"Коко-сан, ты уже подумал над моим предложением?"
Он не может не закатить глаза, поняв, что это этот жопошник Чифую, и быстро печатает ему ответ, потому что не хочет обращать на себя внимание учителей, которые определенно разочаровались бы, увидь они Коко, нарушающего правила безопасности."Я тебе не говорил, что буду над чем-либо думать. Откуда у тебя вообще мой номер?" "Мой малыш дал мне его, забей. Пожааааааааааалуйста, Коко-сан, я сделаю все, что захочешь"
Коконою понадобилась вся его выдержка, что чтобы не начать блевать прямо на свои вещи. Он ненавидит парочки всем сердцем и думает, что лучше размозжит собственную голову о стену, чем увидит такие кучи смайликов в ближайшие годы."Какой нахуй малыш." "баджи-сан Ты должен знать его, вы ведь дружите, и у вас одна специальность"
Естественно, Коконой знает, но он всеми силами пытается этот факт забыть. Не то чтобы он гомофоб, но ему вообще не сдалось визуализировать картину того, что кто-то из его его друзей сосет член. Он решает игнорировать Чифую и возвращается к смеси, от которой он, вообще-то, и отвлекаться не должен был. Однако сложно сосредоточиться хоть на чем-то, когда ебаный экран твоего телефона светится каждые пару секунд — спасибо шквалу сообщений от Чифую. Коконой ждёт пять минут в надежде, что эта клоунада прекратится, а потом просто блокирует этого идиота. Может, ему даже стоит вызвать полицию, а еще сказать учителю, что Баджи копался в своем телефоне, используя помощь своего парня как путевку к очередному пробиванию дна учебного рейтинга. До конца занятия Коко в телефон не заглядывал, но в итоге практически зашелся в истерическом смехе, увидев сто семьдесят восемь сообщений от Чифую. Этот псих... Как кто-то может быть настолько невыносимым? В конце концов, то, что он был парнем Баджи, совсем не удивляло, — они прекрасно подходили друг другу. Коконой моет и убирает пробирки, вешает свой халат, убирает в рюкзак все тетради и продумывает свое ближайшее предназначение: избить Чифую. Он не был уверен, где эта ошибка природы сейчас находится, но найти студентов с творческих специальностей всегда проще простого — они слишком жизнерадостны и впечатлительны, настолько, что Коконой не уверен, не употребляли ли они наркотиков больше, чем они с Тайджю вместе взятые. — Если будешь пытаться лезть ко мне ещё хоть раз, я подам на тебя заявление за сталкерство. И отпизжу тебя, — шипит Коконой как только видит Чифую, покидающего аудиторию. — Ублюдок. — Почему ты так груб со мной без причины? — Мацуно надувает нижнюю губу, строя идиотскую гримасу. — Я знаю, что в тебе есть много хорошего, тебе просто нужно помочь отрыть это хорошее и посочувствовать мне. — Я, блять, ни за что не собираюсь вписываться в это дерьмо, — закатывает глаза Коконой. — оставь меня в покое. Коконой не знает, что пытался у него вызвать Чифую своей неудавшейся рожей с надутыми губами и слезами в уголках глаз, ведь единственное, что у него удалось — усилить и так давно вызванное презрение к нему. — Что происходит? — послышавшийся сзади голос Баджи буквально звенит в ушах Коконоя, слишком близко и некомфортно. — Почему мой малыш плачет? Ох, черт тебя побери. Его сейчас стошнит на этих двоих. — Коко-сан не хочет помогать мне... — слезливо отвечает парню Чифую. — Помнишь, я говорил тебе, что нам срочно нужен кто-нибудь, и что Коко отлично подходит, но... — Ты что, умереть захотел? — Баджи рычит и заслоняет собой Чифую. — Ты кем себя возомнил, раз осмелился заставить моего малыша плакать? — Ты серьезно? — его невозмутимость кончается, потому что он не верит, что подобное поведение может быть адекватным. — "Серьёзно" что, мудила? Отпиздить тебя? — ворчит Кейске, а после толкает Коко к стене. — Не стоит, милый... Он подумает над предложением, так, Коко-сан? — Чифую быстро вмешивается, хватая любимого за руку. И несмотря на то, что его голос все ещё полон слезливых ноток, этот ублюдок улыбается. Коконой отравит еду этого дешёвого актеришки, не сомневайтесь. — Кажется мне, думать ему надо побыстрее, — грозит Баджи, а после нежно гладит Чифую по головке и снова убирает руку, тыча Коконою пальцем прямо перед лицом. — Ещё одна жалоба от моего малыша, и ты труп. — Да-да, — Хаджиме давит нарочито изуродованную широкую лыбу, оголяя десны, и скидывает с себя руку Баджи. — Сделаю все, что твой малыш захочет. — Отлично. А теперь пойдем, купишь мне обед. — Конечно. Если заплатишь за него, — равнодушно дёргает плечами Коко и поправляет смятую Баджи рубашку. — Плачу ударами по твоей шее, — самодовольно хохочет Кейске, будто сморозил гениальнейшую шутку, и чмокает своего парня в макушку. — Увидимся позже, любовь моей жизни. — Покеда! — Чифую улыбается той самой идиотской улыбкой влюбленных и приподнимается на носочках, чтобы чмокнуть лоб Баджи. Коконой обдумывает, как бы хорошо было сбить их. — Встречаемся в пятницу, в половину седьмого, поговорим о пьесе, Коко-сан. Увидимся! — Ага, — ворчит парень и думает, что лучше уж убьет себя, чем проведет в компании этих двоих ещё хоть секунду. А мгновение спустя понимает, что это позорище, названное пьесой, погубит все его планы на кутёж и пьянки в пятницу. Хотя он может игнорировать этот факт какое-то время. Сейчас он фокусируется на том, как можно аккуратно слиться из этой дибильной ситуации не умерев, чтобы не пришлось волноваться о неудобных встречах, которые могли испортить все его планы. Может, ему стоит сломать вторую ногу тому актеру, которого он должен был заменять? Просто чтобы жизнь малиной не казалась. Коко всерьез размышляет об этом, подходя к своему дому. — Что сегодня было на занятиях? — спрашивает Баджи как только догоняет Коконоя. Он чуть не убил его, вырывая того из его мыслей. — Ты, вообще-то, был в лаборатории вместе со мной. — Я в курсе, а теперь отвечай. — Знаешь, мне очень приятно знать, что ты тот, кого я буду гонять по работе при надобности. Ты просто мусор. — Похуй, я все равно потом спизжу твою тетрадь и все скатаю. Так что у нас на обед? Кстати, Тайджю пойдет с нами? — Баджи следует за Коконоем в лифт. — В отличие от тебя, он не преследует людей и не появляется у них дома без предупреждения. И я собираюсь пообедать пастой, можешь слизать жир со сковороды, если хочешь. — Я сделаю якисобу, если у тебя дома есть все ингредиенты, — будто не услышав Коконоя, отвечает старший. — или, может, даже онигири. Чифую их любит. А ты ведь не собираешься идти против счастья Чифую? — Как мило с твоей стороны, — Коко закатывает глаза и опирается на стену лифта. Поселяться рядом с кампусом было, возможно, самой роковой ошибкой его жизни. Коконою приходилось мириться с тем, что его друзья постоянно гоняли к нему домой, чтобы пообедать, как минимум трижды на неделе и, честно, единственная, на кого он никогда не жаловался, была Юзуха, ну, потому что он все ещё надеется на хороший секс. Остальные могут голодать, ему похуй. Если бы Баджи не был таким... Таким. То, может, Коконой не был бы настолько против пускать его к себе. К удивлению, этот шкаф действительно был в курсе, как готовить, и это приятно — есть что-то нормальное и питательное, не перегоревшее. Однако согласиться пускать Баджи к себе домой означало быть рабом для его коварных прихотей, и это все равно что продавать душу дьяволу. Первое, что делает Коконой после того, как заходит в квартиру, — снимает с себя гребаную водолазку и надевает обычную футболку. Второе — во благо собственного ментального равновесия игнорирует тупые подколы Баджи о состоянии своей шеи. Он в кои-то веки разделяет время между уборкой сущего беспорядка и едой, хотя он все ещё хочет разбить стекло о голову Кейске. Все, чего хочет Коко, — мира и спокойствия, и ну как минимум поэтому он выбрал жить одному, не деля, как делают многие, бо́льшую квартиру с кем-то, и он хочет, чтобы его мотивы для остальных оставались кристально чисты. К его удивлению, до Баджи это доходит тоже.***
Он почти забыл о встрече, что упоминал Чифую, и если бы тот не появился в дверях кабинета после очередного занятия, — такого изнуряющего, что Коко хотел умереть, — он бы и не вспомнил. Потому что остаток недели он помнит лишь смутно, тот состоял в основном из абстракции от всех и вся в попытках хотя бы теперь поменьше времени уделять своей успеваемости и игнорировать плохие идеи Тайджю. Так, он посетил от силы процентов семьдесят от всех занятий, — и он знал, что теперь уж точно завалил линейную алгебру, потому что он даже не помнил, кто его учитель, спасибо бесконечным прогулам, — сдал какие-то почти просроченные бумаги, а потом в гордом одиночестве дома напился дешёвой водкой, лишь бы избежать возможности начать делать все то дерьмо, что скопилось ещё с начала этой недели. Однако сейчас пятница, и он заслуживает хоть немного снисхождения к своей персоне. Желательно, чтобы снисхождение предстало перед ним в форме какой-нибудь красотки и алкоголя, возможно ещё в антураже толкучки на ебнутой вечеринке. Как угодно, но уж точно не в форме того, что надо было делать совместно с Мацуно Чифую и весомыми угрозами его парня-идиота. — Коко-сан! — зовёт Чифую весело и заставляет Коконоя принять тот факт, что его маленькая фигура перед ним увы не галлюцинация. Хаджиме даже думал насчёт того, чтобы что-нибудь ответить, но меньше, чем через секунду, он уже видит Баджи, обнимающего Мацуно и крутя его в воздухе — так, будто этот идиот думал, что они были в одном из этих дурацких ромкомов. Выдыхая устало, Коконой перекидывает свой портфель через плечо и взвешивает все "за" и "против" к идее свалить подальше, пока эти попугаи-неразлучники слишком заняты друг другом, чтобы его заметить. Но перед тем, как он принял окончательное решение, эти двое наконец отрываются друг от друга, и Чифую бежит туда, где стоял Коконой, когда почти словил обморок отвращения от чужих нежностей. И стоит Мацуно достичь своей цели, он незамедлительно начинает говорить, ведя его в заброшенный амфитеатр, где всегда проходили встречи их клуба. Насколько знает Коко, именно в таких местах обычно убивают людей, чтобы не было свидетелей. Коко, наверное, никогда не прекратит удивляться, насколько ненормально выстроен их кампус, и он уверен — если захочет, он там и портал в другое измерение через шкаф найдет. Нелепо, что они свернули из основного крыла, но из ниоткуда появляется все больше и больше комнат и лабораторий, а еще более нелепо то, что здесь достаточно людей, чтобы все эти комнаты заполнить. Они даже прошли мимо фруктового сада, и Коко все больше уверен в том, что здание их колледжа вполне подходит для убийства. Зашибись. — ... а потом он придет, чтобы дать тебе всякие штуки, которые тебе помогут, но сценарий действительно не так сложен, как ты мог подумать. — Я вообще не думал о нем, — отвечает Коконой со всей своей искренностью. — и кто "он"? — Ты не слушаешь ничего из того, что я тебе говорю. Хаккай, брат этого твоего друга... Ну, брат Юзухи-сан. — А... И что насчет него? — Я тебя сейчас ударю, — грозится Чифую. — он был принцем, сломал ногу, и теперь ты его заменишь. Он оказался достаточно добр, чтобы все равно приехать и обучить тебя, хотя у него безумно болит нога. Поэтому, пожалуйста, не упрямься. — Я не просил кого-либо что-либо делать, — Коконой смотрит за тем, как Чифую пинает деревянную дверь. Она открывается со звуком прямо как в хоррор-фильмах, но, наверное, это нормально; Чифую торопится и говорит Коконою, что ему не стоит беспокоиться о том, чтобы закрыть ее, потому что сюда все равно не является никто, кроме членов клуба, а после бросает свой рюкзак и принесенные им с собой рулоны картона на стол, что и так уже был весь завален чужими сумками и какими-то коробками. Коконой достает свой телефон из рюкзака и перекладывает в карман, после чего повторяет за Чифую. Он следует за ним через какую-то маленькую дверцу сбоку от них, она вела к большой сцене. Паника дает о себе знать мурашками, пробежавшими по его спине, ему стремно находиться здесь, в этой комнате, освещенной белым светом, практически бьющим его в глаза, и, если честно, он уверен, что от такой яркости забудет все свои реплики прямо во время пьесы. Если, конечно, ему не удастся свалить. — Хе-ей! — Чифую хлопает в ладоши, привлекая всеобщее внимание. — Это тот самый Коко-сан, который будет играть принца. Коко-сан, я думаю, ты тут уже знаешь всех, кроме Сенджу-чан, потому что она новенькая. Вообще-то, Коконой здесь не знал вообще никого, кроме Хаккая и Юзухи, но он все равно кивает безучастно. Ну, или не так уж и безучастно, все-таки возможно он сможет убедить Юзуху сходить куда-нибудь после этой клоунады. Он осматривается, пытаясь хоть немного сопоставить чужие имена с лицами, и делает вывод, что все не так уж и плохо: тут уже целых три девушки, и все они красотки, так что, может, он повеселится с любой из тех, что согласится стать его партнершей. — Я уже объяснил суть истории, но, я уверен, ты меня не слушал, поэтому прочитай, пожалуйста, весь сценарий, когда придешь домой, — Мацуно протягивает парню огромную стопку листов. Ему же не надо запоминать все это... Да ведь? — Если тебе надо будет с чем-то помочь или что-то понадобится, можешь спросить у Сенджу-чан или Хаккая, они объяснят тебе все лучше меня. Но, для начала, сядь с нами на пол и сделай разминку. Единственное, в чем точно уверен Коконой, — что он не уверен уже ни в чем. Как вообще Чифую мог говорить так много, не задыхаясь от нехватки воздуха? Хотя, было видно, что никого из местных это уже не удивляло. Ладно, в любом случае через пару секунд Хаджиме в итоге подчиняется просьбе. И Мацуно, видимо, боялся, что Коко убежит, потому что сел именно рядом с ним, не говоря ни слова, в то время как какая-то миниатюрная девочка со светлыми волосами села с другого бока. И если до этого у Коконоя были лишь догадки и предположения, то сейчас он уверен: люди из театрального кружка самые странные из всех, кого он встречал за всю свою жизнь. Весь концепт сидения в кругу на пыльном полу и повторения одних и тех же реплик, до которых никому не было дела, был слишком за пределами его понятия (лет так на сто пятьдесят). И он надеется, что Чифую не настолько глуп, чтобы рассчитывать, что Коко присоединится к этому безумию. В итоге он выясняет, что Сенджу — это та маленькая девочка рядом с ним, потому что она делает упражнение, которое Коконой даже не знает как назвать, но весь его смысл в том, чтобы просто орать свое имя в пустоту, видимо чтобы не быть напуганной выступлениями. Он никогда не поймет, как Юзуха может обитать здесь, оставаясь при этом адекватным человеком. Коконой уже был на грани того, чтобы забить хуй и уйти, когда Чифую наконец заканчивает эту бессмыслицу. Команда осталась на сцене, а Хаджиме Чифую отправляет в комнату со столом вместе с Сенджу и Хаккаем, который, если честно, выглядел так, будто он слегка под кайфом от всех свои анестетиков. Типа, Коко пришлось увернуться несколько раз, чтобы Хаккай не врезался в него на своей коляске, и Хаджиме сам раздумывает над тем, чтобы толкнуть того со сцены при возможности, если это разъезжающее недоразумение замарает его одежду. — Та-а-ак...— Коконой уставился на обоих в ожидании. Ну да, вообще на Хаккая он смотрит от силы пару секунд. А зачем, если очевидно более приятный вариант — смотреть на красотку Сенджу? Учитывая, что та пришла помочь ему вместе с Хаккаем, то принцессой может быть именно она. Он уверен, ей эта роль подходит идеально. В конце концов, ее нежное личико и большие темные глаза — самое то для принцессы. Коко с переменным успехом игнорирует засевшую где-то в уголке разума мысль, потому что не хочет выглядеть, типа, тем типом отчаянных мужчин, которые выглядят так, словно в жизни не видели девушек, но черт возьми, он не может оторвать взгляда, Сенджу была очень даже в его вкусе. — Я сделал несколько пометок в своем сценарии, они должны помочь, — сказал Хаккай, когда Коко наконец настроился, и протянул ему свой собственный сценарий, такую же огромную груду листов. — Пьеса романтическая, но не переживай, тебе не придется ни с кем целоваться. — Ну, мне все равно, — нарочито равнодушно отвечает парень. — могу и поцеловаться. — он ради приличия пробегается глазами по листам сценария, пересчитывая страницы пальцами. — Когда состоится пьеса? — Чифую говорил, говорил, говорил, но не сказал нихрена полезного. — Ну, точная дата еще не установлена, но она должна быть в конце учебного года, — отвечает Сенджу и завязывает свои короткие волосики в пучок на макушке. — Я помогаю Мацуно-сану с организационными моментами, поэтому ты в любом случае можешь спросить меня, если что понадобится. Я также знаю реплики всех ребят, так что... — Зачем ты запомнила все реплики?..— Хаджиме уставился на нее в ужасе. Это ведь даже смысла не имеет. — Ну, потому что это весело. Я думаю, Мацуно-сан уже дал тебе расписание наших репетиций. Вакаса-сенсей всегда появляется на репетициях по средам, чтобы посмотреть, как мы продвинулись. — Окей, — кивает Коконой, думая о том, что он без понятия, кто такой этот Вакаса-сенсей. А потом Сенджу машет двумя пальцами в прощальном жесте и возвращается на сцену, оставляя Коко наедине с Хаккаем. — Как ты сломал ногу? — наконец позволяет себе спросить Коконой. Любопытство в нем говорило громче, чем хорошие манеры. — Несчастный случай, — Хаккай пожимает плечами так, будто это не было очевидно. — Да что ты говоришь! — Коконой со всем своим актерским мастерством разыгрывает удивление, а после снова безучастно смотрит Хаккаю в глаза. — Я спрошу у Тайджю, в любом случае. — Как хочешь, — тот лишь пожал плечами. — Но тебе надо будет избавиться от этого дерьмового лица во время игры. — Да знаю я. — Ну, тогда попробуй. И следующий час можно охарактеризовать как худшую пытку, с которой когда-либо сталкивался Коконой за весь свой двадцать один год жизни. Хаккай критиковал малейшую "неправильно сыгранную" эмоцию, прогоняя его по каждой фразе до тех пор, пока он не будет доволен. И, ну это просто идиотизм, между неудачным дублем и удачным разницы не было вообще. Может, Хаккай все-таки заслужил свою сломанную ногу. Коконой, вообще-то, должен сейчас бухать и заниматься сексом, но нет, он застрял с невыносимым парнем, пытаясь притвориться, что он хоть немного парится об умирающей на его глазах принцессе. Серьезно, Коконой готов долбиться головой об стену до отключки, лишь бы не это. И, пожалуй, самое худшее из всего этого было то, что они еле прорепетировали три страницы, все из-за перфекционизма этого маньяка, и только Коконой решает, что еще одна строчка, и он откинется от злости голода, как телефон Хаккая заливается в звонке, и они вынуждены остановиться. Хаджиме до краев наполняет пластиковый стаканчик водой, пытаясь игнорировать тупые смешки и приторное "Таканчик~" , которое повторял каждые пару секунд Хаккай, перечисляя каждую ошибку Коко, чтобы оправдать, что он так долго заперт в этом аду. — Мне надо идти, Таканчик скоро придет, чтобы забрать меня, — объявляет парень как только бросает трубку. — Господи спасибо, — выдыхает Коконой. — Я тоже свободен? — Я не знаю, уточни у Чифую, — Хаккай берет один из портфелей со стола, кладя его себе на колени, и подъезжает к старой двери. В прочем, он не успевает даже дотронуться до ручки, как дверь открывается сама, и чужая блондинистая башка аккуратно обходит Хаккая, при этом ей ничего не мешает врезаться в Коконоя, а точнее в его руку со стаканом воды. И, как гласят правила физики, отдачи от тельца Чифую достаточно, чтобы вода из стакана Коко перекочевала на его рубашку. И серьезно, какая вообще у любого человека будет реакция, если не "Какого хуя, идиот."? Это была последняя капля, реально. Но две секунды спустя Коко решает: это к лучшему, ведь теперь Чифую не сможет удерживать его на репетиции, с мокрой-то одеждой, в ином случае ему пришлось бы сделать еще одну замену Хаккаю, потому что первая скончалась бы от пневмонии. Может, ему стоит даже поблагодарить блондина. Хаджиме бросает взгляд на открывшуюся за дверным проходом сцену, в ужасе наблюдая за тем, как Юзуха растянулась на полу, выгибая ноги под ненормальным углом, делая что-то, что напоминало Коконою шпагат (это серьезно было в сценарии? Господи), а после возвращается в реальность, когда Чифую зовет его по имени: — Коко-сан, поздоровайся со своим напарником. Инуи-сан, этот тот самый парень, что заменит Хаккая, помнишь, я говорил тебе о нем? — Да, — этот Инуи кивает рассеяно и протягивает Коко руку. — Рад встрече... Коко-сан. — Коконой, — поправляет он и пролистывает сценарий в своей руке. — Не помню, чтобы у главного героя были какие-то напарники. И да, мне надо идти, он разлил на меня воду, так что мне надо поменять одежду. — Хаккай уже ушел, так что да, все в порядке, — спокойно говорит Чифую. — А, и да, Коко-сан младше тебя, Инуи-сан. Можешь обращаться к нему по имени. — А-а-а, — Инуи кивает. — Я принцесса, Коконой. — ... Ты "что"?!