Принцип альтернативности

      В аэропорту Ос Альты шумно, но Алина привыкла работать в любых условиях, едва ли ей может помешать размеренный шум сотен голосов и мерные объявления о вылетах и прибытии.       Она сидит, уткнувшись в экран компьютера, и напряженно барабанит по клавишам. Ей необходимо работать, ведь она и так ничего не успевает.       На нее свалилось разом так много: лекции, семинары, доклады, отчеты, анализ, зачеты, контрольные и рефераты, а еще волькров диплом и вечно недовольный Морозов.       Ей кажется, что она только и слышит жесткое: «переделать!» Переделать то, переделать это. Отработать, пересдать. Прочитать и написать.       Статьи, монографии, методички, обзоры и учебники сливаются в сплошную вереницу, и Алина порой забывает, что и где читала и по какому вопросу. Иногда ей кажется, что голова у нее лопнет, что она упадет в голодный обморок, потому что банально забывает поесть. Кажется, ей уже даже Зоя не завидует, потому что написание диплома у Морозова – это самый настоящий ад кромешный.       Алина не жалуется, Алина сейчас пытается написать обзор на статью в «Вестнике политологии». И не думать о том, что ей еще и на керчийский все это переводить. Если, конечно, суровый профессор будет удовлетворен.       Старкова бросает на сидящего напротив Морозова быстрый взгляд, мужчина о чем-то беседует с Иваном, он расслаблен и невероятно красив в этой неформальной обстановке в своих темных джинсах и светлом свитере. Алина никогда не видела его в светлом. Ему идет.       Да волькра ее задери!       Девушка слегка краснеет от собственных мыслей и вновь утыкается в компьютер.       Ей необходимо работать, чтобы не думать о том, какой скандал ей устроил Мал перед отъездом, как он с ума сходил от ревности и как заявил, что если она поедет, то между ними все кончено. Конечно, Алина разозлилась, конечно, Алина наговорила ерунды. И конечно, на следующий день Мальен прошел мимо их столика в столовой, демонстративно отвернувшись в другую сторону и хохоча с Руби. Алина только тихонько вздохнула, ей пришлось объясняться с друзьями. Но врать она не собиралась, сказала все, как есть. В этот момент ей не завидовал больше никто. - Над чем страдаешь? – плюхнувшийся рядом Федор протягивает ей кофе и улыбается дружелюбно.       Алина с благодарностью принимает кофе и бросает опасливый взгляд на профессора, но он увлечен разговором с Иваном, поэтому Алина решается и разворачивает к Федору компьютер. Каминский пробегает взглядом ровные строчки, а потом быстро исправляет пару тезисов. Алина хмурится и вовлекается в профессиональный спор. Каминский объясняет ей, где, по его мнению, она не права, Старкова не сдается, хотя и признает, что некоторые мысли парня интересны. Она быстро печатает, удовлетворенно отмечая, что дело, наконец-то, сдвинулось с мертвой точки.       Ей приятно, что ни Федор, ни угрюмый Иван не смотрели на нее свысока, не хмурились, видя ее молодость, не оценивали ее просто, как хорошенькую девушку. Оба вели себя дружелюбно и профессионально, были приятными собеседниками и, кажется, вовсе не удивились тому, что профессор взял с собой в Джерхольм ее, еще даже не доучившуюся студентку.       Федор рассказывает ей, что впервые поехал с профессором на конференцию в Белендт будучи тоже студентом. Он отпускает шуточки, Алина громко смеется, чуть запрокинув голову и забывает об усталости и ссоре с Малом. Кофе слишком крепкий и слишком горький для нее, но девушка не жалуется. Ей так хорошо в этот момент.       Она ловит внимательный взгляд профессора и улыбается ему, смущаясь совсем чуточку. Морозов хмыкает и возвращается к разговору с Иваном.       В самолете они проходят в бизнес-класс, Алина, никогда не летавшая до этого, нервничает. И волнение ее становится еще сильнее, когда она понимает, что будет сидеть рядом с Морозовым, он любезно пускает ее к окну.       Самолет отрывается от земли, Алина чуть ли не носом утыкается в холодное стекло, оно чуть запотевает от ее дыхания, а девушка во все глаза смотрит на все удаляющуюся землю. - Так красиво, - выдыхает невольно. - Красиво, - отзывается Морозов.       Алина оборачивается и ловит его задумчивый взгляд на себе, впрочем, он тут же утыкается в телефон и говорит строго: - Увижу в твоем обзоре не отражение твоих мыслей, а Федора, будешь переделывать до бесконечности. - А я не со всеми его мыслями согласна! – сверкает глазами Алина, ей чудится едва заметная улыбка на губах профессора, и вновь возвращается к обзору.       К тому времени, как они пребывают в Джерхольм, Алина заканчивает работу.       Столица Фьерды поражает ее, Алина никак не может насмотреться в окно, пока они едут из аэропорта. Ее завораживает все: природа, архитектура и даже дурная погода – Джерхольм встретил их снегом с дождем да порывами ветра. Алина кутается в свое осеннее пальто, понимая, что зря оделась так легко, но что поделать, если это единственное ее приличное и дорогое пальто. А выглядеть замарашкой рядом с профессором девушке совсем не хочется. Она дрожит, но не перестает вертеть головой, когда они выходят из машины.       В первый день она совершенно растеряна, хвостиком ходит за Федором да ловит недовольные взгляды Морозова. Она и сама собой недовольна, но перестроиться с учебного лада на рабочий у Алины никак не получается. От этого Старкова почти паникует. Что если она вовсе не приспособлена к такой работе? Что если профессор сейчас посмотрит на нее и решит, что она все же безнадежна, и он не зря весь прошедший год считал ее худшей студенткой не то, что курса, а целого факультета? От этих панических мыслей Алина не может уснуть всю ночь. И все правит и переделывает обзор, пытаясь довести его до совершенства.       На второй день, наконец, вливается в общую работу и начинает получать удовольствие от происходящего.       Это невероятно – оказаться в самой гуще событий, там, где вершатся судьбы всего мира. Это потрясающе – наблюдать за всем изнутри, не через экран телевизора или компьютера, не через призму чужого мнения, отраженного в газетных статьях и обсуждениях на тематических форумах. Алина в полном восторге. Она вспоминает уроки иностранных языков и уже к середине дня ловко переходит с фьерданского на керчийский и обратно, а потом возвращается к равкианскому. Она вовсю болтает с коллегами из других стран, ловко выполняет поручения Федора и Ивана, совершенно очаровывает помощника премьер-министра Равки, получает парочку сомнительных комплиментов и предложение работы от пожилого политолога из Нового Зема.       Алина, наконец, понимает, что имел в виду профессор, когда говорил, что саммит – уникальный шанс применить на практике то, чему она училась столько лет, понять, ради чего все это было, пользоваться знаниями, как инструментом. Это оказывается совсем непросто, сухая теория сталкивается с живой практикой, яростно споря в голове Алины.       Девушка приспосабливается с трудом. Впрочем, и хмурый Иван, и дружелюбный Федор отвечают на все ее, даже глупые или наивные, вопросы, вступают с ней в споры и обсуждения и объясняют то, что непонятно. Алина безмерно им благодарна.       Но интереснее всего наблюдать за Морозовым.       Профессор здесь как рыба в воде, это полностью его стихия, он часть этой картины такая же неотъемлемая, как дурная погода за окном. Возможно ли еще больше восхищаться человеком? Алина думала, что нет. И ошиблась.       Она наблюдает за работой профессора и понимает, как многому ей еще учиться, она следит за ходом его мысли и готова вопить от восторга, как те влюбленные в него студентки университета, что шпионили за ним, пытаясь узнать, есть ли у него девушка. Алина заворожена его речью и его выводами.       И когда к вечеру второго дня он выступает на саммите перед всеми этими влиятельными людьми, и они слушают его в абсолютной тишине, словно загипнотизированные, как и сама Алина, девушка определяет для себя новую высоту - стать таким же профессионалом, как и Александр Морозов.       На третий день у Алины появляется немного свободного времени, и она отправляется гулять по городу. У нее есть список того, что она непременно должна увидеть, составленный Матиасом, который пришел в полный восторг, узнав, что Алина поедет в столицу его родины. Алина гуляет, осматривает достопримечательности, покупает сувениры, проходит по набережной, любуясь морем, жалея только, что оно такое холодное и неприютное. Северный ветер швыряет ей в лицо ледяную крошку, путает волосы, насквозь продувает тонкое пальто, но Алина не замечает всего этого. Она делает пару фотографий и отправляет в общий чат. Зоя: Ну и тоска! Какая унылая серость! :| Женя: Так красиво! Потрясающая набережная! :) Матиас: Как жаль, что меня там нет. Я бы показал тебе настоящую столицу, Алина! :) Нина: Хэээй! Я вообще-то еще тут! >-( Матиас: Прости, любимая! :8) Нина: Но вообще действительно здорово! Очень жаль, что мы там не с тобой! Вот бы зажгли! ;) Николай: Если бы ее монстр ее отпустил. :8)) Нина: Пфф! Как будто его кто-то стал бы спрашивать! ;);)       Алина улыбается, глядя в телефон, печатает ответ. И не сразу понимает, что Мал так ничего и не написал.       Она открывает контакт парня, глядит на его улыбающееся фото, но ничего не пишет. Сама не знает, почему. Обижена ли она еще на него? Да. Считает ли она, что он неправ? Безусловно. Должен ли он мириться первым? Наверное. Алина не знает.       Обычно это она всегда шла первой на компромисс, искала пути примирения и способы сохранить их отношения. Мальен же всегда диктовал условия. Не то чтобы Алина всегда их принимала, но пыталась как-то сгладить острые углы. Но не в этот раз. В этот раз она не собиралась упускать уникальную возможность из-за чужих глупых прихотей и необоснованной ревности. Ее чувство вины исчезает и растворяется от того ощущения счастья, что она испытывает, от невероятных перспектив, что открылись перед ней. Дыхание перехватывает. Алине хочется смеяться и петь, протанцевать по набережной и сотню тысяч раз поблагодарить профессора Морозова за предоставленную возможность.       В отель девушка возвращается уже за полночь. Это не самая ее лучшая идея, потому что самолет у них утром, а значит спать ей осталось всего пару часов. Но вещи ее давно собраны, а прогулка по столице стоила того, как и вкуснейшая рыба, которую она попробовала в небольшом кафе прямо на берегу моря. Хозяин заведения пришел в восторг от ее фьерданского, назвав ее равкианский акцент совершенно очаровательным и напоил вкуснейшим домашним белым вином.       Алина замерзла так, что сейчас не чувствует кончиков пальцев на руках, а ноги и вовсе ощущаются чем-то чужеродным, но она так счастлива, что возможная угроза заболеть меркнет и бледнеет перед этим. А что касается сна, так и волькра с ним! Отоспится в самолете.       Алина долго возится с ключом от своего номера, ругаясь себе под нос и уверяя себя, что не так уж она и пьяна, когда открывается дверь соседнего номера, и на пороге появляется профессор.       Все эти дни он ходил в строгом деловом костюме, а сейчас на нем вновь светлый свитер и черные джинсы. У Алины перехватывает дыхание. Есть в этом волькровом свитере что-то завораживающее, что-то почти порочное. Или это только в ее голове. Но оторвать взгляд от мужчины Алина не может. Одергивает себя, когда краснеет под ответным пристальным взглядом. - Доброй ночи, профессор, - улыбается едва-едва, вежливо и отстраненно, стараясь держать себя в руках.       Ну право слово! Она же не та глупая девочка, как студентки университета, она не станет капать слюной на своего профессора. Это глупо, и она, между прочим, вовсе не такая! - Зайди, - Морозов приглашает ее в свой номер.       Алина нервно сглатывает, но проходит, неловко скидывает пальто и без приглашения садится в кресло.       Здесь царит полумрак, горит только небольшая лампа на журнальном столике, здесь же мерцает своим экраном ноутбук, и золотится керчийский виски в стакане. - Гуляла? – спрашивает ее профессор.       Алина закусывает губу. Наверное, это было до жути непрофессионально, вот так уходить. Но она отпросилась у ребят, уверилась, что у самого профессора нет для нее поручений, и с чистой совестью отправилась гулять. - Да, - опускает глаза девушка, чувствуя смущение, не понимая, сердится ли профессор на нее или нет. Бросает на него взгляд украдкой. Кажется, не сердится. Выглядит расслабленным и даже довольным. - И как тебе Джерхольм? – интересуется мужчина, садясь в соседнее кресло. - Очень красиво! – с жаром отвечает Алина, - чудесный город! - Что, даже погода? – хмыкает мужчина.       Алина только плечами пожимает. Она гуляла бы под палящим солнцем или проливным дождем, да даже если бы случился ураган или со стороны Истиноморя пришла цунами. Она ведь никогда и нигде не бывала, для нее это что-то совершенно новое, невероятное и восхитительное. Так много новых потрясающих впечатлений, прямо сейчас меняющих ее скромный и уютный мир. - Я посмотрел твой обзор.       И Алине вновь становится стыдно и неловко. Пока она гуляла, профессор работал.       Девушка вновь бросает на мужчину опасливый взгляд. Вот это уже точно непрофессионально. Ей следовало остаться и работать. Да хоть бы и над дипломом. Он ведь сам себя не напишет, а скоро уже конец семестра. Оглянуться не успеешь, как за ноябрем придет декабрь, сессия. Экзамен у Морозова. Ох, Алина была уверена, что вновь отправится на пересдачу, что бы она ни делала.       И, тем не менее, сейчас Старкова осознает, как она расслаблена и умиротворена. Ни о какой работе речи идти не может. Мысли ворочаются в голове вяло и нехотя. Но когда это было интересно ее суровому профессору. - Переделать, да? – невесело хмыкает девушка. - Нет, почему же, - внезапно отвечает Морозов.       И у Алины приоткрывается от удивления рот, прежде, чем успевает подумать, она выпаливает: - Да вы шутите, должно быть! - Я предельно серьезен, Алина, - отвечает профессор, но уголок его губ изгибается в подобии улыбки, а в глазах прыгают те самые коварные искорки, которые заставляют сердце Алины биться чаще.       Девушка невольно облизывает пересохшие губы и поспешно отводит взгляд, не замечая, как темнеют глаза профессора. - Подправил кое-что, - продолжает Морозов, - можешь начинать перевод.       Алина пораженно смотрит на мужчину. Он подправил? Он. Подправил. Подправил ее работу?! Не заставил переделывать, не объясняя, как обычно, чем недоволен. Не критиковал. Не высмеивал. Не требовал немедленных исправлений и прочтения собственных мыслей впридачу. Это было что-то новенькое. Где-то должен быть подвох. Его просто не может не быть.       Девушка смотрит на Морозова настороженно, недоверчиво. - Перевести к завтрашнему дню? – интересуется осторожно и обреченно, уже мысленно прощаясь со сном в самолете.       Морозов моргает раз, другой, а потом вдруг громко смеется.       Алина заворожена. Он никогда не смеялся с ней так, она вообще не слышала его искреннего и громкого смеха. И это здорово настолько, что у девушки захватывает дух. Она откровенно любуется мужчиной, не понимая еще, что вот она - точка невозврата. - Я такой монстр? – все еще посмеиваясь, интересуется Морозов.       Алина фыркает смешливо. Монстр. Еще какой монстр. Но, кажется, она совершенно его не боится больше. - Вы еще хуже, профессор, - смело отвечает Алина.