Домашка.

      В их небольшой комнате, оклеенной светодиодной лентой по углам, всегда приятный полумрак. Двери плотно закрыты, а из освещения только бледный монитор ноутбука с каким-то рандомным фильмом на фоне мелькает цветными кадрами.       Инуи смотрит увлеченно, а Коко скучающе оглядывает завешанные плакатами и вырезками стены: музыкальные группы, девушки, страницы из манг и даже пару рецептов завтраков, которые Сейшу записал, и прицепил железной кнопкой, чтобы не забыть. За кроватью валяются две сумки, которые возможно даже покрылись пылью, ведь эти двое крайне редко посещали занятия, а стоило бы для приличия.       Хаджиме скучает, и откидываясь на стуле, запрокидывает голову назад, смотря на стоящий позади шкаф. Всего пару вешалок на нём бездомно висят на дверях вне шкафа, на которых: белое — Коко, чёрное — Инуи, свастоны — Инуи и Канто — Хаджиме.       Их формы абсолютно разные, как и они сами, но если подумать — такой белый — (Сейшу) — сочетание всех цветов, и чёрный (Коко) — абсолютное их отсутствие. Но без света — абсолютно всё становится чёрным, так есть ли между ними разница? Риторический вопрос. И сейчас, в их комнате, равносильно так же — без света, они — абсолютно разные, но такие одинаковые, — всё ещё вместе.       Коконой выдыхает густой дым, очередной раз стараясь повторить пару колец подряд, но выходит лишь одно. Никотина здесь всего 1.5, но этого достаточно, чтобы тот, попадая в лёгкие в чистом виде, позволял немного расслабиться, пропитывая себя и всё вокруг насыщенным запахом алоэ вера с ментолом.       Сейшу, мог бы попросить его подымить на улице, но сейчас так лень, да и запах не такой насыщенный, как в прошлый раз. Он не любит, когда Коко курит, но Коко — любит несомненно.       Возможно Коко знает это, но не услышит лично и красивые губы Инуи каждый раз изгибаются в довольной ухмылке, когда Хаджиме пытается вытянуть из него хоть крупицу правды. Сейшу разговорчивый по душам, ровно настолько, насколько Коко подвластен Канто. А Коко, как известно, не подвластен никому, и как бы это не звучало нелепо однажды из уст Ясухиро, но: «Коконой сучка Инуи и слушается только его», — и это единственная неизменная истина в их жизни.       Красный свет, наполняющий комнату напоминает Коко о Поднебесье, о том как они с Инуи были порознь, и о том, как он счастлив был встретиться с ним даже несмотря на то, что в пылу сражения. Лицо Инуи тогда — такое спокойное и уверенное до сих пор стоит перед глазами и Хаджиме сильнее сжимает челюсть, чтобы не сказать сейчас лишнего.       «Ты самый красивый» — всё, что крутится в голове Коко сейчас, когда он смотрит на спину Сейшу, пристально, проводя взглядом по линии покатых плеч и краю футболки, открывающей его руки.       — Коко, — вдруг неожиданно обращается к нему Инуи, — если хочешь сказать что-то — говори, пялиться на меня не надо.       Хаджиме усмехается, потому что он ни единого намека не дал на то, что смотрит:       — У тебя на спине глаза?       — У меня там уже дыра, — снимает наушники парень, откладывая их и вынимая из разъема, чтобы только что включенный плеер заиграл любимую для них обоих музыку, не громко, но достаточно, чтобы слушать на фоне и расслабляться.       Поворачиваясь на 180° к своему другу, Сейшу продолжил. — Дай затянуться, — просит он, толкаясь немного вперёд на компьютерном стуле прямо к Хаджиме, но тот отставляет руку назад.       — Ты говорил не куришь, — милуясь, такому удивлённому выражению лица Сейшу, подначивает его Коко.       — Заебал, — хмуря горизонтальные брови, будто предупреждает тот.       И Хаджиме показательно подносит предмет интереса Сейшу к губам, и затянувшись, выдыхает густой белёсый дым прямо в сторону Инуи. Его глаза, прежде небесно-голубые, при освещении красным, кажутся тёмными и смотрят сурово прямо перед собой и едва дым немного развеялся, Инуи хватает того за грудки футболки и, в наказание, тянет на себя так неожиданно, что Коко шире открывает глаза и рот, выдыхая последний дым перед тем, как губы их соприкоснутся.       Коконой доволен собой, если бы он постоянно уступал Инуи между ними не возникало бы таких грубоватых моментов и Коко нравится, как вымещая своё недовольство Сейшу терзает его несчастные уста, а после толкает друга обратно, забирая из рук то, что просил изначально.       Хаджиме сражён таким порой властным Инуи. Его спокойствие даже после подобной выходки — неотъемлемая часть его образа и Хаджиме не может сдаться просто так, поэтому раздражённо дёрнув уголком губ, он всё же улыбается довольно, протягивая ногу перед собой и упираясь пальцами в ширинку Инуи, он победоносно проводит вниз, улавливая эту заминку в реакции Сейшу.       Они не говорили об этом, ни слова, никогда, но ни один не против, поэтому мягко надавливая между его ног, он всё же добился нужной реакции и Инуи отворачивается в сторону, чтобы друг его не заметил подобного выражения лица.       — Что с тобой, Инуи? — спрашивает Хаджиме, явно провоцируя и плавно проводя пальцами по «этому» месту.       Сейшу касается ноги, рукой и нежно очерчивает линию стопы подушечками пальцев, и это так невыносимо сладко, что Коко от удовольствия неосознанно сжимает пальцы ног. Пару секунд и Инуи на коленях, на своих, естественно, перед Коко, смотря на него снизу вверх, мягко касается губами щиколотки, не отрывая взгляда. Медленно, до невыносимого тягуче, оставляя на тонкой коже едва ощутимые поцелуи и постепенно поднимаясь вверх.       Колени Коко немного угловатые, но по-своему красивые и обтянутые тканью домашних штанов, кажутся изящными, и даже немного женственными. Не то, чтобы Хаджиме был похож на девчонку, но по сравнению с Инуи его ножки более стройные, и Сейшу чертовски сожалеет, что он никогда не видел их в колготках. Пока что. Мысль эта, кажется странной, но от одного представления голова кружится и Сейшу поднимается, утягивая Коко за собой.       Хаджиме встаёт, оказавшись прижатым спиной к чужому телу, и он не против бы поменять их местами, но раз его Инуи так хочет, так тому и быть. И Инуи хочет, ему нравится так обнимать, имея полный контроль над Коко, и руки его медленно скользят по бокам чужой футболки, очерчивая линию талии, и останавливаясь на бёдрах, чуть крепче сжимает руки, чтобы почувствовать его тело сквозь одежду под своим пальцами.       Им нравится, вот так стоять, медленно переступая с одной ноги на другую, в такт чувственной музыке, абсолютно синхронно и так приятно, что Хаджиме кладет голову на своё же плечо, и такая доступная тонкая кожа покрывается поцелуями от плеч и до скул, настолько, насколько возможность позволяла Инуи сделать это. Настолько, насколько Коко мог бы вытерпеть.       «My buddy said I'm on the spectrum» — вместе со словами песни, Коко невольно лишь губами проговаривает её текст.       «Don't call me selfish, I hate sharing» — Инуи сильнее прижимает его к себе, замечая, что тому сейчас больше чем просто хорошо.       «This 60/40 isn't working, I want 100 of your time», — тихо проговаривает вместе с музыкой, вместе с Коко, Инуи, и делая пару шагов назад, разворачивает парня спиной к шкафу так, что тот, ветхий, издает противный скрип.       «…You're mine», — безмолвно проговаривают оба, неотрывно смотря в глаза, а после снова поцелуй, медленный но глубокий, настолько, что Коко хочется повалить его на пол и прижать к поверхности, но запястья его уже фиксируют пальцы Инуи, и вырваться нет ни сил, ни возможности.