Система героической смерти

В светлой и просторной комнате, спиной к окну, молча стоял мужчина лет тридцати. Его рост составлял 192 сантиметра (6 футов 2 дюйма). Он стоял с прямой, как шомпол, спиной и обладал парой ледяных голубых глаз, которые скрывали остроту копья. Его длинные каштановые волосы спадали до талии, и он был одет в идеально скроенный костюм, который подчеркивал его телосложение. Солнечный свет проникал через французское окно, освещая его тело, как будто оно пыталось покрыть его слоем золота. Габриэль смотрел на этого человека с почтением и восхищением в глазах, убеждая его: — Сир Равель, пожалуйста, эвакуируйтесь как можно скорее. Иначе будет слишком поздно. Равель поднял глаза, чтобы оглянуться на него. — Почему Кейдж внезапно прилетел на планету Драконьего Клыка? Глаза Габриэля были нерешительными, он что-то пробормотал, прежде чем ответил. — Я тоже не слишком ясно понимаю. Но я слышал, как Кейдж жаловался на то, что технология планеты Тайма слишком устарела, и что окружающая среда была отвратительной, и поэтому он хотел вернуться на планету Драконьего Клыка. — Значит, он вернулся? — Равель уставился на Габриэля, не упуская ни малейших изменений в выражении его лица. Габриэль почувствовал себя немного напуганным его пристальным взглядом и не мог не опустить голову. Равель снова спросил. — Что он за человек? Выражение лица Габриэля стало еще более нерешительным, казалось, он размышлял о том, должен ли он ответить честно или нет. Увидев его внешность, Равель сказал. — Хотя ты всего лишь приемный сын генерала Утрехта, твоя личность ничем не отличается от личности Кейджа, так что не о чем беспокоиться. Габриэль стиснул зубы и сказал. — Кейдж немного неразумен. Он также обычно просто бездельничает. Ему нравится запугивать слабых, но он боится идти против сильных, поэтому его репутация на планете Тайма не очень хорошая. Равель опустил глаза и погрузился в свои мысли, больше не задавая вопросов Габриэлю. Габриэль некоторое время наблюдал за ним, прежде чем еще раз напомнить ему. — Сир Равель, я надеюсь, что вы сможете закончить подготовку к эвакуации сегодня. Кейдж… Кейдж, скорее всего, не протянет и дня. Равель махнул рукой и сказал ему. — Я знаю, как обстоят дела. Ты можешь быть свободен. Габриэль все еще хотел что-то сказать, но не смог произнести ни слова, когда его окинули ледяным взглядом. Он мог только беспомощно выйти из комнаты. В этот момент вошел заместитель генерала Равеля, Кан, и передал ему некоторую информацию. Выражение его лица было серьезным, когда он спросил. — Генерал, что нам делать дальше? Может, нам послать несколько человек к Кейджу и… Кан жестом показал «убить». — Военные выглядят расслаблено снаружи, но внутри они готовы к действиям. У нас нет никаких шансов сделать это, — заявил Равель, просматривая информацию. — Тогда что нам делать? — Причина, по которой режим Круиза смог править так много лет, заключалась в том, что они контролировали самую передовую интеллектуальную базу данных планеты, а также огромный корпус машин. Восстанию потребовалось более десяти лет, чтобы проникнуть во внутренний слой технологий. Теперь им нужно было всего два дня, прежде чем они смогут получить контроль над интеллектуальной базой данных и машинным корпусом. Хотя прошло только два часа, этого было достаточно, чтобы изменить ситуацию. Успех был только на виду, но Кейдж привел его в замешательство. Он просто должен был быть сыном Утрехта. Если бы генерал, лежа в могиле, знал, что план будет разрушен руками его сына, он, скорее всего, сильно горевал бы и оплакивал его. — Должны ли мы подготовиться к отступлению отсюда? — Нет, — резко сказал Равель, — если мы начнем проявлять активность, они немедленно заподозрят неладное. Вместо того, чтобы выдавать себя, почему бы не успокоиться и не одержать победу? Только при оптимальном времени для столкновения с ними у нас, возможно, будет шанс выжить. Хотя он был почти уверен, что на этот раз они смогут превратить свою предыдущую неудачу в успех, на его лице не отразилось никакой тревоги. Такой спокойный вид также успокоил разум Кана. Он вздохнул. — Мы можем только надеяться, что молодой мастер сможет продержаться два дня. Равель тихо сказал. — Ты хорошо представляешь, как работают военные. Даже если бы на его месте был я, то боюсь, что в конце концов выбрал бы самоубийство. На лице Кана появилось беспомощное выражение. Равель снова заговорил. — Присматривай за Габриэлем, пусть он остается в особняке. Поскольку он и Кейдж уже ступили в эту мутную воду, то, каким бы ни был их статус, они не могут выйти из этого невредимыми. Оставалось еще 60 часов до того, как повстанцы смогут получить права на контроль над интеллектуальной базой данных. Прямо сейчас, в подземной комнате военнопленных, перед глазами Шань Ке появилось несколько медленно движущихся виртуальных экранов. На них были показаны всевозможные профили людей. — Кейдж, посмотри хорошенько. Ты кого-нибудь узнаешь? — спросил Чарльтон, отвечающий за его допрос. — Если ты узнаешь кого-нибудь, мы удовлетворим один из твоих запросов. Например, насладиться вкусной едой или выпить чашечку чая. С того момента, как Шань Ке был пойман, и до сих пор прошло уже более десяти часов. Капала вода. Его тело и дух были крайне подавлены. Однако Шань Ке придерживался своей веры в то, что чем раньше он умрет, то быстрее освободиться. Поэтому он лишь выразил презрение к их приманке. Однако он действительно был голоден… Чарльтон тоже не торопился. Он показал профили не только для того, чтобы Кейджу было легче распознать кого-либо, но и для того, чтобы они могли считывать его мозговые волны и пульс. Обычно, когда кто-то видел человека, которого он знает, в его разуме проявлялись колебания, которые их приборы могли улавливать. Кроме того, с помощью сенсибилизатора восприятие заключенного будет в несколько раз сильнее, чем обычно, и поэтому колебания также будут более четкими. Однако прошло более десяти минут, и профили уже прокручивались много раз, но в выражении лица и настроении Шань Ке не выявили никаких отклонений. Как будто он просто не знал никого из этих людей. Шань Ке заявил, что он действительно не знает ни одного из них. Система была хитрой до крайности. Хотя Шань Ке знал основную информацию о мире, любая информация, связанная с людьми, была отмечена крестиком. Он даже не мог узнать имя или внешность главного героя. Тем не менее, он все еще знал, как извлечь максимум пользы из своего положения, несмотря на страдания. Просматривая профили, он мысленно комментировал рейтинг привлекательности каждого. Чарльтон увидел, что он смотрит на кого-то немного пристальнее, и спросил. — Ты видел его раньше? Шань Ке ответил. — Он выглядит довольно хорошо. Чарльтон: … После этого та же ситуация повторилась еще несколько раз. Среди них один случай произошел с профилем Чарльтона. Шань Ке смотрел на него несколько секунд, уставившись так пристально, что лицо Чарльтона стало немного напряженным. Его сердце говорило, что этот парень не пытался же тащить его за собой, чтобы вместе страдать, верно? Несколько человек, отвечавших за допрос рядом с ним, многозначительно посмотрели на него и спросили. — Кейдж, с этим человеком какие-то проблемы? — Есть много проблем, — серьезно ответил Шань Ке. Твою мать, он действительно планировал затащить его вниз, чтобы вместе страдать? Чарльтон злобно уставился на Шань Ке. До тех пор, пока он осмеливался сказать что-нибудь, чтобы оклеветать его, он давал ему почувствовать, каково это-быть уколотым электрической иглой. Шан Ке продолжил. — Этот человек самый чистый и честный на вид из всех, кого я видел. Пфф… Все присутствующие на допросе не могли удержаться от смеха. Конечно, все, кроме Чарльтона. Он сказал с холодным лицом. — Кейдж, ты осмеливаешься сейчас шутить? Он ничего не мог с этим поделать. Поскольку ждать, пока пройдет время, было действительно тяжело, Шань Ке мог использовать этот метод только для того, чтобы скоротать время. И, возможно, как только они станут несчастны, они пошлют кого-нибудь убить его и позволят ему вернуться. Следователи начали слегка восхищаться мальчиком. Он все еще был в состоянии сохранять спокойствие, даже в такой ситуации. Казалось, он уже закончил свои приготовления к встрече со смертью. Они видели множество людей, проходящих допрос, и смогли одним взглядом увидеть заключенных насквозь и сказать, действительно ли они были спокойны или просто притворялись. Однако это самообладание не имело значения, так как настоящее шоу вот-вот должно было начаться. Чарльтон решил отказаться от трудоемкой психологической войны и напрямую применить пытки. Он хотел увидеть, насколько волевым был этот парень. Насколько волевым был Шань Ке, даже он сам не знал. Но, когда электрический ток прошел через его тело, его единственной мыслью было то, что он хотел немедленно умереть. Поскольку чувствительность Шань Ке была повышенной, это заставляло его чувствовать сильную боль, в то время как он оставался в полном сознании. Следователь снизил напряжение, но для него, никогда не испытывавшего такой боли, это было ужасной пыткой. [«Набор идеального выражения лица» автоматически разблокируется, подтвердите привязку] Голос системы прозвучал в сознании Шань Ке. В настоящее время он был привязан к стулу, его тело слегка дрожало. Предполагалось, что он будет выглядеть очень жалко, но военные видели, как его глаза были полуприкрыты, а ресницы дрожали, когда он прикусил губу. Короткие платиново-светлые волосы заставляли электричество мерцать вокруг его головы, а волосы вставать дыбом. Яркий голубой свет, освещавший его кожу, придавал ей неземной вид и давал довольно смутное ощущение красоты. Черт возьми! Шань Ке не мог не выругаться. Разве нельзя дать ему что-то более практичное? Даже если выражение его лица сильно изменилось, ему было все равно! Когда все следователи увидели эту сцену, в их головах одновременно промелькнула одна-единственная мысль: этот парень очень симпатичный! Электрический ток высветил всю его скрытую красоту… Через дюжину секунд электрический разряд был отключен. Шань Ке перестал дрожать, но все, что он чувствовал, была слабость, охватившая все его тело. Цвет лица был белым, как снег, и на коже виднелись следы ожогов. Его вены сжались, создавая сетчатый узор, похожий на татуировку. Но что было странно, так это то, что на его лице не было никаких повреждений. — Кейдж, как ты себя чувствуешь? — Чарльтон холодно улыбнулся и спросил. Как он себя чувствовал? У него было желание либо стать бессмертным, либо умереть. Шань Ке взглянул на середину стены. Этот взгляд нес в себе какое-то очарование, шокировав людей по ту сторону стены и заставив их сердцебиение ускориться. Этот злодей! Если бы он не был сыном Утрехта, то они определенно смогли бы получить бесконечные преимущества, забрав его домой. Откуда Шань Ке мог знать о грязных умах этих парней, не говоря уже о том, что он уже вызвал их извращенное желание. Даже не дав Шань Ке времени вздохнуть, из-за спинки кресла снова выдвинулась механическая ручка. Она грубо разорвала одежду Шань Ке, обнажив его грудь. Что они планировали сделать на этот раз? Встревоженное и разгневанное выражение лица Шань Ке снова обрадовало допрашивающих. Чарльтон сказал другим следователям. — Я предлагаю, чтобы мы попросили всех должностных лиц наблюдать за этим допросом и позволили им обратить внимание на отсутствие выражения его лица во время допроса. Его предложение получило согласие. Они доложили своим начальникам. Вскоре после этого сотни руководителей последовательно подключились к видео, чтобы наблюдать за ходом допроса. Равель не ожидал, что сможет увидеть сына генерала Утрехта при таких обстоятельствах. На вид ему было чуть больше двадцати, и у него была симпатичная и изящная внешность. Его тело казалось хрупким, а между бровями виднелась усталость, но глаза были живыми. Когда он вспомнил оценку Габриэля, то взглянув на самого человека, Равель почувствовал, что слова Габриэля были не очень надежными. Он сидел прямо на своем стуле, сложив руки вместе, и молча наблюдал за мальчиком на экране. Его глаза ничего не выражали.