Наравне?

Чем больше проходило времени, тем больше я верила в таймскипы, происходящие в реальности. Вот ты сидишь в том самом кафе, продолжая перманентно офигевать от происходящего по нарастающей. Вот ты возвращаешься домой, одновременно с этим получая сообщение от дяди по отцовской линии. Бум — и ты в срочном порядке бронируешь рейс на Будапешт, параллельно договариваясь с начальством о невозможности явки в университет по семейным обстоятельствам. Чтоб тебя, Миклош, что тебя угораздило попасть в реанимацию так невовремя! В итоге, конечно же, пришлось звонить с этой новостью только нам, как единственным немногочисленным родственникам — это с маминой стороны их мама не горюй, и каждый все обо всех знает, а вот по отцовской линии только они с его братом и остались. Даже за сыном практически некому присматривать, потому что его мать погибла полгода назад, — вот, судя по отрывкам, Миклоша и понесло во все тяжкие с горя, — вот и остались три варианта из начальника отдела продаж в Пакс Груп, конструктора-инженера высшего разряда там же и ассистента преподавателя в местном университете. Стоит ли устраивать бинго из тех, кого позовут в первую очередь? Разумеется, это не та ситуация, когда стоило отгораживаться и говорить, что не могу — в сравнении со свадьбой Каталины, тут под вопросом благополучие целой семейной ветви, потому что сомневаюсь, что дядя переживет еще и смерть сына, а сам он его вряд ли выходит, совмещая все с работой или командировками. Да и любила я их заметно больше шебутной маминой семейки, потому что с ними ощущение семейности было не о шуме или общих праздниках на четверть населения Будапешта, и в такой момент отказать им было бы действительно невозможно. В итоге, месяц пролетел в мгновение ока за заботами о Миклоше, параллельном проведении пар через онлайн для тех групп, которые согласились видеть вместо менее всепрощающих личностей мое вечно синее от усталости и беспокойства лицо, — и это было на плюс нам обоим, потому что грузила я их еще меньше, а сама не теряла сильно от изначальной ставки, которая мне как бы все еще была нужна — и фоновыми возвращениями в потерянное для общество состояние, когда пережитая травма решала, что хватит с нее прятаться, пора брать свое. Спустя десяток осмотров перед выпиской, несколько отрезвляющих обоих истерик, а также раскаивающихся обещаний, что Миклош больше никогда не будет так безрассудно подвергать себя опасности, тем более сейчас, я, пусть и побаиваясь, что он сказал это неискренне, все же решила довериться ему, отправляясь обратно в Стэллис аккурат к началу зимней сессии. Еще один бум — и вот ты на пороге перед аудиторией, где проходит последний экзамен на твоей повестке. Я действительно могла благодарить своих студентов за понимание — все более-менее сносно справлялись в меру сил в течение семестра, поэтому вопросы с пересдачами либо не стояли вообще, либо предварительно обсуждались. Некоторые коллеги вызывались помочь с оформлением всей отчетности, поэтому в данном вопросе тоже проходило все относительно гладко. … в физическом плане — в психологическом, однако, все пошло к чертям. В периоды экзаменов бывали те самые моменты, когда ты, в отличие от всегда оживленных коридоров, видишь лишь пустые проходы, а все остальные безмолвно сидят в аудиториях или приходят в другие дни, назначенные по плану. Раньше я даже любила эту атмосферу странного уединения, когда казалось, что даже в столь занятом месте ты можешь быть один, иногда специально задерживаясь подольше… Но не сейчас, когда единственный звук, который отчетливо слышишь рядом — шаги, напоминающие каждый чертов раз о том октябрьском инциденте. У меня были теории, отчего мое состояние настолько плохо переносило ПТСР даже при таком, казалось, незначительном раскладе: в больнице, пока приходилось выхаживать Миклоша, мне пришлось вдоволь насмотреться на раны и кровь, да и разговоры в реанимации и после в палате интенсивной терапии нечасто упоминали что-то приятное. Я замечала, как после невольно перетягивала рассказанное на себя, на то, что могло произойти… ну, да, ничего удивительного, что все стало хуже. Реально, тут бы уже сразу к психиатру, минуя стадию психотерапевта. … Черт. Воспоминание нагнало уже под конец экзамена, когда из всех студентов оставались только отличники — слава Богу, я додумалась на этот раз сменить очередность от низшего балла к высшему, оставив нагрузку к началу — но его было достаточно, чтобы капитально выпасть из реальности, заставив присутствующих нехило так переволноваться. Я так долго оставляла те мысли на дальний план, что те уже решили послать все, меня в том числе, в дальнее плаванье, вываливаясь в полном объеме на мою и без того шаткую психику. Опыт получился на ноль из десяти, никому бы не советовала, о чем, отшучиваясь, и сказала обходными речами оставшимся студентам. Те, облегченно выдохнув, помогли разрядить атмосферу на какое-то время — ровно до момента, пока я отдала последнюю зачетку и тяжелым взглядом проводила уходящих из занимаемого кабинета. *** — Не жизнь, а сплошное ебтвоюмать, — негромко проговорила я, впервые за столько времени добравшись до университетской крыши в главном корпусе. Обычно я себе не позволяла такие финты, в том числе речевые, но сейчас было уже настолько все равно… я вздохнула — лучше не продолжать это выражение, иначе последствия точно никому не понравятся. Только вытащили одного из могилы, как другой уже сам туда лезет, готовый за собой сам крышку захлопнуть. Хотя, были же как-то у нас разговоры, что в нашей семье работали законы равноценного обмена — вон, в соседней ветви уже ходят шепотки о том, что быть у меня скоро племяннику… или не быть, если меня действительно не туда занесет… Так, возможно, пора завязывать с коньяком в кофе, и либо напиться за раз, либо сразу вставать на праведный путь трезвенника. Кстати, это ж получается, что временно из состояния «бей-или-беги» можно все-таки уходить — сессия окончена, с работой временно пауза, время наконец-то можно уделять только себе… да и Рождество с Новым годом не за горами, хотя от праздничного настроения я была как никогда далека. Заняться чем-нибудь полезным? Наладить снова связи, которые в последнее время превращались в череду стикеров, которые наконец действительно проявили себя на все случаи жизни, в ответ на любые сообщений? Хотелось бы, конечно, но эмоциональный ресурс отчаянно требовал забиться куда-нибудь под одеяло и дня три просто лежать — даже спать необязательно, просто чтобы никто не трогал, давая привести мысли в порядок. Отпив еще немного, я посмотрела вдаль на открывавшийся вид — да уж, он того действительно стоил. Для небольшой эмоциональной встряски, чтобы подвигать ментальный фокус — самое то, пожалуй. Ну что ж, небольшое ревью? Первое — моя крыша уже действительно держится на честном слове. Те два месяца беспросветного ужаса ее довели до края, и мне надо поскорее оттуда свинчивать, желательно с нормальным результатом, а не тот, что подкидывает так часто мозг. Главное на повестке — постепенно избавляться от появившейся фобии, состоящей из… Я неторопливо повернулась от перил, на которые опиралась предплечьями, по наитию расставляя в сторону руки, — все равно никто не должен этого видеть, — и начала шагать вдоль края. Опора находилась лишь в паре сантиметров от ладони, так что я могла сразу ухватиться, если что. Шаг, другой… несмотря на то, что хуже всего было определенно в коридорах, одного цокота невысоких каблуков полуботинок о бетон было достаточно для дискомфорта. Равномерный стук действительно создавал ритм, который… Стоп, ритм? Ну, блин, конечно — это как раз то, с чем мне могло помочь чертово маладаптивное расстройство, в кои-то веки. Конечно, в помещениях мне бы не всегда удавалось ходить с наушником, чтобы заглушать шаги музыкой, но на это у меня есть любимое универсальное средство «вспомни одну строчку, забудь все о песне и крути этот отрывок, пока не вспомнишь»! До тех пор, пока звук снаружи не выбивается из общей картины, есть шанс, что я могу держаться и так какое-то время. Ну что, попробуем? Запускаем мысленный выбор песни… и, да, как же я могла забыть, что для меня один только выбор превратится в сплошную проблему. Не хватает клоунского грима для полноты картины. Ладно, доверимся технологиям в этот нелегкий момент… да ну нафиг, именно сейчас оно мне выкидывает Unholy?! … Допустим, там как раз есть вроде похожие звуки в инструментале. Одна рука в кармане, держа там только опущенный телефон, вторая на перилах, готовая отстукивать вспомогательный ритм, ноги… а что ноги, главное, что есть еще. Три, два… Блин, это куда сложнее, чем кажется — я даже не думала раньше, что так быстро хожу. Пока по оригиналу проходит время между элементами, мне легче зависать на полутора шагах, чем менять их скорость в любую из сторон. Хотя, с другой стороны, постоянно от других слышала, что за мной не угнаться — может, это знак? Ладно, пробуем еще раз… наверное, надо брать моменты, когда уже слова идут, с ними легче адаптироваться. Или заставить воображение списать сбившийся звук на то, что так и задумано. Шаг, еще шаг. Вот теперь мне кажется, что это действительно можно попробовать заставить работать на себя, а не только вздыхать из-за того, как невовремя очередной момент заставляет диссоциироваться. На этот раз даже щелчок от остановки на месте воспринялся проще. — Ладно, на этом можно поставить временную отметку «решено», — подытожила я вслух, понимая, что так дела могут решаться только на первое время. Все равно придется обращаться к профессиональной психолог… так, еще не время! Мне только показалось, что изнутри свалилась хоть какая-то часть груза, чтоб мостить туда сразу еще булыжник потяжелее! Следующее: что делать с воображением, которое задолбало подкидывать кровавые сценарии. … Так, тут проще сдаться сразу. — Остается надеяться, что за время перерыва я успею забыть тот месяц, — выдохнула я, уже поворачиваясь обратно к предыдущему местоположению. Разумеется, я имела в виду не буквальную амнезию — хватило бы просто размытия тех кровавых деталей, которых пришлось насмотреться. Когда мне пришлось вернуться обратно, нужно было нырять снова в ту же работу, что преследовала меня даже во время пребывания в Будапеште, поэтому никакого перехода ментального не случилось, а воображение не отпускает до сих пор. Поискать по возвращении, что ли, какой-нибудь сериал отвлечься… Взяв снова в руки термос, я поежилась от пронизывающего холода. Да уж… декабрь решил себя оправдать, видимо, в этом году, но в Стэллисе все равно теплее, как бы знакомые не жаловались на местный климат. Ладно, что у нас там на повестке дальше? Ах, да — коммуникация. — Не хочу-у-у-у, — проныла я в рукав, опустив голову на предплечья, которые снова опирались на перила. И до этого раньше сложно было поддерживать общение с таким большим количеством людей, так еще и после поездки как минимум половина из них повисла в воздухе. Помимо родителей и особо любопытных групп, которые, как я запоздало осознала, пытались немного подбодрить меня, я о ситуации не особо распространялась. Это не было секретом — мне просто было не до этого. Первым сообщением было «поговорим позже», после — «я занята», а дальше шли просто реакции, почти никогда не сопровождавшиеся текстом. Итак, на сегодняшний день особенно горят несколько встреч — с родителями, потому что как же без них, с Розой, потому что едва бы до нее дошли такие новости, и, конечно же, с Вином. Последнее желательно оттянуть до последнего по объяснимым причинам. Первая часть должна пройти относительно гладко — после того, как я согласилась вернуться на время обратно, любые придирки прекратились, а вместо них в разговорах или сообщениях чувствовалось сквозящее сочувствие. К тому же, по возвращении я все равно выгадала уже один вечер на встречу с ними — тот редкий случай, когда визит к ним уже ничего не мог сделать моему убитому состоянию. Так что можно было пока не торопиться, оставляя этот лакомый кусочек к Рождеству или дальше. Роза… здесь, наверное, лучше поторопиться с объяснениями, потому что из всех моих знакомых она наверняка была одной из тех, кто волновался больше всего. Пригласить ее, что ли, к себе, в качестве ответного жеста на те посиделки полгода назад? Не хочется никуда идти, особенно если учесть тему, которая будет подниматься. Кстати, может, там уже есть какой-то прогресс с расследованием и приговором? Может, мне именно новостей о ее попадании под надзор не хватало, чтобы успокоиться и выдохнуть… Значит, ставим галочку на приглашении с ночевкой на послезавтра и дальше и закрываем тему. Точно, еще надо навестить Джека — чуть про него не забыла, мо-ло-дец, наставник всем в пример! Через приют я продолжала держать с ним чуть более содержательный контакт как минимум из профессионального достоинства, но я и правда соскучилась. Не настолько, чтобы уже завтра стучаться в ворота приюта, но все же, да и время подготовиться нужно — как-никак, праздники скоро, не могу я дитя без подарков оставить. А еще остальным детям нужно что-то принести… ох блин, приручила на свою голову выводок из роз. Пора брать ответственность, чтоб ее! И теперь, на десерт, мое любимое — иронично, что смыслов было много, но ни одному из них я сейчас не была рада. Вин, мать его, Рихтер. Пора было решать, как являться перед ним, потому что для других людей я еще сойду за нормального человека, а вот для него я ж буду ходячим сборником запущенных травм с иллюстрациями… дело плохо. Еще хуже из-за того, что я теперь не знаю, как с ним делиться произошедшим, учитывая тот статус, который на самом деле стоит за его личностью. Нет, я ни в коем случае не собиралась умалять его заслуг в профессиональной сфере — по нему всегда было видно, что он относится к психологии со всей серьезностью, не полагаясь ни на кого, кроме себя. Просто… сколько бы он не говорил, что всегда готов выслушать меня, сложно поверить на самом деле, что ты можешь действительно беспокоить такого человека. Вечно коробило, что я заставляю его во внерабочее время снова копаться в чужих проблемах, а теперь… понимая, что пропасть между нами только разрослась, не могу не думать… Может, действительно стоило просто все закончить? Я покосилась ниже, рассматривая асфальт рядом с порогом университета. … Не, если я сделаю это здесь, меня уже начальство воскресит, потом выведет в укромный уголок и самолично там прикопает. Пожалуй, ради собственного же благополучия, стоит сменить положение. Отстранившись и перехватив поручень ладонями, я позволила себе на секунду задуматься, после чего все-таки отпустила его, повернулась спиной и плюхнулась на бетон, облокачиваясь на железо. А вот теперь уже реально холодно, да и стояла я явно не минут пять — не удивлюсь, если уже на следующий день слягу с температурой. Хотя, разве не все равно? Мне же легче — будет повод отказаться ото всех связей с социумом… нет, нельзя. Нужно разобраться со всеми вопросами, пока не стало слишком поздно. Глотнув еще немного кофе и поежившись от контраста, я вернулась к насущному. Так вот, Вин. Да. Точно. Отношения с ним начали приобретать какую-то совсем непонятную форму еще с момента того происшествия. Сначала он переносит с относительным спокойствием все мои выверты, потом решается наконец рассказать о себе, доверяет свой личный номер, потом… нет, о том случае мы не говорим, в Ба-Синг-Се нет войны. Я не позволяла себе думать об этом раньше, но сейчас… разве это все еще вписывается в концепт простой «дружбы»? Нет, конечно, я сама ни разу не любитель вешать стандартизированные ярлыки, но даже со своим мизерным социальным навыком я не могу не сказать, что здесь что-то было не так. И, если это так… Я буду только ненавидеть себя больше. Это тот момент, когда я бы хотела, как никогда, оказаться неправой в своих выводах, потому что ладно раньше — тогда моя личность, да, была явно нестабильна, но она еще не была проблемой. Если же брать сейчас… Сейчас я буквально буду мертвым грузом, для любого человека, а для него — еще и круглосуточным напоминанием о работе, с которым он вряд ли будет чувствовать себя свободно. Господи, мне достаточно одной мысли об этом, чтобы почувствовать, словно меня выворачивает. В попытке успокоиться я начала снова дергать левый хрящ, вертя несчастное кольцо в проколе туда-сюда, иногда задевая верхнюю штангу — помнится, я тогда сделала такой расклад с украшениями по наитию, но одновременно известная и непохожая на основную массу интерпретация получала слишком точный смысл, чтобы хотеть что-либо менять в ней. Все равно этот смысл понимала только я, а все искали призывы о помощи только в более открытых случаях. Но, разумеется, этого было недостаточно. Ни чтобы успокоиться, ни чтобы решить эту дилемму. Я в полнейшем замешательстве.