Запретный / Forbidden

      Рей может поклясться, что оставила свою одежду на краю дворика.       Но, подходя ближе, она замечает, что одежды нигде нет — что само по себе странно. Снаружи не так уж ветрено, поэтому ее не должно было унести ветром, и Рей не может представить, какое животное могло бы унести ворох одежды. По крайней мере, она на это надеется.       Она кладет руки на талию, сдувая с глаз прядь волос. Где во всей галактике, позвольте спросить, ее одежда?       — Добрый вечер.       Глубокий гул мужского голоса чуть не заставляет ее подпрыгнуть. Ее руки взлетают к голой груди, и она щурится, пытаясь разглядеть фигуру мужчины, удобно устроившегося на внутреннем дворике.       — Ищешь что-то?       Ее глаза округляются. О, нет… Нет, нет, нет.       — Что ты здесь делаешь?       — Наслаждаюсь видом, — к ее полнейшему ужасу растягивает слова он.       Что еще этот мужчина мог сказать в данной ситуации? Рей чувствует, как жар поднимается к груди и разливается по лицу. Она благодарна той маленькой своей разумной части в голове, которая накричала на нее и заставила оставить на себе нижнее белье, прежде чем окунаться в озеро.       — Ты забрал мою одежду?       Он ухмыляется, издавая самоуверенный, горловой смешок, освещенный лишь лунным светом, падающим на него сквозь листву, и подносит бокал к губам. Он не отвечает.       Мерзавец.       Она не может поверить, что все это происходит с ней. Она могла поклясться, что все в доме были в своих комнатах, что все спали. Иначе она бы не стала рисковать и купаться нагишом посреди ночи. И из того, что помнит, она проходила мимо его комнаты, чтобы убедиться, что он спит.       Только… конечно же, он не спал.       Потому что он чертовски хорошо умеет прятаться в Силе.       Рей хочет ударить саму себя за глупость. Ее приводит в ярость то, как долго он, должно быть, сидел тут и наблюдал за ней.       — Отдай мою одежду, Бен.       — Подойди и забери.       Она устремляет взгляд на две луны, крепче прижимая руки к своей маленькой груди, и думает, что вселенная решила разыграть над ней злую шутку. Как она могла оказаться такой глупой?       — Рей?       — Что?!       Она практически слышит усмешку в его голосе.       — Иди сюда. Я не кусаюсь.       Она на самом деле сомневается в этом.       — Это не смешно, Бен. Не знаю, что ты пытаешься доказать.       — Тебе разве не любопытно узнать?       — Нет.       Она видит, как в темноте он пожимает плечами.       — Как хочешь.       Проходит несколько мгновений, за которые Рей думает добежать до комнаты, надеясь не столкнуться с дроидами — или, еще хуже, с его матерью — блуждающими по коридорам, что даст основания для подозрений о ее странных ночных привычках. Потому что это будет слишком…       Проклятье.       Она идет ко внутреннему дворику и подходит к его стулу. Его ноги находятся на столе, а сам он одет в просторные ночные одежды. Его темные волосы подсвечены серебром, но глаза черные, как и всегда. Он потягивает напиток из бокала, не отрывая от нее взгляда.       — Хочу обратно свою одежду.       — Хорошо, — напевает он. — Знать, чего хочешь, всегда хорошо. Теперь… попроси ее.       — Я не буду просить. Она моя.       — Я — тот, у кого она сейчас. Поэтому вперед. Проси.       Он говорит глупости, делает вывод Рей, чувствуя себя озадаченной, растерянной, ошеломленной и до крайности смущенной. Если он хочет поиграть в какую-то извращенную игру посреди ночи, ему нужно найти кого-нибудь другого в напарники. Потому что с ней этот фокус не прокатит.       Рей поднимает руку, чтобы выхватить одежду Силой, но Бен слишком быстрый. Он хватает вещи в воздухе и прячет за спиной. Он смотрит на нее тем взглядом, который, Рей знает, — даже в такой темноте — не сулит ничего, кроме неприятностей.       Он встает с кресла. Медленно подходит, нависая над ней, пока Рей обхватывает себя руками поперек груди, чтобы ничего лишнего не было видно. Она чувствует, как ее уши начинают пылать. Ему обязательно стоять так близко?       — Бен, что ты делаешь?       Он цыкает и поднимает ее голову пальцем за подбородок.       — Ты непослушная маленькая чертовка, да? Я бы не оставил это просто так, но… — он легко щелкает ее по носу указательным пальцем и ухмыляется. — Сегодня я буду щедрым и прощу тебе это нарушение. Но только сегодня ночью.       — Мое нарушение! Из-за аварии шаттла у тебя сотрясение? Ты украл мою одежду и оставил стоять полуголой перед тобой, пока сам буквально наслаждаешься тем, как я нахожусь на взводе и смущаюсь одновременно.       — Нет причин смущаться.       — Ты вообще слушаешь, о чем я говорю?       — Что ж, ты очевидно не в курсе того, что вижу я.       — Извини?       Он наклоняется немного ближе.       — Ты выглядишь красивой в лунном свете, Рей, — говорит он. — Прошу прощения за то, что мне захотелось насладиться видом еще пару мгновений.       Она моргает, чувствуя, как его глубокий голос деликатно идет вниз по ее телу и останавливается где-то внизу, в том же чувствительном месте, как той ночью на вилле… Как ему удается? Рей чувствует, как внутри нее все странно закручивается. Как он перевернул весь мир с ног на голову всего двумя словами? Она — та, кто стоит перед ним обнаженная, но он заставляет ее чувствовать, будто вся сила над ним в ее руках.       Она сужает глаза.       Он такой манипулятор.       Она делает рывок вокруг него, снова пытаясь выхватить одежду, но он двигается в ритм — поднимает одежду над головой, смеясь одним из тех темных смешков. Рей беспомощно глядит на свою одежду, комком умещающуюся в его руке высоко над его головой.       — Попроси свою одежду. Вежливо.       Рей растерянно ворчит.       Она видит маленькие пальцы, растопыренные вверх, в сторону нависающего над ней мальчишки-подростка, сжимающего в руке маленького дроида, которого она собирала.       — Отдай, он мой! — Но мальчишка от души смеется и пальцем дотрагивается до кончика ее носа.       — Только когда скажешь «пожалуйста», малышка…       — Давай же.       Это… так странно. Как это требование заставляет ее себя чувствовать. Хорошо. Может быть, она так и сделает. Просто потому, что ей интересно, что он задумал.       Его взгляд на ощупь тяжелый в темноте, продолжающий наваливаться на нее.       — Мне хотелось бы получить обратно свою одежду.       Он двигается, почти поглощая ее, напоминая, какой маленькой она, должно быть, выглядит по сравнению с ним. На мгновение она думает, что он вытянет руки, обернет их вокруг ее талии и запустит пальцы в ее мокрые волосы. Но он ничего из этого не делает. Он не трогает ее. Как и обещал.       Он облизывает губы.       — Недостаточно хорошо, Рей. Скажи снова. Будто очень хочешь этого.       Его глаза прикованы к ней, горящие ожиданием. Ждущие.       Рей размышляет над ответом.       — Могла бы я получить обратно свою одежду, пожалуйста?       Он улыбается. Приятной улыбкой, которая достигает его глаз и прокладывает себе путь в ее сердце. Должно быть, по какой-то причине он чувствует себя очень удовлетворенным.       — Вот это моя девочка. Да, могла бы.       Он опускает руку, кладет одежду на стол и вырывает сверху полотенце.       — Я могу с этим сама справиться, спасибо, — с опаской говорит она, смотря, как он расправляет полотенце.       — Я не закончил.       — О, я думаю, что закончил, — Рей пытается вырвать полотенце, маячащее перед ней, но его взгляд заставляет ее замереть. — Бен, отдай полотенце!       — Тихо.       Она слегка вздрагивает от тона его голоса, чувствуя себя так, будто ее только что отчитали за неправомерное действие. Он заставляет все звучать так, будто за всеми его словами и намерениями стоит демонстрация силы. Рей не знает, как понять его поведение.       — Подними руки.       Рей сильно краснеет. Он же не серьезно.       — Бен, ты знаешь, что я не могу этого сделать. Тебе нужно отвернуться, чтобы я…       — Я не буду смотреть.       — Что ты…       — Я сказал, что не буду смотреть.       — Как ты можешь не смотреть, если будешь стоять прямо передо мной. Бен, пожалуйста…       Он закрывает глаза, будто получает какое-то падшее наслаждение, слыша, как она произносит это слово. Множество маленьких мурашек пробегает по ее спине от осознания, что она — причина этого. Рей делает пометку попытаться еще раз потом — посмотреть, будут ли эти слова оказывать на него такой же эффект, как и сейчас. Скорее всего, это из-за ночи, подсвеченной луной, и теней, падающих на эту странную секретную маленькую игру.       Но она никогда не узнает, пока не попробует.       Бен открывает глаза слишком рано. Его взгляд темный и пугающий, но есть и эмоции, скрытые глубоко внутри, которые Рей только сейчас начинает узнавать. Чувства желания, нужды… привязанности.       — Рей, я хочу, чтобы ты доверилась мне. Я просто оберну полотенце вокруг твоего тела, не буду смотреть и дотрагиваться до тебя.       Это, наверное, самая странная просьба, которую кто-либо вообще просил у нее. Но Рей не может сделать этого. Слишком личное. Слишком интимное.       Слишком опасное.       — Подними руки для меня, малышка.       Она умоляюще смотрит на него, надеясь, что он передумает и перестанет играть в эту странную игру. Рей знает, что может просто уйти. Может развернуться прямо сейчас, вернуться в дом и оставить эту ночь позади — ни секунды об этом не раздумывая.       Но уже слишком поздно.       Что-то внутри нее уже попалось на крючок, любопытствующее и притягивающееся к этому темному человеку и его странным, порочным играм. Он так похож на капризного ребенка, желающего и требующего вещи, которые не его, только чтобы сломать их, когда доберутся руки. Из-за скуки. Из-за энтузиазма. Не особо это и важно.       Потому что Рей боится, что произойдет, когда у него доберутся руки до нее.       Все же она наконец делает, как он сказал. Этому невозможно сопротивляться. Она поднимает руки.       — Вот так. Теперь не двигайся. Просто смотри мне в глаза. Я не буду смотреть вниз. Поверь мне…       Рей чувствует мягкую ткань полотенца, осторожно окутывающую ее, пока он завязывает концы полотенца ловкими пальцами. Она, конечно же, не почувствовала его прикосновения, как он и обещал. Какая-то ее часть чувствует себя разочарованной.       Его руки опускаются по бокам, но он не отходит. Он нависает над ней, глаза задержались у ее глаз. Мягкие. Тающие.       Поглощающие.       Рей не может не почувствовать, что между ними происходит что-то необычное. Что-то, что у нее не хватает слов описать.       — Бен, в тебе что-то поменялось… Что это? — шепчет она.       — Ты не знаешь, — выдыхает он. — Ты все еще не знаешь…       Нет, она не знает. Все, что она знает, — то, что ее сердце вот-вот разорвется.       — Ты такая невинная. — Его глаза шарят по ее лицу. — Такая неопытная. Я забываю время от времени, из какого мира ты пришла.       — Мы пришли из одного мира. Мы с тобой не такие уж и разные.       Его лицо темнеет, а глаза мечутся между ее глаз. Непослушная прядь волос выбивается из его прически и падает на лицо. Он, нервничая, глядит на Рей из-за пряди, будто бы ему нужно спрятаться.       — Я уже не тот, что был раньше.       Рей поднимает руку, чтобы отодвинуть прядь волос от его глаз.       — Это не правда. Я верю, что этот все еще ты. Где-то там.       Такие мягкие, тяжелые и шелковистые между ее пальцами. Она изучает его волосы, позволяя своим рукам зарыться в серебристо-темные волны, пока он стоит — ох — так спокойно, позволяя ей медленно пройтись пальцами по черному шраму. Он не дергается от боли, но Рей знает, что она все еще здесь.       Она чувствует много боли, зарытой в этом мужчине.       Она мягко ведет пальцами по шраму до самого низа, где он исчезает под рубашкой. Внезапно Бен дергается. Он хватает подол рубашки и стягивает ее через голову, обнажая ей дальнейший путь. Его грудь тяжело вздымается под ее прикосновением, сильные мускулы напряжены от волнения, осязаемо пробегающего по всему его телу. Шрам под ребрами становится лучше виден в тени — широкая трещина новой кожи, результат ее исцеляющих сил. Рей чувствует, как в глазах начинает щипать, когда ее пальцы достигают края раны.       — Я так боялся, что потеряю тебя, — шепчет он.       Рей кивает, слезы собираются у ее глаз.       — Я тоже, — говорит она.       Он поднимает руку, будто для того, чтобы приласкать ее, но останавливается, сжимает руку в кулак и позволяет ей упасть на место.       Томление разливается в ее груди, желание прикосновения, которое она слишком колеблется попросить. Она робко останавливает свою руку у его сердца. Растопыривает пальцы на пространстве его груди. И позволяет себе почувствовать.       Она чувствует мягкость кожи и твердые мышцы. Дикое биение его сердца.       Сладкую боль, спрятанную внутри.       Заботу…       Рей теряется во всем этом. На долгое мгновение это — все, что существует.       И внезапно все исчезает.       Бен вдруг отходит назад, прерывая какую бы ни было связь, появившуюся между ними.       — Я не могу, — хрипло говорит он, хватаясь за рубашку, чтобы надеть ее обратно. Рей чувствует, будто ее уронили в ледяную воду. — Я думал, что смогу, но я не могу сделать это…       — Бен? — Дрожь проходит по ее телу. — Я тебя чем-то расстроила?       — Нет, нет… — Он убирает волосы от лица.       — Я сделала тебе больно, когда дотронулась до твоих шрамов?       — Нет, не в этом дело. — Он проводит рукой по рубашке, разглаживая складки.       — Тогда в чем?       Он поворачивается в другую сторону, словно пытаясь что-то найти. Он в полном раздрае.       — Бен. Посмотри на меня!       Он останавливается, приковывая к ней взгляд. Ее дыхание замирает от того, насколько отчаянным и испуганным он неожиданно стал выглядеть. Она никогда не думала, что увидит его настолько объятым страхом.       — Это Ханна, — выдает он. — Я не могу этого сделать из-за Ханны.       Это имя звучит для Рей как пощечина.       — Ханна? — заикается она. — После всего произошедшего и всех твоих действий ты внезапно вспомнил о своей невесте? Я думала, тебе нет до нее дела, что ты не…       — Конечно, мне есть дело.       — Тогда почему? Почему ты унижал ее и ухудшал ваши отношения тем, что…       — У меня колоссальное уважение к Ханне!       На недолгое мгновение все покрывается тишиной. Будто бы вселенная перестала дышать.       Его ставшее бледным лицо находится в нескольких дюймах от ее, и Рей находится опасно близко к тому, чтобы снова его ударить. Потому что как он мог лгать, манипулировать ею и играть в игры с ее сердцем, когда все это время у него были полноценные намерения разбить его?       — Как ты мог? — выдает она сквозь зубы, ее глаза внезапно начинают заполняться слезами. — Все это время ты дурачил меня. Я думала, что тебе не все равно. Что ты все еще знаешь, как! — Рей мотает головой, смеясь сама себе — она была такой глупой. — Я так ошибалась на твой счет. Ты играешь в эти глупые игры, которые ничего не значат для тебя, и ведешь меня по пути веры, что это не так. Но ты лжешь! — Она сглатывает всхлип. — Ты обманываешь, лжешь и позоришь меня — без капли сожаления. Ты понятия не имеешь, насколько мне стыдно за те чувства к тебе, что все еще у меня остались.       Его глаза удивленно округляются прямо в тот момент, когда Рей поворачивается, чтобы вытереть слезы, бегущие по щекам.       — Подожди! — Он тянется к ней снова и снова останавливается, его пальцы отчаянно сжимаются прямо около ее плеча. — Какие чувства?       — К черту тебя! Почему это все еще важно?       — Ты согласилась быть моим защитником, когда все остальные отказались. Почему?       — Это все, о чем ты беспокоишься? Ты сумасшедший? — Она почти выплевывает слова.       — Да! Может быть… Все так и говорят.       — Что ж, удачи с этим. Я возвращаюсь внутрь.       — Нет! — Он встает между ней и дверью внутреннего дворика. — Скажи мне. Я хочу знать.       — Я не буду ничего тебе говорить. Уйди с дороги!       — Скажи мне, что ты чувствуешь, Рей!       — Нет! Оставь меня в покое.       — Скажи.       — Ты ненормальный. Доволен?       — Нет, это не то. Это не то, что ты чувствуешь.       — Я ненавижу тебя! Так пойдет?       Он рычит.       — Скажи, черт побери!       — Я люблю тебя, Бен, — говорит ее маленький детский голосок мальчишке-подростку, играющему с компонентами нового светового меча. Ее сердце сейчас будто взорвется, а маленькие ручки сжимают кусок ткани, будто это единственный источник храбрости в галактике. Мальчишка широкими глазами смотрит на нее, поднимая взгляд от меча. — Я всегда буду любить тебя, — торжественно заявляет она. Мальчишка выдает широкую улыбку, ту, которая всегда поднимает в небеса ее сердце. — Что на тебя вдруг нашло, маленькая заучка? Пересмотрела глупых романтических сериальчиков по голонету?       Его руки теперь окружают воздух вокруг ее лица, а его лоб на расстоянии волоса от ее, но на его лице больше нет улыбки. Этот мужчина больше не знает, как улыбаться.       — Мне нужно услышать, как ты скажешь это. Пожалуйста, скажи мне…       — Ты больше не заслуживаешь их, — шепчет она.       Рей чувствует трепет его дыхания у себя на губах. Или, может быть, это мягкость его собственных губ, прикасающихся к ее. Рей уже не знает. Боги, она так сильно хочет знать…       — Позволь дотронуться до тебя, Рей, — его глубокий голос ломается. — Просто… Позволь показать тебе. Показать, кем мы можем быть вместе…       Она так близко к краху. Так близко…       — Ты сказал, что не можешь сделать этого из-за Ханны.       Его рука ударяет деревянный брус у нее за спиной, пугая ее. Каким-то образом она, должно быть, повернулась к дверям внутреннего дворика, не осознавая этого. Холодная поверхность стекла касается ее спины.       — Забудь о Ханне! Пожалуйста… просто… — Его глаза разрывают ее на части.       — Нет.       Стекло ломается за ее спиной.       Она в ловушке между его руками, беззащитная, наблюдающая за разрастающимся вихрем, находящемся на грани. Его голова падает к изгибу ее шеи, и она чувствует его горячее дыхание, обжигающее ее кожу маленькими рывками. Она дрожит, смаргивая слезы и сжимая руки в кулаках.       Она смотрит на две луны, свидетельствующие их падение.       Но он не прикасается к ней. Боги, сжальтесь. Бен не прикасается к ней.       Поэтому Рей ждет. Ждет, пока шторм успокоится. Потому что так и произойдет.       Со всеми грозами так происходит…       — Я не люблю Ханну, — наконец говорит он низким голосом, поднимая голову. Такое чувство, будто прошли тысячелетия. — И она не любит меня. Это не более чем удобная сделка. По политическим причинам. Мы просто заключили сделку.       Рей должна чувствовать облегчение, слыша эту информацию — только вот это не так. Ее взгляд остается прикован к двум лунам. Каким незначительным им все это должно казаться, думает она. Как тривиально. Смотреть, как двое людей разрываются на части на земле в безопасности от неба.       Она чувствует, как он сглатывает, потому что он так мучительно близко, его большие руки прижаты к лопнувшему стеклу позади нее.       — Что я только что сказал. Что я открыл о своих… отношениях — это может означать все, что захочешь. Или не означать ничего, — продолжает он хриплым голосом. Он уговаривает. Волнует ту вещь внутри нее, которая поглотит ее целиком, если позволить ей разрастись. Рей не должна позволить этому случиться.       — Это не может означать ничего, Бен.       Его голова снова падает, но сейчас оказывается совсем далеко от прикосновения к ней. Он отходит и смотрит в сторону, сжимая челюсть. Он кивает сам себе — или, возможно, и ей тоже. Он выглядит побежденным.       — Тогда не будет.       Их взгляды встречаются.       — Эй, что случилось, малышка? Почему ты плачешь? — Она зарывается лицом в грудь мальчишки, пытаясь проглотить всхлипы, сотрясающие ее маленькое тело. Его руки обеспокоенно обхватывают ее. — Тебя кто-то обидел?       Она отводит взгляд.       — Тебе нельзя быть неуравновешенным около меня, — говорит она, желая, чтобы еще больше слез не заполнили ее глаза. — Ничем хорошим для нас это не закончится.       Он снова кивает, его взгляд потерян где-то в озере.       — И будет лучше, если мы оставим эту ночь позади, — продолжает она.       Его холодный смешок никак не помогает напряжению между ними.       — Конечно. Все, что скажешь, — сдается он, засовывая руки в карманы. Он поднимает взгляд на две луны.       Рей чувствует его эмоции в Силе, неровные и грубые, несмотря на все его попытки выглядеть собранным. Будто внутри него прорвало дамбу, и этот прорыв угрожает не оставить после себя камня на камне. Ничего, за что можно будет удержаться…       Ее губа начинает дрожать.       — Бен, я здесь, чтобы защитить тебя. Ничего больше, ничего меньше. Ты должен понимать, что не можешь вести себя так бесконтрольно около меня. Если я слишком отвлечена, несфокусированна, — «разбита из-за тебя», — хочется сказать ей, — то следующее покушение на твою жизнь может оказаться фатальным. Пожалуйста, тебе нужно понять это…       Ее голос обрывается, горло стягивает слишком сильно, чтобы извлечь какие-то еще звуки.       Она не знает, что сделает, если у нее не получится. Если она потеряет его…       — Ты права... Конечно же, ты права. — Твердость его черт пропадает, и его глаза выглядят грустными, когда он смотрит на нее, возможно, жалея то, что осталось от них двоих. — Я постараюсь лучше идти на контакт и быть более готовым к сотрудничеству начиная с сегодняшнего дня. Обещаю. А сейчас... Тебе нужно вернуться внутрь. Уже поздно, и ты уже начала дрожать, — говорит он на удивление мягким голосом.       Рей хочет вздохнуть от облегчения. Она молится каждой видимой звезде на сегодняшнем темном небе, что каким-то образом она достучалась до него.       — А что насчет тебя? — спрашивает она, сильнее сжимая мягкое полотенце вокруг себя. Будто по расписанию дрожь действительно прокатывается по ее телу. — Тебе не нужно тоже идти?       — Я выпью еще и, возможно, искупаюсь в озере. Я не лягу еще некоторое время.       — Возможно, мне стоит остаться, чтобы убедиться, что ты в порядке, — говорит она, сокращая дистанцию между ними. Она колеблется оставлять его одного. Кто знает, куда он сбежит на этот раз.       Бен изучает ее этими пожирающими глазами в тени серебристого света. Затем он наклоняется достаточно, чтобы его дыхание задевало ее кожу. Он поднимает бровь.       — Я думаю, что будет лучше, если ты… не останешься, чтобы посмотреть, как я плаваю.       Жар заливает ее щеки. Ох…       Он выпрямляется.       — Доброй ночи, Рей.       И затем она вдруг понимает настоящую причину за ее предложением остаться…       Причину, почему Рей хочет повернуть время вспять и стереть всю эту проклятую ночь. Каждое ее мгновение.       Кроме одного.       — Доброй ночи, Бен.       Бешеный стук ее сердца, когда он стоял так близко.       Она оставляет его позади с его острым профилем, направленным к двум лунам.