Необратимый процесс

— Блядство! — рычит Джонни, схватившись за плечо. Ви удивленно косится на него. Она скованно прячется за машиной — в этот раз она схлестнулась с целой армией. В нос бьет запах сырого асфальта и крови. Кровь — это от нее. Заключенная в кольцо, Ви тихо ругается. Сердце перехватывает, у нее аж под горлом колотится. Рассудок, переполненный страхом, не собирается сдаваться, прикидывает пути отступления. И тут Джонни дергается от ее боли. Конечно, плечо ей прострелили, но Ви почти забывает об этом, поглощенная адреналином, азартом и желанием сбежать, чтобы выжить. У нее хватает ума не копаться в мыслях Джонни; сейчас, когда ей нужно сосредоточиться, это будет опасно. Во рту у нее вкус крови, но это ерунда — губу раскусила. Сквозь пальцы Джонни, стиснутые на плече, течет ярко-красная кровь, и его лицо перекашивается. Рана — общая. — Перестань это визуализировать, — приказывает Ви. — Отгородись. — Легче сказать, чем сделать. Ви слышит, как справа замолкает автомат, и ей становится не до болтовни с воображаемыми друзьями. Она бросается туда, стремясь наскочить на бойца из «Шестой улицы». Тот, как Ви и надеялась по доносившимся оттуда вскрикам, оказывается неопытным пацаном, которого свалить на землю можно чисто на упрямстве. Часть ее адски циклится на ране в плече, но Ви стряхивает неприятные ощущения, с размаху всаживает нож пацану в горло. Ей стреляют в спину, но Ви уже видит просвет, брешь в окружении… И бежит так, как никогда в жизни не бегала, устремляясь к брошенному на углу улицы мотоциклу, лихо вскакивает на него и сходу врубает скорость. Потом, уже около дома, Ви останавливается, чтобы перевести дух. Она целая, защитные пластины на кожанке спасли от пары пуль, которые должны были вгрызться в спину — теперь всего лишь ребра надсадно ноют на вдохе. Рана на плече закрывается, подстегнутая ускоренной регенерацией после инъекции. — Эй, ты там как? — она зовет Джонни, обеспокоенная. — Мы окончательно засинхронились? Раньше Джонни говорил, что боль приходит с задержкой, а то и вообще не достает до той части мозга, которую разъебывает биочип. Вроде как, застревает в нервной системе Ви и не пробивается через электронику. Но, похоже, все это остается в прошлом, а их спаивает вместе так, что не отодрать. Позабавленная этой мыслью, Ви выхватывает нож, еще грязный, с мутными разводами крови, тщательно обтирает его о рукав… а потом прокалывает палец. Когда-то в детстве они так клялись на крови. Ви поднимает палец, точно перст указующий, смотрит на проявившегося Джонни, и он терпеливо кивает: — Да, я чувствую. Даже такую мелочь. — Это хуево, — хмуро говорит Ви. — Связь не должна быть настолько острой, черт… Что еще ты чувствуешь? — Если сосредоточусь — ветер в твоих волосах, — негромко говорит он. Без привычного пафоса, очень честно, и на Ви сразу же накатывает страх. Она близка к грани как никогда. — Возможно, это пройдет со временем, — бормочет она. — Ослабнет. Надо немного подождать. И она ждет — и что ей остается… Но Джонни чутко реагирует на каждый порез, на каждую рану — Ви странно чувствует это, но будто отзывается. А травм в ее сложной наемничьей жизни дохуя и больше, и Ви иногда становится совестно, что она заставляет его страдать вместе с собой… но, как ни пытается, у нее не выходит быть осторожнее, да и хватает этих попыток всего на денек-другой. Незачем корчить из себя то, чем не являешься. Зато Джонни перехватывает ощущения от того, как сигаретный дым обжигает горло, и блаженно жмурится, чуть ли не мурлычет. Со временем начинает различать и горький вкус табака, и синтетической, почти пластиковой еды, которую Ви перехватывает на улице — и тогда она ворчит, что ничего лучше не может себе позволить. Джонни не стесняется комментировать то, как она пьет дешевый кофе, замешивая его с энергетиком, чтобы ночью хватило сил на очередную подработку — этот урод рассказывает ей о страшных болезнях, которые обязательно поразят органы Ви. Вот только она успеет сдохнуть раньше. Когда Ви впервые оказывается в одной постели с Джуди, она как-то упускает это все из головы, просто целует, одержимо касается, живет — впервые за долгие недели. А потом накатывает виноватым осознанием, и Ви смывается из объятий сонной Джуди куда-нибудь в ванную — та протестующе стонет, но отпускает, привыкла уже, что у Ви может неожиданно пойти кровь из носа. Но дело не в этом. — Ну, уебище, ты же все видел, — шипит Ви, глядя в зеркало; наваливается на раковину. Но Джонни, вопреки ожиданиям, появляется рядом, на бортике ванной. С извечной своей сигаретой и каким-то нездешним поплывшим взглядом. — Я не смотрел специально, — выразительно говорит он, — но не чувствовать я не могу, уж извини. Ви сердито прикусывает губу, чтоб до крови, когда он затягивается, и Джонни дергается от внезапной боли. — Ауч, это было подло. Успокаивается Ви так же быстро, как и вспыхивает, и она медленно кивает: да, да, этот придурок не виноват, что не может никуда деться из ее башки. Она могла бы выпить чудодейственные таблетки Вика, но потом голова вся как будто деревянная, а трахаться под ними Ви не пробовала — и что-то ей подсказывает, что эффект может быть не слишком приятным. — Скажешь хоть слово — ебнусь головой об стенку, тебе это не понравится. — Только давай без членовредительства… — Членовредительство — это когда ты лезешь в мою личную жизнь… с моей девушкой! — огрызается Ви. — Малыш, вы всего раз переспали, — закатывает глаза Джонни. — Или ты хочешь сказать, что теперь это будет регулярно? Я не против, — паскудно ухмыляется Сильверхенд. Ви все-таки с силой пинает стену босой ногой, с наслаждением улыбается. Голову ей пока что жалко. А потом, уже днем, когда она окрыленная влетает к себе домой, ее накрывает приступ. Слава богу, не при Джуди, думает Ви, когда мир опрокидывается и она падает на пол в собственной квартире. Джудс бы точно перепугалась, увидев, как она давится кровью, хлынувшей изо рта. Нет уж, эти моменты она готова делить только с одним человеком. И тут же вспышка мысли обжигает ее: Джонни тоже должен чувствовать. Каждый хриплый вдох, который разрывает ей грудь… И тут она улавливает сквозь туман, что кто-то подтаскивает ее к стене — это восприятие искажется, наверняка сейчас Сильверхенд перехватывает управление и подползает к стенке, давая ей опору. Рывком Ви возвращается в свое тело, дрожа. Кто-то гладит ее по голове. — Да, я это чувствую. Не хуже, чем было на войне. От тяжести этих слов она дергается… но тут же успокаивается. — Спасибо. Пожалуй, теперь я меньше буду колотиться об стену… — Да брось, это забавно! — Ви догадывается, что тот хищно ухмыляется, несмотря на то, что зрение ее подводит. — Всегда знал, что ты маленькая садистка. — Надо же, что тебя натолкнуло на эти мысли? Количество людей, которых мы перебили?.. — она сипло смеется, совсем безрадостно. Все понемногу успокаивается, и Ви уже может пошевелиться, чтобы удобнее устроиться в углу. Что ж, терпеть приступы и правда немного проще, если знать, что ты делишь с кем-то эту жуткую боль. И всю гребаную жизнь.