Домашка.

      — Да что с тобой? — наклоняясь и смотря в упор, задавался вопросом юноша с розовыми волосами и глазами цвета голубого льда, — такого же, как цветные кристаллики странной смеси, что он раздобыл сегодня.       — Что это? — вяло поинтересовался Хайтани, прежде Санзу не приносил подобного.       — Лёд, — расталкивая кристаллы в пыль, пояснил парень.       Ран не вникал в подробности, главное было — расслабиться и забыть о той странной ситуации. И какого хрена его вообще так понесло? Он винил себя в этом, и не мог поговорить с Риндо, так как тот его успешно избегал, и даже утром ускользнул в школу в одиночку, поэтому, собственно говоря, Хайтани старший сейчас и сидит с Харучиё прямо у них дома — ворчать на них некому. Риндо никогда не одобрял подобного, поэтому обычно они терялись по знакомым.       — Прошу, — парень доброжелательно протянул своему другу стеклянную пластинку с идеальной полоской голубого порошка.       — Я не сдохну от этого? — как-то скептически поинтересовался Ран, заставляя Санзу растянуть самую довольную улыбку.       — Не сразу, — честно признался парень и Рана это не слишком-то утешало, но тем не менее он решил, и протягивая руки в уже привычной манере — свернул купюру в трубку и сделал всего один вдох, а после откинулся на диван, ожидая прихода и тот не заставил себя долго ждать.       Приятная лёгкость вместе с холодком прошлась по телу, мышцы были расслаблены, а настроение значительно улучшилось, когда он посмотрел на Санзу — тот уже сидел точно так же, откинувшись на кресло.       — Что с тобой происходит? — интересовался розоволосый юноша, словно знал, что на него сейчас смотрят, — решил убиться посреди дня ещё и позвонил сам.       — Забей, просто, кажется, я спорол хуйни вчера, — проговаривает Хайтани, поднимаясь с дивана и двигаясь в направлении стола, и прихватив свою телескопку — плюхнулся обратно внимательно разглядывая ее идеально тёмную поверхность, местами с выбоинами от драк, — она с ним через многое прошла.       — Опять поссорились? — зная характер Рана, поинтересовался Харучиё.       Но темноволосый парень предпочел не отвечать, ведь это уже не так важно, верно? Нет ничего такого, в том, чтобы целовать своего брата или другого парня.       — Можно тебя поцеловать? — как-то невнятно и слишком спонтанно проговорил юноша, направляя взгляд своих сиреневых глаз на Санзу, отчего тот откровенно говоря застыл. Он ожидал чего угодно — но не этого.       Риндо, вернувшись со школы застал этих двоих за столом в гостиной, и понимая, что они собрались не чай попить, поздоровался вежливо и отправился готовить обед. Сложно быть взрослым — даже когда ты младший. Он ушел в другую комнату, но все ещё слышал достаточно странный разговор между этими двумя.       — Нет, — категорически отвечал Харучиё, — ты вообще соображаешь, что говоришь?       — Закройся Санзу, ты просто посидишь молча, я сделаю всё сам.       — Звучит так, будто мной хотят воспользоваться.       — Так и есть, — Ран уже насмехается над ним.       — Нет, я сказал.       — Когда стану боссом над всеми Роппонги — первым тебя ёбну. — Предупреждает Хайтани.       — Какого члена? Почему именно я?       — Блять, ну давай на камень-ножницы. Выиграешь — не буду приставать.       Ран не отступал до последнего, и дело вовсе не в том, что ему нравился Санзу, отнюдь, — не нравился вовсе. Он просто хотел сравнить ощущения и убедиться что все поцелуи — просто поцелуи, и нет в этом скрытого подтекста и подавляемых чувств.       — Договорились.       Первая игра, и Санзу — ножницы, в то время, как Ран — камень, — Харучиё проклинает свое чёртово невезение.       — Только быстро, — явно раздражённо просит парень, и закрывая глаза, — чтобы не видеть чужой мужской рожи напротив, — ждёт.       Риндо отставив мытьё посуды выглядывает из кухни, но картина маслом — его брат действительно только что поцеловал Санзу. Зачем? И почему это настолько раздражает? И почему именно в этот момент он встретился с Санзу глазами — и теперь ему хочется просто уйти поскорее и развидеть это всё.       Оторвавшись, старший садится обратно, устало вздыхая — результат не утешительный:       — Отвратительно, — подводит итог Ран, наблюдая как поспешно его брат скрывается в свою комнату.       — Я тебе с самого начала говорил об этом, — старательно вытирая место, где только что были чужие губы, проговаривает Харучиё. — Риндо не в восторге, кажется, от твоих увлечений, — делает важное замечание розоволосый.       — А? — Ран старается спуститься с небес на землю, но рассуждать трезво в таком подвешенном состояние — сложно.       — Когда увидел нас — сразу ушёл.       Почему-то после этих слов, зародилось странное чувство, словно тупым ножом только что резанули по сердцу, — романтика? — просто Ран под препаратами и чувства обострились.       — Хочу его. — Спонтанно выдаёт старший первое, что в голову пришло, и Санзу охреневает очередной раз за последние полчаса.       — У тебя, кажется, серьёзные проблемы, — подводит итог Харучиё, слегка покручивая пальцем у виска.       — Завались прошу, — прикрывает лицо Ран, — таблетки есть? — достаточно странный вопрос.       — Ты ведь уже… — не успевает договорить голубоглазый.       — Не задавай лишних вопросов. — Он настроен решительно, и получив ещё порцию позитива на руки, Хайтани встаёт из-за стола, — увидимся позже, — тактично выпроваживает своего друга и идёт в комнату Риндо.

Всё же поговорить стоит.

      И прихватив с собой небольшую бутылочку питьевого йогурта, — под таким делом ему часто хочется сладкого, — идёт прямо к брату.       Абсолютно нарушая установленное ими правило — он без спроса входит в его комнату, явно нарушая личные границы, но это не предел его хамства, он садится прямо на кровать, рядом с братом, который до этого смотрел в книжку — но сейчас наблюдает за старшим, который ведёт себя слишком странно.       — Ты что-то хотел? — интересуется младший, встречаясь взглядом своего аметиста — с сиреневым топазом.       — Избегаешь меня? — сразу переходит к делу Ран, отворачиваясь и смотря куда-то вверх, внимательно изучая абсолютную гладь белого потолка.       — Нет, — уверенно врёт младший, его та ситуация слегка выбила из колеи, и он стараясь не думать о том, что обсуждать все-таки придется, уверенно избегал.       — Я только что поцеловал Санзу, — как-то шутливо произносит старший, и начинает смеяться, — витаминки для настроения — действительно великая сила.       — Я видел, — безразлично заверяет юноша.       — И тебе не понравилось? — Мысль, которая так плотно уселась в голове, ведь Ран замечал за братом такие мелочи, как-никак, росли вместе.       — Зачем ты это делаешь? — с обидой в голосе, звучит Риндо, — сегодня, вчера… — на последнем слове его голос становится практически не слышим.       — Вчера? — словно не слышал, переспрашивает брюнет, — Захотел. Так же как ты хотел чтобы тебе отсосали, собственно говоря, в чём проблема? — Ран язвит, — ну куда понесло? собирались ведь нормально поговорить.       — Я не хотел. — Спокойно замечает юноша, закрывая книжку и видимо собираясь уйти из комнаты.       — Повторим? — его вопрос сбивает с толку.       — Что именно?       — Поцелуй.       — Ран, тебя кажется, понесло, — приближаясь к лицу брата, и смотря в его по-кошачьи огромные зрачки, заверяет Риндо и чувствует, как его руку сжимают в запястье.       Ран чувствует свою вину за всю ситуацию, между ними, но он действительно хочет этого и осознание приходит вместе с теплотой чужой руки на пальцах, и отчего-то просыпается странный порыв быть нежным и он едва касается его пальцев — губами.       Младший слишком падок на сентименты, а ещё он безумно любит своего брата — возможно даже больше, чем положено.       Ран всё же делает, что хотел и быстро достав руку из кармана и сунув что-то в рот, — едва касается губ младшего, осторожно проникая сквозь них языком, и проталкивая инородный предмет.       Риндо понимает, что это, ведь прежде уже приходилось употреблять такое и он пытается оттолкнуть Рана и выплюнуть таблетку — потому что сейчас вообще не время, но тот лишь придавливает его к кровати весом своего тела, не давая оторваться от губ, и младший сдается, послушно глотая ее и как только Ран убеждается, что это произошло — отпускает тонкие запястья Риндо.       — И зачем? — недовольно интересуется пострадавший только что, парень.       — Чтобы ты был честным. — Ран довольно улыбается, — а теперь скажи — что тебе не понравилось и я всё это себе придумал.       — Мне не понравилось и ты всё это себе придумал. —       — А? — Ран недоумевает, но ему забавно с этого ответа.       — Сам просил. — Констатирует Риндо, — и нет, мне… — он понимает, что врать человеку, который тебя знает как свои пять пальцев — не хорошо, но… — не понравилось, — заканчивает Хайтани.       — Хорошо. — Слишком странное смирение, — Я верю, — тянет на себя за руки, — мне понравилось.       Риндо растерян и несмотря на слегка помутневшее сознание, всё же ясно понимает, что щеки его пылают. И как только он полностью оказывается на теле своего брата — его перехватывают и укладывают на спину, а после очередной поцелуй слишком трепетный, чуть ниже скул, опускаясь ниже, словно прокладывая своими губами тропинку к груди, небольшими шажками, но футболка, все таки — однозначно мешает и старший отрывается.       — Хочу снять, подними руки.       У Риндо вроде куча претензий и возмущений, но руки сами собой поднимаются, а рот на замке, и светлая ткань падает рядом с кроватью, и очередной поцелуй заставляет его гореть в агонии, понимая, что все это — не правильно.       Мозг понимает, но тело реагирует более честно, и Ран, умостившийся между его ног — чувствует странное давление снизу и он более чем доволен, и целуя, попутно опускается рукой ниже, сжимая ту интересную часть Риндо, которая судя по всему — в восторге от их объятий.       — Пре… крати… — сквозь зубы цедит младший, и слова эти даются ему с трудом, ведь дьявол, сидящий на левом плече шепчет — продолжай.       Ран не понимает, с каких пор все пошло по пизде, и почему он так хочет трахнуть Риндо, но разве это важно? Главное, что младшему нравится, и понимая, что он абсолютно не готов был к такому, бросает взгляд на йогурт, который захватил с собой — видимо перекусить не получится, — не думая о последствиях, старший стягивает чужой ремень, вместе с брюками, а после свою футболку, и открывая белую бутылочку, выливает себе на руку содержимое, и несёт вязкую белую консистенцию, именно к тому месту, и смачно размазывает, плавно, словно невзначай погружая внутрь палец.       Риндо осознает, что уже происходит недопустимое, но тело так предательски расслаблено, что он ощущает лишь слабые растягивающие его движения, ему давит — но боли нет, и это не странно — завтра, когда действие таблетки закончится — все это вспомнится ему, но это всё будет завтра, а пока перед глазами только тело брата, которое так идеально смотрится с его собственным. Татуировки, сделанные не так давно — выглядят куда эффектнее, когда они рядом, вплотную.       Младший чувствует, странную пустоту внутри и облегчение от этого, а после его бёдра оказываются нахально подхвачены и ноги закинуты на плечи, и это воспоминание накрывает его с головой, ведь буквально вчера, он представлял себе как Ран делает то же самое, словно видел со спины и возможно это было отчасти его желанием, поэтому удовольствие новой волной накатывает на него и он старается изобразить что-то на подобии улыбки.       Ран сдается, как можно быть таким милым даже в такие моменты? Он осторожно направляет свой готовый закончить сейчас же, член прямо в заранее подготовленное место и надавливает, смотря за тем как влажно его принимают и как пошло выглядит этот чёртов размазанный йогурт.       Тесно до боли, до боли в челюсти, потому что он терпит, сильнее сжимая ее, — чтобы не навредить, и растягивает медленно, выходя и снова возвращаясь, до тех пор пока Риндо не издает странный стон, и под руками Рана явно ощущаются мурашки, прошедшие безумной волной по чужому телу. И старший входит, до конца, задерживаясь так на несколько секунд, чтобы словить всё удовольствие этого чувства.       Он удивляется себе, потому что сейчас — худое и подтянутое тело, кажется ему куда более желанным, чем все предыдущие, и он наклоняется, чтобы получить очередной поцелуй, а после — спустить ноги Риндо и уже действовать более уверенно, заглушая все его стоны своими губами, и касаясь чужого тела — своим. Ему нравится дразнить и он медленно входит смотря в фиалковые глаза и понимая, что прежде не замечал в них такого желания, и это — приятное чувство взаимности.       Он двигается уверенно и неторопливо, сжимая талию Риндо и напрягаясь когда он полностью внутри, чтобы младший так же понимал, насколько ему нравится всё это. И совсем немного ускорив темп, — старший чувствует, как Риндо сжимается, и подавшись максимально назад — пачкает себе живот, а после становится податливым — словно желе, и конечно, Ран мог бы справиться руками дальше, но пока Риндо не против — он все ещё в нем, двигаясь глубоко и приятно, заканчивает спустя пару минут.       Это действительно был самый необычный опыт в жизни Рана, начиная с того — что они оба парни, и заканчивая тем, что он был слишком милым всё это время.       Риндо засыпает на его плече, после того как парень осторожно убрал все следы их преступления, и завтра они будут общаться как ни в чём не бывало, списывая это на случайность или наркотики, но сегодня они могут в полной мере придаться друг другу, без всяких предрассудков, как два бесконечно влюбленных человека.