***
В полдень Юнги уже сидит у себя в студии. Работы нет, вдохновения — тоже, поэтому он без энтузиазма включает старые сэмплы, надеясь откопать среди них что-то стоящее. Юнги никогда не удаляет свои черновики — это его золотое правило, к которому он пришёл ещё в начале карьеры, и с тех пор оно ни разу не подвело его. Потому что есть вещи, которым нужно дать больше времени. Потому что то, что в начале звучало неправильно, может оказаться лучшим, что слышали его уши. Где-то на периферии разума маячит вчерашняя ночь, но Юнги упрямо отказывается думать о ней, — он уже потратил на это всё утро, хватит с него. Удивительно, но сейчас у него нет желания написать Чонген и попросить вернуться к нему. Они расстались около месяца назад, и Юнги был в порядке, правда. Она ему даже не настолько нравилась. Почему он вчера голосил ей в трубку о своих чувствах — большая загадка даже для него самого. За дверью раздаётся копошение, и Юнги поджимает губы, вставая, чтобы открыть дверь незваному гостю. Он вводит код и распахивает дверь, вперяясь взглядом в собиравшегося стучаться Чонгука с занесённой в воздух рукой. Он выглядит комично с распахнутыми от удивления глазами, которые скрываются за отросшей челкой. Юнги замечает стакан кофе в другой его руке и невозмутимо выдаёт: — Я не заказывал кофе. — А он не для тебя, — Чонгук лучезарно улыбается ему, как будто они снимают рекламу, и отпивает смачный глоток. Вот ведь засранец. Юнги отодвигается, чтобы пропустить Чонгука, и тот уверенно ступает внутрь, будто его тут ждали. — Чонгук, ты же знаешь, как я не люблю, когда меня отвлекают от работы, — начинает Юнги, хотя знает, что это бесполезно. — Знаю. Прости, Юнги, но это срочно. Ты вчера говорил о той девушке, которая владеет рестораном на горе, как он там… Я узнавал утром, у них бронь до февраля, а мне очень хочется попасть туда послезавтра. Порыв исправить «Юнги» на «хен» меркнет, как только Чонгук заговаривает о вчерашнем дне. Сокджин говорил, чтобы Юнги нашёл Чонгука? Так вот он, даже искать не пришлось, — сам пришёл. — Мы вчера о Джеын-нуне говорили? — уточняет Юнги, прощупывая почву. — О ком? А! — понимает Чонгук. — Так её зовут? Вчера ты называл её Роскошной Женщиной. Юнги сглатывает. Если он вчера называл Гу Джеын — самую красивую девушку из увиденных им — Роскошной Женщиной, то это значит, что он совсем не фильтровал речь. Он придумал это прозвище четыре года назад, когда впервые встретил её: сам он был трейни из маленькой компании, а она — богатенькая студентка магистратуры, которой он доставлял ПП-еду на протяжении нескольких месяцев. Она была его последней остановкой перед концом смены, так что он не испытывал никаких угрызений совести, когда задерживался у неё, бывало, до следующего утра. Об этой связи не знал никто — Юнги не имел близких друзей, все трейни были друг другу соперниками и выдали бы его с потрохами при первой же возможности. Отношения не продлились долго — Юнги пережил расставание стойко, потому что с самого первого дня осознавал свою роль в её жизни — мальчик для потрахушек, ничего больше. Но до чего же она красивая. У него ни до, ни после не было никого и в половину такого же красивого, как она. — Напомни, с чего мы вообще начали о ней говорить? — нервно спрашивает Юнги. — Ты начал говорить о красивом ресторане твоей подруги в горах, и я спросил о ней, — Чонгук отпивает из стакана и морщит нос, отдавая кофе Юнги. — Я пошутил, я принёс кофе для тебя, забери от меня эту отраву… — Ты спросил, а я что ответил? — торопит его Юнги, забирая кофе. — Ну-у, много чего. Так ты поможешь? Я должен попасть в её крутой ресторан послезавтра. — Зачем тебе? Хочешь впечатлить девушку или парня? — спрашивает Юнги, не сразу понимая, что Чонгук ловко поменял тему. — Парня, — кивает Чонгук. С этого года Чонгук стал более открытым о своей ориентации, и Юнги не может не чувствовать гордость за него. Кажется, что он полностью принял себя и радуется бисексуальной жизни и всем её составляющим. Чонгук не обсуждает свою романтическую и сексуальную жизнь с Юнги, но он говорит обо всём Чимину, тот — Хосоку, и так далее, пока об его похождениях не узнают все в общежитии. Его послужной список весьма обширный, а что ещё более невероятно — разнообразный. Сказали бы Юнги два года назад, что маленький Чонгук вырастет в факбоя, он бы покрутил пальцем у виска. Чонгук не отличается постоянностью и уж тем более не водит своих приятелей и приятельниц на свидания. Потому Юнги интересно было бы увидеть того парня, которого Чонгук так хочет сводить в крутой ресторан. — Он такой особенный, что ты решил оставить своё тёмное прошлое позади? — хмыкает Юнги. — Особенный — это хорошее слово для него, — кивает Чонгук. — Ты как? Голова не болит? — Уже нет. А ты? — О, поверь, я выпил намного меньше, чем ты. — Да, я вчера перебрал, — смущённо отвечает Юнги, отводя взгляд. — Прости меня, Чонгук-а, я почти ничего не помню. Если я что-то обещал тебе, напомни. — Я знаю, Джин-хен уже сказал мне, — ровно говорит Чонгук, но Юнги слышит в его голосе капельку горечи. — Вчера много чего произошло, но ничего, если ты забыл. Если будет нужно, я тебе всё напомню, — Чонгук улыбается и хлопает в ладони, будто что-то вспоминает. — Мне ещё нужно забежать к стилист-нуне, а ты, кажется, занят. Увидимся позже, Юнги, — тараторит он на ходу, и уже стоя в дверях, добавляет: — Не забудь про мою просьбу! Прежде чем Юнги успевает возразить и сказать, что он, вообще-то, не соглашался на это, Чонгук уже захлопывает дверь.***
Мин Юнги ≫ Джеын-нуна Привет, нуна. В твоём ресторане будет свободный столик послезавтра? Юнги судорожно выдыхает и откладывает телефон, вытаскивая целую пачку сигарет, припрятанную им на чёрный день. Ему немного стыдно от того, что таких тайников у него несколько: в общежитии, студии, даже в старом зале практик и дома у тёти, где он давно не появлялся. Но эта привычка выработалась у него неспроста; сложно постоянно покупать сигареты, когда ты айдол, и любой продавец может продать твой чек жёлтой прессе. Обычно Юнги берёт несколько блоков раз в месяц, натянув маску до глаз в магазине, и раскидывает пачки по всем курткам и штанам, но он перестал так делать, потому что «бросил». Затягиваясь, Юнги снова возвращается мыслями во вчерашний день и прогоняет в голове часть ночи, которую помнит. Вот они едут в ресторан брата Джин-хена, вкусная еда, вкусный алкоголь, все вокруг веселятся. Юнги помнит, что был уставшим после работы. Помнит глупые игры, в которые Тэхен и какой-то друг Сокджина заставляли всех играть. Потом — пропасть, и следующее воспоминание — это его отражение в зеркале уборной ресторана со стеклянными глазами и красным носом. Жалкое зрелище. Юнги бы и дальше сидел и занимался самобичеванием, если бы его телефон не зазвонил. Он на автомате принимает вызов и только после смотрит, кто ему звонит, и его глаза расширяются от волнения, но уже слишком поздно. — Юнги-я, — слышится из телефона знакомый расслабленный голос. Джеын всегда говорит неспешно, растягивая гласные, отчего иногда кажется, будто она иностранка. — Ты совсем не пишешь и не звонишь, уже словил звезду? А как же кровь, пот и слёзы*? — спрашивает она без упрёка, потому что они оба понимают, что ни черта Юнги не должен звонить и писать ей, пусть они и решили «остаться друзьями». — Привет, нуна. Так что там со столиком, можно будет забронировать его на послезавтра? — ровным голосом отвечает Юнги. — Ну ты и задачку для меня придумал. Люди записываются на этот день за несколько месяцев, а ты хочешь вот так сразу. — Что, твой ресторан настолько популярный? — удивляется он. — А ты думаешь, ты один такой романтик, который хочет увидеть первый снег со своей девушкой в красивой локации? — фыркает она. Юнги хмурится. В его голове всплывает неясная картина: он сидит на подоконнике, а Чонгук — на крышке унитаза, и Юнги грустно выдаёт: «Я никогда не встречал первый снег со своей второй половинкой». Чонгук что-то отвечает, но Юнги не может разобрать его слов. Это значит, что Чонгук пришёл к нему вчера, и они начали разговаривать по душам? — Алло, ты меня слышишь? — повышает голос нуна, привлекая его внимание, и Юнги теряет ход воспоминаний. — Извини, я прослушал. Повтори. — Я сказала, что все столики в основном зале уже заняты, но есть что-то вроде веранды, которая открыта только летом, но у нас есть грелки и одеяла, так что там должно быть вполне комфортно. Открою её исключительно для тебя. Тебе такое понравится, я думаю. Приватность высшего уровня. — О, было бы здорово, нуна. Большое спасибо, — Юнги доволен и думает, что Чонгук тоже будет доволен. Им не нужны скандалы с отношениями, точно не после их самого успешного камбэка в истории группы. — Только я прошу не для себя, а для друга. — Расслабься, я сейчас не в городе, я не стану поджидать тебя и твою пассию на входе, — хихикает она. — Хотя я бы хотела встретиться. Когда мы виделись в последний раз, года два назад? Ты стал таким красавчиком с того времени, я всё время краснею, когда вижу тебя в телевизоре. — М, да, давай как-нибудь встретимся после Нового года, — соглашается Юнги, хотя знает, что это не произойдёт. — Прости, нуна, я сейчас в студии, мне надо… — Да, да, вечно занятой и неуловимый Мин Юнги. Только последний вопрос… — Я слушаю. — «First love» — она ведь обо мне, да? — со смешинкой спрашивает Джеын. Юнги представляет, как она кусает губу, чтобы сдержать улыбку. Красивая, какая же она красивая. — Нет, обойдёшься. Она о пианино, — говорит Юнги, умалчивая о том, что Большое И Прекрасное Пианино из его песни — это собирательный образ женщин, которые оказали на него большое влияние, а именно: мама, тётя и Джеын-нуна. — Ну если ты настаиваешь на этом, — хмыкает Джеын. — Я настаиваю. — Хорошо, Юнги-я, сделаю вид, что поверила. Все те моменты с тобой теперь стали воспоминаниями. Держусь за своё разбитое сердце, — специально шепелявит она, пародируя его строчки из той песни, и Юнги не может не улыбаться из-за этого. — Нуна, сделай человечеству одолжение и никогда не читай рэп. — Такими и были их отношения: 50% времени они друг над другом подшучивали, а в остальное время трахались. — Иди к чёрту, Мин Юнги, — на диалекте говорит она. — Упс, подожди, — слышится копошение и чей-то приглушённый голос. — Я, если что, в Пусане с Мин Чонином, тяжелоатлет, ты его возможно знаешь. И почему мне всегда попадаются Мины? Ладно, он меня уже заждался, пока, Юнги-я, не пропадай больше. Целую-обнимаю. Юнги едва успевает попрощаться, как она уже сбрасывает трубку. Он ожидает от себя, что будет долго прокручивать в голове их разговор и вспоминать былое, но этого не происходит. Вместо этого он думает о Чонгуке и о том, что тот собирается встречать первый снег вместе с парнем. Это трогательно, на самом деле. Юнги думает, что его вчерашние слова подначили Чонгука сделать такой подарок парню, и он, конечно, рад за этого счастливчика. Хоть у кого-то будет приятное воспоминание о первом снеге. Сам Юнги, скорее всего, встретит его в своей студии. — В горах сейчас красиво, наверное, — Юнги задумчиво смотрит в запотевшее от его дыхания окно, свесив ноги с подоконника. Голова уже не так сильно кружится, так что совет Чонгука — подышать свежим воздухом — работает. — Моя подруга купила ресторан на горе, я видел фотографии. Думаю, там сейчас красиво. — Да ты романтик, хен, — хмыкает Чонгук. — Ещё скажи, что это место идеальное, чтобы встречать там первый снег. — Я никогда не встречал первый снег со своей второй половинкой, — с горечью признаётся Юнги. — В дорамах это выглядит романтично, хотя я понимаю, что это просто выдумка. Не бывает всех этих замедленных кадров и взглядов глаза в глаза в жизни. — Ммм, — по виду Чонгука ясно, что он не согласен. — Ощущения похожи на дорамную картинку. Когда идёт первый снег, кажется, что мир останавливается, и есть только ты и твой партнёр, — немного мечтательно отзывается Чонгук, явно вспоминая что-то. Юнги чувствует искру зависти, которую быстро тушит, потому что так нельзя. Он, как хен, должен радоваться тому, что его донсен познаёт те прелести жизни, которые самому Юнги не посчастливилось пережить. — А ведь первый снег ещё не пошёл, хен, — Чонгук вытаскивает телефон, быстро что-то печатая. — О, тут пишут, что он пойдёт послезавтра. Кто знает, вдруг ты встретишь первый снег с кем-то значимым для тебя. Где бы ты хотел встретить его? Юнги улыбается, поражаясь наивности Чонгука. Он ведь ещё зелёный юнец, который верит в романтику, пусть эта его сущность и скрывается за разгульным образом жизни. Такой же малыш, как и четыре года назад, когда Юнги только его встретил. Он тоже, в глубине души, хочет быть таким простым и мечтательным, как Чонгук. Может быть, сегодня он позволит себе помечтать? — В горах. Ресторан Роскошной Женщины кажется уютным в такое время года. А если ещё и снег пойдёт… — протягивает Юнги, представляя это. — Роскошная Женщина? Юнги отмирает, чувствуя, что дотлевающая сигарета обжигает его пальцы. Он смотрит на стол и видит два окурка, удивляясь, когда он успел их выкурить. Вот так всегда: когда он курит, его мозги отключаются. Чонгук был вчера с ним в туалете, теперь Юнги в этом уверен. Зачем он пришёл? Юнги, конечно, любит его и доверяет ему, но если бы ему нужна была поддержка, он бы скорее обратился к Намджуну или Хосоку. Но Чонгук?.. Юнги не может отделаться от ощущения, что последние несколько месяцев что-то странное происходит между ними. Что-то происходит с воздухом, когда он и Чонгук остаются наедине, но Юнги старательно не замечает это. Потому что, во-первых, у него нет времени, а во-вторых, он не знает, к чему придёт, если решит покопаться в этом дерьме, а неопределённость пугает. Мин Юнги ≫ Чонгук Хен все устроил. Для вас подготовят веранду, никого там больше не будет. Но всё равно, будь осторожен Чонгук отвечает незамедлительно. Чонгук Спасибо, хен!!! Я твой должник Юнги невольно улыбается, представляя воодушевленное лицо Чонгука. Ему 20, и — как Чонгук любит повторять — он уже мужчина, но Юнги наверное никогда не перестанет умиляться его щечкам. Они так чудесно поднимаются, когда он улыбается. Юнги не замечает за собой любовь к пухлым щекам; щеки Чимина и Сокджин-хена его совсем не волнуют, но что-то есть именно в лице Чонгука, что делает его очаровательным и привлекательным для Юнги. Без подтекста, разумеется. Юнги вывел для себя одно правило, когда только определился, как бисексуал. Не. Западать. На. Натуралов. Это правило помогло ему выжить среди красивых парней-трейни (в частности в компании Сокджин-хена и Хосока, они те ещё горячие заразы), а после оно спасало его в группе. Но когда сначала Чонгук, а потом Тэхен провозгласили себя бисексуалами, в его правиле начали появляться трещины, которые он поспешил залатать вторым правилом. Не. Встречаться. С. Мемберами. Не то чтобы у Юнги были подобные мысли… по отношению к Тэхену. Он чуткий, добрый и красивый. Нет, его лицо было создано на небесах, чего уж мелочиться. И Тэхен хороший друг. Но иногда его бывает слишком много, и он из тех, кто требует к себе всё внимание людей вокруг, и Юнги умом понимает, что из них ничего не вышло бы. Чонгук… Чонгук — это совсем другая история. Когда Юнги до конца с собой честен, он признаёт, что Чонгук — его идеальный тип. Он весёлый, но тихий, предпочитает собственную компанию чьей-либо ещё, трудолюбивый, а значит, гипотетически, не станет возникать, если Юнги будет пропадать в студии ночами. Потому что он сам такой. На прошлой неделе он заснул под утро в гостиной, потому что рисовал на своём планшете, и когда Юнги разбудил его, Чонгук лишь сонно улыбнулся и показал свою работу с гордостью, потому что он трудился над ней, пока она не стала совершенной. Без лишних отступлений, Юнги мог влюбиться в Чонгука, это было бы очень просто. Поэтому в тот день, когда Чонгук с волнением сказал им всем за столом, что встречается с парнем, Юнги решил перестраховаться и создал своё второе нерушимое правило. В голове Юнги появляется лёгкая мелодия, и он садится ровнее и прикрывает глаза, поддаваясь этому чувству. Под веками у него красные щеки Чонгука — от холода или смущения? Юнги игнорирует странное чувство в груди, в конце концов, что угодно может послужить вдохновением,