Скажи, что любишь меня

На следующий день после инцидента в абортарии Федя сидел на диване в одном нижнем белье и не по размерам большой Ивановой футболке, которую Федя когда-то стащил у него из шкафа, присвоив себе, и жевал, наверное, самую вкусную клубнику в его жизни. Он не знал, где Иван умудрился ее достать в начале апреля, но, тем не менее, вчера к ним пришел курьер с внушительного размера корзиной, доверху наполненной большой, красной, сочной клубникой, которую Федя второй день методично поедал. От клубники его, к счастью, не тошнило. Федя ожидал, что Ваня, несмотря на уверения в обратном, будет все еще злиться на него, однако, напротив, тот сам начал извиняться перед Федей за то, что сразу все не понял, наговорил лишнего и накричал в больнице. Федя и не злился - сам понимал, что стоило все нормально обговорить, так что, рассудив, что оба в какой-то степени виноваты, принял извинения в виде нежных поцелуев и объятий (и клубники) и просто предложил посмотреть какой-нибудь фильм. Выбрали драму, от которых Федя с роду никогда не плакал, но вчера его почему-то, видимо из-за гормонов, прорвало, и он оставшийся вечер провел, рыдая на плече Вани из-за несчастной судьбы главной героини. Иван даже не стал над ним смеяться, как явно поступил бы прежде, нет, тогда он, напротив, был крайне нежным и успокаивал Федю, как только мог. Выходило это у мужчины, ввиду его тяжелого и далеко и сентиментального характера, немного неуклюже, но он старался изо всех сил приободрить Федю, что тот оценил и был Ивану бесконечно благодарен. Сейчас же было утро субботы, которую Федя собирался провести с Иваном, но тот куда-то убежал под предлогом очень важных дел. Что это были за дела, Федя выпытывать не стал, мало ли какие дела могут быть у бизнесмена, к тому же Ваня обещал скоро вернуться, так что Федя просто вальяжно развалился на удобном кожаном диване перед телевизором, смотрел нетфликс и жевал ягоды. Спустя вторую тарелку съеденной клубники и три серии сериала, входная дверь открылась, впуская в комнату запах виски. От запаха алкоголя Федю обычно мутило, но запах Ивана – это другое, он успокаивал, так пах его дом, уют, защита, любовь. Иван, между тем, разувшись и скинув пальто, прошел в гостиную, примостился рядом с Федей и нежно его поцеловал, проведя рукой по Фединой щеке. Басманов чуть ли не мурлыкал в поцелуй, ластясь к Ване, обвивая тонкими руками его крепкие плечи. Отстранившись, на что Федя недовольно выдохнул, Иван сказал: - Пока не забыл, я принес тебе кое-что. Думаю, тебе понравится, ты любишь сладкое, - Ваня выудил из кармана брюк шуршащую упаковку с чем-то внутри и протянул Феде. Тот заинтересованно взял подарок, которым, при ближайшем рассмотрении, оказалось простое печенье с предсказанием. Федя рассмеялся. - Серьезно? – хихикая, спросил он. - Если не хочешь, я сам съем, - сказал Иван, потянувшись за печеньем, но Федя, недовольно бурча, что это его печенье, и, требуя убрать руки, раскрыл упаковку и надломил сладость, сразу же отправляя ее в рот и довольно жуя. Она оказалась, на удивление, намного вкуснее обычного печенья с предсказанием, которые подавали в китайских ресторанчиках. Иван тем временем выхватил пульт и стал флегматично щелкать каналы. - Даже не прочитаешь, что в предсказании? – спросил он, не отрываясь от телевизора. - Дай доесть! Где ты его вообще взял, оно такое вкусное, - Иван просто пожал плечами, все так же не глядя на Басманова. Федя же, прожевав, взял бумажку, предупредив, что обычно там пишут полную чушь и, приготовившись это доказать, стал зачитывать написанное на бумажке. – «Сегодня вам сделают предложение, от которого вы не сможете отказаться». Видишь, чушь же, - сказал Федя, не поднимая глаз от бумаги. Краем глаза он заметил, что Иван зашевелился и, повернув голову в его сторону, обомлел. Бумажка, выскользнув из его рук, медленно покачиваясь из стороны в сторону, проплыла на пол. Иван сидел напротив Феди с открытой бархатной синей коробочкой, внутри которой, сверкая в лучах полуденного солнца, оказалось кольцо из белого золота с каким-то голубым камнем посередине. - Такая ли чушь, Федя? – голос Ивана был неожиданно мягким, как и его улыбка. Взгляд его был устремлен на шокированного Федю, который, кажется, потерял дар речи. – Федор Басманов, выйдешь ли ты за меня? Федя прижал дрожащие ладони к раскрытому рту, все так же не находя слов, метая взгляд с Ивана на кольцо и обратно. Ваня терпеливо ждал. Поняв, что молчание порядком затянулось, Федя, наконец, не став, как обычно, юлить и строить из себя недотрогу, играя на публику в лице Ивана, как он любил всегда делать, прокашлялся, чтобы ответить, но так и не смог издать ни единого звука, поэтому просто медленно кивнул. Глаза его еще больше расширились в неверии, когда Иван аккуратно взял его за руку и надел на безымянный палец кольцо, куда после нежно поцеловал. Федя почувствовал, как к горлу подступает ком, а глаза предательски стали наполняться влагой. В попытке скрыть слезы, Федя налетел на Ваню с объятиями, уткнувшись лицом ему в шею, обдавая ее горячим, сбившимся дыханием; Федя, однако, не учел, что влага из глаз явно уже коснулась кожи Ивана, а Басмановы содрогания и вовсе выдали его с потрохами, потому что Ваня начал нежно гладить Федю по голове и спине в знак утешения. - Федюш, не плачь, все ведь хорошо, - Иван оторвал Федю от своей шеи, мягко взяв его лицо в свои теплые руки, вытирая слезы со щек большими пальцами, и улыбнулся, заглядывая в заплаканные синие глаза. - А я и не плачу, - просипел Федя, шмыгая носом. - Скажи это моей промокшей от твоих соплей рубашке, - фыркнул Иван, за что получил болезненный тычок локтем под ребра. – Я же пошутил! - Нахер иди! Сначала довел до слез, теперь издевается, козел, - бурчал Федя, вытирая слезы, которые никак не хотели переставать литься из глаз. Иван лишь тихо рассмеялся и нежно завладел Федиными губами, сминая их в теплом поцелуе. Басманов сначала отвечал нехотя – был все еще обижен – но вскоре не выдержал, и стал пылко сминать чужие губы, прижимаясь всем телом к Ивану. Стук их сердец слился воедино, выбивая один ритм. Иван зарылся в Федины шелковые кудри и прижал его к себе ближе за плечи, на что тот лишь довольно промычал, ластясь в объятиях, закидывая свои ланьи ноги на крепкие бедра Ивана, усаживаясь на них поудобнее, чтобы быть как можно ближе к любимому. Спустя, как им обоим показалось, вечность, они, наконец, оторвались друг от друга, тяжело дыша. - Спасибо, Ваня, - отдышавшись, сказал Федя, заглядывая Ивану в темные глаза. - За что? – искренне не понял тот. - За то, что принял меня. За то, что дал мне возможность иметь свою семью. За то, что не бросил. Спасибо, - уголки губ Феди приподнялись в смущенной улыбке, а щеки его предательски покраснели. - Это тебе спасибо, Федя. Прожив с тобой, я понял, что именно тебя в моей жизни не хватало. С тобой я почувствовал себя так, будто заново родился, или проснулся от долгого сна, - Иван говорил совершенно серьезно. - Ох, все, Иван Васильевич, не надо меня комплиментами осыпать, а то я снова заплачу, - проворчал в конец смутившийся Федя. На это Иван взял в свои руки Федины ладони и поцеловал их. Федя весело фыркнул. - Не думаешь, что тебе пора познакомить меня со своими родителями? – вопрос застал Федю врасплох, и от былой радости не осталось и следа: Федя как-то сразу поник, отвернулся и опустил голову, глядя в пол. – Что такое, Федь? – резкая перемена Фединого настроения не ускользнула от Иванова взора. - Понимаешь… Мы с моими родителями расстались на немного, как бы это сказать, неприятной ноте. У меня с ними сложные отношения, - пробормотал Федя, не отрывая взор от пола. Иван поддел пальцами Федина подбородок, заставляя смотреть на себя. - Что случилось? Все настолько серьезно? - Как тебе сказать? Видишь ли, родители всегда хотели, чтобы я занимал престижную должность в каком-нибудь офисе или был адвокатом, или юристом, ну, ты понял, но я пошел своим путем, выбрав актерство, что вызвало ужасный скандал - ты бы слышал, как они кричали. Отец сказал, что такой, как я, если и достигнет высот, то только через постель, как шлюха какая-то. В общем, я ушел из дома, и больше мы с ними не разговаривали. С мамой, разве что, иногда созваниваемся, она не так критически настроена, хоть разговоры и выходят совсем неловкими. Не думаю, что им есть дело до меня, моих отношений, помолвке и их внука. Может быть, только Пете, моему старшему брату, будет интересно, он от меня не отворачивался и в первое время, в тайне от родителей, помогал финансово. - Федя, почему ты мне раньше не рассказал? Это ужасно. Прости, конечно, но мне хочется хорошенько врезать твоему отцу за такие слова. Никто не смеет называть моего жениха шлюхой, - Иван на время замолчал, хмуря брови, призадумавшись, а затем продолжил. - Но, знаешь, если бы мои родители были живы, в каких бы отношениях мы с ними ни были, я все равно рассказал бы им. Попробовать ведь стоит - от этого хуже не станет, и, кроме того, я буду рядом, - Иван сжал Федю в крепких объятиях, утешая своего любимого и словно говоря, что Феде всегда можно на него положиться. – Позвони матери, попроси всю семью собраться, скажи, что у тебя хорошие новости, может быть, весть о внуке и твоей свадьбе их обрадуют, и лед тронется, - посоветовал Ваня, не разжимая объятий и ласково гладя Федю по спине. Тот тяжело вздохнул. - Ладно, ты прав. - Федя неуклюже выпутался из цепких рук Ивана и потянулся за телефоном, но звонить не решался, буравя мобильник взглядом. - Ну же, все будет хорошо, я рядом, - нежно сказал Иван, целуя Федю в макушку. Тот лишь вновь тяжело вздохнул и стал набирать маму. После нескольких гудков в трубке послышался ее голос. - Федя? Давно не звонил. Случилось что? - Нет мам, то есть да, но ничего плохого, все хорошо. Просто хотел спросить, могу ли я прийти к вам в гости, мне нужно вам кое-что рассказать. Это хорошие новости, я думаю, ты будешь рада, - Федя говорил неуверенно, нервно наматывая прядь волос на палец. - Хорошие новости? Ну, я рада за тебя. Приходи, конечно, я соскучилась, сынок, - голос матери был неожиданно нежным, Федя не помнил, когда в последний раз слышал ее такой. - Тогда давай я приду, например, завтра? И позови Петю, ему я тоже хочу рассказать. - Конечно-конечно! Я так рада, - все шло относительно хорошо, пока она не сказала следующее. – Неужели ты, наконец, бросил свое актёрство и решил взяться за ум? Отец так обрадуется! – у Феди все внутри оборвалось. Конечно, каких еще радостных вестей они от него ожидали, если не таких. - Завтра расскажу, мам. Давай я приду часа в два? И, если что, я приду не один, со мной будет гость. - Феденька, неужто ты нашел себе парня и хочешь нам его показать? Это он направил тебя на путь истинный? – хихикнула женщина в телефоне. - Все подробности завтра. Тогда, ждите нас, пока, мам, - и, не дожидаясь ответного прощания, Федя повесил трубку. Он устремил несчастный взгляд на Ивана. - Видишь, говорил же тебе, их волнует только моя учеба! – Федя схватился за голову, поднялся на ноги и стал вышагивать по комнате туда-сюда. - Федя, во-первых, успокойся, тебе нельзя нервничать, а, во-вторых, не мельтеши перед глазами, сядь, все пройдет хорошо – с тобой буду я. Мы уйдем сразу же, если только все пойдет не так, как мы планировали. Федя тяжело рухнул на диван. Иван подсел к нему ближе, усаживая того себе на колени. Он стал гладить Федино гладкое лицо, шелковые кудри, тонкую спину. Федя, сдавшись, прильнул к груди Ивана и тоже начал гладить Иваново шершавое от бородки лицо. В какой-то момент их взгляды встретились, и Федя разглядел в черных омутах плещущуюся нежность, вперемешку с любовью. Наверное, в Фединых глазах Иван видел то же самое. Отчего-то от этой мысли Федя повеселел и утянул Ивана в тягучий, сладкий, со вкусом клубники поцелуй. Оторвавшись от губ Ивана, Федя, порядком подуспокоившись, посмотрел на него с хитринкой в глазах. - А хочешь, я сделаю тебе кое-что приятное? В благодарность за предложение и твою поддержку? – игриво спросил он. - И что же ты сделаешь? – удивленно подняв брови, спросил Иван. - А вот сейчас увидишь, - Федя сполз с Ивановых ног на пол. - Ты, должно быть, шутишь, - приподняв одну бровь, сказал Ваня. Федя отвечать не стал, лишь развратно глядя Ивану в глаза, начал расстегивать его брюки и спускать их вниз. Федя заметил, как потемнел Иванов взгляд и лишь усмехнулся на это. Басманов начал массировать еще не вставший член Вани через трусы, чувствуя, как член начинает твердеть. Когда он встал, Федя спустил трусы, высвобождая наружу эрогированный орган. Он подул на головку, услышав сдавленный вздох любовника, а затем и поцеловал в нее. Иван, не выдержав, схватил Федю за волосы, на что тот лишь хмыкнул и провел языком по всей длине. Как же Иван любил Федин пирсинг - ощущения от него, как он подумал тогда, в их первую ночь в отеле, были и вправду невероятными. Между тем, Федя закончил играться, и вобрал твердую плоть в рот почти на всю длину. Он, втянув щеки и, пустив слюну, начал двигаться, всасывая член, слизывая капли смазки с головки; двигался он быстро. Иван же начал подаваться бедрами навстречу Фединому рту, входя по всю длину, утыкаясь Феде в горло, на что у того на глазах выступили слезы, которые Иван вытер большим пальцем, а затем Федя простонал, посылая вибрацию по Ивановому телу, на что он глухо рыкнул. Федя, привыкнув к ощущениям члена в горле, начал снова двигаться, уже заглатывая на всю длину; двигался он то нарочито медленно, дразня, на что Иван недовольно тянул Федю за волосы, то быстро, помогая одновременно рукой, надрачивая Ване и играясь с яичками. Вскоре член запульсировал. Федя, в последний раз мокро всосав орган, вынул его изо рта и стал быстро дрочить Ивану. Не прошло и минуты, как тот с глухим стоном излился Феде на лицо и волосы. Раскрасневшийся Федя сидел, тяжело дыша, и вытирал с лица капли семени, которые тут же отправлял в рот. - Ну, как, тебе понравилось, Иван Васильевич? – сверкнув белозубой улыбкой, спросил Федя. - Ты был бесподобен, дорогой мой, - Иван поднял Федю на ноги, встав сам, и поцеловал того жарко, влажно, властно. На следующий день Федя нервно носился по квартире с полотенцем на голове то в поисках фена, то своей любимой черной рубашки, то не мог найти вторую пару носков. Иван смотрел на этот марафон по квартире заинтересованным взглядом, но молчал. Наконец, собравшись, одевшись, надев свои любимые сережки в виде перевернутых крестов, свой кулон, подаренный Грозным, и надушившись какими-то явно женскими духами, Федя сказал, что готов. От Иванова взгляда не ускользнули взвинченность и нервозность Федора, поэтому Грозный мягко обнял его, поцеловав в щеку, и повел к выходу. Ехали они молча – Федя отвернулся к окну и буравил взглядом пролетающий за окном пейзаж, лишь руки их были сцеплены на ручнике. Иван поглаживал большим пальцем Федину ледяную руку. Наконец, они приехали, и Федя, боясь воспользоваться своей связкой ключей, позвонил в домофон. Дверь открылась, и они вошли в подъезд довольно дорогой, как Иван заметил, новостройки. Федя нервно грыз накрашенные ногти, пока они ехали в лифте. Иван мягко схватил его за руку и попросил не нервничать так, заверяя, что все пройдет гладко. Наконец, лифт остановился на седьмом этаже, и они вышли навстречу приоткрытой двери, из которой выглядывал Петя. Иван сразу заметил, что это светловолосый альфа, крепкий в плечах, с острым взглядом серых глаз. Взглядом этим он сверлил Ивана, но проиграл в эти гляделки, уступив более сильному и статному альфе. Петя открыл дверь, впуская пару в квартиру, где уже выглядел не таким серьезным, радостно обнимая своего брата, спрашивая, как у него дела и какими судьбами его к ним привело. Федя отвечал на объятия не менее пылко, но пока воздержался от ответов на вопросы. В коридоре, из которого доносился запах кофе , показалась высокая женщина средних лет, красивая, голубоглазая, с черными длинными кудрями, собранными в высокий хвост. Теперь ясно, в кого Федя пошел своей красотой. Она была более сдержана, нежели Петя, лишь коротко обняла Федю и поздоровалась с Иваном, приветственно улыбнувшись. - Здравствуйте, я Елена – мать этих оболтусов. Это Петя, старший сын, а отец, Алексей, сейчас подойдет, он заваривает кофе, - женщина протянула изящную тонкую руку, которую Иван пожал. – А вот и он. На пороге возник светловолосый, крепкий, с недлинной бородкой мужчина, примерно того же возраста, что и Иван. Федю он сухо поприветствовал, а сам же, заприметив гостя, обомлел с так и протянутой в приветственном жесте рукой. - Иван Васильевич? – шокировано спросил он. - Да, он самый. Мы, простите, знакомы? – силясь изобразить вежливый тон, спросил Иван, крепкой хваткой пожимая протянутую руку. Мужчина активно ее потряс. - Нет, что вы! Просто вы владеете филиалом нашей компании. Лена, Петя, это – наш самый главный начальник, Иван Васильевич Грозный, - смутившись, представил он Ивана, разжав руки. – А я – Алексей Басманов. Простите за нескромный вопрос, но откуда же вы знаете моего сына? - Это как раз то, для чего Федор попросил нас всех собраться вместе. Я – его жених, - спокойно ответил Иван. В комнате повисла гробовая тишина. Краем глаза Грозный заметил, как сжался Федя, и Иван подошел к нему, обнимая того за плечи. - Кто, простите? – нарушил тишину шокированный Петя. - Жених. А еще отец нашего будущего ребенка, - все так же невозмутимо ответил Иван. Тогда произошло то, чего он никак не мог ожидать. - Ты всегда был бельмом на моей репутации, Федя. Решил стать актером – ладно, это я могу пережить, но брак по залету – это выше моих сил. Ты – разочарование, Федя! Нашел себе папика, решил его к себе привязать, да жить на всем готовом?! Подлец! – подал голос Алексей, занося руку над Федей, намереваясь того ударить. Федя инстинктивно зажмурился и закрылся руками от удара, которого, к его удивлению, не последовало. Когда Федя открыл глаза, он увидел, как Иван, от которого исходила ярость, держал навесу руку Алексея, перехватив ее на лету и сильно сжимая. - Я очень прошу вас не бить моего жениха, который носит под сердцем нашего ребенка, если ваша работа, Алексей, вам важна, - в голосе Ивана скользила сталь, которую Феде еще ни разу не доводилось слышать. Федю било крупной дрожью, а с лица сошли все краски. Он почувствовал, как одной рукой Иван отвел его за свою спину, и он почувствовал себя защищенным, как никогда. Тут голос подала Елена. - Лешенька, что ты такое творишь?! Нашему сыну сам бог послал благословение! Он не мог иметь детей и тут забеременел, не это ли счастье? – несмотря на свое состояние, Федя не удержался и закатил глаза. Материнское искреннее верование в старика на небе атеиста Федю всегда раздражало, но, тем не менее, он был бесконечно ей благодарен. Как минимум, он мог рассчитывать на нее. - Пап, ты с ума сошел? Он беременный, как ты мог даже подумать о том, чтобы его ударить? – Петя яростно кричал на отца. Ему Федя, тоже был благодарен. Два из трех. Иван ослабил хватку, и Алексей вырвал руку. Его ноздри вздувались, на лбу его пульсировала венка а сам он был багровым от гнева. Ничего не говоря, он вылетел из квартиры, яростно хлопнув дверью. Вновь повисла тишина, которую нарушила Елена. - Пожалуйста, Иван Васильевич, простите его. Он – человек консервативный. Буду честна, никогда он Феденьку не жаловал. Примите мои искренние извинения за его поведение. Пожалуйста, проходите на кухню, я вас угощу чаем и тортом. Боже, такие новости! – лепетала она. - Спасибо, но я достаточно увидел. Я сообщу вам двоим, когда будет свадьба. Пошли, Федя, - сказал Иван, обнимая Федю за талию и уводя того из квартиры. - Ну, что же вы, даже не останетесь? – поникшим голосом спросила Елена. - Я повидал достаточно. Спасибо за гостеприимство, до свидания, - сухо сказал Иван и вышел из квартиры, ведя за собой поникшего Федю. Когда они уже спустились и собирались сесть в машину, к ним внезапно выбежал запыхавшийся Петя. - Федя, Иван Васильевич! Подождите. Простите за отца, я и сам не могу до конца поверить, что он был готов это сделать. Мне правда очень жаль, - Петя выглядел таким виноватым, что Федя не мог злиться на него (да и не за что было). Затем Петр уже обратился к младшему брату. - Я хотел сделать тебе подарок. Это, вообще-то, планировалось на твой День рождения, но, раз такое случилось, то – вот. Прими, пожалуйста, - он протянул Феде коробочку, внутри которой оказались серебряные сережки в виде масок комедии и трагедии. Федя завороженно смотрел на украшения, а затем вплотную подошел к брату и кинулся тому на шею. - Спасибо, Петь, они прекрасны, - сказал он. - Ну, что ты. Это так забавно, я стану дядей… - Петр рассеянно посмотрел поверх головы брата, а затем устремил уже ясный и серьезный взгляд на Ивана. – Спасибо вам. Я вижу, что Федьке очень с вами повезло. По одному только взгляду можно понять, что вы любите друг друга. Я очень за вас рад. Пожалуйста, берегите моего глупого братца, он, порой, бывает, творит глупости, но такой уж он, его уже не исправишь. Пожалуйста, сделайте его счастливым. - Хороший ты парень, Петя. Я всегда буду любить и оберегать Федю, чего бы мне то ни стоило, обещаю тебе, - ответил ему Иван. - Спасибо. Я и не рассчитывал на другое. Еще раз простите за отца. Ну, все, мне пора бежать, успокаивать мать. Удачи вам. Веди себя хорошо, Федя, - Петр взъерошил волосы брата, на что Федя недовольно на него зыркнул, но Петя уже убежал домой. В машине Иван буравил взглядом Федю, который старательно его игнорировал, вертя в руках коробку с подарком. Наконец, когда Ивану надоело играть в гляделки, он подал голос: - Ты не говорил, что отец тебя бьет. - Не было повода. Да и кого не били в детстве родители с совковым воспитанием? Конечно, порой он перегибал палку, но я все терпел. Не убил же он меня, гляди, жив-здоров, - Федя попытался издать смешок. - Значит, про тяжелое детство ты тогда не врал. Если он готов был ударить беременного омегу, да еще и не побоялся сделать это в присутствии его альфы, то мне страшно представить, как он тебя бил, когда ты был не в положении, - Иван говорил нарочито спокойно, но Федя слышал гневные нотки в его голосе. - Ваня, что было – то прошло. Это все в прошлом, сейчас все в порядке. Только, пожалуйста, прошу тебя, не лишай его работы, это все, чем он живет. - Ты действительно сейчас его защищаешь? Федя, я просто ушам своим не верю. Он чуть тебя не ударил! - Ваня, - голос Феди был умоляющим. – Пожалуйста, ради меня. Я не хочу, чтобы он окончательно меня возненавидел. Что бы между нами ни было, я все равно его люблю. Пожалуйста, не надо ему мстить из-за меня, - Федя несчастно посмотрел на Ивана, который на время замолчал, пожевав губу. - Ладно, но только ради тебя, и если подобное повторится хоть раз, то не видать ему больше вообще никакой работы, уж поверь мне, - ответил, наконец, Грозный тоном, не терпящим возражений. - Спасибо, Ванечка, ты самый лучший! – Иван на это лишь хмыкнул. Через пару дней они подали заявление в ЗАГС, свадьба была назначена на середину июня, на что Федя очень удивился, к чему такая спешка. - Федя, ты как раз окончишь второй курс, еще не будешь таким округлившимся, а, что самое главное, я смогу поставить тебе метку в первую брачную ночь по старым традициям, - объяснил Иван. - Не знал, что ты такой консервативный, - фыркнул Федя. - Хочется, чтобы все было, как у людей хотя бы в этом. Ну, а самое главное, ты будешь только на четвертом месяце. - И что с того? – не понял Федя. - А то, что на шестом месяце гормоны непомеченной омеги начинают бить тревогу, и омега начинает шарахаться от каждого чужого альфы, как от огня. Ты разве не знал? – удивленно спросил Иван. - Да я как-то не углублялся в подробности беременности омег – не считал нужным, если честно. Здорово ты все продумал, Вань, - Федя радостно глянул на любимого, сжимая его теплые пальцы в своих извечно ледяных руках. - Хоть кто-то должен продумывать все наперед, Феденька, - хмыкнул Иван, но руки сжал крепче. Федя был на седьмом небе от счастья, в предвкушении того, что совсем скоро он официально породнится с любимым человеком.