Принцип альтернативности

- Что?! – у Зои округляются глаза, лицо некрасиво краснеет, грудь тяжело вздымается, а в синих глазах вспыхивает возмущение пополам с обидой.       На них начинают оглядываться. Назяленская отвечает всем любопытствующим таким свирепым взглядом, что возле их столика в студенческой столовой мгновенно возникает зона отчуждения. - Ты будешь писать диплом у Морозова?! – подруга смотрит недоверчиво и почти зло, - да почему ты?! Я и Женя – лучшие студентки! Мы всегда были первыми, а ты… ну ты же… - она осекается, когда понимает, что за столиком царит тишина.       Первым отмирает Матиас, моргает озадаченно, а потом крепче обнимает Нину. - А я думал, милая, что это у тебя проблемы с деликатностью, - задумчиво говорит парень.       Зеник фыркает, закатывает глаза и шутливо тычет своего любимого кулаком в ребра. Алина опускает глаза на свои руки, не зная, что сказать. Понятно, что новость произвела фурор, но если уж Зоя так отреагировала, то страшно даже подумать, какие сплетни и разговоры пойдут по всему университету.       Помогите ей святые! - А, может, ты ему дала, а, Старкова? – не останавливается Назяленская. Алина вспыхивает от этих слов, пятна краски ползут по щекам, на шею и даже грудь, кажется, у нее розовеют и кисти. - Зоя, - укоризненно качает головой Женя, - как тебе не стыдно! - А что такое? – Зою уже не удержать, она яростно трясет роскошными волосами, на лице ее написана такая обида и такое горькое разочарование, что Алине становится ее жалко, - в конце концов, профессор весь год доказывал, что Старкова у нас худшая студентка, а теперь она вдруг пишет у него диплом! - Справедливости ради, Зоя, - спокойно и негромко говорит Женя, а смотрит ободряюще при этом на Алину, - стоит заметить, что оценки профессора в отношении Алины необъективны и предвзяты. Ты не можешь отрицать, что объем знаний Алины в два, а то и в три раза больше, чем у всех остальных. Даже, чем у нас с тобой. Поэтому, по-моему, все справедливо. И я за Алину очень рада, - она одаривает Старкову застенчивой улыбкой.       Алина неловко кривит губы в ответ.       Жене Старкова рассказала первой, Сафина лишь обняла ее, сказала, что очень за нее рада и что за себя тоже рада, писать диплом у Морозова Женя ни в коем случае не хотела.        Зоя стискивает зубы, надувшись. - И все равно! – продолжает упрямиться брюнетка, - это подозрительно. - Ты только при Мале этого не говори, - хмыкает Нина и ненадолго разряжает обстановку.       Алина же охает. - Мал! – она подскакивает и начинает поспешно собирать вещи.       Друзья смотрят на девушку недоуменно. - Что такое? – удивляется Женя. - Я же обещала помочь Малу, у него отработка у профессора!       Нет нужды говорить, у какого профессора. - Чего? – недоверчиво щурится Зоя.       Звучит странно. И это понимают все присутствующие, потому что у геологов политология была кратким курсом, обычно их никто не дергал, даже суровый профессор Морозов, ему и дела не было до студентов этого факультета. Никто в университете вообще толком не понимал, зачем геологам политология, пусть даже и на пару недель. Получить в таких условиях отработку – это надо было умудриться. - Да-да, - кивает Хельвар, - раскритиковал ответ Мальена вчера на занятии, а его письменную работу вернул на исправление, единственную из всей группы. - Работу мы исправили, - бормочет Алина, - а я обещала подождать Мала, пока он будет пересдавать занятие.       Ей не хочется вспоминать крики возмущения своего парня и все те нелицеприятные эпитеты в адрес профессора, которые ей пришлось выслушать. Она, как могла, успокоила Мала, помогла переделать письменную работу и не сказала, что согласна с профессором: работа была ужасна. Другое дело, что геологам действительно ни к чему политология.       Поэтому Алина молча слушала Мальена, утешала, целовала, помогала, сказала, что нужно выучить для отработки занятия и обещала подождать его, когда он пойдет к Морозову. Но вот заболталась с друзьями в столовой. Святые! Мал ее убьет!       Он и так орал на нее так сильно, когда девушка объявила, что будет писать диплом у Морозова, требовал, чтобы она отказалась, чтобы и вовсе перевелась в другой университет, ругался и угрожал расставанием. Старковой насилу удалось его успокоить и пообещать проводить больше времени вместе, объяснить, что осталось меньше года потерпеть.       О том, что Морозов предложил ей работу в своей команде, а также о том, что отказываться она, кажется, не собирается, Алина решила пока благоразумно умолчать.       Алина торопливо прощается, целует в щеку все еще обиженную Зою, как будто это Алина виновата в том, что Морозов выбрал именно ее писать диплом, и мчится к выходу.       В дверях сталкивается с Ланцовым. - Ого! Солнышко! – он ловко останавливает ее, кладя руку на талию, - куда ты так спешишь? Насколько я знаю: сегодня обошлось без спектаклей на занятии у твоего монстра.       Алина только глаза закатывает в ответ.       Да, сегодня все любители зрелищ были страшно разочарованы, мисс Старкова ответила блестяще и с первого раза.       Ну, наверное, потому что профессор ради разнообразия прислал ей дополнительный материал до занятия, а не после. Правда, прислал в такое время, когда всем приличным девочкам полагается уже спать, но Алина как раз переделывала письменную работу Мала. Уведомление о присланном материале вызвало у Старковой какое-то нездоровое возбуждение, смешанное с предвкушением, и глупую улыбку, когда прочитала: «Поберегите мои нервы и уши, мисс Старкова. Надеюсь на ваше понимание».       О! Она поняла все! И почти глаз не сомкнула до утра, едва не проспала, но присланный материал освоила. За что и была вознаграждена сегодня необычайно спокойным занятием, едва ли не первым таким для нее у Морозова. - Надо! – отрезает Алина, ловко выворачиваясь из объятий Николая, - Зоя тебе все расскажет, - Старкова хмыкает.       И мчится дальше, оставляя позади удивленного друга.       Она пробегает по коридорам университета, притормаживает у кабинета профессора, вспоминает, что отработки он принимает в аудитории, и, ругаясь себе под нос, мчится дальше.       Двери аудитории закрыты, а на лавочке подле сидит заплаканная Надя Жабина. - Мальен уже зашел, не знаешь? – отрывисто спрашивает Алина. - Только что, - отвечает девушка и тихо плачет, надрывно всхлипывает.       Старковой становится стыдно, она опускается рядом. Одногруппница ее неглупая девушка, но разве это когда-то останавливало Морозова? Надя - старательная и тихая, почти неприметная. А еще она до одури боится профессора, впрочем, не она одна, конечно. - Что случилось? – спрашивает Алина, - я могу чем-то помочь?       Надя плачет еще горше.       Не сразу Алине удается понять, что Морозов раскритиковал ее доклад и теперь не выпускает на зачет. И, конечно, в своей ублюдочной манере даже не объяснил, в чем дело и что следует исправить.       Старкова только вздыхает. - Давай посмотрим вместе? – предлагает Алина, - быть может, я смогу помочь? - Ой, Алина, - Надя прижимает руки к груди, смотрит во все глаза на девушку, - а тебе не сложно? Правда? - Правда, - твердо кивает Старкова, - все равно жду Мала. Давай-давай, показывай, чем он там недоволен.       Жабина робко улыбается и достает листы, исчерканные красной ручкой.       Алина на секунду замирает, невольно любуясь красивым почерком Морозова. Право слово, она готова часами смотреть на ровные, четкие буквы стремительного почерка профессора, на этот безупречно выверенный наклон каждой завитушки.       Тихонько вздохнув, Алина забирает листы, достает ручку и щурится, вникая в исправления.       Ей становится понятно буквально сразу, чем был так недоволен Морозов. Алине нравится Надя, но ошиблась Жабина в фундаментальных и принципиальных вопросах, понятно, почему профессор пришел в ярость.       Старкова быстро и четко расписывает Наде исправления и говорит, что почитать. Жабина обнимает Алину порывисто и снова плачет, на этот раз от облегчения и благодарности.       Дверь аудитории резко распахивается. Алина вскакивает на ноги, Надя на лавочке испуганно затихает, прижимая к груди листы так сильно, что они мнутся.       Из аудитории вылетает красный от ярости Мал, на пороге, скрестив руки на груди, стоит профессор. Губы его кривятся в презрительной и насмешливой полуулыбке. Он встречается взглядом с Алиной, в глубине темных глаз вспыхивает что-то нехорошее, от чего Старкова бледнеет и невольно делает полшага назад. - А! – тянет Морозов, - мисс Старкова. Я должен был догадаться, - он скользит взглядом дальше, к испуганной и заплаканной Наде, хмыкает и снова смотрит на Алину, - зайдите, - он подается назад, делая Алине приглашающий жест.       Старкова нервно сглатывает, бросает на Мальена опасливый взгляд. Парень стискивает зубы и смотрит на Алину недовольно. На мгновение в коридоре повисает напряженная тишина. - Мне прислать вам письменное приглашение, Старкова? – ледяной голос Морозова полосует по напряженным нервам, раскалывает тишину коридора, взрезает кожу, заставляя ее покрыться мурашками.       Опустив голову, Алина торопливо стучит каблуками по мраморному полу и шмыгает мимо профессора в аудиторию, невольно задержав дыхание, но все равно почувствовав умопомрачительный аромат его одеколона. И с каких это пор она замечает такие мелочи?       Дверь с грохотом захлопывается у нее за спиной. В аудитории царит почти зловещая тишина, пока профессор не спеша проходит к столу и садится. Алине он присесть не предлагает. Старкова так и замирает, сделав лишь пару шагов от двери, нервно сжимает ручку сумки на плече. И малодушно мечтает оказаться где угодно, но только не здесь.       Морозов смотрит на нее внимательно и чуточку насмешливо, расположив локти на столе и соединив кончики пальцев рук. Алина машинально отмечает, какие у него изящные и красивые пальцы. - Решила открыть фонд помощи сирым и убогим? – вкрадчиво интересуется профессор.       Алина переводит взгляд с его рук на обманчиво безмятежное и спокойное лицо мужчины. - Не понимаю, о чем вы, - выдает невозмутимо, но ремешок сумки сжимает крепче. - Думаешь: твой стиль я бы не узнал? – он кивает на работу Мальена, лежащую на углу стола. - Это недоказуемо, - не ведет и бровью Алина. Морозов хмыкает. - Твой парень, Алина, идиот. Таким, как он, место в ПТУ или Армии, но никак не в лучшем университете страны, - выдает неожиданно резко. Старкова задыхается в возмущении. - Да что вы такое говорите! Мал – отличный геолог! Вы не имеете права так говорить! - Однако, какой пыл, - презрительно фыркает профессор. - Вы необъективны, несправедливы и предвзяты! – выпаливает зло и замолкает в ужасе, понимая, кому, что и в каком тоне сказала. - Будешь дерзить, - холодно говорит Морозов, - и я устрою тебе незабываемые новогодние каникулы на кафедре, хочешь?       Бледная Алина молчит, почти дрожит от страха. Но Мальена она в обиду не даст! Ни за что! Старкова упрямо поджимает губы. - Не хочешь, - мерзко тянет мужчина, - сядь, - указывает на стул перед собой, - есть разговор.       Старкова делает несколько робких шагов, садится на стул и смотрит в сторону. Ей уже стыдно за свой запал и свою дерзость. Она действительно переступила черту. Это неправильно и непростительно. Кто она такая, чтобы судить преподавателя? Пусть даже это невыносимый и предвзятый Александр Морозов.       Девушка огорченно вздыхает. - Глупость и ерунда, - тем временем выдает Морозов и прокатывает по столу ее флэшку с тезисами дипломной работы. Алина ловит кусочек пластика в последний момент, - переделать к завтрашнему дню. - Но, - ошарашено смотрит на профессора Алина, - я не успею. - Успеваешь помогать всяким глупцам, успеешь и это, - кривится Морозов, - или скажешь, что в отношении Жабиной я тоже был необъективен, несправедлив и предвзят?       Алина молчит, только смотрит на флэшку в своей руке. Она не успеет, никак не успеет к завтрашнему дню исправить тезисы, подготовить доклад и обзор международных отношений Фьерды и Равки за последние три десятилетия с подробным анализом. Не успеет, даже если начнет прямо сейчас и не остановится до утра. - Не разочаровывай меня, Алина, - тянет профессор. - Нет, - тихо отвечает девушка, но мысли ее совсем о другом, - вы были правы. Но я не считаю зазорным помочь кому-то, кто нуждается в помощи. - Если ты будешь помогать им, то они никогда не поймут, где ошиблись и вновь будут ошибаться. И винить других в своих ошибках. Тебе много кто помогал, когда ошибалась ты? – он смотрит пристально, остро, внимательно, словно хочет вывернуть Алину наизнанку. - Справедливости ради, профессор, - подчеркнуто спокойно произносит Старкова, - разобраться в том, что считали ошибками вы, не мог никто, кроме вас. С губ Морозова срывается смешок. - Все же дерзишь, - констатирует он и барабанит пальцем по столу, - ну хорошо, - делает паузу и спрашивает, - как у тебя с фьерданским?       Алина приподнимает бровь. Право слово, иногда она не успевает за скоростью его мысли, а некоторые его вопросы вгоняют ее в ступор непонимания, когда она просто не в силах отследить логическую нить перехода от одного к другому. - Сносно, - осторожно отвечает Алина, пытаясь понять, к чему он ведет, и не понимает. - Твердая пятерка, конечно же, - хмыкает мужчина. - Вы видели мою зачетку, - пожимает плечами девушка. - Будто бы это что-то значит, - фыркает Морозов и продолжает, - через неделю едешь со мной на международный саммит в Джерхольм.       Алина изумленно таращится на профессора.       Она знает о том, что в столице Фьерды будет проходить международный саммит, где будет присутствовать и премьер-министр Равки. Она думает внезапно о том, что нужен ей скорее не фьерданский, а керчийский, ведь именно он считается международным языком.       Она мысленно благодарит свою тетю Ану, которая настаивала, чтобы девочка учила языки, и выделяла на это иногда последние деньги.       Мысли скачут с одного на другое. И девушка была бы рада такому пусть своеобразному, но приглашению, если бы не… - Я не могу, - вырывается у Алины испуганно. Морозов приподнимает вопросительно бровь. - Я не могу, - тверже повторяет Алина, а у самой в груди все тянет от несправедливости жизни. Поехать на международный саммит! Включиться в большую политическую игру в команде лучшего политолога Равки! Это невероятная возможность, сбывшаяся мечта, сон наяву для студентки пятого курса. Но… - У меня есть и другие предметы, профессор, - произносит Алина, - вы все же не единственный мой преподаватель. И деканат… - С Багрой я договорился, она отпускает тебя, - перебивает Морозов, - с остальными преподавателями проблем не будет. Твоя основная работа здесь, Алина, - с нажимом произносит мужчина, - со мной. Этот саммит будет первым местом, где ты сможешь опробовать свои силы, применить на практике то, чему училась. Ты нужна там. Ты нужна мне, Алина.       Святые! Когда он так говорит, когда он так смотрит, она не может не вспыхнуть в смущении и каком-то сладком довольстве. В такие моменты ей кажется, что она уникальная, особенная. В такие моменты она готова ради Александра Морозова на все.       Алина отводит взгляд, неловко сцепляет руки на коленях. Она не знает, как объяснить профессору, что она не планировала никаких поездок, что у нее нет денег даже на скромные каникулы, и что после смерти тети она едва сводит концы с концами. Она не может признаться, что ее скромных подработок хватает едва-едва, и что она выбивается из сил.       Это так неловко и глупо. Но еще глупее то, что Морозов может подумать, будто она не хочет поехать, будто ей наплевать на ее будущую карьеру.       Ах, как досадно! Как обидно! Такой шанс! - В чем дело, Алина? – мягко спрашивает ее мужчина.       И Старковой хочется расплакаться от обиды. Ну как же так! Почему именно так? Ведь даже суровая Багра Морозова отпускает ее. И пусть Мальен снова будет недоволен, пусть Зоя вновь будет строить гнусные предположения, но упускать такой шанс обидно до тянущей боли в груди. - У меня нет денег, чтобы поехать, - тихо отвечает девушка, глядя в сторону и кусая губы.       И краснеет до корней волос. Так неловко. Александр Морозов должен был быть последним человеком, которому она бы признавалась в таком. Алина Старкова гордая, она привыкла не жаловаться и не просить, она всегда сама справлялась со всеми трудностями. Но и врать Морозову ей не хотелось. Она не могла ему врать. - Только эта причина? – напряженно спрашивает профессор. Алина коротко кивает, все еще глядя в сторону и чувствуя, как горит лицо. - Кхм, - задумчиво тянет профессор и выдает, - ну и отлично. Значит, никаких препятствий. От неожиданности Старкова смотрит на Морозова, моргает недоуменно. А он улыбается так нахально, что выглядит моложе своих лет, похож на самодовольного мальчишку, получившего желаемое. - Вычту из твоей будущей зарплаты, - заявляет мужчина и смотрит на Алину победно.       Невольно девушка улыбается, чувствуя, как смущение и стыд куда-то пропадают, как становится легче дышать. Она улыбается ему и чувствует себя не просто счастливой, но свободной. - Но это не значит, - он вновь превращается в строгого профессора, живо напоминая Алине о том огромном объеме работы, что ей предстоит выполнить, - что ты должна расслабиться сейчас, Старкова. Доклад, анализ и тезисы. К завтрашнему дню.       Алина все еще улыбается. Его тон суров, но в глазах прыгают смешинки, шальные искорки, которые сводят на нет всю жесткость его слов. Алина не успеет, никак не успеет к завтрашнему дню сделать все. Это попросту невозможно, и Морозов знает об этом. - Вы уж сразу назначьте мне время отработки, профессор, - произносит Алина, не прекращая улыбаться.