Компромисс не для нас

Мишка стоял в родительской комнате, машинально кивал головой и разглядывал паркет. Хитросплетения досочек складывались в геометрический узор, правильный до скрежета зубов, как проповеди его отца. Тот говорил о светлом будущем, на которое нужно работать уже сейчас, о советской морали, о долге каждого гражданина и прочей муре. Мишкина голова уже отваливалась от постоянных согласных кивков. Лишь когда отец от общих слов перешёл к частностям, критикуя антисоветскую бесчеловечную рок-музыку, Миша оживился и бросил на отца исподлобья короткий озлобленный взгляд. — Ты понял меня, сын? — Нет, не понял, — Мишка вздохнул: открытого конфликта было не избежать. Вскоре ругань выплеснулась за пределы в комнату Миши и Лёши, а на пороге возникла обеспокоенная шумом и криками мама. — Чтоб вот этого всего, — отец ногой указал на кучу разорванных плакатов и сломанных пластинок, — я больше в нашем доме не видел! — Не увидишь! — выкрикнул Мишка, спасая оставшиеся пластинки и очень редкую кассету, которую он еле разыскал специально в подарок Андрюхе. — Так же, как и меня! — Юра, Миша! Что здесь происходит? — Не вмешивайся! Это всё твоё воспитание! Совсем распустила сыновей. Пока отец попрекал маму, Мишка быстро похватал из шкафа одежду, взял со стола тетради, запихнул всё в рюкзак, вцепился в гитару и пошёл на выход. — Михаил, если ты сейчас переступишь порог, то эти двери для тебя закроются навсегда. — Миша, да куда же ты на ночь глядя. Миш! Юра, ну разве можно… Мишка не стал слушать причитания матери и сбежал по лестнице, дробно стуча подошвами. От души хлопнул подъездной дверью и призадумался. Серенькие тучи и холодный ветер прозрачно намекали на скорую метель, а липкая темнота — на близость ночи. Мишка обошёл двор, посмотрел на приветливые окна квартиры Сашки Балунова и покачал головой. Шурик, конечно, будет рад, но, во-первых, у Балуновых полон дом людей, а во-вторых, он уже ночевал здесь два дня назад. Мишка прошёл мимо, цепляясь рукавом куртки за голые ветки кустарников, улыбнулся и пошёл на автобусную остановку. Он решил сделать сюрприз завтрашнему имениннику, который обладал такой роскошью, как собственная отдельная комната, пусть и в родительской квартире. Андрюха, возможно, побурчит немного из-за позднего визита, но не выгонит. Пересчитав деньги, Миха приткнулся на заднем сидении и снова разулыбался. Эта дурацкая счастливая улыбка появлялась помимо его воли всегда, когда он вспоминал Андрея, его светлые весёлые глаза, смешные оттопыренные уши, чудесные талантливые руки и гениальную бедовую башку. Мишка подумал, что Андрюха наверняка успел уже написать что-то новое за те несколько дней, что они не виделись, и чуть не подпрыгнул от предвкушения. Они с Князем вступили в ту классную пору дружбы, когда начали понимать друг друга без слов, договаривали фразы и долго ржали над шутками, что были понятны только им двоим. Миша был в восторге от Князя и даже не трудился это скрывать. Автобус коварно свернул в парк, поэтому треть пути Михе пришлось идти на своих двоих. Он купил в подпольной забегаловке пивка и вышел к дому Андрея уже в ночи. Подобрался к нужному окну и тихо поскрёб его веточкой. Князь появился не сразу, слегка взлохмаченный и недовольный тем, что его отвлекают от чего-то важного. То ли от сна, то ли от ночных творческих изысков. Мишка засмеялся и жестами показал, чтоб Князь его впустил. Андрей приложил палец к губам в знак тишины. Миша понятливо кивнул, вспомнив, что в соседях у Князя одни ворчливые старушки, и аккуратно проскользнул в подъезд, а оттуда и в квартиру. — Привет, Андрюха. С днем рождения, ё-моё. Стопудово, я первый, а? — бодро отрапортовал он, оказавшись в комнате, и протянул кассету, не желая откладывать дело в долгий ящик. — Конечно, — Андрей от души обнял его, крепко хлопнув по плечу. — А ты чего с гитарой? — Хотел спеть тебе серенаду под окнами, но передумал, — Миха подскочил к столу и бесцеремонно зарылся в бумаги. — С отцом опять посрался? — догадался Князь и встал рядом. — Ну… — об этом говорить не хотелось. Рядом с неутомимым Андреем и его чудесными фантазиями все неурядицы серой бытовухи быстро отступали на второй план. — Я тоже. — Опа. А ты как? — Да свистнул водку из серванта, а всё тайное, зараза, всегда становится явным. К бате как раз друг пришёл. Хватились, и… — Ну ты жучара, — расхохотался Миха. — Выходит, наша завтрашняя гулянка отменяется? — Как видишь. — А я пиво купил, — Мишка приглашающе открыл рюкзак, — так что по-любому отметим. Сколько там тебе стукнуло? — Семнадцать. — Ну вот, за твои семнадцать лет, Князь! Первый глоток тебе, — он протянул бутылку и долго смотрел на Андрея потеплевшими глазами, а потом смутился и уткнулся в тетрадь, поспешно листая. Князь покосился на него и сказал, жмурясь от приятной хмельной горечи: — Спасибо, Мишка. Смотри, что я тут придумал, — он забрал тетрадь и завалился с ней на диван. Когда пиво кончилось и все идеи были обсуждены, Миша тряхнул головой и засобирался. — Я пойду, Андрюх. Неудобно... — Да куда ты, дурачок? — он остановил его за руку. — Мне всё удобно. Три ночи. Давай-ка лучше спать. Двигайся к стенке. Я сказку тебе расскажу, хочешь? — Страшную? — спросил Горшок и с недоумением почувствовал, как вспотели от волнения ладони. Он вплотную прижался к стенке и плотно укрылся одеялом. — Красивую. Про… — тут Андрей хихикнул. — Про принца и рыцаря. — Может, про принцессу? Князь долго-долго молчал, и Миша подумал, что он уже заснул, но вдруг услышал тёплый шуршащий шёпот прямо над ухом: — Я чё, похож на принцессу? — Иногда, — Мишка закрыл глаза, отдаваясь во власть темноты и тёплого уюта, и приготовился слушать.