***
Сидя на крыше башни Совета Клана, я любовался как Квартал тонет в алых лучах заката. Я любил приходить сюда. Именно с этого места я мог сполна насладиться величием и красотой того что меня окружало. Я глядел на высокие каменные башни, мощёные улицы и тысячи разноцветных огней, что их освещали, пока внизу тёк бело-красный поток, а перед глазами мелькали картины былых дней — маленькое стойбище, кучка грязных шалашей, десятки людей с пустыми взглядами и несколько малышей, что не знали ни ласки, ни заботы, но едва встав на ноги уже умели искренне ненавидеть. Я любил это место, потому как именно отсюда я мог узреть плоды всей моей жизни, и да — я безумно гордился, но не собой, а Кланом. Именно эта гордость выручала меня в трудные минуты, помогала принять сложные, но необходимые решения, однако сейчас она лишь бередила кровоточащую рану, причиняла лишнюю боль, но не давала никаких ответов. Я совершил столько ужасных вещей во имя Кагуя, что на одно их перечисление уйдёт не одна неделя, а может и больше… точно больше. Однако каждое подобное решение я принимал не колеблясь, твёрдо зная ради чего я делаю то что делаю. Но сейчас… На одной чаше весов был весь Мир — безумно жестокий, невообразимо уродливый, но одновременно с этим до боли прекрасный, и несмотря ни на что ставший мне родным. На другой же… Это был апофеоз. Всё то что я когда-либо сделал для Клана меркло в сравнении с этим. Даровать Кагуя не просто силу, но возможность почти безграничного развития, что когда-нибудь поставит их вровень с Кланом Покорившим Звёзды и Миры… Это то чего я желал всем сердцем, то за что не колеблясь был готов отдать жизнь… свою жизнь… Но этого было слишком мало. Для достижения цели нужна была Кагуя Ооцуцуки, во всём своём великолепии, однако загвоздка была в том, что даже кое-как воскресив в своей памяти сцену её возрождения, я по прежнему не имел ни понимания, ни возможности. Огромный цветок, люди в оплетении корней, Мадара с фиолетовыми глазами, что пышут чакрой, и Алая Луна. Из всего этого я знал только одно, глаза — наследие Ооцуцуки, могущественный реликт, древний и мне недоступный, ведь я не Ооцуцуки, и если быть откровенным — никогда им не был. Если верить словам Хидеки, а не верить им смысла не много, то от наших прародителей я отличаюсь в той же мере что и они от обычных людей. И это не означает что я лучше или сильнее их. Я просто другой, отличный от исходного образца. Случайная, непредсказуемая и опасная мутация, но перспективная. Очень перспективная, в потенциале. Но чтобы поделиться этой перспективой с Кланом мне нужна Кагуя, которую я не могу воскресить… Однако, есть тот кто может, и что куда важнее — хочет. Да, я вспомнил его. Зецу-тень. Если задуманный им план сработает, это дарует мне всё, но лишь при одном условии — я должен отойти в сторону — развязать ему руки и позволить творить всё что вздумается, ведь иначе слишком велик шанс того что наши интересы пересекутся. Я творил ужасные, по-настоящему отвратительные вещи — убивал, грабил, пытал, лишал свободы и воли. На моих руках кровь стариков, женщин и детей, но почему-то именно сейчас всё моё естество противится этому решению. И ведь в этом случае убивать буду не я, всего-то и требуется что молча стоять в стороне и не вмешиваться… Так почему от одной мысли о подобном я чувствую себя словно по горло в дерьме? Мысль всё вертелась передо мной, но я ни как не мог её внятно сформулировать, а мне казалось это немыслимо важным, я должен был понять что меня так коробит, и тогда… только тогда я смогу понять как же мне быть!***
Впервые за долгие месяцы Хаширама мог вздохнуть полной грудью. Свершилось — Война, что уже забрала многие сотни тысяч невинных жизней вот-вот завершится, осталось совсем немного — почти все Хвостатые Звери уже были отловлены, осталось всего пара, но даже если их поиски ни к чему не приведут, это уже ни на что не повлияет — Мир заключён, все пойманные Биджу уже переданы прочим Какурезато, как и Сдерживающие Печати. На этом моменте Хокаге чуть поморщился. Узумаки, несмотря на его просьбы, отказались передавать итоговую версию фуин, ограничившись первыми прототипами, что так же работали, однако были в разы менее долговечными и куда более нестабильными. Обманывать союзников Хаширама не любил, но и как-либо повлиять на решение Главы Клана Узумаки не мог — пришлось смириться. Однако, несмотря ни на что Сильнейший Из Сенджу был по-настоящему счастлив. Мир, которого он так желал вновь казался возможен, нужно было лишь сделать последний… решающий шаг. — Не помешаю? — голос брата прервал его раздумья. — Конечно нет! Проходи, Тобирама. Как ты? — В пределах нормы. А ты выглядишь усталым, даже болезненным. Всё хорошо, брат? — Да, конечно. Просто устал. Столько работы навалилось, но всё к лучшему. — Надеюсь, однако ты просил напомнить что делегация Узумаки прибудут в Коноху завтра, как и твоя невеста. — Что?! Уже?! Но… но… у меня же ещё было время! Я точно помню что свадьба была назначена… назначена… Когда? — Через неделю. — Неделю!!! Я не готов, абсолютно не готов! Ещё столько надо сделать! А как же встречи с Кланами, приём у Дайме и… — Брат! — А? — Я возьму часть дел на себя. Тебе нужно успокоиться, отдохнуть и сходить к ирьёнину. Мне не нравится твоё состояние, это точно не может быть всего лишь последствием усталости и нескольких бессонных ночей. — Хе-хе-хе, не недооценивай меня, братишка! — Я серьёзно! Тебе нельзя так наплевательски относиться к собственному здоровью! — Хорошо-хорошо, я понял. Завтра схожу к Тэкеши-сану. Мне как-раз надо было с ним кое-что обсудить, за одно и попрошу посмотреть что со мной, но ты зря переживаешь это просто… — У нас и своих медиков хватает. — вдруг перебил его Тобирама. — Ни к чему выносить такие вести за пределы Клана. — О чём ты, брат. Тэкеши-сан, может быть и не самый, но точно один из лучших ирьенинов в мире. К тому же он мой друг и наставник. — Не стоит разбрасываться такими словами. — Я и не разбрасываюсь, — вдруг крайне серьёзно проговорил Хаширама, — Тэкеши не единожды словом и делом доказывал что он верен Конохе и всем нам. Я знаю что вы недолюбливаете друг-друга, но это не повод очернять его и Клан Кагуя. — Ты слишком наивен, брат! Кагуя верны лишь своему Клану и исключений не бывает! Всё что они когда-либо сделали и сделают будет на благо лишь для Повелителей Костей, не более того! И плевать этот монстр хотел на Коноху да и на всех нас… — Довольно! — Но… — Я сказал хватит! Тэкеши не раз помогал мне когда казалось что всё уже кончено. Без него я бы не зашёл столь далеко. Потому я ему верю, и этого ничто не изменит.***
Он вернулся на рассвете. Всё так же громогласно распахнул дверь, хозяйской походкой дошёл до его стола и удобно разместился в кресле, однако Хидеки ясно видел, что в этот раз всё иначе. Его Глава принял решение, и единственное на что ему оставалось надеется, так это на то что оно будет верным. — Я наконец понял что меня так коробило, почему всё моё нутро в узел сворачивалось при одной только мысли о задуманном нами. — проговорил он, пока его взор устремился в даль. — Как и всегда — истина лежала где-то на поверхности. — И какова же она? — Хех. Ты когда-нибудь задумывался о том, сколько жизней было положено на пьедестал возвышения нашего Клана, чужих и наших? Не размышляй об этом сейчас, всё равно не сосчитаешь. Однако, мы всегда, всегда соблюдали три правила — ставили на кон свою жизнь, давали выбор и никогда не убивали просто так, для развлечения или от скуки. Любой пленный мог откусить себе язык, любой крестьянин мог заколоть нас вилами, а за всякой отнятой жизнью стояла цель. Шанс был у всех. Мизерный, ничтожный, но шанс. Кто-то скажет что это нечестно, но жизнь вообще несправедлива, однако какое-то жалкое, аморфное и извращённое подобие чести у нас всё же было. До этого дня. Ты предлагаешь нам вступить в игру, но оплатить своё участие в ней чужими жизнями. Даже хуже, ты предлагаешь нам обречь их на участь, что по моему мнению в стократ хуже смерти. И в этот раз мы останемся в тени, ничем не рискуя, в этот раз шансов на спасение у них нет, а бессмысленным смертям не будет счёта. Ты понимаешь что это значит, Хидеки? — Что победа в этой игре становится для нас не просто целью, но долгом, священной обязанностью. Таково правило, ибо нельзя просто так отнять жизнь, а после утешать себя самим фактом твоей борьбы. Это так не работает. — Верно, но ещё это значит что мы берём на себя огромные обязательства. Почти неподъёмные. И чтобы хоть как-то уменьшить их груз, мы обязаны спасти столько непричастных и невинных жизней, сколько сможем. Только так Кагуя сохранят хоть какое-то подобие чести и достоинства, только так мы сможем сохранить себя. — Это будет не легко. Сделать так чтобы карты судьбы сложились в нужной нам последовательности, но при этом активно тасовать колоду… Это всё существенно усложнит. — Стать конечной мразью в принципе куда как легче чем оставаться верным себе и своим идеалам. Но разве мы когда-либо прельщались лёгким путём? — Ни разу. — Тогда не стоит и начинать.