Крылатая песня бурной весны

— И чем это нас таким встречают? — полюбопытствовал Гарри, разглядывая из-за плеча профессора сверток, торжественно врученный эльфом-распорядителем, имя которого напрочь вылетело у парня из головы. Снейп, которому и был передан оный, хмуро на него покосился, но промолчал. А миниатюрная, блестящая и слишком юркая дракошка прямо засеребрилась от любопытства, просовывая носик в многослойную тканевую обертку. Идея ее уменьшить на время путешествия оказалась вполне жизнеспособной и даже удачной. К сожалению, все хлопоты по зачаровыванию рептилии и выпаиванию ее специальным зельем легли на плечи Северуса, после чего хвостатая и чуточку огнедышащая малютка привязалась к нему со всем пылом драконьей души и теперь отказывалась слазить с плеч, к неудовольствию самого волшебника. Трандуил невозмутимо стоял рядом и посмеивался. О последнем догадался только Гарри, заметив промелькнувшее веселье в серых глазах и мимолетно ощутив легкий подъем в себе, как пробежавший по щеке луч солнца. «И теперь нам восвояси отправляться?» — приподнял бровь зельевар, мысленно уточняя ситуацию у князя. Тот был намного более подкован в дворцовых жестах и привычках. «Теперь, после того, как ты поблагодарил за проявленное доверие, тебе нужно распаковать дар и еще раз поблагодарить отсутствующую Владычицу за доверие и заботу. Но стоит это сделать так, чтобы никто не видел, что именно она преподнесла. Поэтому и завернут дар так многослойно», — по осанвэ ответил князь. «Тогда тебе стоит отвлечь Поттера, пока он во весь голос не рассказал всем, что он лицезреет», — хмыкнул Снейп, после чего князь очень ловко и быстро перевел внимание парня на себя. Смущенный от проявленного на виду у всех внимания Гарри заалел щеками и искоса блеснул взглядом, тут же переведя его на воздушные красоты долины — тонкие золотистые паутинки тысяч лесенок, увивающих стволы меллорнов, которые подпирали небосвод. Эта иллюзия еще больше подпитывалась полчищами мерцающих светлячков, то зависающих в воздухе между стволов, то вихрями носящихся в высоте, у самых крон деревьев. Пройдя повторно церемонию благодарностей, эльф-распорядитель предложил им переночевать и незаметно перевел дыхание. Отчего-то ему пришлось по душе согласие гостей на ночевку в долине. Все эти тонкости эльфийской души, заметные только эльфу, подтвердили подозрения Трандуила: он интуитивно предчувствовал назревающие неприятности, хотя кроме переполоха знакомых Леголаса и отсутствия Владычицы ничто не давало повода отпределить, что именно им грозит. Ангмарский прислужник? Не было ни намека на его присутствие, к тому же в данном ключе это не такая уж и угроза для защищенной тысячелетиями долины. Сам Саурон? Опасность не более внезапная, чем, например, мор или пожар в людских поселениях — может случиться, но к ней вряд ли станут готовиться заблаговременно… Все ведомые ему угрозы не вязались у него в мыслях с событиями, которые так его насторожили. Очевидно, тут имело место что-то, о чем он не задумывался и чего не мог предугадать. Но, что бы там ни было, Снейп не удивился, развернув дар Владычицы. А значит, после общей гостевой трапезы они узнают, попутный ли ветер дует им в спину. С этими мыслями Трандуил под руку вел Гарри к обеденной зале, которая располагалась на центральном, самом широком и вместительном ярусе, на высоте двадцати ярдов от земли. Приветственные беседы плавно перетекли в осторожные расспросы. Настораживало, что лориэнские эльфы то и дело косились на хмурое небо, а когда грянул гром и полился сплошной стеной дождь, побледнели и стали со значением посматривать на Снейпа. Тот от такого внимания ощутимо напрягся, но продолжил нанизывать на тонкую двузубую вилку запеченные ломтики овощей и общаться с местным травником. Молнии совсем доконали гостеприимных хозяев, и Гарри поспешил раскланяться и удалиться в отведенные ему покои. А Снейп так почти бегом, на грани приличия кинулся в свои. Да так, что привычный темный плащ вился вокруг него густыми плотными складками, будто клубы дыма. Парень даже рассмеялся от пришедшего на ум сравнения, за что получил еще более косой и грозный взгляд зельевара, а непривычные к такому эльфы совсем позеленели и торопливо раскланялись, пожелав хорошо отдохнуть перед долгой дорогой. Витиевато, конечно, но Гарри понял, что на длительный визит остроухие не рассчитывали. Покои ему предоставили вполне в духе Лориэна: две просторные комнаты с прозрачными окнами до самого пола на среднем ярусе. Гарри хмыкнул: верхние «этажи» однозначно любили только местные жители, потому что спускаться по сотне меленьких ступенек, перебираясь по сплетениям всех ярусов к земле было занятием на любителя. Да и с ванной тут не задалось — приходилось каждый раз спускаться и искать все водные удовольствия в ажурных куполообразных беседках, со всех сторон увитых кустарником. Впрочем, парню было не сложно, схватив полотенце и банные принадлежности, уместить их в карман и поискать купальни. За день камень, в котором были вырезаны округлые ванные, нагревался, и опуститься в нее было сплошным удовольствием. Встретить там случайно кого-нибудь было крайне маловероятно: эльфийский слух позволял выбирать свободные зоны, да и сами эльфы обычно не тяготились излишней стыдливостью. Сейчас парень посещал купальни для гостей, а там и вовсе никого не было. Горячие ключи нагревали не хуже солнца, а светом делились местные светлячки, поэтому плескаться можно было хоть до самой поздней ночи. Парню нравилось, что, в отличие от британских назойливых насекомых, эти не лезли в лицо и не садились без нужды на кожу, а просто порхали сверху, позволяя наблюдать за их хаотичными хороводами. Отдохнуть получилось хорошо, особенно приятным оказалось бесшумное появление князя: через пару часов Трандуил проскользнул в его комнаты, взглядом спросив разрешение. Гарри не смог сдержать улыбку и удовольствие от его компании, и тот, быстро приблизившись, сразу, не давая времени опомниться, начал с жарких объятий и поцелуев. Князь стал для него своеобразным допингом: с ним Гарри оживал, открывая не только доселе неизвестные ему грани этого невозможного эльфа, но и себя. Трепетные прикосновения сменялись нежными и чувственными объятиями, шелест ткани — трением разгоряченных тел и звуками влажных поцелуев, упоительная свежесть ночного воздуха после проливного ливня и насыщенный сладковатый запах цветов дополнялись травяной и древесной терпкостью кожи самого Трандуила. Скрутившийся внутри Гарри комочек тепла превращался в полыхающую жаждой нужду — в близости, в доверии и принятии — и, получив все это с избытком, он негой расплылся в прохладе простыней. Трандуил лежал рядом на боку, подперев голову ладонью и внимательно смотрел на Гарри. — Я люблю тебя, Габриэль, — негромко, но очень четко сказал он. — Я подумал, что еще не говорил тебе этого. — Говорил… там, — Гарри невнятно махнул пальцами, подразумевая их туманное путешествие вне тел. — Не думаю, что это должно считаться, — усмехнулся князь, — но я рад, что ты помнишь. Он притянул парня и пробежался губами по его шее, вызвав у Гарри миллионы мурашек и покалываний, которые тут же устремились вниз. Гарри покраснел, осознав, что крупно подставился, когда признал, что помнил все, что происходило на той стороне. Он не был готов к разговору о тяжелых и сложных вещах. Особенно о том, что успел заметить там князь. Эльф, конечно, прожил невероятно долгую жизнь и видел многое. Но вряд ли сталкивался лично с таким вопиющим небрежением и презрением к родной крови, как Гарри. Это Трандуил мог скучать по родителям и всей той огромной толпе отцовских побратимов, братьев, дядьев и кузенов. Но не Гарри. Даже Сириус для него оказался мимолетной фигурой, едва знакомым магом, который не особо-то и хотел связываться с чужим ребенком, иначе он бы выбрал быть с Гарри, а не заниматься чем угодно, кроме него. Парень подгреб к себе подушку и скрестил на ней руки, улегшись на живот. Вся его поза источала напряжение и готовность к неприятным расспросам. Даже волосы у него, казалось, встопорщились в предчувствии неизбежного разговора, но князь удивил. — Я видел, ты особенно оказался привязан к жилищу хоббита. Тебе пришелся по душе Шир и его круглые домишки? — Да, — парень мечтательно улыбнулся, упершись подбородком в сцепленные пальцы, пока ладонь князя выводила на его спине легкие узоры, расслабляя, даря ласку и водя за собой новые и новые толпы мурашек. — Хотел бы я вживую увидеть его дом. Там и вправду так уютно и тихо, как ты запомнил? — голос Трандуила был низким и чувственным, будто говорил он совсем не про жилище хоббитов. — Круглые комнаты, двери и окна, да. Непривычно, конечно. Но безумно уютно. Вкусный запах фруктовых поленьев в очаге, на столе горячий ужин исходит паром — и никакой спешки. Дом Бильбо оказался для меня чудесной долгожданной остановкой в пути, там мне действительно были рады без условий, просто потому, что я — это я. И мне ничего не нужно было никому доказывать, ничего делать. Можно было просто жить и впервые заниматься чем-то, что мне нравилось, не оправдывая ничьих ожиданий. Это было здорово. В этом была своя прелесть, когда я воспринимал этот приют как отправную точку новой жизни, где я мог заниматься чем угодно, быть кем угодно и никто от меня не зависел. Поэтому Шир — это не место, а состояние души, недостижимая мечта, ведь я здесь, и сейчас мы все уже поняли, кому и что делать, и снова находимся в гуще событий, от которых уже не отмахнешься. Сейчас, даже дай мне выбор — уйти и оставить все проблемы вам с Северусом, я не смогу уйти и не обернуться, буду переживать за вас, волноваться и снова полезу в самое пекло, лишь бы вы остались целы и невредимы. Поэтому я по уши погряз в этих делах. А Шир… что Шир… безоблачная сказка, наивная и далекая от жизни, место, куда всегда хочется сбежать, но поселившись там, сразу начнешь тяготиться размеренной и беззаботной жизнью. Гарри говорил об этом мерно, прикрыв глаза и положив голову на локоть. — А еще там никого не было. На вскинутую бровь князя парень пояснил: — Бильбо не в счет. С ним приятно было и молчать, и болтать, и находиться будто в двух параллельных измерениях, когда он занимался своими делами, а я своими. Я имею в виду, там не было посторонних, случайных людей, как в долинах или во дворце (какие бы они ни были приятные, обходительные или приветливые), я слишком устал от любого взаимодействия с кем-либо. Моя внутренняя ракушка рака-домоседа была переполнена, и хотелось одиночества, которое Бильбо, что удивительно, не нарушал. — Когда мы исполним принятые нами обязательства, я обещаю, что мы посетим этот край или любой другой вместе. Не думаю, что ты по-настоящему видел этот мир, Габриэль. Признаться, я и сам многое позабыл, так что и мне будет что вспомнить. — И наведем полный переполох среди непривычного к такому народца. К тому же везде мы будем как пара белых ворон: эльф и человек, — рассмеялся Гарри, перевернувшись на спину. Трандуил промолчал. Он окинул взглядом фигуру парня, на миг задержавшись взглядом ниже талии: поглаживания привели молодое и жадное до ласк тело в полную готовность. Он потянул Гарри на себя, сам опрокинувшись на спину и принялся его целовать, перемежая поцелуи шепотом и легкими поддразнивающими покусываниями, отчего бледная кожа краснела, а сам Гарри постанывал, облизывая яркие губы с совершенно шалыми глазами. Маг не ожидал такого стремительного нападения посреди обыденного разговора, но, видно, на эту ночь у князя были вполне определенные планы — использовать этот момент затишья перед назревающей бурей по максимуму. Хотя, как определил Гарри по прибытии, грядущие неприятности пока не обрели конкретные физические образы — в долине все было тихо и безмятежно, как и раньше. Но думать об этом парень был не в силах под натиском умелого эльфа. Трандуил в это время выводил языком влажные дорожки на коже парня, прямо по его шрамам, целуя каждый, лаской вытесняя всю былую боль, вымывая горечь нежностью, опаляя горячим дыханием. Они сплетались, двигались и вжимались друг в друга, истово и жадно. Возможно, виной этому был недавний разговор, или же оба просто чувствовали, что вскоре им станет совсем не до того. Загорелая золотистая кожа блестела бисеринками пота, а на бледной в полном контрасте с ней проявлялись тонкие прожилки вен, что бились под пальцами встревоженными птицами. Трандуил мучил парня новыми и новыми ласками умело, настойчиво, перемежая страсть щемящей нежностью, будто готовился выпить до дна все, что давала им ночь. Он целовал тонкие запястья, прикусывал чувствительную кожу бедер, перебирал спутанные завитки темных, выгоревших на солнце волос и губами считал каждую веснушку на коже Габриэля. Гарри в ответ раскрывался, отбрасывая стеснение, отдаваясь без остатка, без лишних мыслей в голове. Он руками исследовал каждый изгиб чужого тела, запоминая его от ключиц и предплечий до ямочек в основании ягодиц и редких родинок. Он взглядом отмечал каждую венку, серебрящуюся прядь, тонкий и чувствительный край острого уха, едва видный в лунном свете. Алеющий от ласки и поцелуев, будто напрямую связанный с центром наслаждения. Отчего эльф выгибался, а его дыхание сбивалось. Парень ловил и запоминал каждый момент, каждую точку на теле любимого, которая вызывала эти приглушенные всхлипы, прикушенную губу или глубокие вздохи. Его ласки тоже становились все откровеннее, вызывая своими прикосновениями трепетание ресниц и судорожно сжатые кулаки, сминающие тонкие простыни под ними. И снова они менялись местами: Гарри — поддаваясь и открываясь, а эльф — нависая над ним, то с шумом втягивая запах парня среди влажных кудрей, то выцеловывая круги на подрагивающем животе, то пальцами проминая твердую горошину соска. Рот эльфа творил невообразимое там, внизу, отчего сам Гарри едва удерживал себя от того, чтобы не вцепиться сведенными пальцами в волосы Трандуила и не прижать его к себе еще сильнее. Но тот чувствовал любовника на каком-то невероятном уровне, поэтому прекращал ласки за секунды до кульминации, растягивая любовную горячку и переводя ее на какой-то запредельный уровень жажды и наслаждения снова и снова. И парень, едва отойдя от пережитого, стремительно кидался в ответные ласки, желая отдать столько же, сколько получил. И было невозможно понять, кто из них вел, а кто поддавался, кто дарил, а кто получал сполна — они оба двигались так органично, так слитно, понимая друг друга, узнавая друг друга, открывая друг друга — и магия поддерживала их, наполняя, пульсируя и соединяя, делая связь крепче, теснее настолько, насколько тесно соединялись сейчас их тела. А ночью, когда они в изнеможении забылись кратким сном, эльф впервые видел долгие и яркие сны — легкие, как в самом раннем детстве, и полные. Не едва уловимые обрывки, не отдельные запахи, звуки, образы, а насыщенные эмоциями, звуками, красочные в своей глубине. И, что самое прекрасное, там, в этих снах, что бы он не делал, где бы он ни был — Габриэль всегда был рядом с ним.

***

Рассвет окрасил розовой и золотистой дымкой всю долину. Туман стелился над травой, укрывая землю будто снегом, которого здесь не было с начала веков. Гарри проснулся в объятиях эльфа, теплый, мягкий, разомлевший. Он пробежался взглядом по безупречному в своей красоте лицу, которое во сне растеряло все отпечатки суровых будней. Густые темные брови больше не хмурились, делая князя неприступным и замкнутым, а длинные ресницы чуть трепетали. Гарри опустил взгляд и увидел, что бледные розовые губы растягиваются в ленивой улыбке, он вскинул взгляд, — и его встретила глубокая синь в ответ. Глаза довольного и счастливого Трандуила были ясно-синими в утреннем свете Лотлориена, а глубокий серый, казалось, прятался по краям радужки. — Я люблю тебя, — неожиданно для самого себя шепнул парень. Признание вырвалось случайно, но забирать его обратно он не стал, и наградой этому стали объятия и нежный мягкий поцелуй. — Я тоже люблю тебя, песня души моей, — голос Трандуила был по-утреннему хриплым. Переливчатый свист птиц за окном вернул их в реальность разгорающегося дня, и они, не сговариваясь, принялись одеваться. Князь подхватил измятую рубашку с пола, придирчиво ее оглядел и поморщился, на что Гарри взмахнул рукой, и она взметнулась в вихре и посвежела, заодно сменив цвет со светло-зеленого на кипенно-белый. «Я тоже так смогу?» — по осанвэ спросил князь. «Если будешь тренироваться», — так же отозвался Гарри и округлил глаза. Мыслеречь ему не особо давалась — не хватало чуткости, чтобы не проваливаться в разум собеседника, куда его не звали. Трандуил, конечно же, ему позволял, да и обстановка сейчас к этому располагала, но вот по отношению к остальным это было бы крайне невежливо. Осанвэ позволяло стоять на границе разума, не влезая прямиком в голову. Обмениваться образами, мыслями и словами. Как будто ты открыл дверь в ответ на стук, но в дом гостя не пустил и ведешь разговор через порог. И это определенно было удобно. — Тогда ты при первой возможности покажешь мне свои огненные и воздушные вихри, — решил князь, — и перенос предметов. Это тоже может пригодиться, — он задумался, видно, прокручивая в голове все виденные им проявления магии. — Слушаю и повинуюсь, мой князь, — шутливо произнес Гарри и осекся. Трандуил не был его одноклассником, чтобы так шутить, и эльфу на самом деле повиновались, без раздумий, четко, полностью осознавая, кто отдал приказ. Любой. Это в Британии такой шутливый ответ звучал нормально, а здесь… Ему следовало думать, кому и что он говорит. Трандуил скользнул к нему и обнял, прошептав на ухо: — Я не сомневаюсь в твоем послушании, любимый, но оставим это для нашей спальни. Вне ее я рассчитываю только на любезность и вежливость — на официальных приемах, и никогда — в личном общении. Здесь я желаю искренности и надеюсь, что между нами никогда не будет недомолвок и рамок официального общения. Так было у нас с матерью Леголаса, и никогда более я не хочу жить так — в плену условностей. — Понял, — Гарри прижал пальцы к зацелованным губам и проводил взглядом фигуру своего любовника, который бесшумно скользнул за дверь, видимо, решив заглянуть в собственные покои по соседству. «Взаимодействие с князем не будет интуитивно легким, — подумал парень, — слишком уж мы разные». Стоило уповать на мудрость эльфа, который, как он надеялся, не станет сердиться на явные и не очень оплошности. Зато и переиграть его сможет с легкостью, так, что и сам Гарри этого не заметит. Другая сторона галеона, тут уж, как ни крути — знал, с кем связался. «Надеюсь, хоть стыдиться не станет», — заключил Гарри и продолжил одеваться, засунув вчерашнюю дорожную одежду в рюкзак. Он почистил ее заклинанием походя, даже не задумавшись об этом. Разве что мелькнула мысль, как неприятно будет доставать ее потом пыльной и пропотевшей. Магия легко текла по его венам. Колдовство давалось так, как никогда раньше, без малейших усилий, а оттока магии он почти не ощущал, впрочем, затратных заклинаний он пока и не воспроизводил, следуя указаниям профа. Но ведь и палочку он не доставал, лишь раз взяв в руки, поморщился и снова убрал подальше. Ощущение было, будто позвенел кандалами: дерево на ощупь показалось душным и цепким. Неприятным. Колдовать ею он не решился, как не стал и тренировать что-то мощное. Снова по глупости оказаться немощным и без магии… Гарри передернулся. Да никогда в жизни! Хватит с него. Парень застегнул ремень, попрыгал, прислушиваясь по привычке, не звенят ли пряжки и ремешки, взмахом руки заправил кровать и вышел из комнат. Он хотел найти профа, а уж потом, до общей утренней трапезы, посетить купальни. Понежиться к вечеру в них было приятно, а вот с утра, когда за плотными зарослями со всех сторон раздавались веселый смех и разговоры местных, купаться было как минимум некомфортно. Поэтому Имладрис лично Гарри нравился больше, а еще больше — ЛасГален. Там в каждой комнате была своя зона для личной гигиены — довольно просторная, с проведенной через скалы водой, утекающей дальше по отдельным стокам вниз, в глубину гор. По пути он успел встретить Брассена и отбиться от напора деятельного эльфа не смог, поэтому день встретил в лекарской лаборатории. Его успели похвалить за то, что он не угробился в очередной раз, на что Гарри стоически делал невозмутимое лицо. Про путешествие в Гундабад, вернее, про его детали, главный лотлориэнский целитель прознать не успел, зато поругал за то, что Эванс не носит с собой очень важные и нужные эльфу талмуды. После этого парня осенило. Он так же витиевато и намеками, округляя глаза в нужных местах и снижая тон до таинственного шепота, направил энергию эльфа на нового кандидата — Снейпа. «Прости, проф, тут каждый сам за себя», — утер скупую слезу Гарри, провожая глазами размытую в движении фигуру среди качающихся ветвей ив — они даже двигались одинаково стремительно. Лекарское крыло занимало всю южную территорию у самого озера. Да, в долинах, во всех трех, включая лесное царство Трандуила, озера были. И маленькие, и большие. И ручьи, и речушки, и водопады — остроухие не представляли жизни без текущей воды. К обеду профа ждать не стоило, к ужину тоже. Еще одна ночь, уже в покоях Трандуила, удовлетворила любопытство парня (комнаты были точно такими же) и подарила такой же краткий, отобранный у ночи сон. Остальное время они провели жарко, страстно и до боли нежно. Гарри начал подозревать, что эльф истосковался без секса за пару веков, и теперь Гарри уже не светит по нему соскучиться. Конечно, время утекало, и парень, хоть и шутил про себя о страстных объятиях и сне вдвоем, этому радовался. Особенно ему нравилось просыпаться утром вместе. О таком он мечтал и в Британии, но не думал, что когда-нибудь ощутит это в реальности. С Трандуилом он не ощущал одиночества и тянущей внутри пустоты, которой, признаться откровенно, начал бояться. Потому что, раз осознав свою инаковость, он чувствовал ее признаки наедине даже в мелочах. Ровные и яркие, до унции постоянные чувства эльфа полностью заглушали хрупкость его собственных. Трандуил будто закрутил его в водовороте своей нежности и любви, и Гарри поддался этому, с облегчением и осознанно, отодвигая в сторону личные нерешенные проблемы, от которых он устал до тошноты, как от привычных размышлений и неуверенности. Он просто выключил ту свою недолюбленную часть, которая то и дело требовала подтверждения привязанности, своей ценности что ли, или впадала в уныние и самобичевание. Потому что, если подумать даже объективно про их связь, забыть про романтические упоминания о «песне души», «подарке судьбы» и прочих эфемерных определениях, они с Трандуилом стояли на разных ступенях — по возрасту, по опыту, по расе, по знаниям и навыкам, даже по обязанностям и правам. Его угораздило влюбиться даже не в простого эльфа. Гарри старался не думать о том, что будет после. После того, как завершится их боевой путь. Это будет счастье, если они все останутся живы и справятся. Смогут уничтожить зло, нависшее над миром. Но что потом? Они вернутся в Эрин ЛасГален, а Гарри нужно будет забрать свои вещи из Имладриса. Те, которые он спрятал за своими гостевыми покоями, в соседних, и сделал привязку на крови. И что? Снейп станет варить свои декокты, Трандуил — править. А сам Гарри? Кем он будет рядом с князем? И чем станет заниматься? Напрягать профа своим обучением, когда тот наконец-то избавился от ненавистных обязанностей учителя? Или будет очередным придворным бездельником? Неумехой с мечом, ведь даже чтобы научиться мастерству обычного стражника, ему понадобится не один десяток лет. Магом? Уж точно нет — он не станет перекраивать обычную жизнь дворца, да и не позволят ему. Что можно совершенствовать в уже совершенном самобытном месте? Гарри завис посреди тропы, уставившись куда-то расфокусированным взглядом. Зарекался же не думать, малолетний дурень. А теперь… Как выкинуть из головы эту мысль «а что после?» «После хоть вешайся…» — хмыкнул он, встряхнул головой и сделал то, в чем был мастер — отодвинул мучающие его вопросы и составил простой план простых же действий. Трандуил просил научить его заклинаниям, это во-первых. Следовало разузнать, что вручили профу, во-вторых; и что может им грозить и что происходит с Имладрисом и Элрондом в частности, в-третьих. И чего не хватает Северусу для того архисложного ритуала по сбору всех крестражей — напоследок. С этими мыслями Гарри, чуть насвистывая, направился к Северусу. Выполнить первый и последний пункт оказалось очень легко. Гарри как раз поспел к заключительному разговору, в котором Снейп общался с эльфами Лориэна под задумчивым взглядом Трандуила, который медленно цедил компот из высокого кубка. Гарри успел узнать, что настой граната и эльфийской рябины был одним из любимых у князя. Снейп даром времени не терял, поэтому все недостающие в этом мире компоненты он успешно заменил другими или сочетанием нескольких. А Галадриэль отдала ему свое кольцо, об этом по секрету шепнул ему по мыслеречи Трандуил. Осталось добыть еще кольцо из Имладриса, хотя Снейп и рассчитывал обойтись одним. Но это можно было определить только на месте, в самом Колдовском холме. Пока эльфы и Снейп общались, Гарри прикидывал, как можно будет достать элрондово кольцо прямо оттуда, чтобы не лишать защиты еще одну долину ради перестраховки. Ему и так было не по себе, что Галадриэль по своему провидческому наитию спровадила часть своих эльфов из Карас Галадона — основного холма, где жили все эльфы Лориэна, который они называли городом. «Городом-на-деревьях», — всегда уточнял Гарри, потому что в его человеческом понимании городом он не выглядел. Как и другая лесная достопримечательность — Керин Амрот — еще один холм, который опоясывало два кольца гигантских деревьев, а сами склоны поросли белыми и золотыми цветами с причудливыми длинными и как всегда по-эльфийски глубоко говорящими названиями и легендами про их появление. Лориенский лес на две части разрезали две реки, берущие истоки в Мглистых горах — Нимродель и Келебрант, которую люди звали Серебрянкой. Покинувшие долину эльфы ушли к Мглистым горам. Как оказалось, за водопадами была сеть гротов: укромные места, но не самые безопасные, потому что в тех же горах, как помнил Гарри, жили гоблины и могли появиться пробегом орки с варгами. Но, судя по спокойствию окружающих его лориенцев, те сумели каким-то образом обезопасить временный приют для малой части своих соплеменников, раз остальные решили погостить в Эрин ЛасГалене и не отправились в Имладрис — видения Галадриэль для всех были руководством к действию, а не поводом поспорить. Долина Элронда все больше начинала вызывать вопросы, и память подкидывала подозрения, возникшие еще в походе к горе о недобрых планах Сарумана и до этого момента только витавших в виде домыслов. Портключ Снейпа пришелся кстати: часть эльфиек уже собиралась посетить владения Трандуила, а Снейп мастерил еще один — чтобы князь смог из своего леса достать часть оружия, лекарств и припасов в долину. Гарри только диву давался, как быстро эльфы, до того вальяжно жившие в долине, теперь шустро и толково готовились к возможным неприятностям. А готовиться было к чему — по мнению мага, весь лес был крайне неудачным местом, чтобы держать осаду даже против малой толпы тех же орков и варгов. А тут еще вспомнились гигантские черви, и парень передернулся, случайно обратив на себя внимание присутствующих. Трандуил с вопросом в глазах незаметно положил ладонь ему на бедро и погладил большим пальцем — в невидимой поддержке и без какого-либо иного подтекста. Гарри не стал отвечать мысленно, а принялся грызть стебелек растущей рядом травы. Ему в руку ткнулась длинная и тонкая сигарета — Снейп явно пожертвовал собственными запасами. И, как помнил парень, эти изделия мастера-зельевара не только успокаивали, но и заметно просветляли мозги в нужном ключе и без вреда для здоровья. Он схватил «палочку здоровья» чуть дрожащими пальцами, не став отмахиваться от всяких ужасов, которые лавиной хлынули ему в голову. От этих червей из Эребора, драконов и Назгул до полчищ мертвяков из подземелий Дол-Гулдура. Банальные орки, варги и гоблины тоже в мыслях топорами и огнем уже крошили в щепки всю эту долину. Что мог устроить сам Саруман, Гарри не представлял, поскольку даже о могуществе Гэндальфа имел довольно смутное представление… А Саруман с кольцом Элронда? Гарри закашлялся, вытирая выступившие слезы. Нет. Ну не может же быть столько западла снова да так скоро? Хотя с его уж везением… Он извинился и выскочил из-за стола и, пройдя, даже пробежав по нескольким тропкам, уселся в одной из беседок прямо на каменную площадку в самом ее углу, обхватив колени и мерно дыша, мысленно считая вздохи, называя предметы, что видит-слышит-чувствует под пальцами и вкусы, которые ощущает на языке. Хотя, какие тут вкусы, сплошная горечь во рту. Он не закрывал глаза, чтобы перестать видеть искореженные и изломанные тела эльфов, сожженные меллорны, многократно проткнутого стрелами князя и изрубленного на куски профа. Нет, не потому, что они были менее умелы или глупы, а потому что враги могли прийти только целой… даже не толпой, а многочисленными лавинами. Иначе Галадриэль не стала бы уводить часть своих самых незащищенных подданных, а беда не казалась бы такой масштабной. Эльфы, те, кто остался, готовились здесь умирать. И их, гостей, собирались выпроводить как можно быстрее, понимая, что у каждого своя судьба и свой долг. Вот только ни он, ни Снейп не стали бы уходить, видя вдалеке зарево беды. Гарри почувствовал горячую тяжелую руку на своем плече, услышал певучий низкий голос. Встревоженный, полный заботы и участия. Без тени насмешки над его вопиющей слабостью. Трандуил. Его эльф сейчас водил круги по спине и размеренным глубоким голосом спрашивал, чем он может помочь. Это настолько шло в разрез с ожиданиями парня, что тот от неожиданности забыл дышать. Его обычно спрашивали, что случилось, требовали рассказать, поделиться, дать информацию… Даже когда он вывалился с кубком и мертвым Седриком, схваченным онемевшей рукой за плечо. Все требовали рассказать, а эльф, его Трандуил спрашивает, что он еще может для него сделать, чтобы помочь прийти в себя… И Гарри еще переживал, что эльф будет им вертеть в силу опыта прожженного дипломата и политика! А сейчас впору было краснеть от стыда, ведь более искреннего, отчаянно открытого и заботливого отношения он никогда бы найти и не смог — такой дар ему достался от Мерлина, Салазара или местного Эру с Валар вместе взятыми. Парень боком прижался к сидящему рядом с ним Трандуилу и, запрокинув голову, рассмеялся. — Все хорошо. Ран. Все будет хорошо. Мы со всем справимся, надо только подумать — и мы разберемся, — пообещал он самому себе и прикрыл глаза, вдыхая родной запах. Дыхание эльфа согревало макушку и колыхало волоски. Крепкая рука обнимала его за плечи, а молчание не только поддерживало, но и давало собраться с мыслями. Эльф не торопил, и Гарри был за это ему благодарен. — Знаешь, у Галадриэль на редкость непрактичные владения, особенно если сравнить с твоей крепостью, — начал парень, костяшками пальцев почесав бровь. В пальцах другой руки он так и вертел забытую снейпову сигарету. Щелчком пальцев он зажег на ее кончике огонек и затянулся. — Я научу тебя, как ты и хотел, заклинаниям, заодно проверим твой резерв и возможности. Но огонь среди деревьев… А если ожидать нападения тех же орков или великанов — это приговор лесу. Укрыться больше негде. Скал и крепости здесь нет, долину всегда укрывала эльфийская магия кольца, сила самой Галадриэль. Волшебство лориенцев от беды не укроет, а значит, нужно сначала обезопасить деревья от огня и от секир, хотя бы у корней на высоту первых трех ярусов. А вот как уберечь эльфов на открытых участках — этих прекрасных, но совершенно бесполезных с точки зрения осады мостках и лесенках… Я не знаю, Трандуил. Не знаю. Маг тяжело вздохнул, запустив обе руки в волосы и взлохматив их еще больше. — Смотри, — тихо шепнул ему Трандуил, щелкнув пальцами и провернув ладонь. Гарри бросил взгляд и увидел, как на ней танцует маленький дрожащий огонек. — Научился? Как? — поразился Гарри. Среди всех сборов у них не было времени, чтобы исследовать природу появившихся магических сил у князя. А Гарри боялся спрашивать: вдруг это было совсем разовое явление после их первой близости. — Очень захотел и немного понаблюдал за тобой, — признался эльф, а в глазах его мелькали искры удовольствия и гордости. Гарри никогда бы не подумал, что эльфу было неуютно рядом с магией, хотя тот скорее сокрушался бы не над тем, что сам не имеет способностей, а над тем, что не имеет этой силы, чтобы защищать самого Гарри. — А попробуй вот так, — оживился Гарри. — Я много думал, магия в этом мире немного другая, более дикая и свободная, что ли. Не такая, как у нас там. И поэтому вряд ли здесь применимы те же законы и правила, по каким учили нас. Я уже пробовал немного экспериментировать — у этой магии сильно направление желания, представления конечной цели… И пальцы… Ты ведь чувствуешь легкое покалывание в них, как будто колдовство просится наружу, просится оформиться в то, что ты хочешь, да? Увидев подтверждающий кивок, парень загорелся. Он передвинулся, чтобы сидеть лицом к лицу с эльфом, скрестил ноги и продолжил: — Тут главное не представлять совсем заоблачные и сложные образы — не стоит хотеть сдвинуть горы и сжечь весь лес. Хотя… о чем я — эльфы и лес. Не стоит думать и представлять, как горят все орки, например. Так ты скорее получишь не результат, а отдачу в руках — и гореть будут они, а не цель. А еще надо понимать интуитивно или опытным путем выяснить, как осуществляется действие заклинания. Поэтому легко выполнить простые — собрать воду из воздуха, из капель, зажечь огонек, создать ветер. Сложнее трансфигурация, иначе преобразование. Если из воды создать ледяные иглы легко, потому что ты понимаешь процесс, то вот из глины — носки… процесс непонятный. У нас для этого важную роль играл определенный взмах палочки и вербальная формула, которые совмещались с мысленным образом и… я бы сказал, целым законспектированным параграфом и выученными сводами законов и правил, что можно, а что нельзя, что работает, а что не будет ни при каких обстоятельствах. В конкретном примере помимо образа в голове, где ты удерживал до десятка промежуточных стадий, уверенности, что это в принципе возможно и парочки понятных тебе общих элементов, которые объединяли бы эти два совсем непохожих предмета, нужно еще отмерять силу магического импульса и учитывать множество прочих сложных теоретических моментов. Мы и половины в школе не понимали, только принимали, что вот это работает, а вот то — категорически нет. Тут Снейп лучше может объяснить, чем я. Гарри губами сдул волосы, упавшие ему на глаза, мотнул головой и продолжил: — Поэтому мы не будем углубляться в ненужную тебе теорию. Только практика — та, что может пригодиться. И руны. Я, пока изучал эти крестражи и артефакты, разобрался, соотнес наши и ваши и могу сказать, что некоторые работают отлично, если добавить волшебства. — Я знаю руны. Все их варианты и виды, — тихо ответил Трандуил, не отрывая взгляда от сияющих глаз парня, которого он любил до щемящей боли в груди. — Тогда тебе будет легче, — обрадовался Гарри, сжав ладони князя в своих. — Попробуй представить руну воздуха и, как ощутишь магию на кончиках пальцев, когда она заставляет их почти гореть, сделай вот такой взмах всей ладонью, только пальцы вот так отставь, и движение сначала плавное, а потом резкое и в сторону. Парень несколько раз показал, что имел в виду, и результат оказался именно таким. Довольно мощным и резким: порыв ветра поднял внушительную волну в озере. И Гарри, запрокинув голову, весело и заразительно рассмеялся. Магия эльфа была такой же — свободной, мощной, дикой. Не чахлым росточком, а взрослым сильным деревом, растущим у него внутри. Это было прекрасно. Осталось придумать, как научить эльфа применять щиты, а не атакующее волшебство. Тут стоило посоветоваться с профом. А может, эта связь даст им возможность помогать друг другу действеннее? Сможет ли Гарри защитить князя через него же? Мысли Гарри понеслись вскачь. Конечно, ему было бы легче уговорить князя вернуться в Эрин ЛасГален, но даже заикнуться об этом он не осмелился бы. У Эребора тот бился от души, не таясь, не выжидая, в самой гуще. И Гарри уже исстрадался из-за того, что закрома деда-артефактора остались в Имладрисе, а с собой у него было не так много действительно толковых вещиц, большую часть которых проклятое кольцо уже выпило досуха, то есть до полного распада в прах. А его собственные поделки не были настолько сильны и конфликтовали друг с другом, поэтому обвешать эльфа десятком похожих защитных амулетов было глупо — так это не работало. Мордред! Гарри застонал, побившись головой о край беседки, а потом распахнул глаза: предатель-эльф от грустных мыслей отвлекал его поцелуями в шею, легкими, нежными и ни к чему не обязывающими. Трандуил отстранился со смешинками в глазах: — Мы со всем разберемся, — они произнесли это одновременно и рассмеялись. Вернее, Гарри не сдерживал смех, а у Трандуила в глазах только мелькали искры веселья. Он был намного сдержанней самого Гарри. Гарри внял невысказанному совету от Трандуила и от себя самого — не грызть себя понапрасну. И, укоротив свое желание знать все и быть во всем, попросил: — Подойди к Снейпу, может, он расскажет тебе немного о защитной магии. Это пригодится, чтобы не только самого себя защищать, но и того, кто окажется рядом, и чем меньше сил ты на это потратишь, тем полезнее. Северус — мастер, на самом деле магистр боевой магии. И твоя эльфийская чуткость поможет тебе лучше чувствовать ваше волшебство, я думаю. А я пока подумаю, как можно защитить лес от огня и повреждений. Что-то подсказывает мне, что уже скоро мы встретимся со злом, которое видела в своем зеркале леди Галадриэль. Ее предсказаниям стоит верить.