Но им не удается поговорить позже.
Потому что, когда Бен в конце концов спускается вниз, его живот завязан в тысячу узлов, а настроение более гадкое, что яма сарлака, он попадает в очень громкий и полный шума дом. Он замедляет шаг, подходя к концу лестницы, и пару мгновений рассматривает возможность просто развернуться и вернуться обратно в комнату.
— Мастер Бен! Я так рад видеть вас снова на ногах. — Гул тут же стихает от приветствия Трипио, и все головы поворачиваются в его сторону. — Мы все ожидали вашего пробуждения, особенно я, с тех пор как мне было поручено незавидное задание приносить вам завтрак в…
Речь золотого дроида обрывает скулеж Чубакки, когда вуки отталкивает его в сторону и устремляется туда, где стоит Бен в нескольких ступенях от пола комнаты, обволакивая его в яростном, тесном объятии и отрывая его от земли.
Рана в боку болит как черт, и Чубакке определенно не помешает помыться, но Бен хлопает его по спине с большей нежностью, чем нужно.
— Да, приятель. Тоже рад тебя видеть.
Вуки ставит его на пол с рыком и поднимает лапу, чтобы взъерошить его волосы.
— Нет. Нет. Чуи, я только что помыл их!
Черт возьми.
Кто знает, где были эти лапы и что они делали. В конце концов, он прилетел из замка Маз.
Глаза Бена осматривают гостиную в поисках Рей среди всех тех людей, которые удобно устроились в родительском доме этим утром. Некоторые из команды его матери подходят к нему, чтобы пожать руку и пожелать всего хорошего, Дэмерон кивает свое “
привет, приятель” через комнату, и одна из ассистенток матери подходит застенчиво пожелать ему доброго утра и протягивает датапад, содержащий всю информацию, что он пропустил, исчезнув с лица галактики на три дня. Она начинает обобщать в быстрых предложениях главные произошедшие события, пока он нависает над ней, с трудом пытаясь заставить себя сконцентрироваться. Он обрывает ее прямо посреди рассказа о том, что новые корабли Республики не соответствуют выданному заказу, потому что, если Бен не выпьет чашку кафа
сейчас же, его разум развалится.
Он снова оглядывает загруженную гостиную в поисках Рей. Но ее нигде нет.
— Эй, сын! Приятно видеть тебя в целости и сохранности. — Его отец подходит ближе, грубо стуча по плечу. Стороннему наблюдателю это может показаться небрежным, но Бен может распознать эти маленькие детали в выражении лица, поведении, жестах отца, несущие за собой тонну эмоций.
— Рей была рядом. Она спасла меня, — бурчит он в ответ, и его отец знающе ухмыляется. Единственный человек, который, возможно, может понять серьезность того, что это означает.
— Давай-ка вытащим тебя отсюда, сынок. Твоя мать хотела тебя увидеть.
Где-то глубоко внутри Бен хочет никогда не вставать с кровати. Он чувствует себя дерьмово. Его тело болит, рана гудит, и он ненавидит то, как говорил с Рей ранее в рефрешере. Но она взъелась на него почем зря, несмотря на то что он был аккуратен в прикосновениях к ней. Такой
внимательный к ее реакции.
Много же хорошего это принесло.
— Уверен, что хочешь поговорить с Люком? — спрашивает отец, когда они входят на кухню.
Бен сжимает губы. Упоминание имени дяди ощущается так, будто кто-то вылил ему на спину ведро холодной воды. Он уже хочет сказать, как
восторженно себя чувствует от этой перспективы, когда наконец замечает Рей. Она на заднем дворе, стоит в тени дерева и разговаривает с темнокожим мужчиной, которого он никогда не видел.
Бен хмурится.
Мужчина выглядит так, будто нервничает, оглядываясь через плечо, будто кто-то следит за ним. Будто он в бегах.
— Кто это? —указывает Бен подбородком.
— Это штурмовик, о котором я говорил тебе. Твоя мать хотела встретиться с ним и поговорить. Она уже говорила с Маркусом или Рукусом — или как там зовут президента Чандрилы — о информации, которую он рассказал.
— Какую позицию он занимает в Ордене?
— Санитария.
—
Санитария? Судьба галактики в руках уборщика? — Бен скалится в сторону отца. Они все
с ума там посходили?
— Эй! Потише. Я тоже так вначале думал. Но он знает, о чем говорит, и он хороший малый. Послушай, что он скажет, и попытайся сильно его не напугать.
— Он боится своей собственной тени.
— Он боится Первого Ордена, Бен.
Выражение лица отца стало серьезным, поэтому Бен знает, что не с чем тут больше спорить. Он сужает глаза в сторону Рей, которая все еще говорит с мужчиной и совсем не заметила присутствия Бена. Он не может понять, что такого захватывающего она в нем нашла. Он всего лишь штурмовик, черт возьми. Который работает в
санитарии.
— Как его зовут?
— Финн. Дэмерон так прозвал его. Видно, у паренька был номер вместо имени всю его жизнь.
— Ах.
Вообще-то Бену без разницы. Он смотрит на штурмовика, пока тот рьяно жестикулирует в сторону Рей, очевидно находясь посреди объяснения чего-то страшно интересного. И Рей…
Сердце Бена сжимается.
Рей одаривает штурмовика самой яркой улыбкой, которую Бен когда-либо видел. Той, которая тянется от уха до уха и подсвечивает всю чертову планету. Бен чувствует себя немного ослепленным на секунду, потому что,
Сила, он не видел эту улыбку с тех пор, как…
В это время она замечает его сквозь большие окна кухни. И эта улыбка исчезает.
Он ясно выдерживает ее взгляд, и за этим рождается молчаливая команда. Команда ей
подойти и встать рядом, где она и должна находиться. Но Рей отводит взгляд.
Что-то внутри него скрипит зубами из-за того, что его избегают в пользу совершенно незнакомого человека. Незнакомца, который, видимо, скоро станет одним из ее
друзей, судя по той улыбке. Внезапно Бен становится не таким уверенным. Она вполне способна использовать эту невинность как обаяние незаметно для самой себя. И он не может не гадать секунду, был ли он охотником
или добычей. Он шаркает ногой, разрываясь между тем, чтобы немедленно подойти к ним и самому допросить паренька, и тем, чтобы сразу же врезать ему по лицу. Второй вариант звучит замечательно, но Рей, возможно, перестанет с ним разговаривать до конца времен.
Бен решает, что ему позарез необходима чашка кафа. Или десять.
И, желательно, еще одна жизнь.
Его мать уже сидит за столом, обсуждая что-то с голопроекцией мужчины, когда Бен входит на кухню. Он щурится от утреннего света и шаркает к кафомашине, чтобы налить себе благословенной горячей жидкости.
—
Смотрите-ка, кто решил к нам присоединиться, — говорит голопроекция, и Бен морщит лицо. Каф на вкус замечательный, но слышать Никса так рано утром… Мужчина ухмыляется ему. —
Как дела, придурок?
— Бешу всю галактику вообще-то. —
Идиот. — А ты как? Еще не сморщился?
Бен делает глоток кафа, пока Никс давится от смеха в другой части галактики.
—
Исследую Неизведанные Регионы, мой друг. Но ты о них все уже знаешь.
— Мальчишки!
Его мать немного сердита, когда подбегает к Бену, чтобы поцеловать его в щеку. Он терпеливо наклоняется, пока она поправляет его волосы и убирает невидимые ворсинки с рубашки, прежде чем посмотреть ему в лицо со слезливыми глазами.
— Мой мальчик…
Бен хочет закатить глаза.
— Я в порядке, мама. Все заживет.
— Ну, конечно же, ты в порядке. Рядом с тобой была Рей днем и ночью, чтобы защитить тебя.
Бен мычит, соглашаясь, делая еще глоток. Не стоит менять мнение матери о конкретно той ночи.
— Теперь убери чашку и поешь нормальной еды. — Она переходит к своему обычному командному тону. — У нас впереди долгий день, и я не хочу, чтобы ты был ворчливей, чем обычно. — Она возвращается к своему месту рядом с голопроекцией Никса, и Бен садится рядом с ней – с чашкой кафа в руке. Появляется проекция Люка, и он знает, что пришло время вернуться к делам.
Произошла вторая попытка покушения на его жизнь Сноуком, и Рей чуть ли не погибла, защищая его.
Он ни за что,
во имя преисподней Мустафара, не позволит этому существу продолжать существовать в галактике. Он найдет способ уничтожить его, весь его Орден, и каждого проклятого ученика-ситха, разгуливающего во вселенной. И когда он закончит, он развеет их прах в ближайшую черную дыру, чтобы они расщепились в вечности, или, помоги ему
Сила, он никогда не успокоиться, пока будет жить.
Да, он настолько зол.
— Бен? — Его мать смотрит на него с беспокойством, возможно, чувствуя его мысли о мести.
— Давайте покончим с этим.
Ранние утренние лучи медленно сходят на нет, пока солнце поднимается выше. За разговорами с Люком следуют разговоры с президентом Чандрилы и министром обороны. За этими, в свою очередь, следуют высший канцлер Хосниан Прайм и глава власти Куата — и так далее, и так далее.
У Бена развивается острая головная боль где-то после полудня, которая становится еще хуже к моменту, когда приходит штурмовик, чтобы заполнить пробелы информации.
Рей с ним нет.
Бен не хочет признать, как сильно это его волнует. Он садится обратно на свое место — которое внезапно стало маленьким и неуютным — и начинает стучать пальцами по столу.
Проблема в том, что он прекрасно знает, почему она отказывается подходить к нему. Конечно же, она пытается держаться на расстоянии после того, как ее
приласкали, как она описала это, без явной причины. Дважды. Особенно
он, из всех людей. Он не может
поверить, что позволил себе потерять контроль около нее снова.
Бен проводит рукой по волосам.
Возможно, к лучшему, что он дал обещание, что не притронется к ней снова. Ее увлеченность с самого начала поглаживала и ублажала его эго самым грязным способом. Не говоря уже о том, что любопытные быстрые взгляды из-под ее ресниц заставляли его желать ее с того момента, как она начисто облизала свои пальцы за тем ужином. Это был только вопрос времени, прежде чем он сломался бы и набросился бы на нее. Сильно.
И теперь узрите…
Последствия его действий. Он, дергающий член под душем, всего лишь с памятью ее шеи на его губах.
Бен ерзает на своем месте.
Что бы он только не отдал, чтобы еще раз попробовать ее на вкус.
Его мать кашляет и сводит брови. Бен возвращает свое внимание к министру обороны, анализируя дальность ионных торпед республиканского флота. Но не требуется много времени, чтобы его мысли вновь начали блуждать.
Потому что это Рей —
его маленькая Рей — которая вытащила его из горящего шаттла, сразилась с тремя убийцами одна и чуть ли не отдала свою жизнь, чтобы спасти его.
Его Рей, которую на тот единственный, ужасный момент, он думал, что потеряет под красным световым мечом убийцы, пришедшим за н
им.
Его сердце
остановилось, когда он увидел, что она упала на землю.
И теперь…
Теперь все, о чем он может думать, — то, как она, легко дразня, исследовала его в рефрешере, что, она верила, может остаться незамеченным его отточенными ощущениями. Бен искал, изучал,
чувствовал пределы Рей. Его забавляло думать о том, что она была настолько наивна и глупа, что захотела поиграть со зверем внутри мужчины.
Возможно, стоило позволить ей…
Но он поклялся, что не прикоснется к ней, если только она не попросит. Что немного затруднительно. Рей так предана этим святым джедайским правилам. Уважит ли он ее желания и останется в стороне? Пойдет ли он за ней, чтобы раздвинуть эти стройные ноги и обернуть их вокруг своих бедер?
Ох, как он хотел быть первым, сломавшим ее. Разрушившим ее.
Грубо втрахавшим ее в свою кровать.
Он хочет смотреть, как эти красивые ореховые глаза расплываются, пока она распадается на части вокруг него, бессильная, способная только выстанывать его имя. Неспособная не думать ни о чем другом, кроме как о его члене, вбивающемся внутрь. И
да, — эти тонкие запястья нужно будет привязать к кровати. Для перестраховки. Потому что никогда,
никогда он не захочет отпустить ее снова.
Бен ерзает, в то время как ткань штанов становится более тесной в паху.
Анестезия, должно быть, сильно поиграла с его головой. По крайней мере, хочется этому верить. У Бена и до этого были непристойные мысли на ее счет в уголке разума. Но теперь они изо всех сил
устроили вторжение.
Он трет рукой лицо и чуть ли не шипит от боли, когда задевает шрам.
Он знал, что не нужно было просить Люка о помощи. Его жизнь и так испорчена. И теперь он не может остановить себя от втягивания Рей в свои извращения и упадничество.
Она не заслуживает этого — боли и страдания, следующих по пятам.
И Ханна…
Черт, как он объяснит ей Ханну? Скорее всего, она и слышать не захочет о ней после их маленького приключения на вилле.
Бен уже готов простонать от разочарования, когда его мать искоса смотрит на него посреди разговора с премьер-министром Кореллии.
—
…Но нет гарантии того, что у этого штурмовика есть вся нужная нам информация, чтобы уничтожить оружие такого масштаба. Возможно, переговоры нужно…
— Поэтому я отправляю лучшего пилота, которого знаю, чтобы он привел больше. Фредерик, это оно. Это та угроза, которую мы ожидали. И нам нужно действовать сейчас!
Бен трет глаза, меняя положение снова и злясь на самого себя. Он должен,
черт подери, наконец взять себя в руки.
— Прощу прощения, — его мать вежливо улыбается голопроекции, прежде чем остановить картинку и повернуться к Бену. — Что это нашло на тебя? Это важно. Если мы сейчас не согласуем план, как уничтожить базу Старкиллер вместе с мега-оружием Сноука, мы никогда больше этого не сделаем. Вытащи свою голову из той дыры, куда ты засунул ее, и помоги мне.
Бен с взволнованным лицом кивает в ответ на ее стальной взгляд.
Он тянется, чтобы восстановить трансляцию голопроекции премьер-министра.
— У нас есть все, чтобы взорвать это оружие, — заявляет он, отрываясь мыслями от Рей и пытаясь сосредоточиться на разговоре. — Чего у Республики нет, так это полноценного флота, чтобы противопоставить его разрушителям Первого Ордена. Это было проблемой с самого начала.
К счастью, он предвидел это и действовал соответствующим образом.
Теперь уже нет пути назад…
Но это решение нависло над ним так, как он и не предполагал.
***
Обсуждение подошло к концу только позже днем. Бен обнаружил Рей, тренирующую формы с закрытыми глазами, под старейшим деревом в саду. Он встал рядом с большими балконными дверьми, выходящими на внутренний дворик, с миллионной чашкой кафа в руке и гулко стучащим сердцем в горле. Он оперся предплечьем на деревянный косяк двери и беспомощно глядит на стройное тело, наклоняющееся и изгибающееся под ритмичными движениями, даря элегантность и грацию даже самым сложным формам. Она прошла долгий путь от простого держания палки.
— Она выросла, не так ли?
Но Бен не отводит взгляда от Рей при звуке отцовского голоса. Она представляет собой слишком захватывающее зрелище, которое можно наблюдать под заходящим солнцем, проникающим сквозь листву.
— Определенно…
— У вас двоих было время наверстать упущенное?
Бен хочет посмеяться о души, потому что как, черт возьми, ему ответить на
это?
— Мы говорили.
— Она знает о Ханне?
— Не больше, чем следует.
— Что ты сказал ей?
Бен поджимает губы в ответ на допрос отца.
— Что она моя невеста.
— И все?
— Что ты хочешь, чтобы я сказал ей, пап? — Бен поворачивается к нему лицом. — Что это изменит?
— Ты знаешь, как долго эта девочка была влюблена в тебя? Спрашивала о тебе? И не притворяйся, что тебе было неважно. — Он трясет пальцем у Бена перед носом. — Рей — лучшее, что случалось с тобой.
— Пятнадцать лет назад!
Его отец смотрит на него одним из самых суровых взглядом, которые он когда-либо видел. Бен чувствует, будто ему снова десять лет.
— Не думай, что я не заметил, как ты смотрел на нее сегодня.
— Это абсурд. Как
смотрел?
— Ты знаешь, о чем я говорю, малец.
Бен проводит рукой по волосам, прежде чем успевает остановить себя, чувствуя себя неловким подростком под холодным взглядом отца.
— Просто не навреди Рей, — предупреждает он. — Если ты уверен в своем выборе, не позволяй ей узнать о своих чувствах. И я предупреждаю тебя, сын. Женщины всегда узнают правду в конце концов. Всегда!
Бен переводит взгляд на Рей, которая делает перерыв и вытирает пот со лба.
— Не бойся, я не наврежу тебе… — говорит он маленькой девочке, забившейся в угол побитого ящика. У нее на брови грязь, а в волосах песок, и она смотрит на него как яростное маленькое животное, готовое к атаке. Но его любопытно тянет к ней. Она, должно быть, чувствительна к Силе. — …Вот, хочешь батончик? Ты голодная?
Для этого уже может быть слишком поздно, думает Бен. Он стал слишком хорош в применении вреда людям.
Но, может быть, его отец и прав. К лучшему, что Рей не узнает о Ханне.
— Я рад, что мы проверили тогда Западные Регионы, — продолжает он немного мягче. — В другом случае мы бы никогда не нашли ее, и кто знает, как бы вещи обернулись без Рей.
Его отец хлопает его по плечу так, как Бен всегда представлял себе трудное прощание.
— Ты уже уезжаешь?
Отец посылает свою фирменную плутоватую улыбку.
— Кто-то должен провести республиканскую группу на базу Старкиллер. И ни у кого ни хватает сумасшествия, чтобы сделать это. Кроме того, ты выглядишь здоровым, как орбак, нет смысла оставаться и раздражать твою мать еще сильнее.
Бен поднимает бровь.
— Ты правда приехал домой только чтобы увидеть
меня?
— Твоя мать вела себя так, будто ты умираешь. Плюс, было по пути.
Бен мотает головой на странные методы нежности отца.
— Конечно… Такодана вон там за углом.
Хан Соло поворачивается, чтобы уйти, но перед этим быстро подмигивает.
— Было приятно поболтать с тобой. Увидимся, сынок.
Да… Да…
Бен снова смотрит туда, где находится Рей, которая в данный момент снимает тунику, оставаясь в тонкой рубахе. Сегодня жаркий и влажный день. Пот блестит на ее коже, и тонкая ткань прилипает ко всем нужным местам. Она поднимает посох и продолжает тренировку форм.
Бен решает, что сейчас хорошее время уйти к себе в комнату. Ему нужно связаться с Ханной.
***
Конечно же, он не может спать.
Кроме обычных кошмаров с кровью, смертями, извращенной Тьмой и неутоленным аппетитом; кроме навязчивого голоса, который разрывает его рассудок на части, Бену так же нужно справляться с неудобным жжением ран — которые болят как черт. Не говоря уже о последнем позднем разговоре с отцом Ханны. Бен был рад услышать о поддержке, которую предоставит их мир, несмотря на временный отказ Республики предоставить им место в Федерации.
Но его личной ценой, потому что их пути такие разные. И его будущее теперь определено.
Рей выбрала самое худшее время, чтобы ворваться в его жизнь со своими ореховыми глазами, легкой походкой, своим бесконечным состраданием и убийственной решительностью.
И этой
улыбкой.
Он бы изменил движения солнц только для того, чтобы она улыбалась ему так же, как тому штурмовику.
Бен стонет в тишине комнаты.
Он такой проклятый идиот. Всегда позволяет своим импульсам поймать его в неподконтрольных ему ситуациях.
Он откидывает одеяло где-то после полуночи, смиряясь с фактом, что поспать у него не получится. Накидывает на себя рубашку на случай, если наткнется на Трипио где-то в коридорах, потому что ему не хочется выслушивать надоедливые слова о подходящем дресс-коде в середине ночи, и выходит из комнаты и дальше вниз по ступеням. Он роется в отцовском тайнике с алкоголем, берет свой любимый виски и бокал и решает отправиться во все тяжкие на заднем дворе.
Это должна быть теплая, тихая ночь.
Бен ожидает увидеть полночное небо и мерцающие звезды, когда выходит наружу. Он ожидает увидеть две луны, отражающиеся в спокойных водах озера, и мерцающих светлячков в саду. Он ожидает колебание ветра над деревьями и звук ночных птиц, поющих в тишине ночи. Он ожидает влажные, тяжелые запахи леса, смешанные с ароматом роз Набу, обволакивающие его чувства.
Он ожидает увидеть все то, что видел, и почувствовать то, что чувствовал тогда, когда был ребенком.
Но чего Бен
не ожидает, когда вытаскивает стул, чтобы развалиться на нем и сделать первый глоток виски, так это увидеть его святую юношескую фантазию, воплощенную в жизнь прямо перед глазами.
Потому что нет никаких сомнений, что фигура женщины поднимается из мерцающей воды, укутанная тенями ночи и серебром луны, и ставит ноги на светлый песок.
Рука Бена замирает на полпути, сжимая бокал в дюймах от губ, пока он глупо пялится на женщину, идущую по пляжу, одетую в…
Его челюсть падает на пол.
Потому что на стройном теле определенно не так уж много одежды. Женщина поднимает руки, чтобы отжать воду из волос, и Бен может поклясться, что видит капли, блестящие на шее, выступающие над ключицами и бегущие вниз по мягким изгибам…
Создатель…
Вселенная, должно быть, ненавидит его и любит одновременно, потому что он, наверное, сделал
что-то, чтобы заслужить такое.
Именно в этот момент его глаза падают на кучу одежды, разбросанную на краю дворика всего в нескольких шагах от него.
Бен Соло поднимается со стула так тихо, как может. Он скрыт из вида деревом, раскинувшим свою листву во дворе, и глубоко внутри знает, что должен развернуться и направиться обратно в дом, не тревожа молодую женщину. Прислушаться к словам отца и не бежать за проблемами — потому что это будет правильно.
Но Бен Соло нечасто поступает правильно.
Именно поэтому он аккуратно подходит к одежде, не отводя глаз от женщины, идущей по пляжу.
Он кусает губу.
И забирает одежду.
Именно поэтому он лениво возвращается к своему месту, кладет ноги на стол, а вещи себе на колени.
И ждет Рей.
