Авантюристки

Три дня спустя…       Арест господина Белова-Смолова, о котором, казалось бы, ещё вчера никто ничего не знал, сегодня стал сенсацией для столицы. Сгустившись в кучку, прохожие громко обсуждали сие ошеломительную новость, размахивали друг перед другом свежими номерами газет. Голоса звучали настолько громко, что у жителей ближайших домов закладывало уши, отчего они зажимали головы руками и стискивали зубы.       — Боже мой, какой ужас, — графиня Р, в смешном платье с рюшами, нервно обмахивалась веером и кричала громче всех, — торговал женщинами! Молоденькими девушками! Какой ужас. Он принуждал их к порочной связи, а они молчали. Что с ними теперь будет?       — Моя дочь состояла с ним в приватной корреспонденции. Я только сегодня узнал о сим, — вторил ей господин средних лет в сером сюртуке и такого же цвета цилиндре. — Хорошо, что я отобрал и сжёг все письма Софочки к нему. А её посадил под домашний арест.       — На эшафот таких надо! — кричала группа студентов, из любопытства подслушав разговор и примкнувшая к обсуждению.       — Без суда и следствия!       Обессиленный Сергей вместе с товарищами по службе уже не справлялся с толпой. И это только первые сутки. А что будет завтра? Послезавтра? Определённый на время в отдел патруля, Муравьёв-Апостол с молодыми прапорщиками бегал от одной улицы к другой, призывая людей к сознательности. Да куда там. Народ был вне себя от гнева. И его стоит понять. У многих, как и у господина подполковника, есть любимые младшие сестрёнки, дочери, внучки. И сложно представить, что чувствовали бы эти люди, если бы их любимицы оказались на месте тех рабынь.       Имена несчастных горели у всех на устах, благодаря газетчикам, что поголовно перечислили красавиц. Всех, кроме… Александры Оболенской. Аполлону с трудом удалось скрыть историю княжны от сплетней, тем самым защитив честь и достоинство не только самой девушки, но и всей княжеской четы. И Сергея сие безусловно радовало.       Закутавшись в плащ, мужчина шёл после первого дня службы на новом месте домой, держа в руках свежий номер газеты с очередными «историями».       — Торговля детьми. Что за вздор? — шептал он себе под нос, пробегаясь глазами по тексту. — Материнство поневоле. Ещё лучше. Проклятые газетчики. Из крошечной информации, которую им предоставило следствие, они раздули слона, добавив то, чего и в помине не существовало. И откуда у людей только такая фантазия?       Его бурчание никто не слышал, но оно казалось для него криком. Криком его души. Сергей не мог пройти мимо, если обижали тех, кто не мог сам себя защитить. Особенно, если дело касалось женщин, детей и стариков. Вот и сейчас он с болью переносил не только страдания Сашеньки Оболенской, но и других. Тех несчастных из «гарема Белова-Смолова», кто разделил участь девушки и… Агнессы. Его любимой Агнессы. Подполковник не успел рассказать Павлу, как именно сестрёнка получила свободу. А может это и к лучшему…       Ведь ради спасения любимого родного человека ему пришлось прикрыться… самой императорской фамилией… Обмануть пашу, сказать, что Агнесса незаконнорождённая дочь Константина Павловича — младшего брата императора. И если паша не хочет неприятностей со стороны русского царя, то он должен отпустить любимицу без всяких условий…       Сергею не привыкать вставать на путь обмана. В последнее время обман стал частью его жизни. Однако эта дорожка могла и его самого привести на… эшафот вместе с Беловым.       Муравьёв-Апостол всё понимал, но иного пути тогда… он не видел. Каждую ночь, укрывшись с головой одеялом, мужчина задавал себе вопрос — можно ли было поступить иначе? Существовал ли иной путь спасения любимой сестры? Или ему, как Евгению, стоило сидеть дома и ждать чуда, которое совершит кто-то другой?       Нет. Сергей не такой. Он не станет ждать. Он — человек действий. За это качество его любили многие: братья, сослуживцы, близкие друзья…       Дойдя до ворот парка, подполковник остановился. Новая мысль поразила его воображение, отчего он резко глотнул воздух… И… впервые за два года в нём сыграла гордость. Гордость за самого себя. Расправила крылья, облегчила душу. Именно сейчас, посмотрев в глаза мучителю своей сестры, он осознал, что сделал всё правильно. Как должно быть. И даже если его обман раскроется и с ним поступят по всей строгости закона, он будет знать, что любимый человек сейчас в безопасности. Молится за него.       Муравьёв-Апостол улыбнулся. Долгожданное облегчение наполнило сердце. Словно открыло перед ним дверь в новую жизнь. С лёгкой «ношей» он направился по дороге того самого парка, где и вершились страшные дела Белова и знакомых ему авантюристок. Идя по аллее «золотых» деревьев, Сергей вновь предался мыслям об истории княжны и рассказе Екатерины, что в этом замешана… Анна. Он давно не видел возлюбленную, не знал о её внутренних слабостях, но с трудом верил, что хрупкий ангел с милым личиком способен причинить кому-то зло. В его мыслях она казалась ему воплощением чистоты и искренности, на которые мало кто способен. Сергей не желал даже думать о возможных грехах своей наречённой, но твёрдые слова княгини эхом отдавались в ушах, поселяя внутри… нехорошие подозрения.       Внезапно ему в голову пришла одна мысль, отчего мужчина остановился посреди дороги. Он вдруг решился... на радикальный разговор с Бельской, но при помощи одного человека. На мгновение авантюрист засомневался — стоит ли воплощать подобное да ещё и с участием невинного создания. В другой любой ситуации он бы и подумать смел о подобном. В другой, но не в этой. Учитывая, что из-за сей истории он в очередной раз чуть было не лишился близкого человека - младшего брата - совести не было места в душе. Спустя минуту, после глубоких размышлений, сомнение осталось позади, и не менее коварный, чем его невеста, подполковник продолжил свой путь.       Дорога становилась всё опасней, на землю опускалась тьма. Временами поднимался ветер, превращая подол плаща в подобие морского паруса во время бури. Неожиданно Сергей вновь остановился и напряг слух. Слева от дороги доносился странный шорох. Словно кто-то шарил в траве. Муравьёв-Апостол обернулся, и серые глаза резко расширились от увиденного. Под деревьями, что не успели сбросить листву, сидело нечто белое. С распущенными волосами. Словно призрак. Он осторожно сошёл с дороги и присел на ближайшую скамейку. Фигура сидела на коленях и водила руками вокруг себя. Будто что-то искала. Сергей нахмурился. Подобного он ни разу не видел в столице. Хотя, после истории с коллекционером и удивляться нет смысла.       В Петербурге, как оказалось, возможно всё.       Фигура всё отчаяннее пыталась что-то найти. Временами она нервничала, била руками по земле, но поиски оказались напрасны. Вещь не желала возвращаться к хозяйке. Сергей внимательно следил за действиями неизвестной. Зачем? Он не мог ответить на вопрос. В её поступках, анатомии было что-то знакомое. Что-то близкое его душе. Словно он не раз наблюдал за этим хрупким силуэтом. Оставался только один способ проверить или опровергнуть сомнения. Осторожно мужчина поднялся с места и, стараясь не шуметь, на цыпочках стал приближаться к незнакомке. С каждой секундой отчётливо слышался хруст травы, дыхание существа. Напуганное, обессиленное. Сергей понял — она не призрак. Но и не опасна для него. Подойдя на расстоянии пятнадцати шагов, Муравьёв-Апостол заметно… выдохнул. Имя видения оказалось знакомым ему уже более… десяти лет. С момента первого посещения усадьбы Евгения. Перед ним, облачённая в белое платье, испачканная сухой травой, сидела никто-иная как княжна Оболенская. Девушка была так занята своим делом, что не услышала шагов подполковника и, соответственно, не обратила на него внимания.       — Ваша Светлость, — громко позвал Серж. На мгновение красавица замерла, пытаясь понять, к ней ли обращаются, но затем вновь вернулась к своему занятию, «окунув» хрупкие ручки в сухую траву. — Александра Петровна, это я. Сергей Иванович.       Ответом ему была тишина.       — Не трудись понапрасну, брат, — Муравьёв-Апостол обернулся. В нескольких шагах от него, одетый в обыкновенную одежду, на скамейке сидел Ипполит, держа в руках плащ, судя по всему, принадлежавший его даме сердца. — Она сюда уже третий вечер приходит. Именно в этот час. Что-то ищет. На коленях ползает. Стонет. Мы вместе с Евгением Петровичем уже не знаем, что и думать. Пытались расспросить, Саша молчит. Ничего не говорит. Вчера вызывали лекаря, он тоже не в силах что-либо сделать. Говорит - в лечебницу надо.       Подполковник опустил голову, но затем вновь обратил внимание на девушку, что теперь уже тихо ютилась под деревом и бессмысленно глядела на кусты, а затем вновь на юнца.       — Так сразу и в лечебницу? — преодолев внутренний ступор от увиденного, Сергей приблизился к брату и со вздохом присел на край скамьи. Ипполит обратил на него взор, и старший Муравьёв-Апостол с удивлением заметил на скулах свежую царапину. — Может, княжна что-то обронила во время прогулки, но не хочет об этом говорить. Боится, что вы отругаете её. Может, она без спросу что-то взяла. И кстати, братец, что с твоим лицом?       Ах, это, — юноша приложил правую ладонь к ране, — стесняюсь сказать, но сегодня утром, когда ты отправился на службу, я заехал к Щербатовым за документами. Алексей Григорьевич просил передать их Аполлону. Пока хозяин искал папку, мы с Елизаветой Борисовной немного поиграли в догонялки. Ну я и…       — Можешь не продолжать, — Муравьёв-Апостол усмехнулся, ибо неуклюжесть брата была ему известна с детства.       — Меня сейчас не моя рана заботит, — прошептал Ипполит, — есть вещи поважнее моего здоровья, — он снова устремил взгляд на свою любимицу, что теперь приняла вертикальное положение и гуляла вокруг старой лавки, осторожно касаясь её пальцами. — Великодушно прошу простить меня, брат, но я вынужден опровергнуть твои предположения. Видишь ли, Сашенька всю прошлую неделю просидела дома. Евгений Петрович желал на днях привести её к нам, да погода не позволила.       — Помню-помню, брат. Страшный ливень был.       — Вооот, а потом… Гляди, она к нам идёт, — юноша от радости подскочил с насиженного места и едва не уронил плащ. Сергей встал вместе с ним, пытаясь изобразить на лице спокойное выражение лица вместо испуганного. Подобрав подол платья, Оболенская и правда шла к ним. Мужчина перевёл взгляд на её руки и удивлённо вскинул брови. Кожа пальцев, ладоней была сплошь испачкана землёй, травинками. Княжна, словно ребёнок, стряхивала грязь и параллельно думала о чём-то своём. Внезапно она подняла свою изящную головку, украшенную розой и, заметив Сержа, остановилась.       — Добрый вечер, Сергей Иванович, — робко прошептала Саша. Поравнявшись с офицером, красавица уверенно сделала книксен. Мужчина ответил кивком головы. – Вы, как и ваш брат, следите за мной? — меньшой виновато поджал губу. — Боитесь, что господин Белов вновь захватит меня в рабство?       — Отнюдь, Александра Петровна, — ответил с лёгкой улыбкой Сергей. — Я просто шёл со службы домой и увидал вас. Решил узнать, что вы здесь делаете. Да ещё в такой час, — в ответ барышня замолчала и потупила голову. Она поняла — он тоже станет выпытывать то, о чём ей не хочется говорить. Ипполит, наверняка, поведал своему брату о её частых вечерних прогулках в тёмном парке.       — Я просто… просто, — девушка замялась, не зная, что именно сказать, — гуляла, — наконец ответила первой пришедшей на ум фразой. — Дышала свежим воздухом, а затем присела на траву, отдохнуть. Поверьте, у вас нет повода для беспокойства. Да и Ипполит Иванович всё не так понял. Подайте мне плащ, пожалуйста. Немного холодно.       Юноша смотрел на неё во все глаза, пропуская нужные слова мимо ушей. Только когда Серж слегка толкнул его в бок, он тут же спохватился.       — Благодарю, — тихо ответила Оболенская. — Стало быть, теперь надо идти домой, а то и правда, время позднее. Евгений со службы скоро вернётся. Я должна встретить его.       Мужчины переглянулись между собой, но княжна сделала вид, что не заметила. Откуда-то сорвалась птица, заметно встревожив посетителей парка. Подул слабый ветерок.       — Может быть у меня и нет повода для беспокойства, — заметил Сергей, прервав молчание, только ваши родные и Ипполит Иванович беспокоятся о вас. Конечно, моё воспитание не позволяет руководить вашими желаниями, Александра Петровна, заставлять вас, но может всё-таки стоит хоть раз довериться близким? Рассказать о боли. Они ведь вам не враги, — красавица наклонила голову, слегка прищурившись.       — А если меня после объяснений запрут в лечебнице или в монастыре? — со страхом осведомилась она. — Что тогда?       — Сашенька, милая, — мужчина осторожно взял её ладони в свои, чем вызвал приступ ревности у брата. — Вам не стоит ничего бояться. Я клянусь, что сделаю всё возможное, чтобы сие не произошло. Да и Ипполит… успокойся уже, Отелло, — юноша со злостью дёрнул челюстью, сопровождаемый сочувственным взглядом Сержа его чувствам, — будет рядом с вами, постарается вас защитить.       Оболенская задумалась. Действительно, стоит ли? А вдруг ей в очередной раз соврали?       Мужчины терпеливо выжидали. В какой-то момент юнкер, не стесняясь, присутствия старшего, осторожно прошёлся по щеке девушки, вызывая желанную для себя улыбку. Александра подняла глаза — сначала на него, а затем обратилась к Сергею, придав своему лицу деловое выражение, словно решаясь на обсуждение серьёзного дела.       — Только у меня одно условие, — подполковник слегка нахмурился. Несмотря на доброту по отношению к женскому полу, он, как и Пестель, терпеть не мог, когда те ставили ультиматум. — Поклянитесь, что об этом будете знать только вы. Для остальных пусть останется тайной. Даже для Евгения Петровича.       — Но… — попытался возразить Ипполит, беря в ладони любимое запястье.       — Поклянитесь!       Сергей устало закатил глаза. Спорить с больным человеком очень сложно.       — Мы согласны с вашим требованием! — Александра тотчас сменила суровый взгляд на благодарный, чего не скажешь о её возлюбленном. Ипполита словно повело. Прекрасные глаза налились кровью, правая рука нервно сжалась в кулак. Ещё минута и он, не кривя душой, бросился бы на брата за то, что тот легко исполняет желания чужой девушки, но вовремя сообразил, что тот при полном комплекте оружия, а он без.       Между тем Саша чуть отошла в сторону и задумчиво посмотрела на старую лавку, возле которой недавно гуляла.       — Мне, право, неловко говорить об этом, господа, — красавица глубоко вздохнула. Исповедь явно была тяжела для неё. — Потому что меня страшат последствия, что непременно наступят, едва я признаюсь вам, — она замолчала. Видимо, пытаясь придать своему рассказу интриги, а то и красочности. — Сие место в последнее время очень часто видится мне во сне. Я вижу его, как наяву. Неизвестные роют здесь яму, прячут сундук. Яркий свет факелов освещает шайку, а мне очень холодно.       Мгновение, и вновь повисло молчание. Оболенская устало присела на скамью, на которой минутами ранее сидел младший Муравьёв-Апостол. Лицо покрылось странным румянцем. Словно его хозяйка испытала лёгкость от того, что поделилась давно мучавшими её мыслями.       Братья переглянулись между собой. На лбу Сержа проявились складочки — признак напряжённого размышления. Ипполит же наоборот — проявил очередной испуг. Девушка молчала. Страх, что собеседники над ней смеются, осуждают не позволил поднять глаза. Она просто ждала — ждала, когда разразится гром хохота. Но хохота не было. Долго не было. Её это даже начинало заметно пугать.       — Александра Петровна…       — Вы желаете смеяться надо мной? — резко перебила она Сергея, желая облегчить тому участь. — Что ж, смейтесь. Вы мужчины только на это и способны.       — Отнюдь, — как ни в чём не бывало ответил подполковник, — я наоборот хочу расспросить вас детально, — только сейчас княжна нашла в себе силы, чтобы удостоить друга своим вниманием. Мужчина осторожно присел напротив неё, ласково улыбаясь, давая понять, что он ей не враг. Она повернулась к нему корпусом. — Вы сказали, что сундук прячут на сём месте. Где именно? — Муравьёв-Апостол старался держать себя, дабы не спровоцировать новую волну паники со стороны девушки.       — Где старая лавка, — красавица обратила взор в сторону предмета своего повествования. — Во сне она точно такая же, сундук прямо под ней.       С лёгким испугом Саша вновь смотрела то на одного брата, то на другого. Ипполит вникал в каждое слово, поминутно переглядываясь с Сержем. Брови последнего сдвинулись к переносице, да так сильно, что кожа вокруг них слегка порозовела. Их обладатель словно не здесь. Серьёзная мысль поразила его воображение, словно математическая задача, от ответа которой зависела… чья-та… жизнь.       — Сундук, значит, — подполковник наконец ожил и уверенно потёр руки. — Знаете, княжна, — он одарил её взглядом полный братской любовью, — перед тем как запереть вас в монастыре, мы… проведём расследование. Прямо на ваших глазах.       — Расследование? — изумилась Оболенская. — Но как?       Сергей как бы между прочим пожал плечами.       — Очень просто, барышня. Только для него нужны помощники. Ипполит, брат, — мужчина обратил взор на юнца, что испепелял его взглядом ревности, злобы, — пожалуйста, приведи сторожей. И скажи им, чтобы взяли с собой лопаты и фонари.       На последней фразе лицо юнкера перекосилось так, что сама Саша едва не ужаснулась. Хрупкая ладошка прикрыла тонкие губы.       — Я? Найди сторожей?! То есть теперь я ещё у тебя в услужении буду?       Сергей зло двинул челюстью.       — Пожалуйста, сделай то, о чём прошу тебя, — как можно сдержанней сказал он. — Поверь, это не так сложно, как кажется.       Ипполита данный ответ не устроил. Однако он счёл необходимостью не пререкаться и просто пошёл выполнять просьбу. По дороге он всячески оглядывался дабы проверить — не перешёл ли воображаемый соперник, то бишь Серж, черту дозволенности в отношении его возлюбленной. Страх оказался напрасным. Старший Муравьёв-Апостол и думать не смел о нарушении границ к Александре, зная, как это больно может сказаться на хрупкой душе меньшого брата.       Прошло немного времени. Ночь всё уверенней подбиралась к городу. На небе появилась её главная спутница — луна. Ночной холод заметно прошёлся по коже Оболенской, отчего она слегка поёжилась.       — Александра Петровна, возьмите, пожалуйста, — девушка обернулась к Сергею. Тот держал в руках свой плащ.       — Благодарю вас, но не стоит.       — Однако я настаиваю, мадемуазель, — без дальнейших вопросов подполковник накинул на собеседницу тёплую одежду, заботливо разгладив края.       Саша слегка улыбнулась. На самом деле она была благодарна ему, ведь ей так сильно хотелось согреться. О приступах ревности влюблённого в неё юношу думать было некогда. Да и сил уже не осталось. Волнение, ночные кошмары отлично сыграли свою роль.       — Тогда тоже было так холодно, — прошептала она себе под нос. — Ночь, парк.       — Что, простите? — Сергей опустился на край скамьи и прислушался. Ему показалось, что девушка желает поведать ему какую-то историю.       — Я разве что-то сказала? — Александра и сама не поняла, что в сию минуту в её голове всплывали обрывки… воспоминаний. Что она мысленно возвращалась в ту ночь, что разделила её жизнь на до и после.       Внезапно послышались шаги. И… в следующую секунду случилось непредвиденное.       — Нет! Нет! — подполковник не сразу понял причину крика красавицы, как та сорвалась с места и побежала в сторону кустов. Однако побег не задался. Подолы плащей с платьем зацепились за ветки кустарника, и беглянка тотчас упала на колени и закрыла голову руками.       Сергей обернулся в сторону пришедших, но… лишь удручённо пожал плечами. Нарушителями спокойствия оказались Ипполит и сторожа… с факелами в руках. Никто из них не знал, что и зажжённые источники света и стали виновниками странного поведения девушки. Память упорно пробивалась сквозь стену забвения. Помочь разрушить её могли как раз подобные предметы, обстановка. Но простые военные об этом не ведали, ибо никогда не имели дело с медициной.       — Саша, Сашенька, всё хорошо, — юноша в несколько секунд оказался подле несчастной. Он осторожно взял её на руки и посадил обратно на скамейку. — Тише-тише. Это всего лишь сторожа. Не более.       — Они напомнили тех… л-людей, к-которых я т-тогда в-видела… — от волнений княжна начала немного заикаться. — О-они т-также б-были о-одеты… в т-тёмные одежды. У-у н-них т-тоже в р-руках г-горели ф-факелы.       — Горели факелы? — переспросил Ипполит. — Тёмные одежды? Вы… всё это вспомнили… Вы… — он опустился перед ней на колени, с надеждой взглянув в родные глаза… — Княжна, а меня? Меня вы помните?       — Прошу прощения, милый братец, что прерываю ваш разговор, но позволь нам приступить к делу. Время уже позднее, да и не лето на улице.       Не дождавшись ответа, Сергей махнул мужчинам и вместе с ними отправился рыть яму в указанном ранее княжной направлении. Пока он вместе с помощниками занимался грязной работой, за ним непрерывно наблюдала пара глаз. И каждый раз, когда в сторону летел комок земли, княжна крепко сжимала руку юнца. Волнение не покидало. Она боялась, что её обвинят во лжи и признают умалишённой. И сие станет победой для врагов. Да собственно оно уже им стало. По крайней мере так думала Екатерина, закутавшись в плед в своём особняке. Так думал и Белов-Смолов, ночуя в одиночной камере Петропавловской крепости. Так думала и сама Саша.       Но…       — Нашли! — крик Сергея подтвердил удар лопаты обо что-то железное. Юнцы резко подскочили с насиженного места и устремились к яме. Их глазам предстала следующая картина. На глубине двух метров лежал старый ржавый… сундук. Тяжело дыша, чумазый Сергей, стоя рядом с находкой, поднял глаза на девушку и дружески кивнул. — Могу вас поздравить, Ваша Светлость. Ваши сны оказались… явью. Теперь вам не стоит стесняться своих слов. Их доказательство перед нами.       Один из сторожей бросил край верёвки. Сергей привязал её за ручку сундука и помог поднять ящик на поверхность. А затем, при помощи Ипполита, вылез сам.       — Ну и вид у тебя, братец, — заметил юнец. — Видел бы тебя сейчас наш батюшка.       — Сие после, — ответил подполковник. — Помнится у тебя маленький ножик всегда при себе.       Молодой человек понял намёк. Порывшись в кармане, он извлёк презент Сержа и протянул его последнему. Мужчина с улыбкой опустился на колени перед замком, прося посветить. Ему не терпелось изучить содержимое именно сейчас, хотя время было уже далеко за полночь. Несколько секунд и крышку сундука откинули назад, «обнажая» содержимое.       — Браво, Серж, — Ипполит даже похлопал ловкости брата. — Ты где сему научился?       — На войне, дружок, и не такому научат, — заметил тот. — И… ой, мама, — взор мужчины упал на содержимое. На дне лежали сокровища на довольно большую сумму денег: алмазы, жемчуга, даже рубины. — Бриллиант, я так полагаю, из этой коллекции, — с этими словами кладоискатель обернулся к Оболенской, но та лишь несмело произнесла:       — Наверное…       — Кстати, братец, где бриллиант?        Ипполит не сразу понял, что к нему обращаются. Восхищение умением Сергея вскрывать замки немного вырвало его из насущного…       — Бриллиант? — переспросил юнец. — Я… я… — юноша резко побледнел. Он стеснялся сказался брату правду о том, что роковой камень давно и бесследно исчез из дома. Из дома их отца — сенатора. — Я…       — Ну!       — Я, наверное, его дома оставил… — испуганно ответил горе-влюблённый.       Сергей со злостью наклонил голову.       — Ой, смотри, Ипполит. Если ты его потерял… я не знаю, что с тобой сделаю.       — Зато я знаю! — раздался со стороны знакомый голос и следом грянул пистолетный выстрел…