Только под утро отряд «Соколов» смог отбиться от преследователей. Наёмники разбили лагерь в небольшой рощице, которая вскоре была залита утренними лучами солнца. Сюзанна чувствовала сильную усталость и боль во всём теле. Она ночью не могла сомкнуть глаз из-за воплей снаружи повозки, она не могла прилечь, бросив Гриффита, жар у которого всё никак не спадал.
Запах костра, пива, еды, смех ребят, громкие речи Коркуса — всё это говорило о том, что жизнь налаживается. Только Камышовой с трудом в это верилось. Предчувствие у неё плохое. Всё так резко наладилось, затихло, а потом как начнётся буря бед. Ей, лекарке элитного отряда, только и придётся, что успевать бегать к каждому раненому. Дело не в трудной работе, дело в том, что погибнут многие. Девушка боялась проснуться утром в полном одиночестве, боялась увидеть головы её соратников на воротах в королевский замок, но чертовски сильно она боялась круглой красной безделушки на шее Гриффита. Чуяло её чуткое сердце, что часть бед связана с этой уродливой спящей рожицей. Вот чуяло и всё!
— Гатс, знаю, что сейчас этот вопрос неуместен, но всё же… — Сюзанна услышала голос Джудо снаружи. — Что ты думаешь о Сьюзи?
Камышова напряглась. Её щёки покраснели. Молчание Гатса в ответ другу ещё больше накалило обстановку. Сердечко в груди лекарки бешено билось, в висках пульсировало. О, сколько раз она испытывала это противное чувство трепета! Боялась услышать ответ чёрного мечника, боялась сама решить проблему, боялась всего.
— Джудо, не время сейчас для таких вопросов. Скажу тебе кратко: Сьюзи — прекрасный лекарь, прекрасная девушка и прекрасный человек. Я пойду проведаю Гриффита, — холодно ответил Гатс.
— Гатс, весь отряд знает, что она вешается тебе на шею, что защищает тебя словно щенка от нападок Каски и любого, кто скажет хоть одно резкое слово в твой адрес. Весь отряд знает, что Гриффит давал ей послабления и порой очень большие. Наш командир дорожит ей. И не только как другом… Сейчас им лучше почаще видеться, быть наедине. Это немного заглушит боль Гриффита. Да, и ты не морочь ей голову, — голос Джудо заглушало шарканье ножа о дерево, из которого он, видимо, делал очередную фигурку.
Чёрный мечник направился к повозке. Сюзанна ударила дважды себя по щекам и выдохнула. Она не должна показывать виду, словно слышала их разговор. Гатс отодвинул белую ткань и влез в повозку.
— Доброе утро, Сьюзи. Как он? — юношеские красивые чёрные глаза с волнением глянули на измученное тело «Сокола».
— Доброе, Гатс. Жар только под утро спал. Теперь у него есть вода и еда, поэтому я постараюсь как можно быстрее поставить его на ноги. А-ха-ха… — девушка неловко рассмеялась и похлопала наёмника по плечу. — Можешь покинуть нас ненадолго? Я хотел побыть рядом с Гриффитом, заодно и покормлю его.
Лекарка уже собиралась было покинуть повозку, как услышала приглушённый болезненный стон командира. Он не хотел, чтобы Сюзанна уходила. Камышова вернулась на своё место, пока Гатс зачерпнул ложкой немного супа. Похоже, ребята с первыми лучами солнца решили приготовить Гриффиту завтрак. Больной послушно съел всё до последней капельки.
— Тебе в нём не жарко? А то можно снять, — юноша спросил друга, указав ложкой на серебристый шлем. — Тут только я и Сьюзи.
«Сокол» повернул голову в сторону своих блестящих доспехов с эмблемой отряда, тихонько просипел. Сюзанна прижала руки к груди, стараясь не заплакать. Она помнила ещё те дни, когда широкая грудь Гриффита была защищена этими доспехами. Помнила, как на ветру развивались длинные белокурые волосы юноши. Помнила, как блестели его голубые глаза после победы в очередном бою. Помнила, как прислонилась к его груди; когда, наконец, нашла отряд «Соколов» для спасения Гатса.
— Хочешь надеть? — спросил чёрный мечник и рассмеялся, когда Гриффит кивнул ему в ответ. — Ты всё такой же… За год ничуть не изменился. В самом деле, мы же на поле боя, надо же надеть доспехи, а той бой не начать.
***
Пришло время менять повязки. Шершавые с маленькими царапинками пальцы Сюзанны ловко снимали с изуродованной шрамами кожи полоски ткани. Девушка чувствовала на себе пристальный взор Гриффита. Он внимательно наблюдал, как лекарка достаёт из своей чудо-сумки новые тряпки, разрезает их ножницами на лоскуты и аккуратно прикасается к его худым рукам и ногам, медленно обматывает ткань вокруг них, закрепляет повязки тугими маленькими бантиками. Сюзанне неловко. Она случайно толкнула боком ведро с водой.
— Ой, прости, Гриффит. Я сегодня… Я сегодня слишком рассеянная, — лепечет она, вытирая остатками ткани воду. — Видимо, это от радости, что ты теперь снова с нами.
Юноша с трудом наклоняется вперёд, падает всем телом на бедняжку. Камышова даже сквозь повязки чувствует его тепло, густо краснеет. Её разум не до конца понимает происходящее. Она лежит на полу, раскинув в стороны руки и не шевелиться. Гриффит ослабленными руками сжимает её кисти, невнятно стонет ей в ухо.
— Гриффит… — на выдохе шепчет девушка. — Тебе нельзя ещё так резко двигаться. Давай я помогу тебе встать.
Юноша молчит, лишь что-то невнятно мычит, трётся своим телом о тело лекарки. Сюзанна осторожно отталкивает от себя юношу, придерживая его за плечи. Его руки неподвижно свисают словно у тряпичной куклы. «Сокол» пытается сопротивляться и всем телом давит на руки девушки, приближаясь к её лицу. Камышова ослабевает хватку и сдаётся. Худое тело Гриффита ложится поверх её тела. Он лёгкий словно пёрышко. Он хрупкий словно хрусталь. Девушка ласково поглаживает его по спине, осторожно обнимая, чтобы не причинить ему боль. Пришла её очередь помочь командиру.
***
Прохладный ветерок ласкал бледное уставшее лицо Сюзанны. Она уложила Гриффита спать, а сама решила немного проветриться. Стоило ей только выйти из повозки, как в глазах защипало. Девушка на ватных ногах смогла дойти до валуна и сесть рядом с ним, опираясь спиной на холодную шершавую поверхность камня. Слёзы полились из глаз ручьём. Она с трудом могла смотреть на израненного Гриффита, наблюдать за его мучениями, понимая, что ничем ему уже не помочь.
Ржание лошадей и шум колёс вывел Камышову из дум. Она рукавом смахнула слёзы и вскочила на ноги. Повозка промчалась мимо Сюзанны, а управлял ей Гриффит! Он сжимал в зубах поводья. Что ему в голову пришло, чтобы такое сделать?! Хорошо, что остальные наёмники сразу заметили выходку командира и оседлали лошадей. Лекарка ругалась себе под нос, взбираясь на лошадь, била себя кулачками по голове. Глупая, глупая! Гриффита нельзя было оставлять одного в таком состоянии!
