Злая Сила, или могила Миранды Браун

— М-миссис Картер, я не мог дозвониться из номера… Не мог дозвониться… — невысокий плотный мужчина среднего возраста в длинном тёмно-бордовом махровом халате переминался с ноги на ногу, нервно перебирая в руках сетку для волос. Он пытался сказать что-то администратору, но его то и дело кто-то перебивал: в холле и яблоку упасть было негде — стоял невообразимый гул. Судя по тому, как женщина демонстративно закатила глаза и нарочито громко выдохнула, дозвониться до ресепшна постоялец пытался не первым и не единожды. — Мисс! — гаркнула та, но тем не менее, окинув настырного гостя надменным взглядом, дала понять, что наконец-таки готова выслушать очередную жалобу. — Вода из-под крана… Вода из-под крана, как бы это сказать?.. — начал мямлить тот. Джейми, наблюдая эту сцену со стороны, сравнил постояльца с мопсом, который неожиданно для самого себя, всё-таки догнал уезжающий автомобиль, а теперь попросту не знает, что с ним делать. — Мистер Пилсберри, — бесцеремонно оборвала его дама с фиолетовым начёсом, — у меня очередь на регистрацию, как на концерт Синатры! Или говорите внятно, в чём дело, или идите к себе и не мешайте работать! — тот нервно сглотнул и зажмурился, словно пытаясь вспомнить слова родного языка, хотя бы какие-нибудь. — Она воняет! — выпалил мистер Пилсберри так громко, что все в очереди резко прекратили разговоры и начали оглядываться на него. — Что? Кто воняет? — устало процедила мисс Картер. — Вода из-под крана! — нервно заскулил мужчина, а его левый глаз задёргался. Мисс Картер, поняв, что гость, даже последовав её совету и вернувшись в номер, не прекратит донимать её звонками, занимая линию; решила, что быстрее будет пойти и посмотреть: что же опять стряслось у беспокойного Нормана Пилсберри? А потом, в очередной раз убедившись, что всё в порядке, вернуться к работе. Ещё раз глубоко, вымученно вздохнув, она вышла из-за стойки и зычно позвала: — Джо-о-о-о! — около них возник рослый темнокожий юноша-швейцар. — Подмени, а? — попросила она. — Схожу, воду понюхаю, — язвительно добавила администратор, презрительно прыснув. Пилсберри, будто не обратив внимания на пассивно-агрессивные колкости, засеменил впереди, а мисс Картер тяжело, будто неповоротливая грузовая баржа, поплыла следом, недовольно причитая: — Вода ему воняет, видишь ли! Селился бы в «Уилшир», или в «Хилтон» — не воняла бы! А то живут почти даром, ещё и жаловаться хватает наглости! Сегодня — вода вонючая, а завтра — ланч без устриц?! Тьфу ты, блядь! Джеймс и Дэйв, мимо которых прошагала возмущённая мисс Картер, молча проводили её взглядами, а странной компании из учительниц-меннониток и Каспера — дружелюбного призрака, уже и след простыл. — Дже-еймс, а Джеймс? — заговорщически протянул Дэвид, легко коснувшись его запястья. — Чего тебе? — Чего это за бабы такие? — Какие? — искренне удивился Джейми, совершенно забыв про то, на что жаловался Мэри. — На которых я «спустил всю наличку», — с довольной, будто у кота, стащившего бифштекс, физиономией напомнил Дэйв. — Да забей. Ляпнул первое, что пришло в голову — вот и всё, — попытался объясниться Джеймс, отводя взгляд от конопатого лица. — Между прочим, из-за твоего выпада про «глэмеров-членососов», мы чуть задание не провалили! — парировал он. — А-а, вот как! Просто ты так вжился в роль, что мне на секунду показалось, будто ты ревнуешь. Вот я и решил узнать: к кому? — не унимался Дэйв, вновь вгоняя Джейми в краску. Дело в том, что обладающий слишком живым воображением Джеймс действительно чётко, будто на экране в кинотеатре, увидел перед собой всю эту постыдную картину: вот они с Сокровищем выступают в клубе, вот их освистывают, а вышибала вышвыривает со сцены, но несмотря на это, харизматичный, безусловно красивый Дэвид привлекает внимание каких-нибудь случайных девушек у бара, угощает их на последние деньги, и они все вместе исчезают за дверями злосчастного паба, оставив Джейми одного — освистанного, закиданного «кульками с дерьмом» и с глупым, разбитым сердцем, успевшим заполонить каждую свою чёртову камеру вкусом солнца на языке вперемешку с апельсиновой цедрой… Юноша всей душой возненавидел этих гипотетических барышень (видимо поэтому «душевные» и поверили в его историю, не задавая лишних вопросов)! Определённо, если бы не встреча с Ромео Эвергрином, который и разжёг в нём страсть к тяжёлой музыке в своё время, Джеймс в будущем смог бы стать неплохим писателем. — Не знаю! — буркнул он. — Точнее… Точнее, эмм… Я тебя не ревную! То есть совсем ни к кому. И вообще, чего ты пристал?! — тут же начал оправдываться он, то и дело запинаясь и с трудом подбирая слова. Выходило совсем неубедительно, в отличие от легенды про «спущенные на баб последние деньги». — Да ничего, просто, — почти перейдя на шёпот, отозвался Дэйв. Улыбка по-прежнему не сходила с его губ. — А куда мы, кстати, сейчас идём? — поинтересовался Джеймс, наконец заметив, что они вновь оказались на улице возле «Сесила». — Ко мне идём — репетировать. Помнишь, нам ещё коротышку в Антарктиду отправлять с концертами? — Чёрт! А как же мы Рона позовём, он же ведь тоже думает, что я в лагере?! Моим расскажет — вони-то будет! — запаниковал Джейми. — Если он, конечно, всё ещё хочет быть в группе… — совсем тихо добавил он. — Джеймс, пойми ты уже наконец: магические сделки вроде той, которую заключил Ларс, работают на конкретный результат, а для того, чтобы этому помешать, нужна сила помогущественнее, чем болтливый басист. С той самой минуты, как коротышка загадал желание на кладбище, все события его жизни подчинены заданной цели. Потому, если МакГовни и начнёт болтать, то не просто так, а если этого не нужно, он, даже если очень захочет, не заговорит! — разъяснил Дэйв. — Суббота ему рот зашьёт, что ли? — Может, если потребуется! Но, я думаю, обойдётся. — До сих пор не представляю Ларса на кладбище, читающего заклинание, вымазанного в крови жертвенного козла… Ну или кота, курицы, собаки? — Ну ты и тупица, конечно! — наигранно изумился Дэйв. — Иронично, что живая кукла вуду знает о своих корнях только по фильмам категории «Б»*! — Какие корни, Дэйв?! У меня даже очень дальних родственников-гаитян нет! Посмотри на меня! Я до сих пор уверен, что у вас в Совете что-то напутали, и вы тратите на меня время зря. — Ну да, ведь каждый второй может загнать иголку себе под ноготь в Лос-Анджелесе, а вскрикнет от боли какой-нибудь японец в Токио! — Не каждый, но может, я от чего-нибудь другого такой! От радиации, или вон тут в Неваде «Зона-51», может, они напортачили? — Думаешь, тебя инопланетяне с ФБР на пару подбросили? — Еле сдерживался от смеха Дэвид. — У тебя, скажем так, очень специфическая для вуду способность. — Но я же не темнокожий. — Это совсем не обязательно. Темнокожий, скорее всего, был причастен к твоему рождению. — Эй, ты на что намекаешь?! — возмутился Джеймс. Шутки про мамаш были сейчас совсем некстати. — Не намекаю, а прямо говорю: какой-то не зарегистрированный в Совете вудуистский шаман — поисками которого отдел занят почти восемнадцать лет, провёл не совсем законный ритуал для того, чтобы ты родился. Поверь, когда я впервые тебя увидел, я охренел не меньше. Но ошибки быть не могло — карта магической активности не ошибается, по крайней мере — в этом, слишком сильным волшебством она защищена. — А что это, кстати, вообще за карта такая? — Ну представь — огромная карта мира, — Дэйв развел руками, чтобы изобразить масштаб. — Но гораздо более подробная: со всеми Лошадинсками, Свинарёвками и Дерьмовилями**, по всему миру, понимаешь? Она постоянно меняется, в соответствии с тем, что происходит на планете: границы, климат, отделение материков, движение литосферных плит — да вообще всего. Так вот, время от времени отдельные участки на ней загораются разными цветами, это значит, что где-то колдуют рядом со смертными. Зелёный — если законно, красный — нет, а вот если белая вспышка — то мало того, что незаконно, так ещё и не понятно, кто. Когда яйцеклетка и сперматозоид, из которых получился ты, соединились, Дауни загорелся белым. — Вот это ты выдал! — прыснул Джейми от окончания фразы. — В чём разница с красным? — Сам охерел! Так вот, если красный, то можно поднять архивы, проследить, кому было отказано в разрешении на использование магии, направить данные в соответствующий отдел, нарушителя найдут и обезвредят. А вот с белой вспышкой всё гораздо сложнее, и расследование может затянуться на многие годы. Это значит, что колдун или колдунья даже не пытались получить никаких разрешений. — Так это что же получается? Я постоянно зажигаю эти ваши белые вспышки? — Нет, Джеймс, дело в том, что тебе для волшебства инвентарь не нужен: ни котлов, ни волшебных палочек, ни шкур животных. У тебя очень редкая способность, даже по меркам волшебников, хоть ты и тупица. Таких, как ты — единицы, потому и ошибиться насчёт тебя в Совете не могли. — И все эти котлы, мётлы, волшебных жаб — у вас получают? — Законно — да. — А что, в обычной кастрюле зелье не сварить? — когда Джейми с легкой издёвкой задал этот вполне логичный для смертного вопрос, Дэйв будто снова оказался напротив Барона Субботы в роскошном ресторане «Беверли Уилшир» пятью годами ранее. — Нет, не сварить. Сам подумай — какую-нибудь бурду ты, конечно, там сварганишь, но волшебными свойствами она обладать не будет. Это в лучшем случае. — А в худшем? — Барон рассказывал, что какой-то горе-маг, кажется, из Луизианы, которому отказали в разрешении на инвентарь, попытался приготовить снадобье из того, что было в ближайшем «Севен-Элевен». Так что ты думаешь? Уже семь лет всем Советом ищут! Джейми понимающе кивнул. Пройдя ещё немного, парни вывернули на почти кукольную пряничную улочку, разительно отличавшуюся от пропахшей пылью и потом Мэйн-Стрит. Маленькая и уютная, она сверкала прозрачными, начищенными до скрипа витринами с самыми разными товарами: тут тебе — и дорогая одежда чопорных бежево-кремовых расцветок, и ажурная, будто сотканная из тончайшего кружева, фарфоровая посуда, словно зовущая на чаепитие, ювелирные украшения, презрительно поблескивающие драгоценными глазами на прохожих с белых подушечек, ну и продуктовые магазины здесь тоже имелись. Продавалось в одном из таких, в общем-то, всё то же самое, что и в других продуктовых — навряд ли здесь можно было найти что-то такое, чего не было бы в лавке Джерри Ллойд. Но все эти баночки с конфитюром, овощи, фрукты, алкоголь, соки, снеки расставили так, будто продавать, а уж тем более — есть, это всё категорически запрещалось! Действительно, кому бы могло прийти в голову разрушить аж целого взмывающего в небо пегаса из шоколадных плиток?! А каким варваром нужно быть, чтобы разобрать по кирпичикам сфинкса из банок консервированного тунца?! А томатную пирамиду Хеопса?! И, судя по тому, что магазин, находящийся на улице неподалёку от офисных небоскрёбов, пустовал во время ланча, ценителей прекрасного в Лос-Анджелесе предостаточно. — Та-ак… Людей нет, так что Джейми, пожалуй можно и попрактиковаться в перемещениях… — задумчиво проговорил Дэйв, как-то загадочно глядя на томатную пирамиду. Джеймс, напрочь забывший про то, что сам лично, в который раз за неделю, строго запретил так себя называть, устремил взгляд туда же, в надежде разглядеть за помидорами такую же пирамиду из жестяных баночек светлого нефильтрованного. Но её там не оказалось. — Ну-ка, выбери помидор из кучи и думай только о нём до тех пор, пока он не окажется у тебя в руке. — Да не хочу я думать о твоём помидоре! Вот от бутылочки, пускай даже «Будвайзера», я бы не отказался! Холодной… — мечтательно произнёс он. Тем временем на улице распогодилось окончательно, на небе не осталось ни тучки, а Солнце, казалось, наклонилось над Лос-Анджелесом, будто школьник — над муравейником, собравшийся поджечь его обитателей с помощью лупы. — О, в этом я не сомневаюсь, но думать ты должен о помидоре. Причем, о единственном из пирамиды. — Да как я его выберу?! Они же все одинаковые! — запротестовал Джейми. — А ты думал, будет легко? Начинай! Джеймс послушно подошёл ближе к витрине и стал разглядывать томатное сооружение, пытаясь выбрать из филигранно уложенных, абсолютно одинаковых помидорок хотя бы одну мало-мальски отличающуюся от остальных, но они все, как назло, оказались совершенно идентичными, будто близнецы: ни трещинки, ни желтизны сбоку, ни вмятинки. Все одного размера, словно их и выращивали специально для того, чтобы те стали кирпичами в макете египетской пирамиды! Задачка не из лёгких. Только Джеймсу удавалось сосредоточиться на одном томате, как ему в глаза назойливо лезли все остальные, и взгляд вновь рассыпался по пирамиде. Но вот он выбрал, как ему показалось, подходящий томат, что находился почти на самой вершине. Юноша решил, что он был чуть больше всех остальных. Помидор Джейми сейчас был и даром не нужен, он даже не мог представить себе, что с ним делать, когда тот окажется у него в руке — есть в такую жару совершенно не хотелось. Но зато Джеймс очень хотел пить, а точнее — выпить. Потому представил, что если надкусит томат, то прямо ему в рот, вместо мякоти и сока, польется ледяной, вспененный, с пшеничным послевкусием лагер… «Наверное, и вся пирамида такая?» — промелькнуло у него в голове. И действительно! Поскольку пирамида была идеально ровной, нельзя было не заметить образовавшуюся нишу возле вершины. Джеймс почувствовал что-то прохладное, круглое и упругое в руке. Это оказался тот самый томат! Юноша уже хотел обернуться к Дэйву и самодовольно показать свой «улов» с намёком на то, что способен переместить и пару бутылочек чего-то покрепче, чем томатный сок в натуральной оболочке, причём с первого раза! Но вдруг он заметил, что вокруг резко потемнело, будто внезапно набежали грозовые тучи, и вот-вот начнётся ливень. Джеймс машинально взглянул на витрину: огромное томатное изваяние внезапно исчезло! Затем он с ужасом поднял голову вверх… И не успел Джейми подумать о чём-то ещё, как прямо на него обрушился томатный водопад! Помидоры разбивались о его плечи, ладони, которыми он безуспешно пытался прикрыться, мякоть и семена путались в длинных волосах, жижа заливалась в глаза и протекала за ворот футболки. Томатный дождь не собирался прекращаться! Вокруг магазинчика начали собираться зеваки. Какой-то турист в нелепой пляжной рубахе с пальмами решил сфотографировать томатный ливень на «Полароид», но что-то пошло не так, и он ослепил себя вспышкой, зачем-то направив объектив на себя. Дэйв чуть ли не держался за живот от смеха, наблюдая всю эту картину. Наконец упал последний томат. — Теперь понял, почему помидоры, а не пивас? — Да отстань ты! — обиженно огрызнулся Джеймс. — Ты ведь знал, что так и будет? — Конечно знал! Помню, как меня в мой первый раз засыпало банками колы. Потом весь в синяках ходил. Подумал обо всех томатах сразу в самый последний момент? Так что, из моей огромной любви, права выбора я тебе не дал! — Убери всё, Дэйв! — Не могу, я же говорил, что ничего не создаю из воздуха, а только перемещаю. Умел бы создавать, я бы, наверное, уже миром управлял. — Это, конечно, замечательно, но я весь в томатном соке! — прохожие продолжали оглядываться на них, но Дэвида это будто совсем не беспокоило. — Да уже пришли, не парься! Отмоешься сейчас, — отозвался Дэйв. Джейми недоумённо взглянул перед собой, не прекращая выковыривать влажную красную кожицу и семечки из волос. Парни упёрлись в старую красную кирпичную стену. Джеймс снова посмотрел на Дэвида: не мог ли тот ошибиться с адресом? Но Сокровище совершенно не видел проблемы в том, что они в тупике. Но тут Джеймс совсем перестал понимать происходящее вокруг. Дэвид присел на корточки, сжал пальцы в кулак и ткнул самый крайний слева, нижний в кладке кирпич костяшками пальцев, а тот, словно увернувшись, вдавился в стену! Затем он проделал то же самое с кирпичом над ним, а потом поднялся и постучал по кирпичу в центре стены. И тут началось невероятное! Стена зашевелилась, словно ожила, задрожала, кирпичи, оборачиваясь каждый вокруг своей оси, с характерным звуком начали расходиться по сторонам, и вот, прямо из-за облака поднятой пыли от раскрошенного цемента, прямо перед Дэйвом и Джейми вырос старинный, двухэтажный особняк, наподобие тех, что стоят на Кэрролл-авеню***. Но Джеймс достаточно хорошо ориентировался в Лос-Анджелесе, чтобы понять, насколько они сейчас далеко от этой улицы. Брусчатый викторианский дом с узорчатой мансардой, с орнаментом над чердачным окном, напоминающим гигантского резного осьминога, выползшего из-под черепичной крыши и оплётшего щупальцами раму, наличники и устремлённую ввысь башенку, смотрел своими цветными мозаичными окнами на парней сверху вниз. Также Джейми заметил, что между кружевными решетками на крыльце и лестничными перилами, крадутся резные лисицы сквозь такие же резные ели и кедры. Несмотря на то, что особняк, облицованный брусом изумрудного цвета, был построен явно не вчера, он не производил впечатление ветхого, напротив — величественный, роскошный, он вызвал у Джейми необъяснимую ностальгию по времени, в котором он никогда не жил. Ему хотелось разглядывать это великолепное строение, подмечая всё новые детали: ещё одну кружевную лисицу, притаившуюся под окном, выглядывающую из-под разлапистой можжевеловой изгороди, и хеллоуинские тыквы на ступеньках, на удивление свежие, хотя праздник прошёл давно, а до следующего ещё далеко, и выкованные в виде осьминогов уличные газовые фонарики. Также Джеймс обратил внимание на причудливую деревянную ограду вокруг сравнительно маленького дворика, набитого всякими диковинными штуками. Как крыльцо и фасад мансарды она тоже была резьбяная, но вокруг одной половины двора плавали рыбы, осьминоги, киты и кальмары, а вдоль другой — по ажурным соснам сновали юркие белки, над ними парили глазастые совы, а между стволами — самими деревянными кольями забора, — притаились длиннохвостые лисицы. Джеймс даже забыл, что с ног до головы в помидоре, и даже стекающий по животу томатный сок больше не волновал его. К тому же, Джейми почувствовал, что тут нет такой жары, какая стояла за кирпичной стеной. — Ты тут живёшь?! — изумлённо проговорил он, не моргая, разглядывая каждую деталь старинного особняка. — Ну, типа того, — улыбнувшись одними только глазами, отозвался Дэйв, не без удовольствия наблюдая реакцию Джейми. — А почему такой странный узор? Почему лисы — понятно, а осьминоги с какого перепуга? — Ну тут ещё один инспектор живёт — Клифф, это он над вторым этажом колдовал и над частью забора, — небрежно кинул Дэйв. Дракончик, проснувшийся в первую встречу с Сокровищем в человеческом облике, вновь выпустил пламя, встрепенулся, больно ударив по рёбрам крыльями, будто по прутьям клетки. Внутри стало невообразимо горячо от непонятно откуда взявшийся ярости. — Кто такой Клифф? — Джейми уже не сильно интересовали осьминоги и киты, проплывающие между досок забора. — Тоже инспектор, но из другого отдела. Не помню, честно говоря, из какого, — Дэйв и Джеймс уже почти поднялись ко входной двери. — Работу вам, видимо, обсуждать было некогда, — съязвил Джейми, скрестив руки на груди, отчего скопившаяся на них жижа громко хлюпнула. Дэвид, шедший впереди, резко обернулся, отчего они с Джеймсом соприкоснулись носами. Тот буквально застыл от горячего дыхания на своём перепачканном в томате лице (что ничуть не смущало Сокровище). — Ты же не ревнуешь меня «вообще ни к кому», не так ли? Да расслабься ты, я его в глаза не видел все пять лет, что инспектором числюсь — не пересекались ни разу. А вообще, он вроде на задании каком-то длительном. Только его имя от Субботы и знаю, когда меня сюда привели. Сходи лучше в ванную, расслабься! — с этими словами Сокровище указал на дверь, и та, скрипнув, распахнулась. Джеймс понял, что начал краснеть от стыда, но к счастью этого было не заметно под слоем томатной мякоти, и, видимо, поэтому Джеймс решил позориться до конца: — Так, хорошо: выхожу я, значит, из ванной, естественно — голый, а тут этот твой Жак-Ив Кусто**** с экспедиции возвращается, и он такой — раз, и не в курсе, что он на «длительном задании», и что ты «только его имя от Субботы» знаешь? — Ты?! Голый?! Вот значит как! То есть со мной чуть ли не в скафандре летом, а для Кусто-Лавкрафта — голый? — деланно обиделся Дэйв, оглядев Джейми с головы до ног, — Если б я знал, выпросил бы себе щупальца вместо мехового хвоста, — приглушенным, почти мурлыкающим полушепотом произнёс он, положив ладони Джейми на талию и потянув его внутрь. — Нихера себе! Да тут не то что репетировать — тут концерты устраивать можно! — изумлённо присвистнул тот, оказавшись в доме. Действительно: просторная, драпированная изумрудными тканевыми обоями, гостиная могла бы вместить около полусотни людей (но Джеймс рассчитал, что даже осталось бы место для слэма — ведь вряд ли на их разношёрстый сброд с коротышкой во главе, захотели бы единовременно прийти аж целых пятьдесят человек). А если вынести всю мебель: обитые, такой же изумрудной тканью с причудливым узором, как и стены, пузатые пуфы, кресла на вырезанных в виде кривых собачьих лап, ножках; секретер, с которого, из-под зеленого абажура, жёлтыми, круглыми глазами-блюдцами, горделиво оглядывала гостиную керосиновая лампа, искусно выполненная в виде совы; стеклянный обеденный стол, который вместо ножек держал деревянный осьминог своими извивающимися щупальцами; и многие другие диковинные предметы, какие успел рассмотреть ошеломленный Джеймс, то на первом этаже нашлось бы место и для целой сотни! Узор на обоях представлял из себя орнамент из стилизованных, ажурных деревьев — сосен и других хвойных, между стволами которых, как и между уличными перилами, сновали лисы, а с ветки на ветку перелетали птицы. Только сновали они в самом прямом смысле: лисицы догоняли зайцев, подпрыгивали за низко летящими пернатыми, а потом, с добычей, вновь скрывались за ёлками. Джейми, заметив это, решил, что теперь-то он уж точно начал сходить с ума. Он остановился у стены, не в силах оторвать взгляд от одной из рыжих плутовок, что тащила какого-то грызуна за сосну. — Чего залип? Живые они, живые — ты не сошёл с ума, по крайней мере — пока, — по-доброму усмехнулся Дэйв, окинув с ног до головы выпачканного томатной жижей Джейми таким взглядом, каким ещё не смотрел ни на одну вожделеющую его красотку и ни на самого горячего юношу с вудуистских закрытых собраний. — Ты это, не пачкай тут ничего! — скорее в попытке привлечь к себе внимание увлекшегося наблюдением за пробегающими по нарисованному лесу лисицами Джеймса, чем всерьёз, предупредил Дэйв. Но юноша — напротив, будто в отместку за полные штаны томатной пасты, сощурившись, глядя прямо в глаза Сокровища, ткнул пальцем в одну из лисиц, которая почти догнала полиэстрового зайца. — Ай! — нарисованная плутовка тут же отомстила за свою осечку, вполне по-настоящему прикусив его палец, затем она гордо фыркнула, шумно отряхнувшись от помидорной жижи, и скрылась за стволом сосны. — Предупреждал же, — с улыбкой произнёс Дэйв. — Ванная там, — указал он рукой на дверь под лестницей. Когда Джейми закрылся в ванной комнате, Дэвид, то ли после недавнего обморока своего подопечного, то ли от внезапной тревоги за него — той самой, какая настигла его перед входом в «Сесил»; решил подождать парня снаружи. Снова тот же мерный плеск, и снова будто муравьи забегали по всему телу. Казалось, что Джеймс там уже целую вечность, хотя не прошло и пары минут. — Всё в порядке? Тебе нужно что-нибудь? — спросил он. — Д-да, всё хорошо! Нет, не нужно. — раздалось из-за двери. Дэйв успокоился, а вот Джеймса охватил ужас. Ему стало невообразимо холодно, несмотря на то, что он стоял под горячей водой. Юноша посмотрел вниз и тут же зажал руками рот, чтобы не закричать: стекающая с него красноватая от томатов вода разбудила воспоминания, которые, казалось, умерли или уснули летаргическим сном. Джейми осторожно опустился на дно ванны, и, зажмурившись, провёл по внутренним сторонам бёдер руками, почувствовав подушечками пальцев чуть выпирающие бороздки. Он открыл глаза, согнувшись, чтобы посмотреть — тонкие, бледные полоски, беспорядочно разбросанные по ногам, будто их рассыпали, как спагетти из пачки. Их уже почти не было заметно, будто Джеймс когда-то продирался через заросли шиповника. Они больше не кровоточили. Июнь, 1975 год — Тебе что-нибудь нужно, старичок? — некогда сонный Джеймс, битый час стоявший над раковиной с зубной щеткой в руке, тут же проснулся, заметив высокую фигуру в белой форме, отразившуюся в зеркале. Сердце вновь предательски забилось чаще и громче, словно пытаясь передать какой-то шифр возникшему в дверном проёме Ромео Эвергрину. Джейми решил не подавать виду, наконец поднеся щетку ко рту. — Да! — тут же невзначай брякнул тот, хотя даже не мог представить, что же ему может быть нужно от медбрата сейчас, но как ещё завязать диалог, он не знал. Зак, услышав голос Ромео, до этого беззаботно копавшись в мусорном ведре, тут же прекратил своё занятие, подбежал к раковине и тоже начал чистить зубы, правда концом без щетины. А Ларри, приветственно гавкнул и уселся под подоконник. — Я слушаю, — вполне закономерно продолжил Ромео. Сон как рукой сняло, мозг Джейми стал прокручивать все возможные варианты. — Бритву, — наконец выдал он. Несмотря на то, что сбривать мальчику было пока совершенно нечего, его мозг выстроил следующую логическую цепочку: Джеймс вспомнил, как бреются по утрам его старшие братья — Крис и Дэйв, он точно знал, что им нравятся девчонки, а значит брить лицо — хотя бы выглядит мужественно. Не по-голубому. — Уверен? — переспросил Ромео, окинув взглядом абсолютно гладкие щёки Джейми. — С этим какие-то проблемы? — В целом — нет, но бумажной волокиты не избежать. Надо идти в регистратуру, искать твою историю болезни, вносить тебя в журнал, и только тогда ты, может быть, получишь станок, и то — смотря какая у тебя степень лояльности. Предлагаю подождать хотя бы до появления пушка над губой, идёт? — наигранно лениво объяснил Ромео, скрестив руки на груди и вальяжно облокотившись о дверную раму. Джеймсу совсем не хотелось заниматься этим — мальчик по-прежнему чувствовал себя вымотанным, потому просто согласно кивнул. Он выдавил пасту из тюбика и наконец занялся чисткой зубов. Несмотря на то, что всё вроде бы было сказано, Ромео никуда уходить не собирался. Джейми остановился, выплюнул пасту и уставился на медбрата через зеркало: — Вам доставляет удовольствие смотреть на то, как малолетний гомик ковыряется у себя во рту, брат Эвергрин? — съязвил он. — Не то чтобы, но у тебя пока «Два на одного», потому я обязан. — Чего у меня? — переспросил Джейми. — Как новоприбывшему тебе положено усиленное наблюдение: тебя будут повсюду сопровождать сразу двое медбратьев, а потом, если лечение будет успешным, наблюдение снимут. — Двое парней будут постоянно ходить за гомиком, хм… А точно я тут невменяемый? — Ромео опустил голову, пытаясь сдержать смех. — Так, а где второй? — Джейми прищурился, озираясь по сторонам. Вдруг раздался раскатистый храп со стороны гидромассажных ванн. На табурете между ними расплылся тучный рыжеватый детина с расстегнувшейся на круглом животе пуговицей форменной рубашки. Его голова накренилась во сне, из-за чего он издал этот жуткий звук, напоминающий предсмертный хрип заколотой свиньи. Вспотевшие очки с закрытых глаз сползли на приоткрывшийся рот, из которого мутной белёсой каплей свисала слюна. — А, ну этот много наследит, — успокоился Джейми. Мальчик сразу понял, что второй «надзиратель» — именно этот «спящий красавец», как он окрестил коллегу Ромео у себя в голове, потому что кроме Эвергрина и него, другого медперсонала в процедурной и предбаннике не было. — Брат Эвергрин, — полушепотом, нарочито томно обратился Джеймс, положив зубную щётку и медленно направившись к одной из ванн. — А если я решу принять ванну, то вы тоже будете смотреть или присоединитесь? Они же прямо гигантские, хоть олимпийские заплывы устраивай, двоим места хватит! — Джейми опустился на широкий, облицованный кафельной плиткой бортик. — Нет, это я поручу брату Муру! — Ромео язвительно прищурился, гораздо громче, чем остальную фразу, произнеся фамилию детины. Тот тут же встрепенулся, вскочил с табурета, отчего его телеса всколыхнулись как желе, потёр глаза, будто и не спал вовсе, словно надеясь, что старший медбрат ничего не заметит. — Ну тут два варианта: если он залезет ко мне, то случится потоп, либо я успею утопиться, если усядется следить на табуретку, — заключил Джейми, пожав плечами, словно констатировал неоспоримые факты. Ромео подошёл почти вплотную, не моргая взглянув на Джеймса. — Хэтфилд, чего ты добиваешься? — вкрадчивым, но твёрдым полушепотом спросил он. — Ничего, просто оправдываю ожидания! Я же ведь тут не зря! — передразнив интонацию медбрата, огрызнулся Джейми. — Эй, у тебя проблемы?! — тут же вмешался верзила Мур, изобразив вовлечённость. — Брат Мур, отправляйтесь вместе с Ларри и Заком в рекреационную, — распорядился Эвергрин. Тот послушно, по-утиному переваливаясь из стороны в сторону, шумно пошлёпал к ребятам. — Ай! — вдруг вскрикнул Джейми, зажмурившись от неподдельной резкой боли. Мальчик тотчас же сжался, сильнее сдвинув бёдра. — Сними штаны и раздвинь ноги — невозмутимо скомандовал Ромео, словно знал наверняка, в чём причина. — Так сразу? — сквозь боль хохотнул Джеймс. — Делай, что говорят. — Отрезал тот в ответ. По тону медбрата стало понятно, что сейчас шутить он не намерен. Джейми послушался. — Я не хотел убивать себя, я хотел докопаться до сути! — извиняющимся тоном тихо объяснил мальчик, зажмурившись одновременно от всепоглощающего стыда и саднящей физической боли. — Ну, и как «раскопки»? Успешные?! — Эвергрин был настолько изумлён увиденным, что напрочь забыл о врачебной этике, которая предусматривает, пусть и участливое, но всё-таки нейтральное отношение к проблеме пациента. Бедра Джейми с внутренней стороны напоминали одновременно и конечность тигра (из-за обильного количества уже успевшего впитаться йода), если бы его полосы были кроваво-красными и выпуклыми, и чайно-ржавую ледяную гладь, по которой кто-то елозил коньками, безуспешно, но упорно учась на них кататься, несколько раз так глубоко врезавшись зубцами в поверхность, протаранив её, что неожиданно, противоестественно, из замёрзшей реки пошла кровь. А каток, вместо того чтобы закатать, зачем-то попытались зашить, спустя несколько дней после травмы. Швы, предсказуемо, разошлись. Оказалось, лёд тоже подвержен раневой инфекции. — Я пытался найти кость. — Объяснил Джеймс так чётко и уверенно, будто этим занимаются абсолютно все. Но Ромео, похоже, это разъяснение не убедило. И вот, уже через пару мгновений Джеймс лежал на столе у штатного хирурга в западном крыле «Санитариума»*****. Врач — напоминающий мясника, здоровенный доктор Сандерс оказался более опытным и менее впечатлительным, чем Ромео Эвергрин. По долгу службы, ему уже пришлось перевидать сотни таких Джеймсов, с увечьями посерьёзнее, чем «тигриные ноги», а тут даже и зашивать ничего не надо: разошедшийся шрам блестел от прозрачной лимфы, крови не было. Оставшиеся швы было решено снять, продезинфицировать ноги и перевязать их, а затем — обеспечить больному покой и вовремя являться на перевязки. Доктор Сандерс, окинув скучающим взглядом Джейми и Ромео, протянул последнему рецепт и отпустил. Несмотря на то, что Ромео не проронил ни слова по пути из кабинета хирурга в холл, или как его тут называют — рекреационную, Джеймс ощутил приятное покалывание в районе живота и щёк. Медбрат, хоть и повысил на него голос, на самом деле испугался: парень не просто дежурно отвёл Джейми к хирургу, как должен был, согласно своим прямым обязанностям, он проявил участие, ему на самом деле стало за него страшно. Испугался бы он также за Фреда? Возможно. Но Джейми предпочёл об этом сейчас не думать. — Я тебе ноты принёс, кстати. Их ты получишь, а вот станок — точно нет. — Наконец, заговорил медбрат. Не успели Джеймс и Ромео зайти в холл, как к ним подбежал запыхавшийся санитар, явно озабоченный и растерянный. — Привезли! — обратился он к Эвергрину громким шёпотом, совершенно не обращая внимание на Джейми. Тот, кажется, сразу понял, о ком идёт речь. Джеймс же — наоборот напрягся, словно почувствовав, что что-то произойдёт. Как выясниться позже — не зря.