***
Это было похоже на сон. На один из тех кошмаров, что будил его в первый год, когда это все началось. Однако едкий запах смога и пустота в левом рукаве твердили — это реальность. И кто-то, очень похожий на Донни, сейчас стоял перед отрядом футполиции. Ладно, он подумает об этом потом. Сейчас главное — разобраться с ними. Это было легко, все же улицы патрулировали люди. Будь на их месте фут-боты, проблем было бы в разы больше. Опустевший автомат с гулким стуком ударился об асфальт, и Майки поморщился, отгоняя усталость. Все-таки, старость не радость. — Майки?! Как же я рад тебя видеть! Голос Донни — звонкий и живой, звучал словно эхо далекого прошлого. Его старший брат стоял сейчас перед ним в своей неизменной фиолетовой повязке, не постарев ни на день за эти тридцать лет. — Что ж, — Микеланджело хрипло выдохнул, — это и правда ты. Вернулся, наконец. — Майки, что…что вообще творится? И твоя… Майки, что случилось с твоей рукой? — Донателло побледнел. — Это я должен задавать вопросы, — отрезал Микеланджело, ощущая странную горечь. — Где ты пропадал все эти годы? — Все эти годы? — Дон нахмурился. — Тридцать лет, Донни, — Майки сжал ладонь в кулак. — Ты пропал, мы считали, что ты погиб. — Этого не может… — Нет, может, Донни, — Майки поморщился, ощущая застарелую фантомную боль на месте отрубленной руки. — Как…как ты мог вот так бросить нас? — Бросить? Нет, я никогда не бросал вас, — Дон прижал ладонь ко лбу. —Я…не помню, но в тот день мы сражались с кланом Фут, а потом…ничего не понимаю! — Хм, — Микеланджело усмехнулся, — выходит даже большому мозгу иногда не хватает силы. Кто бы мог подумать. Донателло поднял на него потерянный взгляд, а Майки вздохнул: — Ладно, здесь небезопасно. Идем, я объясню тебе все по дороге.***
— Что значит, они поссорились? — Донателло сидел на полу, скрестив ноги. Перед ним дымилась чашка с консервированным супом. Главный штаб повстанцев был погружен в тревожную тишину, но ни Майки, ни Эйприл, кажется не ощущали этой нервозности. Последняя так и вовсе спала в продавленном кресле, положив ноги на кипу каких-то журналов. Майки сидел на диване, и Дон не переставал удивляться тому, как изменился его младший брат. И дело было не только в том, что он превратился во взрослого мужчину с кучей шрамов. Сквозь прорези полинявшей банданы на мир смотрели знакомые и одновременно чужие глаза. — Спустя два года как ты ушел, — хрипло произнес Майки и отпил из банки с газировкой, — на убежище напал легион Футов. Сплинтер пожертвовал собой, чтобы дать нам шанс уйти. Месяц спустя в сражении погиб Кейси, а еще через год мы попали в засаду, после которой ушел Лео. — Лео ушел? — Донателло не верил своим ушам. — Как лидер мог бросить свою команду? — Команду? — Майки вздохнул. — Мы перестали быть ею, когда потеряли тебя. А гибель мастера окончательно нас подкосила. — Но как? — Дон продолжал хмуро разглядывать чашку с супом. — В ситуации, когда вы должны были сплотиться, вы начали грызться друг с другом. Разве этому нас учил сенсей? — Что, решил прочитать мне лекцию, Донателло? — в голосе Майки послышались железные нотки. — Поживи с мое, а я посмотрю как ты заговоришь. По-твоему, мы сидели сложа руки? Если бы это было так, никакого сопротивления бы не было. Мы живем в этом Аду тридцать лет, а ты… Внезапно его прервал резкий сигнал, и Эйприл тут же подскочила на кресле. — Это Лео, он ответил.***
Часы с треснутым дисплеем показывали половину четвертого ночи, когда Майки вновь проснулся в холодном поту. Левую руку стягивало судорогой, и он тяжело сел на своей кушетке и глубоко вдохнул. Медитация никогда не была его сильной стороной, но при должном усердии ему удавалось перебороть приступ фантомной боли, и быть может поспать еще пару часов. Микеланджело смежил веки, но тут уловил за дверью шаги. Первой мыслью было выхватить из-под подушки нунчаки, однако потом он вздохнул. Даже спустя столько лет он прекрасно помнил их. — Донни? — Прости, Майки, ты не спишь? — дверь отъехала в сторону, и Донателло шагнул через порог. — Нет, — Микеланджело дернул плечом. — Что ты хотел? — Да так, — Дон нервно вертел в руках рулетку, — у меня есть одна идея, и я думал, что ты поможешь мне с ней. — Я помогу? — Майки скривил губы. — Прости, бро, но за тридцать лет я не слишком поднаторел в технологиях. Да и с одной рукой от меня мало толку. — Как раз насчет этого я и хотел поговорить, — Донателло приблизился. — Разрешишь? — Ага, — Майки чуть отодвинулся, давая брату пространство. Спустя секунду щелкнула рулетка, и Дон начал снимать мерки. Сначала измерил параметры правой руки, а потом перешел на травмированную. Все это время Микеланджело молчал, не зная, что сказать. Всего пару часов назад они встретились с Лео и Рафом, и вроде бы как договорились, что вновь попробуют дать бой Шредеру. Донателло заставил их, старых, мрачных циников, вновь ощутить себя пятнадцатилетними. Но время не обманешь. — Кто это? — внезапно спросил Донни, кивнув на стену, где висело оружие и одна-единственная фотография — улыбающаяся светловолосая девушка в рабочем комбинезоне сидела на капоте джипа. — Это Рене, — отозвался Майки. — Моя жена. — Ж-жена? — голос Донателло подлетел на несколько тонов, и Майки стало смешно. Впервые за последние семь лет. — Ну, не официальная, конечно. В мире Шредера в церкви уже не венчают. — Нет, я просто… — Дон покачал головой. — Ты и отношения, это как-то не укладывается в голове. — Не укладывается? — Майки криво усмехнулся. — Мне сорок пять, чувак. Я тебе в отцы гожусь. — И все равно, — Донателло слегка покраснел, — но она красивая. — Да, — Майки вздохнул. — Была. Умерла семь лет назад. — Прости, я не хотел… — Забей, — Микеланджело поморщился, когда рулетка прошлась по его изувеченному плечу. — Зачем это тебе, Донни? — Постараюсь сконструировать тебе пристойного вида протез, — ответил Донателло, убирая рулетку. — Думаю, что сражаться нунчаками одной рукой не очень удобно. Майки слабо верил, что у него что-то получится, но через десять дней, также ночью, Донни вновь сидел на его кровати и старательно пристегивал к плечу бионическую руку, явно собранную на основе технологии фут-ниндзя. — Разумеется, с настоящей не сравнится, — произнес Дон, проверяя как подключены провода, — но, спасибо Стокману, мне удалось внедрить туда датчики, которые будут передавать импульс от уцелевших мышц и нервов к механизму. Потренируешься и подвижность будет на уровне. Так, а теперь попробуй. Микеланджело нахмурился и чуть напряг мышцы, приказывая сжать кулак. Спустя секунду механические пальцы дрогнули и неохотно согнулись. Рука тут же заныла. — Это реакция атрофированных мышц, — ладонь Донателло легла на плечо Майки, — нужно время, чтобы научиться ими управлять. Но нам очень повезло. — С чего это? — проворчал Майки, чувствуя, что боль стихает, словно реагируя на его тепло. — Ты повзрослел, а значит протез не нужно будет подгонять по мере изменения длины руки, — ответил Донателло, и его пальцы скользнули по хромированной стали. — Хоть какой-то плюс от того, что я теперь развалина. — И это говорит тот, кто в одиночку вынес целый отряд футполиции? — Донателло улыбнулся. — Когда ты научишься им управлять, тебя будет не остановить. Шредер может уже писать завещание. — Ну что, — Майки вновь сжал руку в кулак, а потом приподнял большой палец. — Я — вернулся. Мышцы лица неохотно сложились в улыбку. — Отлично, — Донателло вновь рассмеялся, а потом внезапно обнял Майки. — Я так рад, что ты улыбнулся. — Да, — Майки зажмурился. — Это тебе спасибо, Донни. Ты вернул нам надежду. Над ухом раздался негромкий вздох, а потом Майки вздрогнул, ощущая теплое прикосновение чужих губ. Длинные прохладные пальцы Донателло скользнули по его щеке, цепляясь за жесткую щетину. Это ощущение длилось несколько бесконечно долгих секунд, а потом Дон резко отстранился. — Прости! — выпалил он и, подхватив свой набор с инструментами, выскочил из комнаты. А Майки так и остался сидеть на постели, ощущая как в груди медленно начинает разгораться теплый огонек давно забытого чувства.***
Гараж, который Донателло наспех переделал под мастерскую, был самым неуютным местом на свете, но последнюю неделю он ночевал там. Нужно было восстановить тонеллер и доработать прототип экзоскелета, который модифицировал Стокман. Конечно, вместе с доктором работа пошла бы в разы быстрее, но всего через пару дней совместной деятельности Донателло вежливо поблагодарил за участие. Даже спустя тридцать лет Бакстер не растерял своего фирменного самолюбия, а язвительность возросла просто в геометрических масштабах. Угрюмые замечания Хана, который оказался связан с тщеславным ученым, никак не улучшали ситуацию. В итоге даже атлантическое спокойствие Донателло дало трещину. Правда, сейчас, спустя три месяца в будущем, он уже не мог похвастаться им. Слишком много жертв, а еще больше стоит на кону. И если он не справится… Донателло раздраженно мотнул головой, прогоняя туман сонливости. Ему осталось совсем немного. Мощности бура должно хватить до самого замка Шредера, и даже останется. Костюм же оставалось лишь зарядить и проверить отзывчивость манипуляторов. И тогда у них появится шанс победить. Кроме того, у Майки теперь есть протез, а значит, что он сможет сражаться и защищаться более эффективно. Донателло соединил два проводка в системе охлаждения костюма, а потом ощутимо приложился лбом к металлическому суставу. «Идиот! Идиот! И как можно называть себя гением, будучи таким тупицей?! Зачем он это сделал? Поддался порыву, поскольку впервые за это время увидел её — улыбку Майки. Но это так глупо! На что он рассчитывал?» Между ними пролегла тридцатилетняя брешь, наполненная ужасными событиями, болью и потерями. И новыми людьми, такими как эта девушка — Рене. Донни постарался ненавязчиво расспросить о ней у Эйприл, и та подтвердила, что Микеланджело целых пять лет жил вместе с девушкой, которую спас из-под завалов. Она была очень веселой и доброй, пусть и слегка неуклюжей. После её смерти Майки совсем перестал улыбаться. «Он все еще скорбит по ней, а я…» — Донателло нервно закусил губу и вновь вернулся к проверке манипуляторов робота. Эти чувства были неправильными, несвоевременными и совершенно не нужными. Сейчас главное было победить и заняться восстановлением прежнего мира. Пожалуй, это займет еще тридцать лет, если не больше. Слишком сильно было влияние Шредера. Донателло захлопнул металлическую крышку, а после включил тумблер питания. Помещение гаража наполнилось металлическим лязгом и шумом мотора. Стальной исполин неохотно поднялся с колена и выпрямился во весь рост. Индикаторы докладывали о стабильной работе, а обойма пулемета была заряжена. — Получилось, — Донни улыбнулся и сжал гигантскую ладонь в кулак. — Ну держись, Шредер!***
База повстанцев была окутана сонной тишиной, и только Микеланджело вновь маялся бессонницей. И дело тут было совсем не в фантомных болях. С тех пор, как на месте пустого рукава появился механический протез, боли отступили, а вместе с ними и старые кошмары. Однако Майки все равно стабильно просыпался посреди ночи и несколько часов просто смотрел в пустоту. А все потому что в голове заезженной пластинкой крутилось имя. Донни Он сбился со счета как часто звал его в прошлом. Первый год после его исчезновения он приходил в его комнату, включал компьютер и запускал химическую лабораторию, в надежде, что это вернет его брата. Или же он просто пытался создать иллюзию целостности их семьи? Когда они оставили поиски, Раф целыми днями пропадал с Кейси, а Леонардо тренировался так, что пугал даже Сплинтера. Майки же оказался предоставлен сам себе и медленно сходил с ума от одиночества и тишины. Не с кем было посмотреть новую серию сериала. Не с кем завтракать. Не к кому обратиться, если ему вновь приснился кошмар. Сначала он взял за привычку приходить в комнату Лео и спать рядом, закутавшись в плед. Брат не прогонял его, но и не пытался выяснить в чем дело. В то время пока Микеланджело дрожал всем телом, отчаянно нуждаясь во внимании и родственном тепле. А когда погиб сенсей, а следом за ним Кейси, Майки взял за привычку молиться. Он ничего не знал о боге, кроме того, что в далеком детстве рассказывал Сплинтер, но в этой ситуации ему было все равно. Единственное, о чем он просил — вернуть Донни. Потому что он точно сможет вернуть все на круги своя. Починить любую вещь. И успокоить, когда надежда, казалось бы иссякла. Хотя нет. Он был этой самой надеждой. И вот, спустя тридцать лет, равнодушный бог наконец-то отозвался на его молитвы. Но вместо спокойствия, в душе Микеланджело все начало рушиться, словно кости домино. А все потому что Донни был слишком живым. Слишком деятельным. Слишком притягательным. «Абсурд», — покачал головой Майки, но вопреки всему переступил порог мастерской. Ему сказали, что Донателло буквально ночует среди железок, ведь штурм назначен уже на завтра. И он, Донни, будет играть в нем ключевую роль. Бесшумно ступая по бетонному полу, Майки приблизился к коленопреклонённому роботу, у ног которого виднелся силуэт в пледе. «Как обычно, — Майки слегка улыбнулся и присел на корточки рядом с братом, — заработался». Он уже протянул руку к изможденному лицу, собираясь убрать непослушную темную прядку, когда Дон внезапно поморщился и прошептал: — Май…ки. «Кавабанга, мать твою», — выругался про себя Микеланджело и осторожно поднял брата на руки. То ли из-за протеза, то ли с непривычки, но его тело показалось ему таким легким и хрупким, что хватило бы небольшого усилия, чтобы травмировать его. Но он был таким уставшим, что не проснулся даже, когда Майки принес его в свою комнату и опустил на кушетку. — Хорошо поработал, Донни, — прошептал Майки, касаясь темноволосой головы. — Отдыхай. Он еще пару секунд позволил себе ощутить мягкость гладких прядей, но тут Донателло внезапно приоткрыл карие глаза и посмотрел прямо на Майки. Тот застыл, не зная, что ему делать, а потом Донни произнес: — Прости меня, Майки. — За что? — Микеланджело нахмурился. — За то, что пришел слишком поздно. За то, что оставил вас в такое время, и за… Его щеки слегка покраснели, и Майки стоически вздохнул. — Тот поцелуй, я вовсе не хотел, чтобы ты посчитал меня странным. — Правда? — Майки усмехнулся. — А вот теперь я расстроен. — О чем ты? — Донателло сел на постели, и тут ему на затылок легла теплая широкая ладонь, притягивая к себе. — Похоже ты забыл, как мне нравится все странное, — прошептал Майки почти касаясь его губ, а после осторожно поцеловал. Донни вздрогнул, но не отстранился, а напротив обнял брата за плечи — широкие и мускулистые, столь непохожие на те, что он видел в прошлом три месяца назад. Но Дону казалось, что это было в какой-то другой жизни. — Ха… — Майки разорвал поцелуй, ощущая странное трепетное чувство от прикосновения к тонким и мягким губам. Пальцы Донни скользнули по затылку, собираясь развязать бандану. — Хочешь полюбоваться на мою лысину? — хмыкнул Майки и резко притянул к себе стройное тело. — Не верю, что ты мог облысеть, — ответил Донателло, вновь краснея, потому что сквозь грубую ткань камуфляжных штанов он ощущал горячую твердость. — Да, кое-что еще осталось, но тебе этого лучше не видеть, — Микеланджело дернул углом рта. — Фут ниндзя не слишком опытны в прическах. — Что случилось? — прошептал Донни, покрывшись мурашками. — Как-то попался в засаду и три дня провел в гостях у Хана, — пожал плечами Майки. — Спасибо Эйприл и Рафу — спасли, но… Донателло поджал губы, но тут его щеки коснулась чуть шершавая ладонь. — Эй, Ди, что такое? — Уже три месяца я здесь, но не знаю и десятой доли того, что с тобой приключилось. — Хочешь, чтобы я рассказал? — Микеланджело вздохнул. — Это не так круто, как в комиксах, поверь мне. — Я знаю, но… — карие глаза Донателло влажно блеснули. — Шредер заплатит за это. За все, что сделал с тобой. — Вот он, мой отважный Донателло, — Майки рассмеялся, ощущая как першит в горле с непривычки. — Я так скучал. И хватит уже загоняться, бро. Когда мы победим, у нас будет еще много времени для разговоров. А сейчас, предлагаю заняться чем-то более приятным. И поскорее, а то я ведь не молод уже. Долго не смогу. — Не такой ты уж и старик, — пробурчал Донателло, вспомнив характерный бугор на ширинке. — и…ахм… Правая ладонь Майки скользнула по его животу и задела возбужденный член. — Ну, с тобой семнадцатилетним не сравнить, — хмыкнул Майки, нарочито медленно проводя по нему ладонью. — Майки, стой это… — Что? — Странное чувство. — Да? — Микеланджело улыбнулся, — А мне кажется, что тебе хорошо. Следом еще один осторожный поцелуй в губы, но почти тут же перерастающий в глубокий и страстный. Донни задушено стонет, ощущая что близок к разрядке, а потом по ткани расползлось влажное пятно. — Хм, это было быстро, — слышится над ухом хриплый шепот, и Донателло вновь весь покрывается мурашками. Кто бы мог подумать, что Майки может быть таким…таким… — Я не специально, — пробурчал Донни, ощущая, что еще немного и его лицо превратится в пылающий метеорит, — просто ты… — Знаю, — хмыкает Майки, и в его голосе слышатся нотки самодовольства, — но это немного нечестно, так что давай-ка продолжим. Донни едва успевает вздохнуть, как раздается звяканье пряжки ремня, и он оказывается без штанов. Вязкий чавкающий звук и ладонь Майки покрывается белесой субстанцией. — Зачем? — Смазка, — без всякого стеснения выдает Микеланджело, и пока его брат готов провалиться от стыда под эту самую кушетку, осторожно разводит его ноги в стороны, — это ведь твой первый раз? — Угум… — кивает Дон, закрывая лицо ладонями, и в очередной раз поражаясь насколько взрослым стал его младший брат. Ощущения более чем странные и даже немного болезненные, но Донателло терпит, потому что теплые губы Майки то и дело касаются его шеи или щек. — Все в порядке? — Да, — Донни жмурится, а потом обхватывает Майки за шею. — Давай уже, я выдержу. — Не заставляй себя, если тяжело, — шепчет ему на ухо Микеланджело, но хотя сам уже готов зарычать от нетерпения. А все потому что у него стоит как никогда в жизни. Вот тебе и старость. — Ничего, я готов, — Донателло мужественно улыбается, но когда Майки входит лишь на половину, его лицо искажается от боли. Дыхание перехватывает. Руки судорожно цепляются за спину брата, словно ища какую-то опору. — Донни, хватит, это слишком. — Нет, — Дон упрямо закусывает губу. — я хочу этого, Майки. — Черт, и что же с тобой делать? — качает головой Микеланджело и начинает двигаться — медленно и осторожно, позволяя брату привыкнуть. Постепенно он расслабляется, к щекам приливает кровь, а карие глаза заволакивает пелена наслаждения. — Майки… — шепчет Донни и тянется к нему за поцелуем. Тот опирается левой рукой в стену, а правой притягивает к себе стройное тело, не сбавляя темп. Бешеные поцелуи-укусы сменяются медленными и тягучими, а потом снова. Сердце стучит как ненормальное, по шее стекает пот, но тихие стоны Донателло заполняют комнату, а вместе с тем и мучительную пустоту где-то в груди Микеланджело. Мрак, что окружал его все эти годы таял как снег по весне, сменяясь мягким и теплым светом. Вновь хотелось смеяться и шутить. Дышать полной грудью. Жить, в конце концов. — Донни, Донни, — срывается с губ Майки, и он наваливается на него всем телом, ощущая как мышцы резко подводит, а потом его накрывает волной наслаждения, но он успевает выйти, обильно излившись на живот Донателло. Тот смотрит на него широко раскрытыми глазами, а его грудь тяжело вздымается. — Извини, Ди, я сейчас, — Микеланджело поспешно вытирает его своей футболкой, а потом ложится рядом. — Ты как? — Это… — Донателло сонно качает головой, — нет слов, просто. — Ты мне льстишь, — Майки улыбается совсем как в старые добрые — хулиганской улыбкой, — и мне это нравится. Миг спустя он касается его ладони и сжимает в своей. — Спасибо, Донни. — А? — эхом отзывается уже дремлющий Донателло. — За то, что вернул меня к свету, — Микеланджело мягко улыбается, и Донни видит в глубине его голубых глаз прежний огонек азарта.***
Приоткрытые голубые глаза похожи на потускневшие осколки стекла. Они бессмысленно смотрят в пустоту, но на губах все еще виднеется тень хулиганской усмешки. Миг спустя у Донателло подкашиваются ноги, и он падает на колени рядом с Микеланджело. Касается еще теплой ладони, а потом вслепую нащупывает пульс. Где-то в отдалении слышится голос Эйприл, но Донни уже все равно. Плевать на победу. Плевать на это проклятое будущее. Плевать на шрапнель в правом боку, и на то, что сознание медленно заволакивает туманом. Внутри у него совершенная, абсолютная, безграничная пустота. Широкая ладонь Майки выскальзывает из его пальцев — сознание погружается во тьму.***
Носа касается теплый аромат хлопка, и Донателло с трудом приподнимает свинцовые веки. Несколько секунд перед ним все расплывается, а затем зрение проясняется. Знакомая постель, стены обклеенные плакатами и шум вентиляции под потолком. А в изножье светлеет растрепанная макушка. — Майки? — хрипло произносит Донни, не веря своим глазам, и младший поднимает голову. Несколько секунд голубые глаза подернуты сонной дымкой, а потом Микеланджело вскрикнул: — Донни?! Ты очнулся! Ребята! Сюда, скорее! Не успевает Донателло осознать происходящее, как в комнату врываются Лео и Раф — оба запыхавшиеся, но счастливые. — Донни! Слава богу! Ты провел без сознания три дня. — Да, мы думали, что ты нас бросил! Братья набрасываются на него с объятиями, ерошат волосы и хлопают по плечам, но он смотрит лишь на Майки, который утирает рукавом слезы, а потом с криком «Кавабанга» кидается к Донни на шею. Утыкается ему носом в грудь и бубнит: — Глупый Дон, больше не пугай меня так! Ты бы еще на тридцать лет пропал! — Прости, Майки, — Донателло касается густых светлых прядей и улыбается. — Теперь я дома. — Надо сказать сенсею, что ты пришел в себя, — Лео исчезает за дверью. — А я поищу что-нибудь в холодильнике, ты наверняка умираешь с голоду, — Раф радостно ухмыляется и тоже выходит из комнаты. Майки продолжает обижено сопеть в грудь Донни, и тот осторожно касается его лица. — Ди? — Микеланджело удивленно приоткрывает рот, и Донателло с трудом подавляет желание поцеловать его. Вместо этого он невесомо чмокает его в лоб, а потом притягивает к себе. — Ты чего это? — Майки смеется, а Дон облегченно выдыхает. Это не сон и не иллюзия. Он снова дома, где все живы и здоровы. Однако те три месяца, что он провел в будущем, ощущались слишком реальными. Что это было? Видение? Предупреждение? А может перерождение? Как бы там ни было, он испытал этот опыт и стал мудрее. Осторожнее и чуть взрослее. Поэтому ни за что и никогда... — Не позволю, — прошептал Донателло и прикрыл глаза, — померкнуть твоему свету.Конец