Компромисс не для нас

Андрюха Князев не любит первое января. Да что мелочиться, он от всей души ненавидит этот первый день года. Так было даже в детстве, несмотря на то, что Князь исправно находил под ёлкой подарки. Он искренне радовался им, когда был несмышлёным малышом, а лет с пяти чувствовал лишь разочарование. Родители упорно делали вид, что дешманские игрушки и липкие подтаявшие конфеты из ближайшего магазина приносит сказочный Дед, а от этого обмана на душе становилось тошно. Не желая никого расстраивать, Андрей фальшиво улыбался и делал вид, что рад до поросячьего визга, а в глубине души всё ждал и ждал чуда, настоящего волшебного подарка. Но каждый год мечты его разбивались вдребезги о дешёвый китайский пластик очередной машинки, которая ломалась на следующий же день. Когда Князю стукнуло лет четырнадцать, он возненавидел первое января ещё сильнее, чем раньше. И не только потому, что к уже ставшему привычным разочарованию, что чуда так и не случилось, стало примешиваться гадкое чувство похмелья, избежать которое было достаточно просто, но не пить Андрей не мог, ведь алкоголь хоть немного скрашивал тоску, появлявшуюся после полуночи как по щелчку. Князь отчего-то был каждый раз уверен, что новый год не принесёт ему ничего хорошего и нового, каждый раз хотел ошибиться, но грёбаный каждый раз оказывался прав. Так было до тех пор, пока в жизни Андрея не появился Мишка — странноватый пацан с удивительной улыбкой. Сперва Князь даже не обратил на него внимания, посчитал диковатым и слишком уж правильным, но потом как-то случайно сошёлся с ним ближе. Уже через неделю после этого Андрей с удивлением и радостью понял, что настоящий Миха — очень разный. Он был одновременно и безбашенным непредсказуемым придурком, и до одури талантливым музыкантом, и добрым благородным рыцарем. Мишка своими смешными выходками на парах, спонтанными пьянками по выходным и чудесными гитарными риффами собственного сочинения раскрасил черно-белую жизнь Андрея в яркие цвета, и тот смог доверить ему свою сказку, в которую любил сбегать из реального мира. Они познакомились осенью, а к декабрю стали уже настоящими близкими друзьями. Миха пригласил Андрея встречать Новый год вместе с ним и его приятелями, музыкантами группы, которую он собрал ещё в школе, и Князь без раздумий согласился. Пацаны дурачились весь вечер, наряжали ёлку пустыми пивными банками, несмотря на обилие нормальных игрушек, мешали зубодробительные алкогольные коктейли, орали песни, пускали во дворе фейерверки, оказавшиеся просроченными, пугали прохожих взрывами петард, ввязались в случайную уличную драку, еле отбрехались от соседей, готовых уже вызывать милицию, и в итоге уснули в самых неожиданных местах маленькой двухкомнатной квартиры. Андрей смог встать лишь к концу дня, и первое января вдруг показалось ему радостным праздничным днём. Чуда так и не случилось, он не увидел ни деда Мороза в санях, ни волшебных оленей, под ёлку никто не положил волшебную палочку или шапку-невидимку, но рядом улыбался и нёс ничего не значащую херню полупьяный Мишка, и этого было достаточно, чтобы быть уверенным: новый год будет весёлым и особенным, непохожим на прошлые тоскливые года. На этот раз Андрюха не ошибся и год на самом деле получился очень насыщенным. Миха позвал Князя в группу, написал музыку к куче его стихов и научил играть на гитаре. Они первый раз выступили со своими песнями в настоящем клубе, записали на обычный магнитофон что-то, отдаленно похожее на первый альбом, обзавелись десятком фанатов, классно отдохнули летом в деревне и вытворили просто миллион разных шалостей и приколов. А кроме всего этого, произошло нечто, важное лично для Князя. Однажды летней ночью, ворочаясь и пытаясь уснуть, он признался себе, что влюбился. Но не в длинноногую блондинку с химической завивкой из параллельной группы в училище, и не в сногсшибательную брюнетку с выбритыми висками, одну из главных поклонниц его песен, а в того, кто считает себя его лучшим другом. В лохматого, слишком тощего и слегка сутулого Горшка, с выбитыми передними зубами. Андрюха нарочно пытался подчеркнуть себе все его недостатки, но легче не становилось. Все эти мелочи меркли, не выдерживая силы удивительной харизмы и обаяния Мишки. Князь растекался лужицей, стоило ему услышать знакомый низкий, абсолютно невероятный голос, встретиться взглядом с карими лучистыми глазами, случайно коснуться сильных пальцев. Это было глупо, но, чёрт возьми, прекрасно и приятно. В душе разливалось тепло, сердце билось чаще, готовое выпрыгнуть из груди, вдобавок ко всему, в юном теле дрожали совсем земные струны страсти, заставляя краснеть и срочно отвлекаться, когда Миха вдруг оказывался слишком близко. Андрей нервничал, сходил с ума и не знал, что со всем этим делать. В такой нервотрёпке прошла осень и часть зимы, и неожиданно Андрей решился. Он забыл про свою ненависть к Новому году и январю и решил, что во всём признается Горшку именно в эту праздничную ночь. Так почему же Князь сейчас сидит на заснеженной скамейке около чужого незнакомого подъезда и снова думает о том, как же он ненавидит первое января? Начинает темнеть, улицы понемногу оживают, отоспавшиеся люди выходят подышать свежим воздухом и отойти от ночной пьянки и обжираловки. На ледяной горке толкаются дети, делят картонки и модные пластмассовые ледянки, хвастаются подарками, а Андрей всё сидит, глотая на морозе ледяное пиво, и понимает, что всё просрал. И чёрт его дёрнул вообще заговорить об этом с Мишей. Сначала всё было хорошо: они с парнями бесились на ледяной горке в соседнем дворе, распугав всех мелких детишек, а потом зачем-то вдвоём попёрлись в недалёкий лесопарк за живой ёлкой. Мишка развеселился ни на шутку, совал Андрею за шиворот комки снега, ржал и ловко уворачивался от преследований. Князь, наконец, догнал его, повалил в снег, оседлал, залюбовался румянцем на щеках, блестящими глазами, в которых плясали озорные искры, и ещё больше укрепился в своём решении рассказать всю правду о своих чувствах. — Эй, слезай с меня, придурок, — смеясь, возмутился Миха и заглянул в синюю глубину глаз Андрея. — Что так смотришь на меня? Дыру протрёшь. — Да так, просто, думаю, — неопределенно ответил Андрюха, встал и поспешно отвернулся, сделав вид, что разглядывает ёлки. Пацаны всё-таки срубили небольшую лесную красавицу, приволокли её в Мишкину квартиру, дождались остальных гостей и стали отмечать праздник. Андрей не хотел пить, но во-первых, в пьющей компании это было почти невозможно, каждый считал своим долгом угостить неожиданного трезвенника рюмкой или бокалом, а во-вторых, Андрей вдруг понял, что если не выпьет, то ни за что не решится на откровенный разговор, отложить который было никак нельзя. И вот где-то около трёх часов ночи Князь, вздохнув и чуть заметно вздрагивая, позвал Мишку покурить вместе на лестничной площадке. Миха взял сигареты и вышел вслед за Андреем. Тот трясущимися руками закурил, не с первого раза сумев зажечь спичку, долго молчал, а когда сигарета уже почти дотлела, сказал быстрой скороговоркой, не оставляя Мишке шансов перебить его: — Мих, послушай меня. Ты мне нравишься. Миша ничего не понял и в ответ хлопнул Андрюху по плечу: — Ты мне тоже, брат. Ты классный парень, блять, и я рад, что у меня есть такой друг. Андрей запаниковал, всё пошло не по тому плану, какой он нарисовал себе в голове. Не зная, что делать дальше, он вдруг выпалил: — Мишка, ну я люблю тебя, понимаешь? — И я люблю тебя, дружище, — похоже, в Мишкиной голове не было ни малейшего подозрения, что Андрей имеет в виду совсем другое. Князь замер, решил, что продолжать разговор бессмысленно, бросил окурок в банку и скрылся за дверью. Горшок выдохнул. Он сразу же прекрасно понял, о чём говорит Андрей, но умело прикинулся тупым валенком. Миха не был слепым, давно чувствовал на себе особенные взгляды Князя, совсем не дружеские, и отчаянно боялся, что чёртовы чувства помешают их настоящей дружбе и творческому тандему. Миха был уверен, что если поддастся Андрею и ответит взаимностью, так называемая любовь исчезнет за пару месяцев, оставив после себя выжженную пустыню. Андрюха кое-как досидел до утра, отключившись от общего веселья, а когда все стали ложиться спать, ушёл. Он долго бродил по снежному опустевшему городу, шарахаясь от редких прохожих, чаще всего пьяных, дождался открытия метро, сел в поезд и ездил по кругу, не находя в себе сил идти домой. Он задыхался от чувств, непонятых и непринятых Михой, и готов был выть на лампочки вагона, как воют волки на Луну. К вечеру Андрей заставил себя выйти из осточертевшего метро, купил пива, а ноги сами принесли его на эту скамейку, где он и сейчас сидит и замерзает, рискуя заболеть и потерять голос. — Андрюх? Ты как здесь? — слыша знакомый голос, Князь вздрагивает всем телом, роняет и разливает пиво, встаёт и уходит, даже убегает, не поднимая глаз, понимая, что не сможет сейчас спокойно, как обычно, смотреть на Мишу, а уж тем более говорить с ним. Но Горшок, вышедший из дома за сигаретами и приметивший в соседнем дворе знакомую фигуру, в два счёта догоняет Андрея. — Я думал, ты дома, отсыпаешься, десятый сон видишь, а ты, блять, решил отморозить себе яйца, сидя зимой на лавке? — не церемонясь, спрашивает Миха, резко хватая Князя за плечи и разворачивая лицом к себе. Андрей упорно не хочет встречаться с ним взглядом, но Мише это не нравится, он двумя пальцами берёт Андрюху за подбородок и давит, заставляя того всё же посмотреть на него. — Чё с тобой, Андро? — Мишка видит в голубых глазах напротив тоску и ненависть и слегка пугается. — Ненавижу… первое января, — отвечает Андрей, ему больно от Мишкиной хватки, но это странная боль, она больше похожа на наслаждение от касаний. Князю вдруг хочется, чтобы Миха хорошенько ударил его, грубо схватил, толкнул, что угодно, лишь бы чувствовать его прикосновения. «Блять, что за хуйня в моей голове…» — думает Андрей, а Миха неожиданно придвигается ближе и вдруг впивается в губы Князя горячим поцелуем. Андрюха охуевает, ноги его становятся ватными и он чуть было не падает, но Мишка обнимает его и прижимает к себе. Поцелуй долгий, он перемежается с укусами, хриплыми выдохами Михи, напористыми и грубыми движениями его языка. Дождавшись, когда с губ Андрея сорвётся тихий полустон, Миша резко отстраняется и говорит: — Ну чё, придурок, доволен? Сукин ты сын, всё-таки хочешь всё испортить? Андрей совсем теряет нить здравого смысла и, открыв рот, смотрит на Горшка. А тот продолжает: — Запомни, урод, если ты захочешь меня бросить, я убью тебя. А потом себя. Ты первый начал эту дурацкую игру с признаниями, ё-моё. — Миш… — Князь испуганно трясёт головой. — Я ничего не понимаю… — Дурак… — немного смягчает тон Миха и снова целует его, чуть спокойнее и нежнее. — Люблю я тебя, так понятно? Князь собирается что-то ответить, но Мишка грубо прикладывает ладонь к его рту, а потом тянет к себе в квартиру. — Ненавижу первое января… — шёпотом бормочет Андрей, а Миха вдруг начинает смеяться, так заразительно, что им приходится остановиться на лестничной площадке, чтобы перевести дух между приступами хохота. — Какие же мы идиоты… — выдыхает Князь. — Почему ты ночью сделал вид, что не догоняешь, о чём я? — А? — снова прикидывается Миха. — Ты о чём, Андрюх? Тут Князь не выдерживает, бросается на Миху с кулаками и почти всерьёз толкает его на пол. Мишка сохраняет равновесие, даже не пытается защититься, лишь задумчиво говорит: — Бьёт — значит, любит, понимаешь, да? Андрей застывает на месте, а потом снова начинает смеяться, валится на Мишку, они опять целуются, а потом долго сидят на ступеньках, привыкая к своим новым взаимоотношениям. Оба не знают, чем всё это кончится, и кончится ли, но им плевать, ведь первого января всегда всё только начинается.