Осенний ветер завывает за окном, заставляя белоснежные занавески трепетать — холод проскальзывает у самого пола. Бесконечный пейзаж серых туч сменяется на нежно-розовый закат буквально на пару часов, чтобы снова погрузиться в собственную тьму. Короткие лучи, последние на этот день, лениво скользят по высокому шкафу с книгами и немного — по её лицу.
— Тебе никогда не казалось, будто мы знали друг друга раньше? — Хаиру доверчиво, но всё ещё не закрывая глаза больше, чем на мгновение, склоняет голову на его плечо, чувствуя, как Коори вплетает пальцы в её светло-розовые волосы. Почему-то именно его касания отдаются неожиданным теплом по телу — не холодом по коже. Она почти не настороживается в редкие моменты, когда им удаётся скоротать длинный вечер вместе, а не в компании ненужных отчётов и бумаг.
Коори выжидательно смотрит в её глаза, словно стараясь прочесть ответ — тот, который она не знает сама или тот, который хотела бы слышать? Хаиру прищуривается. У неё глаз намётан на малейшие детали как результат усердных тренировок в Саду.
— Не думаю.
Она не ожидала большего. Не ожидала, но всё равно из раза в раз спрашивала. Коори не из тех, кто верит в перерождения и мистику: работая следователем, учишься быть реалистичным. Даже её интуиция нередко ставилась под сомнение.
Хаиру специально кладёт ладонь как можно ближе к его, лежащей на коротком расстоянии между ними. Касаясь прохладной ткани, она тут же чувствует не менее холодные руки поверх своих.
Минус на минус даёт плюс, верно? Ей удаётся согреться. Больший азарт, конечно, приносят расспросы — слишком велик интерес, чтобы так просто оставить тему.
— Мне кажется, найти свою любовь из прошлой жизни и воссоединиться в этой довольно романтично, неужели ты так не считаешь? — формальности остаются за глухими стенами Управления, но не слишком чёткое «ты» неприятно режет слух. Хаиру знает и улыбается ещё сильнее, и её улыбка наконец становится похожа на нормальную эмоцию, а не отголосок нескольких сразу.
— Тебе недостаточно одной? — ей определённо нравятся редкие моменты, когда на лице Коори тоже появляется некое подобие усмешки. Его слова звучат излишне твёрдо, и уже рефлекторно Хаиру догадывается о том, что он недоговаривает.
Ихей не отвечает и наигранно отворачивается, имитируя обиду на лице. Привычное выражение скоро возвращается — ничего не изменилось и не должно. Она хочет ответить, что здесь и сейчас тоже довольно неплохо, но почему-то переводит разговор на другую тему.
Она не знает, что в один из таких же неприятных осенних дней их судьбы оказались сплетены издалека похожим образом, и не узнает никогда — это Коори может обещать самому себе. Наверняка.
Поначалу ему хотелось сделать всё, лишь бы не видеть из раза в раз повторяющийся сон: очертания Хаиру во тьме становились чётче, стоило ему умиротворенно закрыть глаза после каждой прогулки по ночному Токио. Её искристый смех звенел в ушах, казался самой прекрасной музыкой, что он слышал за всю жизнь.
Радовало одно: то, что видел Коори, не могла разглядеть она. Он не принадлежал числу людей, любящих забирать чужую боль или взваливать дополнительные проблемы на плечи, но ему было достаточно её внутреннего спокойствия.
Любовь к дождю, что так свойственно для неё, вполне имела место быть. Коори привык искать сходства и, к своему огромному сожалению, находил довольно немало. В том числе и постоянная настороженность в присутствии другого человека (
они, кажется, встречаются уже два месяца, и за все проведенные вместе дни он не мог заметить её полностью расслабленной).
Хаиру пожимала плечами и говорила, что ничего сделать не может. Стены только давят на её готовность в любую секунду схватить куинке и защитить себя. Сказывалось воспитание Сада, самые жестокие методы, когда тот, кому ты беспрекословно верил, мог вонзить нож в спину. И пусть она прекрасно знала, что рядом с Уи бояться нечего, выработанные годами рефлексы брали своё, заставляя коротко вздыхать.
Скверная погода застала его в герцогстве Вашу гораздо не вовремя. Ему и без того было тошно от лицемерно улыбающихся вслед людей, почти одинаковых на лицо, но дела требовали спонтанного визита. Уезжать в разбушевавшийся ливень и изредка напоминающую о себе грозу представлялось невозможным.
Когда буря немного затихла, оставив после себя огромным ручьём бегущие потоки воды, ему радушно предложили переночевать; не видя другого выхода, он согласился. (
Если бы вернулся назад, в прошлое, хотя бы на пару часов, никогда не совершил такую ошибку)
Вопреки отношению ко всем Вашу в целом, их сад был поистине красив. От вечернего неба отступили тучи, и оно затянулось нежно-оранжевым закатом. Последний свет опадал на светлые пионы, множество других цветов, названия которых Коори не знал. Он помнил, что они очень красивы — этого достаточно.
Её платье, переливаясь в лучах закатного солнца, создавало впечатление, будто она не идёт, изредка бросая взгляд на цветочные кусты, а летит, едва отрывая ноги от земли. В розовых волосах, аккуратно подстриженных чуть ниже плеч, запутался ветер.
Когда слегка прищуренный взгляд остановился на нём, Коори испытал странное чувство дежавю. Она изучающе смотрела на его лицо, стоя всего в нескольких шагах, а после подрываясь с места. Его любопытство же взяло верх — он пытался её догнать, пока сумерки не вобрали прекрасный образ в себя, погрузив мир во тьму.
Коори ещё тогда не знал, насколько трагично всё обернётся. Меланхоличный взгляд нежно-розовых глаз слишком глубоко отпечатался в его сердце, и желание вновь увидеть ту странную девушку возрастало с новой силой. Он никогда не был так заинтересован в другом человеке — новое чувство неприятно отталкивало, пугало, но одновременно и притягивало.
Ему не следовало возвращаться ещё раз, и следующий, и после него, но тогда мир не казался опасным, а лёгкая симпатия — первым признаком, от которого следовало бы избавляться сразу же. Давить, вырывать с корнем, только не вспоминать о ней.
Дела всё чаще заставляли наведываться к Вашу. Как-никак, Коори был единственным наследником своего герцогства, единственным сыном своего отца, и вскоре присутствие на их многочисленных церемониях должно было войти в привычку, в статус, в ненавистную обязанность. Когда появился смысл приезжать лишний раз, появилось тревожное предчувствие, что всё слишком просто складывается.
Она держалась в стороне от всех, даже когда с ней пытались заговорить. Её улыбка, нарочно выжженная на лице, сливалась с эмоциями остальных членов семьи, а различие проявлялось разве что в цвете волос. Сокрытое чувство, плещущееся в омуте светлых глаз, не давало покоя. Коори пытался украдкой взглянуть на неё, но она чувствовала каждый брошенный на себя взгляд, оборачиваясь.
Во время приёма люди почти полностью заполнили пространство, и наблюдать за кем-то одним возможности точно не представлялось. Никто не станет его искать. С этой мыслью Коори поспешно вышел на улицу, вдыхая свежий после небольшого дождя воздух.
Она сделала шаг быстрее, очутившись на меньшем расстоянии, чем когда-либо. Теперь, когда места не было темноте, её черты лица казались ещё утонченнее, чем в их прошлую встречу.
— Вы слишком долго наблюдали за мной — мне стало не по себе, — её голос был прекраснее, чем Коори только мог себе представить. Он спустился со ступеней к ней, протягивая руку.
— Я вовсе не хотел пугать Вас, — когда ему последний раз приходилось извиняться? В детстве, когда малейшая ошибка считалась за провал?
— Вы меня не напугали, — она мягко улыбнулась, но почему-то Коори чувствовал фальшь в её улыбке. Не следовало забывать, что девушка перед ним — одна из Вашу, семьи, слухи и репутация которой всегда шла впереди.
Почему-то в момент разговора у него не возникло мысли о неправильности происходящего. Если бы Коори вслушивался в её слова внимательнее, то, возможно, приблизился к истине чуть быстрее.
Он потом делал то же самое, только потратил чуть больше времени, чем предполагал.
— Я так и не представилась, — и снова, как во снах, как в их первую встречу, её волосы нежно трепал ветер, — меня зовут Хаиру. Хаиру Ихей.
Ее имя можно было сравнить только с хрупкими лепестками, красиво оседающими на короткой прическе.
***
— Почему ты сторонишься остальных членов своей семьи? — спрашивать о таком — некорректно. Услышь другой человек подобного рода вопросы из его уст, точно попадали бы в обмороки. Но Хаиру не была одним из учителей, ей было глубоко безразлично на формальности.
Их связывали короткие встречи раз в две-три недели, бесконечная тоска по части жизни, от которой они оказались отрезаны с самого начала и более теплые чувства друг к другу, чем к остальному окружению.
Хаиру осторожно провела узкой ладонью по чёрным волосам, и, пока его голова покоилась на её коленях, продолжала повторять свои действия вновь и вновь. В саду, усеянному различными цветами, никому не было места до одинокой сакуры, повидавшей множество смертей и рождений. Их никто не искал и искать не собирался.
— Вы не знаете? — удивление отразилось на её лице, но Хаиру быстро взяла себя в руки, — пожалуй, Вам и не стоит знать. Мне не о чем с ними разговаривать, — ещё одно трепетно прикосновение лишило всяких сил на расспросы. Она чувствовала его настроение и бесстыдно пользовалась.
А может, не пользовалась, искренне желая помочь.
Им изначально судьба не сулила понять друг друга.
— Ты выглядела одиноко на том приёме, — Коори едва дотянулся рукой до её лица, аккуратно заправляя прядь волос за ухо. Хаиру коснулась своей прически, провела рукой вниз и заметила небольшой цветок сакуры, вплетенный в неё.
Он первый и последний раз узрел её искреннюю улыбку.
— Но я ведь теперь не одинока, так?
***
— Ты поступаешь слишком жестоко даже по моим меркам, сестрица, — плавный голос рассекает возникшую в комнате тишину, лёгкий взмах руки в красной перчатке пресекает возможность опровергнуть слова — ладонь опускается на её макушку, а гребень запутывается в волосах, — церемония состоится всего через четыре дня.
— Тебя не должно волновать, чем я избавляю себя от тоски, брат, — Хаиру упрямо смотрит на Нимуру снизу вверх, и, кажется, впервые с гневом. Она опускается на кровать и с деланным равнодушием прикрывает глаза.
— Разве не бесчеловечно привязывать к себе человека, зная, что скоро он тебя уже не увидит? Ты всегда нравилась мне, сестра.
Знаешь, мы похожи больше, чем ты думаешь.
Хаиру удаётся лишь сжигать взглядом и ядовито молчать, чтобы продолжать отчаянно уверять себя в отсутствии чего-либо аморального в своих действиях. Чужие слова действуют с точностью наоборот.
Её руки нервно сжимают мягкую ткань платья.
Хаиру всегда знала, что детям, приносящим несчастья, лучше не появляться на свет. Теперь убедилась наверняка.
— Только через мой труп.
Въевшаяся горечь в слова — всего через четыре дня.
Нимура излишне-мягко ей улыбается, и Хаиру почти тошнит от показной жалости. К таким, как она, нельзя относиться по-доброму. С такими, как он, невозможно чувствовать себя в полной безопасности.
Оставшись одной в своей комнате, ей впервые хочется кричать от отчаяния.
***
— Так тебя не будет здесь? — в голосе Коори столько слепого доверия, что она в нём тонет; холодными волнами расплескивается в груди то, что чувствовать никак нельзя. Хаиру благодарит свою семью за умение скрывать чувства и с былой веселостью кивает.
— Я... Приди через неделю. Или больше, — «а лучшее вообще не приходи», — тебе уже пора, верно?
Собственная забава обернулась против неё. Обретя новое знакомство, она мечтала лишь разбавить скучную монотонность одинаково текущих дней, внести в последнюю неделю яркие краски, чтобы было, о чем вспоминать на смертном одре. Чувства оказались сильнее, и вместе с ней унесут и его, только уже не в глубокую бездну, что навек станет ей домом.
— Увидимся позже, верно? — Хаиру кивает, чувствуя тёплые руки поверх своих. Она аккуратно переплетает пальцы, и Коори подносит их в губам, кроя почти невесомым поцелуем.
Каждая секунда рядом — одинаковый для неё кошмар.
— Обязательно.
Всё угодно, лишь бы он не подозревал, что больше они не увидятся.
***
Воспоминания бешеным вихрем проносились в голове Коори, пока Хаиру так беспечно роняла фразы о прошлой жизни. Разумеется, она не знала и не должна была знать.
И в этой жизни ей не повезло — обреченная из раза в раз не называться человеком, она могла довольствоваться лишь заранее отмеренным сроком.
— Мы здесь и сейчас, ничто не имеет значения.
Хаиру усмехается в ответ на его слова, специально прищуривая глаза и прижимая мягкую подушку к себе. Он улыбается, видя её раскованность в действиях.
Коори надеется — не спрашивает напрямую — что является чем-то большим, чем сиюминутная панацея от тоски.
Не так, как раньше. 
