Нечисть внутри Героя

      — Нашим новичкам, — звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!       Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем в зале, откуда ни возьмись, появилась еда, и в таком количестве, что все пять длинных столов ломились от мяса, пирогов, овощных блюд, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком.       — Класс, — услышал Гарри от Рона, — последний принципиально отсел от бывшего друга, — который потянулся к ближайшему блюду с отбивными котлетами и стал наваливать их себе на тарелку под тоскливым взором Почти Безголового Ника.       Когда ученики покончили с едой и гомон в зале опять сделался громче, Дамблдор вновь поднялся на ноги. Разговоры мгновенно умолкли. Все повернулись к директору. Гарри между тем ощущал приятную сонливость. Где-то наверху его ждала кровать с четырьмя столбиками, чудесно мягкая, теплая...       — Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, — сказал старик. — первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня — как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз — напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча. У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств.       Прозвучали вежливые, но довольно вялые аплодисменты.       — Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить...       Он умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут послышалось ее негромкое:       «Кхе, кхе»       И стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена держать речь.       Замешательство Дамблдора продлилось всего какую-нибудь секунду. Затем он проворно сел и уставил на профессора Амбридж пытливый взгляд, точно ничего на свете не желал сильнее, чем услышать ее выступление. Но другие преподаватели не сумели так искусно скрыть свое изумление. Брови профессора Стебль исчезли под растрепанными волосами, губы профессора Макгонагалл стали тоньше, чем Гарри когда-либо у нее видел. Ни разу еще новый учитель не осмелился перебить старика. Многие школьники ухмыльнулись: эта особа явно не знала, как принято вести себя в Хогвартсе.       — Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж, — за добрые слова приветствия.       Голосок у нее был высокий, девчоночий, с придыха­нием, и Гарри опять почувствовал сильнейший прилив необъяснимой неприязни. Он знал одно: что все в ней, от глупого голоска до пушистой розовой кофточки, вызывает у него отвращение. Она еще раз мелко откашлялась — «кхе, кхе» — и продолжала:       — Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц!       Гарри оглядел зал, и под смешок Асмодея, лишь покачал головой. Что-то счастливых лиц не было. Наоборот, все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним.       — Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!       Школьники начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех.       — Я согласна с ней дружить только до тех пор, пока мне не придется позаимствовать у нее кофточку, — шепнула Парвати Лаванде, и обе они беззвучно захихикали.       Профессор Амбридж снова издала свое «кхе, кхе», но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучными и как будто вызубренными.       — Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.       Тут Долорес сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор Макгонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Гарри явственно увидел, как она обменялась многозначительным взглядом с профессором Стебль. Амбридж между тем в очередной раз кхекхекнула и заговорила дальше:       — Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством...       Гарри почувствовал, что его внимание ослабевает: мозг то включался, то выключался. Тишины, которая всегда наполняла зал, когда слово брал Дамблдор, не было и в помине: школьники наклонялись друг к другу, шептались, хихикали. За столом Рейвенкло Чжоу Чанг оживленно болтала с подружками. Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись под самым носом у нее буйный мятеж — она все равно договорила бы до конца. Преподаватели, однако, по-прежнему слушали ее очень внимательно. Гермиона, судя по всему, не упускала ни единого слова Амбридж, но по ней было видно, что слова эти ей совсем не по нутру.       — ...потому что иные из перемен приносят подлин­ное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.       Она села. Дамблдор похлопал. Педагоги последовали его примеру, но Гарри заметил, что некоторые сомкнули ладони всего раз или два. Присоединился и кое-кто из учеников, но большей частью они просто прозевали конец речи, которой не слушали, и, прежде чем они могли зааплодировать по-настоящему, Дамблдор снова встал.       — Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал он с легким поклоном.       — Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить...       Гарри на несколько минут ушёл в свои мысли. Он даже не слышал, что ему говорил Асмодей, — то про распутных девушек в Хогвартсе; то про старого Дамблдора и его умение толкать речь; то про всю семью Уизли; даже что-то было и про Гермиону. Сам же парень размышлял над словами этой женщины, которая в будущем будет проблемой для всех тех, кого она не сможет подчинить Министерству. И это очень плохо. Конечно, таких смельчаков, которые не будут подчиняться ей, — то есть одновременно с этим и Министерству, — будет очень мало, если вообще будут. Самое, что было печально, так это то, что самому Гарри придётся очень не сладко в этом году.       Амбридж запомнила его и даже не смотря на то, что он сам не показывал своё истинное отношения к идиотам в Министерстве, она в любом случае постарается убрать его с дороги или же поставить на колени. В принципе, как уже говорилось, последнее ждёт всех учеников Хогвартса. Ведь если судить по словам женщины с противным цветом одежды, — такую... кхм даму, вряд ли вообще кто-то будет трахать в постели, так по крайне мере недавно высказался Асмодей на счёт неё, и после продолжил обсуждать каждого, кто попадался ему на глаза, — то значит, что Министерство вмешивается в дела Хогвартса. Другими словами, Амбридж в очень скользко-дипломатичной форме выражает неодобрение в адрес излишне либерального и свободомыслящего хогвартсовского руководства: прогресс прогрессом, но "большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается". Скрепы, так сказать, беречь надо. При этом она заявляет, что "некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться". Решать, какие из обычаев изжили себя, какие подлежат сохранению и не нуждаются в пересмотре, будет, разумеется, Министерство.       Тем временем все вокруг зашумели и засуетились. Дамблдор объявил торжество оконченным. Ученики начали вставать и двигаться к выходу.       Поднявшись со своего места, Гарри направился на выход из Большого зала при этом услышав голос взволнованной подруги:       — Рон, мы же должны показать первокурсникам дорогу!       — Ах, да, — сказал Рон, который явно про это забыл. — эй! Эй, вы! Мелкота!       — Рон!       — А кто они, по-твоему? Великаны, что ли?       — Может, они и маленькие, но не смей называть их мелкотой! Первокурсники! — властно крикнула Гермиона через стол. — Сюда, пожалуйста!       Кучка новичков робко двинулась по проходу между столами Гриффиндора и Хаффлпафф. Каждый мешкал как только мог, чтобы не идти первым. Все они действительно казались очень маленькими; Гарри был уверен, что он, когда приехал сюда в первый раз, выглядел все же постарше. Замечая заинтересованные, порой даже испуганные и насмешливые взгляды тех учеников, кто успевал заметить его, парень ускорился. В вестибюле, пробираясь сквозь толпу, он не смотрел ни направо, ни налево; потом бегом по мраморной лестнице, пара потайных проходов - и он оставил большую часть учеников позади. Надо быть круглым идиотом, чтобы этого не ожидать, злился он на самого себя, идя гораздо менее людными верхними коридорами. Еще бы все на него не уставились — ведь два месяца назад он вернулся из лабиринта Турнира Трех Волшебников с трупом товарища и заявил, что видел возродившегося лорда Волан-де-Морта. Дойдя до конца коридора, который вел к общей гостиной Гриффиндора, Гарри уперся в портрет Полной Дамы и не успел он и слово сказать, как позади к нему подбежал Невилл:       — Мимбулус мимблетония!       — Верно, — сказала Полная Дама, и ее портрет повернулся в их сторону, как створка двери. За ним в стене открылся круглый проем, куда Гарри с Невиллом тут же влезли.       Общая гостиная Гриффиндора была все такой же приветливой — уютная круглая комната в башне с мягкими вытертыми креслами и шаткими старинными столами. У камина, где весело потрескивал огонь, несколько человек грели руки, прежде чем идти в спальню. На противоположной стороне комнаты Фред и Джордж Уизли прикалывали что-то к доске объявлений. Гарри направился прямиком к двери, которая вела к спальням мальчиков. Невилл последовал за ним. Дин Томас и Симус Финниган, пришедшие в спальню первыми, были заняты оклеиванием стен подле своих кроватей плакатами и фотографиями. Перед тем как Гарри вошел, они разговаривали, но едва увидели его — тут же умолкли. Лишь пожав плечами на такую реакцию, парень подошёл к своей кровати и принялся раскладывать свои вещи. При этом он старался не слушать разговор своих сокурсников, но услышанное ему не понравилось:       — Мать не хотела меня пускать.       — Что? — Невилл, снимавший мантию, замер.       — Мать не хотела меня пускать в Хогвартс.       Симус отвернулся наконец от плаката и стал вынимать из чемодана пижаму, по-прежнему не глядя в сторону Гарри. Хотя последний и сам не обращал внимание ни на кого.       — Но почему? — изумленно спросил Невилл.       — Ну, — сказал он с некой взвешенностью в голосе, — похоже, что... из-за него. Моя мать считает, что он лжец, а Дамблдор старый дурак.       Взглянув на говорившего, Гарри успел заметить омерзительную насмешку.       «Это конечно хорошо, что она считает старика старым дураком, но эта стерва не должна была упоминать про тебя! Если она хотела что-то узнать, то могла бы попросить своего уродливого сына связаться с тобой, но лить грязь за спиной...»       От мыслей Асмодея, Гарри отвлёк вопрос Симуса:       — Слушай-ка... А что, собственно, случилось в тот вечер, когда... Ну, ты понимаешь... Когда погиб Седрик Диггори, и все такое?       Голос у Симуса был и нервный, и любопытный. Дин, который до этого рылся в чемодане в поисках шлепанца, вдруг странно замер — навострил уши, ясное дело.       — Меня-то зачем об этом спрашивать? — грубовато ответил Гарри. — Читай себе «Ежедневный пророк», как твоя мать, что тебе мешает? Там найдешь все, что тебе следует знать.       — Не смей так про мою мать! — рассердился Симус.       — Я буду так про всякого, кто называет меня лжецом, — парировал Гарри.       — Повежливей со мной, понял!       — Ты этого не заслуживаешь, как и твоя мамаша...       — Оставь мою мать в покое, Поттер! — перебил парня, Симус.       «Атакуй его, мальчишка!»       Выхватив свою волшебную палочку, Гарри успевает уйти в сторону от заклинания. Глаза парня на секунду поменялись с ярко зелёных на кроваво красные наставника, который находился внутри него. От изменения глаз можно было понять, что ответный удар будет наверняка. И так оно и произошло. Не успевает Симус и подумать про свою защиту, как его сильной ударной волной откидывает в стенку. Отчего у пострадавшего, упавшего на пол, выдыхается весь воздух из лёгких. Серьёзных травм конечно не будет, — что очень расстроило, мягко говоря, Асмодея, — но вот голова будет кружиться наверняка. Как-то использовать более серьёзное заклинание, Гарри не хотел, ведь Симус в какой-то мере не виноват. Он в этой ситуации виноват лишь в том, что был посланником, а тех, гонцов, которые приносили очень плохую весть, обычно убивали. Поэтому ему ещё повезло, что парень его не убил. Что конечно же не скажешь про его мать. С ней будет отдельный разговор, это точно. Хотя, даже прикасаться к ней будет уже мерзко. Только если групповое изнасилование... нет, он не настолько безжалостный садист. Нет, нет и ещё раз нет. Проучить можно ведь и по другому. Верно? К тому же, как уже Гарри говорил, прикасаться или даже представить секс с матерью Симуса уже мерзко. Унизительно. Она после таких слов лишь грязь. Грязь под ногами. Как бы грубо это не звучало. Или может он не прав? И стоит повестись на уговоры Асмодея?       — Что тут у вас случилось?       В двери показался Рон. Широко раскрытыми глазами он смотрел то на лежавшего на полу тяжело дышащего Симуса, — возле которого был Дин, — то на Гарри, который уже убрав свою волшебную палочку, отвернулся к своим вещам. Рядом с ним стоял Невилл, это выглядело так, будто он поддерживал черноволосого парня. Дин принялся объяснять Рону всю сложившуюся ситуацию при этом стараясь упустить момент с дракой, но рыжий итак всё понял, что было удивительно. И пока Гарри размышлял, какое же он получит наказание от бывшего друга, тот проговорил:       — Гарри говорит правду! — сердито воскликнул Рон после того как ему объяснили всю ситуацию.       — Ну, тогда ты тоже сумасшедший, — с раздражением едва слышно бросил Симус.       — Да? Но, к несчастью для тебя, дружок, я еще и староста! — сказал Рон, ткнув пальцем в свой значок. — Так что если не хочешь в наказание сидеть после уроков, думай, что говоришь!       Несколько секунд Симус выглядел так, словно готов был даже ценой наказания произнести то, что вертелось на языке, но потом, презрительно хмыкнув, с помощью Дина поднялся и лёг на кровать, а после закрылся пологом. Гарри одобрительно хмыкнул. Ему сейчас стоит отдохнуть, а сон это лучшее лекарство после такого удара. Конечно, будет трудно дышать, но это всё же лучшее, чем лежать в лазарете с тяжёлыми травмами. Рон метнув напоследок на Симуса негодующий взгляд, посмотрел на Дина и Невилла.       — У кого еще родители имеют что-нибудь против Гарри? — угрожающе спросил он.       — Мои родители маглы, — пожал плечами Дин. — они про смерти в Хогвартсе и знать ничего не знают. Я не такой дурак, чтобы им рассказывать.       — Моя бабушка говорит, что это все чушь. Она говорит, это с «Пророком» неладно, а не с Дамблдором. Она даже подписку аннулировала. Мы верим Гарри, — бесхитростно сказал Невилл.       Он забрался в кровать и натянул одеяло до подбородка, по-сонному глядя на остальных парней.       — Бабушка всегда говорила, что Сами-Знаете-Кто когда-нибудь вернется. Она сказала: если Дамблдор говорит, что он здесь, значит, он здесь.       Гарри, слушая Невилла, почувствовал прилив благодарности. Да, то что он сказал что-то про старика, было лишним, но вот про его слова верности в сторону парня, стоит запомнить. Такого мнения придерживался и Асмодей, который посчитай, что этот робкий парень будет им верным союзником в отличие от Рона.       Больше никто ничего не сказал. Дин лег в кровать, повернулся и затих. Невилл, сказавший все, что мог, влюбленно смотрел на свой кактус, освещенный луной. Рон, готовясь ко сну, принялся складывать одежду. Гарри, чья кровать была соседняя, лёг на кровать и положил голову на подушку.       Больше всего парня интересовало от скольких еще ему придется услышать, что он врун или псих? Ведь он замечал все эти взгляды со стороны других учеников. Неужели из-за правды, — которую подтвердил даже старик, а это было неожиданно, — волшебники постараются сделать всё возможное, чтобы испортить жизнь того, кто говорит истину? А то, что такие идиоты будут, никто и не сомневался. В Хогвартсе было множество учеников, которые поддерживают Министерство, и то, только лишь потому, что им так родители сказали. К примеру будет тот же Симус. Его мать принялась поддерживать всю лживую историю, которую только смогло придумать Министерство и при этом она постаралась втянуть в это своего сына. Замечательная женщина... втянула своего несовершеннолетнего отпрыска в такую дерьмовую историю, что просто не описать словами. Хотя она может быть довольна собой, ведь её сыночек выполнил задание.       Как выразился в этот момент Асмодей, теперь она сможет спокойно дать разрешение отпрыску трахнуть её. Или же сделать ему наконец таки минет. При таких словах демона, Гарри лишь с ухмылкой покачал головой. В принципе было уже не удивительно, что его советник вот так выразится. Ведь он всё же является существом совращающих девушек, что тут может быть удивительного если он так высказался? Правильно, ничего. Поэтому со временем парень привык, и даже как-то начал втягиваться. Возможно ему уже и в самом деле пора действовать решительнее в плане девушек. Даже на его факультете были красивые леди с которыми можно было переспать пару раз. Асмодей при это говорил, что ему можно будет разделить два пункта секса. Для удовольствия и для нужности. Если с первым пунктом было всё понятно, то вот со вторым понятие можно понять так, к примеру: Лаванда является той ещё сплетницей, значит если он её трахнет, то можно будет контролировать мнение остальных учеников, хоть и не всех, но хоть что-то. Да и ещё можно тогда с её помощью узнать много интересных слухов и новостей. Тоже самое касается и Гермиону. С её помощью можно забыть про уроки и заняться самообучением в высшей категории. По мнению демона, это был бы отличный вариант.       И кстати если вспомнить о школьной подруге, то Гарри решил ее просто не трогать. Он не будет с ней общаться. Не будет с ней делиться новостями. Вот просто поставит ей бойкот. Вот так просто. Всё верно. Гарри был полностью уверен, что Гермиона понимала, что она бездействует. Бездействует. Что ей мешало найти способ связаться с другом? Дамблдор? Нет. Ведь по идее он ей никто. Вне школы так тем более. Последователи Волан-де-Морта? Нет. Они даже не знают где он проживает. Даже предположительно. Значит письмо никто не мог перехватить с вражеской стороны. Про телефон лучше вообще промолчать. Неужто она всерьёз могла подумать, будто Тёмный Лорд сидит на проводе магловского устройства и старается перехватить ее звонок другу? Бред. Может Министерство препятствовало? По моему нет. Так что же всё таки Гермионе помешало сообщить Гарри новости? Получается, что никто. Тогда с чего парень должен ей что-то там сообщать? Или же помогать? Пускай побудет на его месте. Конечно у нее останется Рон. Вот только собеседник из него вообще никакой... и это мягко говоря.       Кстати, вам наверное интересно, что же произошло, когда парень вернулся с суда. Всё началось с того, что как только он проснулся в одной из комнат, — она была с одной кроватью, хоть и широкой, а это означало, что его поселили в другую спальню, видимо подальше от Рона, — то услышал яростные крики знакомых личностей. Как позже выяснилось, семья Уизли были не в духе по трём причинам: первая, — это то, что Гарри самолично отказался от защиты великого волшебника; вторая, — это то, что Сириус поселил своего крестника в другую комнату, хотя он, должен был спать с Роном, что не слабо так удивило парня, так это то, что он вообще что-то ДОЛЖЕН; и третья причина, — это то, что крёстный не желает хоть как-то наказывать крестника, что ещё больше разгневало Молли, отчего женщина так и рвалась в его новую комнату, если судить по тем громким шагам.       Сам же Гарри себя чувствовал как-то не очень хорошо, но вот подняться с постели ему удалось, хотя старый домовик, Кричер, ворча, говорил, чтобы крестник сына его любимой хозяйки Вальбурги Блэк лёг обратно и восстанавливался после истощения. Как оказалось, парень обратившись к Магии, Жизни и Смерти истощил себя до такой степени, что мог оказаться сквибом. Славу Мерлину его от этого спас Асмодей, хотя сам он также лишь чудом смог выжить в теле мальчишки. А после того как Гарри более менее оклемался к нему решили наведаться так называемые друзья, и если на счёт Гермионы и были сомнения, то вот на счёт Рона, парень был уверен полностью. Ведь то, что он услышал от последнего, было очень гнусно или же можно сказать оскорбительно.       Если говорить кратко, то рыжий высказался, что он дурак, раз отказался от защиты великого волшебника. И если Гермионе удалось хоть как-то объяснить ситуацию, — и то, даже не смотря на это, Гарри не собирался вот так просто вычёркивать ее из бойкота, — то вот Рону нет. Тот был словно баран, который не видит, что он ошибается, продолжал оскорблять. Повезло ещё, что Молли не было на Гриммо-12, иначе пришлось бы ему выдерживать такой натиск ещё два часа. Славу Мерлину хоть Сириус вмешался. Он видимо проходил рядом с комнатой крестника и услышал ругательства в сторону Гарри, поэтому выгнал рыжего из комнаты. Гермиона же осталась, ведь она также старалась успокоить Рона, но тот не обращал на неё никакого внимания. Если подойти к итогу, то из друзей у него осталась лишь Гермиона. Хотя он даже как-то и не против этого. Вот только у нее вот так просто не получится заполучить его доверие. Не в этот раз. Да, так же ещё придётся повозится с ее мышлением в сторону Дамблдора, но оно того стоить будет. К тому же, возможно, Гарри уже знает как повлиять на нее. Нужно лишь время. Не стоило забывать и про Невилла с его бабушкой. Такие люди ему понадобятся.       Если вновь вспомнить про Рона, — к огорчению Асмодея, — то тут можно задать вопрос: с чего это он заступился за него против Симуса? Из-за дружбы? Маловероятно. Как предположил демон, — тут виднелась старая рука Дамблдора и толстой свиньи Молли. Последняя могла много наговорить своему сыну на Гриммо-12, как это случилось с Симусом. А первый скорее всего задержал рыжего после начала банкета этого года. Ведь Рона не было достаточно долго. Где же он мог пропадать? Столько времени объяснял первокурсникам правила школы? Маловероятно, этим скорее всего Гермиона занималась. Скорее всего к директору ходил, чаёк попил и давай наверно жаловаться на Гарри. А тот поди и сказал, чтобы рыжий старался наладить их дружбу. Конечно, это было лишь предположение, но и его не стоит далеко откладывать. Продолжение следует...