***
Позже, уже под ночь, Эдвард свалился на кровать. Хотел было уже отрубиться и заснуть, как вспомнил, чем он занимался на днях. Точно, парень же пытался соорудить круг преобразования, который будет можно использовать только одной рукой. И ничего, к сожалению, особого не вышло. Алхимик широко ухмыльнулся. Ну что ж, приступим. Элрик достал из-под кровати блокнот и карандаш, затем выудил оттуда же пару книг по алхимии. Алхимиком он был хорошим, но наизусть все символы, конечно же, не помнил, ибо нафига. Поехали. Первым делом он нарисовал уже привычный круг. Парочку вариантов он уже попробовал, но ничего не произошло. Это было и грустно, и в то же время радовало, потому что получить отдачей по роже не слишком прельщало. Потряся головой и придя в себя, Цельнометаллический продолжил, нарисовав следующими символы земли и воздуха. Потом, немного подумав, добавил магнит. А вот позже пришлось поломать голову. Как вариант, использовать символы железа, которое тоже часть земли. Ну или использовать обычный круг, и попытаться его модифицировать. Хотя тоже не особо хорошая идея, да и что, сложно что ли свой круг собрать?! Оказалось, что очень даже сложно. Эдвард вздохнул. Что если… В круг попробовать добавить воду, углерод, аммиак, известь… Он невольно зевнул. Кошмар. Тогда, в принципе, круг может заменить руку вторую?.. Алхимик хмыкнул и пририсовал символы внутрь круга. Итак, попробуем! Сначала Стальной постарался запомнить его наизусть, сложил пальцы и приложил к стене, а когда ничего не заработало, сомкнул уже обе руки. Ничего не произошло. Значит так. Эдвард закрыл глаза, и приложил руки к кругу. Снова ничего. Черт! Он уставился на круг. Может добавить модификацию через фиксацию? Или модификацию через застывание? Но еще и разделение… Разделение через фильтрацию, наверное, логично? Элрик рискнул. Дорисовав необходимые символы, он снова попытался сомкнуть пальцы и использовать круг, но ничего не вышло. В ход снова пошли обычные методы алхимика. Слабо трескнула молния, но больше ничего. Однако для Стального уже и этого было достаточно. Для удовлетворения он сомкнул ладони и приложил их уже к кругу на бумаге. Громкий и ужасно неприятный звук заставил Элрика внутренне содрогнуться и закрыть глаза. Аместриец почувствовал внезапный удар в спину и, закашлявшись, открыл глаза. Он валялся в углу. Сегодня Эдвард был без перчаток, поэтому сразу же почувствовал обжигающую ледяную боль от пальцев левой руки до лопатки. Мгновенно переведя взгляд на конечность, алхимик понял, что отдача была сильной. С левой руки содрало кожу, и теперь практически везде она кровоточила. Быстрый осмотр протеза тоже не порадовал — рука была поломана в некоторых местах, пара пальцев несколько минут никак не двигалась. Щеку тоже неприятно кололо. Правая нога и бедро левой были не лучше. К счастью, отдача не слишком сильно ударила по груди и животу, но вот все остальное жгло как огнем. Эдвард со всей возможной на данный момент скоростью рванул на кухню за льдом. Напяливать на себя хотя бы толстовку он не стал — это было и больно, и бессмысленно. Все равно ночь глубокая, кухня должна быть пуста. Дохромав наконец до спасительной кухни, парень подошел к холодильнику и, открыв морозилку, достал оттуда лед, приготовленный для сока и прочих напитков. Взяв одно из полотенец, алхимик завернул в него ледышки и приложил к левой руке. Эта отдача не умерила его пыл, и он все еще собирался позаниматься кругом сегодня. Если, конечно, рука не откажет двигаться. Когда до Стального дошло, что полотенце мокрое не ото льда, он засунул руку под ледяную воду и злобно зашипел. Было больно, но не так сильно. Дебила кусок, ну вот как ты мог забыть про отдачу! Пришлось перетащить табуретку ближе к раковине. Казалось бы, дело плевое, но с отказавшими пальцами правой руки и кожей, полностью содранной с левой, это превращалось в еще какой квест. Эдвард, тихо матерясь, подцепил стул ногой. Звук был отвратный, и Элрик надеялся, что никто его не услышал, иначе подобный хаос объяснить будет трудно. Однако свой лимит везения аместриец, видимо, исчерпал, когда не помер на месте в своей комнате. Поэтому ему оставалось беспомощно наблюдать, как в комнату заходит Хагакуре. Эдвард снова выругался. — Я шум услышала, решила, — девушка зевнула и обратилась к Эдварду. — Проверить… О Боже, Элрик?! — с ужасом воскликнула уже проснувшаяся Тору. — Что с твоей… С твоими руками?! — она нервно сжала кулаки. — Ты в порядке?! — Зашибись я в порядке! — Стальной раздраженно ударил металлической рукой по краю раковины. — Ободрал конечности, пока спускался… — он тяжело вздохнул и отвернулся обратно. — Ничего серьезного. Хагакуре нервно усмехнулась. — Э-это так не выглядит. Может, мне тебя к Исцеляющей Девочке отвести? — обеспокоенно спросила девушка. Эдвард сразу же замотал головой. — Нет-нет-нет, ни в коем случае! Не хочу всю ночь проваляться в кровати! У меня ведь еще планы были на сегодня, — он запнулся. — А-а, забудь. Просто не надо к медсестре водить. Само заживет, до свадьбы уж точно, — алхимик нервно усмехнулся. — Может тебе хотя бы бинты принести? Ты выглядишь просто ужасно! — Элрик подвигал пальцами левой руки и поморщился. Очень больно… — Не возражаю, — усталым тоном произнес Стальной. — И какой-нибудь йод. Ну или что-то в этом роде, ты поняла. Секундное молчание, а затем Хагакуре, тихо вздохнув, воскликнула: — Сейчас! — и исчезла. Хотя, исчезнувшая невидимка звучит как полный бред. Эдвард слабо усмехнулся. Прошло минут пять, и вернулась Тору. Левитирующие банка с йодом и приличных размеров моток бинтов Элрика, который не спал и потому соображал не слишком хорошо, сначала удивили, и только через пару секунд до него дошло происходящее. Хагакуре, видно, увидев отсутствующее выражение, поняла происходящее в голове Стального и стала быстро говорить: — Это я, Элрик! Я принесла все, что ты просил, — жизнерадостно закончила она. Эдвард благодарно кивнул и перенял из рук бутылочку и бинты, принялся обматывать левую руку. Было больно, и чтобы отвлечься от этого неприятного ощущения, Стальной решил поговорить с Тору. — Чего ты так рвалась мне помогать? — со слабой улыбкой спросил он. — А, это, — внезапно стушевалась невидимка. — Мы же в ресторан ходили, помнишь? Я чувствую себя неловко… Сначала потащила тебя непонятно куда, потом есть заставила, — Эдвард едва сдерживал смех. — А потом еще и вывалила на тебя свои переживания, просто потому, что мне об этом поговорить не с кем было… — она совсем поникла. Элрик не выдержал и заржал в полный голос, уже не думая о том, разбудит ли кого-то. — Ты чего? — Я не могу, — вытирая правой рукой выступившие от смеха слезы, ответил алхимик. — Чтобы ругать кого-то, кто вытащил меня пожрать вкусную еду, мне надо быть либо больным на голову, либо получить за день пять пенделей от Мустанга. Да и то, насчет последнего я совершенно не уверен. А слушать для меня — легкотня. Гораздо интереснее чем лекции монотонные, — парень постепенно успокаивался. — Ты… На меня не обижен? — удивленно спросила девушка. — Нет конечно, что за бред, — Эдвард усмехнулся. — Так что не о чем переживать. Хагакуре облегченно вздохнула. — Уф, я уж думала, что ты меня прикончишь, — засмеялась она. Элрик что-то буркнул под нос, и Тору засмеялась еще громче. — ЭЙ, ГОЛУБКИ ЕБАНЫЕ, — раздался злобный крик со второго этажа. Ну конечно, Бакуго. — ЗАТКНИТЕСЬ НАХЕР И ДАЙТЕ ПОСПАТЬ! — Бакуго, ты всем остальным мешаешь, — тихий и вымученный голос Каминари заставил Эдварда опять засмеяться, даже непонятно с чего. Хагакуре присоединилась к нему. — Ну все, мы уже всех подняли, — с улыбкой закончил Элрик. — А я не хочу, чтобы кто-то пялился на меня в таком состоянии. Предлагаю расходиться, — Стальной уже было встал, но вспомнил то, о чем он хотел поговорить с Тору. Он щелкнул пальцами и уже было хотел попросить Хагакуре о помощи, как понял, что, не поговорив с Айдзавой, он получит от последнего пинок под зад. Алхимика это не прельщало, однако и зависеть от Шоты не хотелось вовсе. Котецу задумчиво уставился в окно. И вот что делать? Хотя своим смехом они подняли всех в общежитии, и говорить о таком серьезной вещи, как слежка сейчас — просто идиотизм. И, естественно, пинок под зад от Айдзавы будет обеспечен. Придется повременить. А пока Эдвард хотел продолжть работу над кругом. Правда, теперь придется еще и молиться, чтобы ничего не рвануло и не разобрало алхимика на мелкие цельнометаллические и не только кусочки. — Слушай, Тору, можно с тобой поговорить будет сегодня вечером? — он вопросительно повернулся к невидимке. — Да, конечно, — с недоумением согласилась девушка. — Это только вечером сегодня возможно? — Угу. Я же говорю, мы всех разбудили. Так что предлагаю подождать, — Эдвард неудачно махнул ободранной рукой и тут же выругался сквозь зубы. — Может тебе все-таки сходить к медсестре? — осторожно спросила Хагакуре, поднимаясь со стула с явным намерением отвести Элрика к Исцеляющей Девочке. — Нет, — уже тверже сказал аместриец. — Я пойду, спокойной ночи, — и ретировался с кухни, пока Тору насильно не потащила его лечиться.***
Всю оставшуюся ночь он мучился, пытаясь уравновесить символы на круге и свести отдачу к нулю, что пока никак не получалось. Теперь на Стальном места живого не было, а вопросом, как он будет танцевать, Эдвард даже не задавался. Он с самого начала вообще не хотел этим заниматься, поэтому вовсе не был опечален данным поворотом событий. Правда, утром Элрик понял, что он просто идиот, которому следовало бы поспать, а не страдать фигней всю ночь. За это парень себя просто ненавидел, но в то же время был совершенно не против, потому что, как ему показалось, в своих попытках алхимик продвинулся. Это радовало. Правда, не его одноклассников. — Элрик, ты выглядишь так, будто по тебе стадо слонов прошло! — воскликнула Мина, увидев вошедшего в класс Котецу. — Ну или как Айдзава, — заметил Киришима. — Вон, все руки в бинтах, ты даже футболку сегодня надел? — удивился Эйджо. — Как видишь, — устало ответил Стальной. Он хотел бы придумать что-то остроумное, но мозг отказывался соображать и отчаянно требовал хоть пяти минут сна. Эдвард с трудом боролся с желанием вырубиться на месте. — А что у тебя с лицом? — осторожно продолжил разговор Киришима, разглядывая Элрика как диковинную зверушку. — А ты что думаешь, — буркнул Эдвард и плюхнулся на стул, моментально поморщившись. Да после Чисаки он чувствовал себя лучше… — Ты будто с Шото в переулке подрался, — Эйджо перевел взгляд на Тодороки. — Вы с ним подрались? — Нет, — удивленно пожал плечами Соба. — А вот с Бакуго вполне… — Нахер мне эта малявка сдалась? — грубо прервал Шото Кацуки. Эдвард услышал слово малявка и ощетинился, но тут же смахнул рукой и положил голову на парту, укрывшись учебником. — Иди ты в задницу, Бакуго, — пробормотал Элрик, не в силах бороться с бунтующим организмом. Через минуту из-под книжки послышалось сопение. — И чем он всю ночь занимался, — Кацуки злобно уставился на спящего. — Всех поднял, а сам дрыхнет как ни в чем не бывало! — парень пнул парту алхимика, но последний лишь пробормотал что-то оскорбительное и продолжил спать. — Говнюк, — подытожил Бакуго. Никто не возразил.***
Время фестиваля медленно но верно приближалось, и с каждой секундой Кьека нервничала все больше и больше. Это тиканье часов — откуда — не ясно — сильно раздражало и пугало. Джиро икнула, а стоящий сзади Каминари похлопал ее по спине, заставив вздрогнуть. — Ничего такого, помочь просто хочу, — сразу пошел на попятную Денки. Музыкантка промолчала. И вообще, Эдвард просыпаться собирается?! Последний ее вообще в отчаяние вогнал. Оказалось, что всю ночь он страдал, как сам выразился, «неведомой херней», и умудрился содрать кожу практически везде. Кьека хотела было его погнать к Исцеляющей Девочке, но Элрик отказался наотрез, объяснив это тем, что тогда придется его будить, а кто его разбудит — умрет страшной смертью. В результате Джиро оказалась в патовой ситуации. Конечно, ведущим лицом Стальной не являлся, однако не хотелось, чтобы сцена пустовала. В итоге решили, что Эдвард будет помогать со спецэффектами, и, кажется, виновник торжества был не против. От очередного тиканья стрелок Кьека содрогнулась. — Кто притащил часы? — спросила наконец она. Все уставились на нее с недоумением. Кроме Эдварда. Этот говнюк дрых уже как полчаса. Кажется, тиканье шло от него. Глубоко вздохнув, девушка подошла к Элрику и, схватив за плечи, резко встряхнула. Тот мгновенно открыл глаза, произнес что-то непонятное, уставился на Кьеку сонным и от того мутным взглядом. — Ты опять спишь! — яростно прошипела она. Эдвард невнятно пожал плечами и огляделся, все еще не до конца проснувшись. — Это ты часы принес? — парень снова посмотрел на Джиро. — Ты о чем? — сиплым голосом спросил он. Кьека тихо выругалась. — Хуже Каминари, ей-богу! — воскликнув, она попыталась поднять Элрика на ноги, но тот оказался неожиданно тяжелым. К счастью, он облегчил ей задачу, поднявшись самостоятельно. — Хватит дрыхнуть, мы без тебя не сможем нормально все поставить! Еще и Мидория опаздывает! — ей стало нехорошо, и Джиро прислонилась к стене. Стоявший рядом Денки протянул стакан воды, который Кьека с благодарностью взяла. Стальной медленно приходил в себя и становился мрачнее. Уже через минуту он выглядел так, будто хочет замочить всех присутствующих за то, что они разбудили его. — Нечего так на меня смотреть, — тихо прорычал Бакуго, и Киришима моментально оказался рядом на случай, если Элрик и Кацуки соберутся драться. — Вот очень ты мне нужен, — усмехнулся Эдвард и попытался найти маленькую комнатку, в которой должен будет сидеть. Едва заметным движением Кьека указала в сторону, и Элрик побрел туда. — И раз, два, три… — Джиро глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Не получалось. Сердце все равно билось как бешеное, а в голове были мысли в духе: «если я не тот аккорд возьму? Или слова забуду? Это же вообще ужас будет…» Девушку пробрала мелкая дрожь. Она так боялась услышать слова «А теперь класс один-А выходит на сцену!», понять, что она не готова… — Кьека, ты как? — из собственных мыслей ее вырвал голос Каминари. — Ты уже пять минут в пустоту таращишься. Ты в порядке? — не в силах издать ни звука, Кьека кивнула. Ничего… Не так уж все и плохо. Я уже выступала на концертах, и даже если слова забывались, всегда их вспоминала или импровизировала. Даже если брала не тот аккорд, быстро выезжала в нужный. Сто раз уже все это было, и этот, что первый, ничем не отличается. Разве что я выступаю со своими одноклассниками. Стало чуть легче, и когда Джиро услышала голос диктора, она, со все еще трясущимися коленями, но уже тверже, вышла на сцену с гордо поднятой головой. — Начинаем, — одними губами прошептала Кьека Джиро. Первый аккорд был очень волнительным. Однако дальше было проще. Бакуго взял нужный ритм и даже не старался перебить всю музыку. Глубоко вдохнув, Кьека начала петь. Голос был слегка хриплым, а в горле пересохло от волнения, и девушка боялась закашляться прямо на выступлении. Но этого не произошло, и она продолжила петь. Все еще не было понятно, где Мидория. Он должен был выйти на сцену со всеми, однако его не было даже на подготовке. Изначально конечно, был вариант, что Изуку будет на веревке возить Аояму за место диско-шара, однако невозможность Элрика танцевать заставила поменять этих двоих местами. Когда выяснилось, что достаточно крепкой веревки не было, а Стального попросту не сумели найти (скорее всего, он спал где-то в школе), Мидория вызвался принести веревку из магазина и все никак не возвращался. Прошло уже больше трех часов. А задание было простым — принеси веревку! Кьека сосредоточилась на пении. Сейчас должен был быть сложный пассаж, и он ей очень нравился, поэтому Джиро не хотела его испортить. Дверь тихо скрипнула, и музыкантка увидела Мидорию с веревкой в руке. Он-таки вернулся, и это успокоило Джиро, позволив ей развернуться по полной. Яркий и громкий голос облетел весь зал. В этот момент Кьека вложила в песню все свои переживания и эмоции, чтобы сделать выступление запоминающимся, для кого-то личным, чтобы тронуть за душу. И у нее это получилось. В воздухе засветился Аояма, а Изуку умудрился вовремя и будто по задумке появиться на сцене, прямо рядом с Тору Хагакуре. Джиро полностью вернулась к музыке, и теперь ее уже ничего не сдерживало.***
— Это было замечательно, — на одном дыхании воскликнул Мирио, и Эри, сидевшая у него на плечах, радостно улыбнулась. Весь класс уже вышел наружу, из полутемного зала. — Эри, как тебе? — Я очень рада! — воскликнула девочка, откусывая кусочек от карамельного яблока. — Это было красиво! Все такие классные… Мистер Деку очень красиво танцевал, а вы, мисс гитаристка, очень красиво пели, — прошептала девочка. Джиро смутилась, но постаралась не выдавать это. — Спасибо тебе, — серьезно ответила Кьека. — Я рада, что ты рада, — слабо улыбнулась музыкантка. — Стойте, а где Эд? — Киришима завертел головой, пытаясь отыскать Стального. — Не вижу… Неужели так сильно уменьшился, что его не видно? — Джиро тихо вздохнула. И снова он пропал…***
— Сюда? — спросил Элрик, прикладывая руки к полу. Ари кивнул. — Да, только чуть левее, — указал он смычком направление. Эдвард переместил фортепиано, следуя просьбе мальчика. — Вот! — тихо воскликнул он. — Готово, спасибо. — Можешь идти, — сказала Сэкай, поправляя стул и проверяя, хорошо ли прожимаются педали. — Угу, — Элрик отодвинул занавес и, бросив взгляд на Сэкай, сошел со сцены. Когда он уже собирался выходить, его взгляд упал на веревку, подвешенную над потолком. Черт, я забыл ее убрать. Эдвард мысленно вздохнул и поплелся к лестнице. Обойти нужно было приличное расстояние, поэтому до бечевки он умудрился добраться лишь к началу концерта. Все-таки на перенос пианино ушло довольно много времени. Пришлось придумывать, как достать веревку, не отвлекая внимание зрителей от выступления. В итоге парень с трудом вскарабкался на деревянную балку и стал осторожно продвигаться вперед. Затем, оказавшись у реквизита класса-А, он принялся аккуратно отцеплять созданное им ранее металлическое колесо (иначе не назвать) и, когда-таки засунул его в карман, полез обратно. Уже на балкончике Эдвард потянул веревку на себя, смотал, положил к колесу и стал спускаться. Однако застыл у входа на сцену, потому что выступление еще не закончилось. Вздохнув, Элрик присел на корточки и пополз за сценой. Таким образом он оказался у рядов и теперь мог спокойно выйти. Но песня, которую пела Сэкай, звучала красиво, даже несколько неожиданно, потому что голос у девушки был бойкий и не слишком подходил для такого, по мнению Эдварда, и поэтому Стальной решил, что немного да надо послушать. — Сыграй Песню, что Создали, Грусть утри, и Боль внутри Исче-езнет… — на последнем и невероятно долгом слоге непонятный ветерок облетел зал, заставив развеваться волосы Сэкай, и, на секунду зажмурившись, алхимик обнаружил, что сцена пуста. Кажется, выступление кончилось. Несколько опечаленно вздохнув, Элрик прошмыгнул наружу под громкие аплодисменты публики. Эта песня была нежной, тихой и несколько камерной, поэтому сильно контрастировала с яркой и мотивирующей музыкой Джиро. Пожалуй, неплохой выбор. Так обе песни запомнятся в головах слушателей, может даже вместе, как одно целое произведение. Эдвард повел плечами, прогоняя наваждение, и бросился догонять класс. Хотя на самом деле он увидел стойку с лапшой и понял, что ужасно голодный.