вас знаю, что я должен. Я должен тренироваться, а не тратить свое время на вашего студента. Тэхен произнес это жестко, резко. Яростно. Юнги вздрогнул. Ему стало неловко, что он подслушивает этот разговор. Ему неловко от того, что они говорят о нем. О, Боже. Тэхен знает. Тэхен знает и сердится из-за этого. Ненавидит. Что ж, Юнги был не прав: он не способен вынести ненависть. Тишина давила на мозг, прежде чем раздался голос декана. — Пара часов в день. Мы подстроим их под ваш график и освободим от занятий. Вам не нужно общаться, просто будьте там. Тэхен фыркнул и ответил с сарказмом: — Как жаль, а я думал мы проведем занимательную дискуссию на тему того, какая за окном погода. А затем все затихло, послышались уходящие шаги. Юнги хотел провалиться сквозь землю от всех нахлынувших чувств: стыда, страха и жалости к самому себе. Он скинул свои тетради на пол, поморщившись от боли, которую вызвал резкий удар, и упал под одеяло, накрываясь с головой. Его нет. Это просто кучка ткани. Его нет. Самобичевание продлилось недолго. Раздался резкий рывок двери. Будь он сильнее, то выбил бы ее. Юнги не хотел, не хотел высовывать голову, но проклятое больное тело уже не подчинялось ему. И он приподнялся на дрожащих локтях, не моргая. Сглатывая. Видя самое прекрасное, что могло быть. Ким Тэхен в его палате. Юнги захлестнули двоякие чувства. С одной стороны он был рад. Честно. Боль внутри отступала, а сердце колотилось, как сумасшедшее. С другой стороны, ему было страшно. Потому что это Тэхен. Который прямо сейчас не улыбался, а скалился, внимательно и цепко, следя за каждым его вздохом.