Необратимый процесс

Ви медленно поднимается на ноги и мрачно зыркает на притаившийся лесок. Пахнет гнилым болотцем, кислой дрянью, из-за которой свербит в носу, и это верный признак того, что там притаилась какая-то страхоебина. Пальцы сами нашаривают рукоять клинка, и Ви медленно ступает. Неловко поводит плечами. От самой деревеньки ей кажется, что за ней кто-то наблюдает, любопытный взгляд липнет к спине — но, может, это воображение разыгралось? День смурной, суровый; в небе сереют тяжелые облака. Того и гляди начнет накрапывать дождик, а Ви забыла куртку с капюшоном в корчме — вместо этого на ней кожаная броня, легкая, хорошо подогнанная. Она крадется в лес, под сапогом противно чвякает мокрая почва, и Ви снова принюхивается, как охотничья гончая. Лес замирает, тихий, влажный, мерзкий. Она нервно оглядывается… И тогда из-под ног вскидывается раздутая рыбья дрянь, верещит, разевая зубастую пасть, клацает, чуть не откусывая Ви половину ебала. Она отпрыгивает, едва не теряя равновесие, взмахивает мечом, ненадолго отпугивая нечисть серебряной сердцевиной клинка. Та горбится, неловкими скачками перепрыгивает. На спине топорщится костяной гребень. «Какая же мерзость, — оторопело думает Ви. — Какая же, блядь…» Тварь взмахивает лапой, но проблеск клинка жалит ее в бок. Ви пытается довольно ухмыльнуться, видя, как нечисть ковыляет, зажимая рану. А потом та плюет ей в лицо какой-то кислотой. *** Ви кто-то тормошит — настойчиво, неотступно. Она сонно хмурится, ворчит. Боль приходит постепенно, накатывает волнами, и она отстраненно пытается вспомнить, что такое пила, чтобы проснуться с настолько жутким похмельем. И тут память приходит, вся сразу. Заказ, на который ее подбил солтыс за кружечкой какой-то сивухи, и короткие сборы — когда нужны деньги, выебываться не будешь, пойдешь за десяток оренов подыхать, — а потом и встречу с этой… хуйней на болоте. — Бля, не дергайся, хуже будет, — предостерегает ее хриплый незнакомый голос. Распахивая глаза, Ви видит человека, склонившегося над ней. Мужчина. Тощий, не сказать, чтобы очень красивый, но лицо хищное, глаза темные, чуть раскосые, волосы отливают насыщенной чернотой. «Откуда-то с юга», — определяет Ви. Впрочем, что ей за дело, кто именно решил ее зарезать. — Только тронь, сукин сын, я тебе глотку выгрызу! — злобно сипит Ви, пытаясь отползти от него подальше. Сапоги пропахивают влажную землю, но она едва ли на шажок отодвигается. — Неблагодарная пизда, — закатывает глаза он. Двигается поразительно расслабленно. — Не похожа ты что-то на ведьмака, крошка. Так нахуя ты полезла на водную бабу? Так вот как называется эта дрянь. — Мне сказали, что тут утопцы! — обиженно выплевывает Ви. — А с утопцами я уже дралась, там дело-то плевое, блядь! Они тупые как деревяшка! А это… Незнакомец понимающе кивает. Ви немного успокаивается — кажется, ее не собираются ни трахать (она бы не стала, серьезно, видок у нее сейчас, наверно…), ни убивать. В темных глазах сверкают насмешливые искорки. Она старается немного отстраниться, осмотреться. Правило любого наемника: изучи обстановку, так проще выжить. А наемники бывают или умные, или мертвые. Теперь вместо ядреной кислоты несет паленым. Незнакомец поднимается, опираясь на посох — не просто палка, резной. Одет в легкий доспех, но почти все скрывает плащ. Левую руку не видно, держит чуть позади — может, там у него нож, а он боится, что Ви бросится? — Ты чародей? — спрашивает она оторопело. — Вроде того. Боевой маг, — скалится он. — Но и подлатать могу — благодаря мне тебя не перекосоебило. Ви, вспоминая про плевок кислотой, морщится, трогает правую сторону лица, но натыкается только на несколько нестрашных шрамов и проплешину у виска — с этим, пожалуй, можно жить. Она смотрит исподлобья на чародея, раздумывая, как стоит его поблагодарить… Уже понятно, что ублюдок украл ее награду. — Поднимайся давай, надо отсюда убираться, — хмыкает он. — Пока еще что-нибудь не повылезло. *** В деревню они возвращаются вместе. По пути Ви примечает, что чародей целеустремленно тащит за собой мешок, и догадывается, что там жуткий трофей. Если честно, она бы предпочла больше никогда не видеть рожу водной бабы. Но Ви не отлипает от чародея, следует за ним, когда тот решительно шагает к дому солтыса. — Ты ебнутая или просто самонадеянная? — уточняет чародей у Ви. — Зачем к нечисти лезешь? Тебя сожрут и не подавятся. — Я ж не на грифона иду, — фыркает она. — Я свой потолок знаю. Но ведьмаков не хватает, а утопцы людей жрут — что ж, я научилась их рубить. Это легкий способ заработать, а грабить на большой дороге я не хочу. Он что-то ворчит себе под нос. — И ты одна на такое подвязалась? Нужен кто-то, чтоб страховать. Даже ведьмаки иногда по двое работают! — Был… был напарник, — сдавленно признается Ви. — Не повезло ему. Не хочу я про это говорить. А и не надо — пришли они уже. Когда солтыс появляется в дверях, он смотрит на чародея с каким-то нескрываемым презрением, но нехотя шатается ближе. Замечает Ви… А потом летит спиной в плетень, когда чародей с размаху награждает его ударом по мордасам этим своим посохом. Ви ожидала вспышки магии, всполохов огня, но это… однозначно любопытный способ использовать чародейскую палку. — Ты, уебок, мою нечисть девчонке отдал! — рычит маг, наступая на испуганного мужика. Крики их привлекают внимание, народ высыпает на улицу, сталкиваясь, пытаясь рассмотреть получше, но в то же время не приближаться… Ви коротко выдыхает, хватаясь за меч, заступает за спину чародею. Как-никак, она ему жизнью обязана. А он все орет: — Так еще и на смерть эту дурищу отправил, а?! Утопцы, говоришь? А может, ты понадеялся на ее серость, чтоб заплатить поменьше? Он с наслаждением добавляет мужику по почкам. А потом наклоняется, чтобы схватить его за одежду, вздернуть на ноги, и Ви краем глаза замечает мелькнувшую руку… И тихо ахает, напрочь забывая о толпе крестьян. Когтистая стальная лапища, которая отливает серебром. Немного неловкая, но опасная. Чародей пинает солтысу под ноги мешок, из которого безжизненным чурбаном выкатывается башка нечисти — зыркает на собравшихся бельмами глаз… И этого оказывается достаточно, чтобы солтыс промямлил что-то насчет удвоенной награды. Пока чародей пересчитывает деньги в кошельке, который ему притащила солтысова жена, Ви по-прежнему стоит у него за спиной, грозно поглядывая на крестьян. Иногда, когда ты вся в грязи и исцарапанная, это производит впечатление… Но потом чародей разворачивается и спокойно уходит куда-то в сторону корчмы — наверняка за лошадью. Не кажется он человеком, который надолго задержится в этой гнилой деревеньке. Ви бежит за ним до корчмы, а там влетает в свою комнатушку, быстро сгребая все пожитки. Настигает чародея, когда тот уже разбирается с седельными сумками самой обычной пегой лошадки. — Че тебе, денег? — недружелюбно ворчит чародей. — Ничего личного, но это изначально был мой заказ. Ты ее всего лишь подрезала, а милостыню я не подаю. — Да нет, я просто… ты кто такой? — выпаливает Ви. Любопытство жжет ее изнутри. — Боевой маг в такой глуши? Охотишься на водных баб, серьезно? И что случилось с твоей рукой? Он отворачивается, неловко треплет лошадь по холке — правой, живой, рукой. — Содден случился, — неразборчиво бормочет он. Ви хапает прогорклый воздух ртом: — Что… тот самый? Первая Северная? Она, хоть и выросла на бедняцких улочках Новиграда, слышала про решающую битву последней войны с Черными. Да ей с дворовыми мальчишками даже приходилось изображать то великое побоище, и Ви залезала куда повыше, размахивая руками и представляя, что она обрушивает на нильфгаардские войска огненный дождь… И разве думала она, что доведется встретится с участником этой битвы лицом к лицу? — А там еще одна голова? — иронично спрашивает Ви, кивая на одну из сумок. К ее удивлению, чародей вытаскивает лютню — не самую плохую, что Ви видела в своей жизни, хотя и видно, что лет ей немало. Струны немного отливают серебром — напоминая о его руке. Невольно коснувшись струн, Ви бросает короткий взгляд на чародея и, встречая его молчаливое согласие, проводит по ним, извлекая нежный звук. — Лютня из Дол Блатанна, — подсказывает чародей, и в его грубоватом голосе слышится какая-то небывалая бережность. Ви задумчиво смотрит на него, гадая, сколько граней у этого человека. — Значит, песенками тоже зарабатываешь? — Зарабатываю — чем придется. Обычно никто не жалуется, — он неприлично ухмыляется. — А музыка — это для души. Чародей достает какую-то фляжку, отпивает, протягивает Ви… Но она только трясет головой — почему-то пить из рук мага кажется не слишком умной идеей. Тот понимающе пожимает плечами. Почему-то сейчас, повседневно роющийся в сумках, чародей не кажется таким могущественным и опасным, смешливо наблюдает за Ви искоса. Разговор как-то не клеится, но Ви не хочет уходить. Во-первых, она ему должна — собственную жизнь, а для нее это много значит. Во-вторых, денег у нее по-прежнему нет, жрать хочется, а заработка в ближайшее время не предвидится. — Куда теперь собираешься? — спрашивает она как бы невзначай, но замечает, что чародей смотрит на нее с коварной усмешкой. — Ладно, не нужен тебе попутчик, так и скажи, чего лыбишься-то, — с полпинка раздражается Ви. — Как тебя звать-то? — Ви. Валерия, — представляется она. — Только не Лерка, а то дам по зубам. Наверное, это глупо — так угрожать чародею, пережившему мясорубку Соддена. Но его это, кажется, развлекает. — Янек Сребропалый, — церемонно представляется он. Имя наверняка поддельное, слишком… обычное, что ли, но тут у Ви что-то щелкает в голове: — Подожди-ка, это ты подорвал ту башню в Новиграде? Ну, когда Ублюдка еще убивали? Охуеть! И в Спалле… с какими-то бандитами… Я же слышала! — Ага, это все я, — самодовольно говорит он. — Сейчас еду в Оксенфурт, если тебе интересно. — И там опять будет что-то взрываться? — Поглядим по ходу, может, Бестия что подкинет, — хозяйски кивает чародей. — Хочешь присоединиться? Это звучит, как безумное опасное приключение — но разве Ви не любила ввязываться в такие? Вся ее идея пойти подрабатывать истребителем нечисти была такой… и она едва бесславно не закончилась в каком-то глухом веленском лесу, когда она должна была стать закуской для водной бабы. Ничего хуже с ней уже не произойдет. К тому же, она давненько не бывала в городах. — Надеюсь, это не значит, что ты влюбилась в меня с первого взгляда? — невинно спрашивает этот проклятый Янек, когда они выезжают вместе из деревни. — Иди нахуй, — с чувством говорит ему Ви. Он смеется, запрокидывая голову к небу. Может быть, что-то начинается.