Компромисс не для нас

Осень… Мелкий моросящий дождь, больше похожий на водяную пыль, окутывает пеленой весь вечерний город. Фонари ещё не зажглись, и лишь яркие пятна стремительно пожелтевших берёз и клёнов расцвечивают надвигающиеся сумерки. Поднимается холодный ветер, с деревьев ежесекундно срываются листья, падают в лужи и плавают в них, как флотилии игрушечных кораблей. Миха бредёт по улице, подняв воротник чёрной кожаной косухи и засунув руки в карманы. Обычно они пусты, но сегодня под руку попадается какая-то бумажка, то ли билет, то ли чек, и беспокойные пальцы мнут его, превращая в бумажные крошки. Ветер неприятно задувает в лицо капли почти ледяного дождя, как будто, балуясь, брызгает из пульверизатора. Миша щурится и время от времени вытирает лицо тыльной стороной рукава. Зачем и куда он идёт? Да он и сам не знает. В такую погоду лучше всего сидеть дома или в баре, потягивая чай, или горячий глинтвейн, или крепкий виски, и прижиматься к кому-нибудь близкому, тёплому и родному. Да только вот с этим проблема. Андрей Князев, который ещё недавно, да буквально утром, был и теплым, и мягким, и, бесспорно, родным, к вечеру… Да нет, он таким же и остался, просто парни стали обсуждать новый альбом, как его лучше сделать, рассуждения перешли в жаркий спор, в котором ни Миха, ни Андрей не хотели уступать друг другу. Почувствовав, что ещё немного, и всё закончится нехилой ссорой, Горшок нашёл в себе силы не взорваться, а поставить всё на паузу. Он быстро оделся и ушёл остудить голову. Вот поэтому теперь он и идёт по мокрым Питерским улицам, задумчивый и немного отрешенный, поддевая ботинками мокрые листья и ёжась от зябкого пронизывающего ветра. Возле станции метро стоят, мокрые и продрогшие, мальчик и девочка, наверное, брат с сестрой, в ярких совсем не по настроению куртках. Они подходят к каждому прохожему, жалобно заглядывая в глаза. В руках у мальчика небольшая коробка из-под обуви. — Дяденька, дяденька! Возьмите собачку! — Тётенька, вам не нужен щенок? Серые скучные взрослые мельком заглядывают в коробку и отрицательно качают головой, некоторые вообще проносятся мимо, не обращая внимания, и только единицы останавливаются, умиляются, но бегут дальше по своим делам. Дети совсем отчаялись, это видно по их лицам. Мальчик пятится, услышав очередной отказ от женщины, спешно спускающейся по ступенькам, и врезается в Михаила. Он поднимает глаза и испуганно ойкает, понимая, что этому брутальному дяде точно не нужна собачка. Но Миха улыбается, и в детях просыпается надежда. — Это кто тут у вас? — интересуется Горшок, осторожно приоткрывая крышку коробки. — Это щенок, девочка. Мы её в подъезде нашли, она совсем маленькая, — довольно толково объясняет мальчик. — Да, она даже сама ещё толком не ходит, — добавляет его сестра. Собачка, будто понимая, что речь идёт о ней, высовывает мордочку с чёрными глазами-бусинками и жалобно скулит. — Мы домой её принесли, а мамка с работы пришла и сказала, чтоб уносили её, откуда взяли, или будем вместе с ней на улице спать, — всхлипывает девочка. — А нам ведь жалко её. Вот и ищем, кому отдать. Заберите, дяденька! Вы же добрый. Мишка вспоминает, как в детстве похожие слова говорила ему мама, когда он притаскивал с улицы бездомных котят, смотрит в грустные детские глаза и забирает коробку. — Всё, малые, давайте, дуйте теперь домой. А то заболеете. Дети радостно улыбаются и подпрыгивают, а девочка даже прижимается щекой к сырому рукаву куртки. — Спасибо вам большое, дяденька! Вы о ней заботьтесь. Мы её, кстати, Райдой назвали. Михаил, несколько смущённый такой бурной радостью, уверяет детей, что с собакой всё будет в полном порядке, а про себя думает: «Как бы меня Андрюха с таким подарочком самого из дома не выставил. Квартира-то его. Хотя он вроде любит собак». Счастливые брат и сестра убегают домой, а Мишка заходит в подземный переход, ведущий к метро, и достаёт щенка из коробки, чтобы рассмотреть Райду на свету. Маленькое толстенькое чудо на руках перестаёт скулить и начинает вертеть чёрной головой с забавными светлыми пятнышками на бровях и на морде. На спинке шерсть у собачки тоже чёрная, а пузо светлое, как и носочки на крупных лапках. Миха, удерживая её, совсем крошечную, одной рукой, другой чешет за ушком и осторожно гладит короткую жёсткую шёрстку. — Ну что, Райда? Вот и повод поскорее вернуться домой. Ты голодная, наверно, да? Решительно бросив коробку в урну, Мишка пристраивает щенка под курткой на груди, потому что чувствует, как Райда дрожит от холода, и быстрым шагом направляется домой. Он уже почти подходит к подъезду, обходя здоровую лужу на тротуаре, как мимо проносится автомобиль и окатывает его грязью и брызгами из ещё более глубокой лужи на дороге. — Блять… Райде тоже достается своя порция холодных брызг, потому что косуха застегнута не до конца, и она начинает опять жалобно повизгивать. — Сейчас, погоди. Мы уже пришли почти, ё-моё, — успокаивает её Миха, пока ищет в кармане ключи. Поднимаясь на лестничную площадку, он представляет, как выглядит со стороны, усмехается и снова вспоминает детство, когда частенько приходил домой то грязным, то в разорванной одежде, и как ждал реакции мамы. А теперь он думает, как отнесётся к собаке Князь. Квартира встречает его теплом, отчего после холодной улицы начинает слегка щипать глаза и нос. Мишка разувается, берёт Райду на руки и стоит так посреди прихожей, не очень-то представляя, что же делать дальше. — Андро! Ты где? — зовёт он, но никто не отзывается. — Блять, нету его, что ли. Ну ладно, так даже лучше. Михаил спускает Райду с рук на пол, лапки разъезжаются на скользком линолеуме, она смешно плюхается на живот и устраивает небольшую собачью истерику. — Ну мне ж раздеться надо, чего ты вопишь? — торопливо снимая куртку, говорит Горшок. Услышав, наконец, шум, в прихожей появляется Андрей, заспанный, с взъерошенными с одного бока волосами. — Миха? — спрашивает он, широко зевая. — Ты чё, спишь, что ли? — Да я чё-то заебался с этими со всеми текстами, лёг и уснул, — трёт глаза Князь и, заметив щенка, садится на корточки и гладит его. — Ух ты, кого это нам дядя Миша принёс, такого громкого. Миха фыркает от тона Андрея и успокаивается, понимая, что на улицу их с Райдой точно не выставят. — Это девочка. Райда, — поясняет Горшок, тоже садится на пол, тяжело кладёт руку на плечо Андрюхи, этим жестом одновременно и благодаря, и извиняясь. — Какая-то она мокрая, и голодная, наверно. Я пойду, это самое, в зоомагазин, а ты, короче, помой её и в полотенце заверни. Справишься? — говорит Андрей, видя, как Райда всё ещё чуть дрожит и ловит пастью его пальцы. — Будет сделано, — смеётся Мишка и берёт Райду на руки. Андрей встаёт и легко проводит рукой по влажным волосам сидящего Михи, показывая, что извинения приняты. Когда через полчаса Андрей возвращается домой, то видит, как Мишка пытается достать Райду из-под ванны. Наконец, ему это удаётся, он крепко прижимает её к себе и виновато смотрит на Князя. — Какая-то она ползучая, — оправдывается он. Райда вдруг чихает, потому что к носу её прилипла паутина. Андрей осматривает их обоих и замечает: — Её, похоже, снова мыть надо. А тебе футболку стирать. — Андрюх, поможешь? Андрей забирает Райду себе, отдавая Михе пакет. — На, достань, там миска, лежанка, корм какой-то. Вскоре чисто вымытая Райда, завернутая в тёплый плед, сохнет на руках у Миши, а Андрей накладывает в миску влажный корм для щенков из пакетика. — Мих, а вдруг она такой корм не будет? — задаётся он вопросом. — Она мелкая такая… Она может вообще ещё молоко сосала? — Давай проверим. Михаил опускает Райду на пол рядом с миской, она сперва нюхается, забавно тыкаясь носом в корм, а потом начинает жадно есть. — Ну вот, хорошая девочка. А ты переживал, — гладит её по головке Миша и смотрит снизу вверх на Князя. Тот улыбается. Наевшись до отвала, Райда, переваливаясь, отходит от миски, лапы опять разъезжаются, но Миха подхватывает её, снова заворачивает в плед, садится на диван и укачивает на руках, как маленького ребенка. Андрей садится рядом, совсем-совсем близко, и спрашивает: — Ты где нашёл-то это чудо? — Да дети у метро хозяина искали, их мать из дому прогнала, сказала, чтоб со щенком не возвращались. — Знакомая история, — смеётся Князь. — А мы с ней как, Мих? Ну, как бы, вот например, когда гастроли, куда девать её? — Да придумаем, Андро, чё ты. — Тш… — подносит палец к губам Андрей. — Смотри, она уснула. Мишка осторожно перекладывает собачку на лежанку и возвращается к Андрею. — Андрюх. Я, на самом деле, боялся, что ты меня тоже обратно отправишь вместе с собакой, — говорит он, притягивая Князя к себе. — А ты понял меня. Андрей долго молчит, а потом признается: — Я… я даже не ждал, что ты сегодня придёшь. Обычно ты надолго пропадаешь. А ты вернулся, да ещё с таким комочком счастья. Как же я могу выгнать вас? — Не ждал, значит? — Мишка широко улыбается и очень крепко обнимает Андрюху, такого тёплого и мягкого, а потом легко и как-то даже робко касается его губ своими. Среди ночи Миха просыпается от жалобного скуления. Он выбирается из объятий Андрея и садится около Райды, поглаживая её и сонно жмурясь. Она вроде бы засыпает, но стоит Мишке убрать руку, как снова начинает повизгивать. Он предлагает ей корм, воду, но собака продолжает поскуливать. — Блин, Райда… Три часа ночи… Я спать хочу. — Да возьми ты её сюда. Только пеленку непромокаемую постели, — подаёт голос давно проснувшийся Князь, с улыбкой наблюдая за Мишей. Миха внимает совету, кладёт щенка в ноги, но Райда резво переползает через весь диван и ложится между ребятами. Андрей с Мишкой смотрят на собаку, друг на друга и тихо смеются. — Мих… Она прям как ребёнок, — Андрей двигается ближе и вдруг осторожно, чтоб не придавить, обнимает и Райду, и Мишу. Собачка почти сразу же мирно засыпает, а Князь с Михаилом ещё долго лежат молча и слушают, как за окном барабанит по крышам осенний дождь, а между ними сопит маленький шерстяной друг.