Наравне?

… Лучше б я сейчас слиняла в Будапешт, залегла там на дно и не отсвечивала, а не вот это вот все. Чуть не взвыв вслух, я снова уткнулась в горы материала передо мной, взятые из нашей библиотеки, не представляя, как с ними вообще иметь дело. Чьему светлому разуму, черт побери, пришла в голову мысль, что выпихнуть меня на конференцию по языковеденью — это офигительная идея?! Неужели у нас так мало лингвистов-теоретиков, чтобы кидать под эти рельсы именно меня? В чем же я таком провинилась, что… … А, ну да. Та поездка в Хаймит. Ну разумеется. Я-то думала, что карма меня достала еще тогда, но, походу, мне лучше не думать — все равно до всего своим ходом не дойду. Как раз когда я предприняла попытку развернуть документ снова и завести туда что-то большее, чем название и тему, телефон отозвался парой новых сообщений, и уже по звуку я поняла, что сегодня мне точно не светит заняться этим вопросом. Раньше хоть шансы были впасть в несознанку, на выходе из которой получался даже приличный кусок текста… эх, сразу вспомнились эти недели ада, когда приходилось выписывать дипломники и курсовые. А сейчас… учитывая, что я каждый раз чувствовала вину перед отправителем за порушенную тогда романтику, запоротое признание. и даже лишила шансов на нормальный отказ, было бы верхом наглости еще послать Вина в игнор после такого, когда и сама не знала, насколько бы в это время была занята, и насколько — еще б бесцельно билась головой над всем этим ужасом. Отбросив в сторону лишние мысли, я разблокировала чат, в котором так и зависли те два сообщения, и, цитируя бессмертную классику стекла, не знала, смеяться или плакать. «Прости за позднее сообщение, Тори, но я бы хотел кое-что обсудить» «Могу я заехать к тебе домой сейчас?» И ладно бы это было последнее сообщение, на котором еще полгода назад меня бы уже везли с сердечным приступом — после июльских эмоциональных качелей это перешло в пройденный этап, после которого Вин еще несколько раз заглядывал сюда. Не-е-е-е-е-ет, весь ужас в первой фразе. Любая вариация слов «нам нужно поговорить» обязательно несет в себе какую-то прелюдию к проблемам. Подтверждено личным опытом и большинством прочитанных новелл за плечами. Мало того, что разговор предполагался наверняка не из легких, так еще и дома… осмотрев оставленные где попало коробки из-под доставки, царящий хаос на журнальном столике и диване за ним, которые были завалены книгами, беспорядок, видимый даже через проем, на кухне, я только убедилась, что антураж здесь явно не располагает к душещипательным разговорам, поэтому, вздрогнув, определилась с ответом: «Я-то не против поговорить, но давай лучше прогуляемся неподалеку» *** Блин, если б не ответ «отлично, тогда жду тебя внизу», то я б точно подготовилась получше. Вместо этого пришлось срочно кидаться к скинутым на спинке стула вещам, накидывать куртку поверх и, ощупав карманы в надежде, что ключи и какие-то деньги там есть, тут же хватать телефон и мчаться вниз, едва впрыгнув в кроссовки. Помимо фонового «главное не спугнуть сейчас его мешками под глазами» и «я что, совсем никакие украшения не взяла?!», основным вопросом в голове все же оставался один. Что такого могло случиться, чтобы просить о встрече вот так? Подобное бы еще было свойственно Розе, но спонтанные встречи с Вином… никогда не выходили за рамки университета. Ну, или связанных с ним дел. … Блин, а ведь на самом деле — либо мы договаривались прямо сильно заранее о встречах, либо пересекались во время беготни по корпусам. Отмахнувшись от лишних мыслей, я вышла из подъезда и тут же нашла взглядом знакомую фигуру, стоявшую неподалеку. Неуверенный взмах рукой прошел незамеченным… значит, дело как минимум непростое. Ладно… подойдем ближе незамеченными, раз такая ситуация — только криков на весь район и не хватало. Так, блин, что с его выражением лица, и от чьего убийства мне его сейчас отговаривать?! Преувеличение, конечно, но, если меня не обманывают глаза, то его действительно что-то держит на диком взводе, потому что он так сосредоточенно сверлит взглядом одно из окон, что стекла в нем только чудом еще на месте. Это все же из-за недавнего? Нет, думаю, Роза мне бы уже написала об этом, касайся это ее напрямую. Тогда в клинике проблемы? Но обычно его не настолько сильно беспокоило что-то из рабочих моментов… хотя, ладно, почва благодатная, какие только комплексы и травмы не посеет случайный разговор. — А, Тори, — слегка вздрогнул Вин, когда я наконец попала в его поле зрение. Все точно плохо, — ты уже здесь. — Как видишь, — неловко хохотнула я, стараясь как можно естественнее пройтись пальцами по волосам. Боже, какой кошмар. Зря понадеялась, что расческа для слабаков, а хаос на голове сейчас будет выглядеть в рамках нормального. — Прости, что не могу пригласить — на меня как раз повесили одну интересную, — блин, аж самой поплохело от влитого в последнее слово сарказма, — работу, из-за которой внутри все вверх дном. Нет, не то, чтобы она была совсем срочной! — увидев его неодобрительный взгляд, поспешила ответить я. — Тем более, я умею определять приоритеты — и, знаешь ли, в сравнении с этой задачей, ты заметно важнее… — под конец голос непроизвольно затих, пока до меня доходил смысл сказанных мною же слов. Ой. Нет, не так — то самое «ой», прописываемое обычно курсивом. В такие моменты я реально надеюсь, что моя социальная неловкость действительно отыграет свою роль. Но, с удивлением обнаружив, что привычного ответа с дружески насмешливыми интонациями не пошло, я подняла взгляд и снова увидела то обеспокоенное лицо, правда, с уже поутихшим гневом. Да что ж там, в конце концов, произошло? — Ну что, пошли? — неуверенно указала взглядом на улицы и начала движение, пытаясь звучать не слишком напряженно. Шаг, второй, третий — и Вин наконец шагнул за мной, быстро нагоняя образовавшуюся дистанцию. *** Мысль о возвращении на родину становится определенно все привлекательнее. Несмотря на отсутствие видимых предпосылок, атмосферу хоть ножом режь — настолько ощутимо тяжелым было молчание. Похоже, Вину было действительно сложно подступиться к основной теме, раз он все еще не знал, с чего начать, и мне, блин, чертовски интересно, что служило первопричиной для этого. Попробовать, что ли, начать с себя? — … — сказала я, а потом в голову единственной зацепкой хлынули все пересмотренные за сегодня трактаты по историческим китайским обращениям внутри семьи. Мо-ло-дец, так держать, отличная адаптация к ситуации. Может, так и начать цитировать, а там все пойдет как-то само? Или… — … когда-нибудь думала… — конечно, нет, я ведь и думать, как оказалось, не умею-то… черт возьми, — … имеют срок давности? А? — О чем это ты? — пришлось переспросить в лоб, потому что даже если я права… Вин нахмурился, но все равно повторил: — Тори, ты когда-то думала, что у чувств есть срок давности? … Ого. Мне для таких философствований определенно надо сначала выпить. Хотя бы немного. — … Давай так: сначала ты расскажешь, с чего вообще вдруг мы поднимаем эту тему, а потом я попробую определить, как именно передать тебе свою мысль, хорошо? — наверное, звучало чересчур грубо, но мне хотелось быть уверенной, что я правильно пойму контекст, прежде чем придется отвечать. Какую-то секунду-другую молчание продолжилось, пока Вин не начал размеренным тоном: — Сегодня ко мне попал один из пациентов, который… не отличался особым спокойствием. Во время сеанса зашел разговор об отношениях, из-за чего он начал весьма активно утверждать, что у всех чувств, особенно романтических… есть свой срок давности, и по какой-то причине это не дает мне покоя. Поэтому я… хотел бы это обсудить, потому что… Не дав себе задуматься о, вероятно, неудачности момента, я перебила его: — Дай угадаю: он поднял эту тему, когда Роза была рядом? В яблочко. Будь это не так, он бы охотнее обсудил это с ней, воспользовавшись окольными путями. — … Иногда твоя проницательность умеет поражать, Тори, — не особо было похоже на комплимент, конечно, но я в нем сейчас и не нуждалась. — Мы действительно тогда собирались ненадолго встретиться, когда мой пациент выходил из клиники, и, увидев нас вместе, он и поднял эту тему так некстати. О, представляю, как им потом было напряжно вместе. Неудивительно, что я встретила его в таком состоянии. — Кажется, комментарии действительно упали на подходящую почву, — из которых, если не разобраться с корнем проблемы, потом и тянутся потенциальные красные флаги… Господи, неужели их выкорчевыванием сейчас придется заниматься мне?! Я попала. — Кхм… — уже более слышно начала я, обдумывая, как обосновать свою точку зрения. Проблема была даже не совсем в том, что она могла показаться неправильной — скорее, причины, влияющие на нее, имели не самое… здоровое происхождение. — Честно, я всегда считала, что самой верной аналогией к любым эмоциям будет то же самое, что говорят про «социальную батарейку» у интровертов — чем больше выкручиваешь интенсивность, тем быстрее перегораешь и уходишь в ноль. То есть, заканчиваться они могут… хотя, ладно, не совсем верно тут получается передать, — секундная передышка, короткий взгляд под ноги и едва ли сознательное сожаление о пустоте в проколах. — Я больше замечаю, как чувства не уходят бесследно — скорее, у них есть запас на определенную форму или… оттенок, если можно так сказать? В зависимости от обстоятельств, этот оттенок либо становится насыщеннее, попадая в другую категорию, либо переходит в иной цвет, либо же выцветает, постепенно исчезая, — да, пожалуй, цветовая аналогия была удачной. — То есть, рано или поздно, особенно из-за внешнего влияния, оттенки все равно меняются, даже когда пытаешься хранить их в первозданном виде — можно продлить их срок, но никак не оставить насовсем. Но разве всегда это выливается в нечто плохое? Порой можно получить уникальный цвет, который имеет собственную неповторимую ценность, а где-то смена контраста отлично запечатлевает историю, стоявшую за ним. Неглубоко вздохнув, я снова продолжила: — Вин, ты как-то говорил, что мечтаешь о вечной любви, я правильно помню? Но ведь она тоже меняется под влиянием времени, и у каждого периода будет свой срок давности, от чего она не будет становиться лучше или хуже — конечно, если мы говорим конкретно о здоровых взаимоотношениях. Так что невечность или недолговечность — это далеко не проблема, а конец не всегда равен полному разрыву. Набравшись смелости, я чуть быстрее вышла вперед, обернулась на ходу и продолжила путь спиной вперед, чтобы установить зрительный контакт с Вином. — Поэтому, — а, нет, неважно. Снова повернулась в изначальном направлении и сказала: — если ты переживаешь о том, как вы будете дальше общаться с Розой, не стоит бояться, как мне кажется — вы оба хотите продолжать общение, ценя друг друга. И даже если это не романтический план, то ваши отношения будут действительно крепкими, превратившись в нечто, пожалуй, не менее ценное. Стоит только принять эту мысль и дать друг другу немного времени… а потом обстоятельно поговорить — примерно за черновик можно использовать наш Хаймитский инцидент, — все, лимит на связный и серьезный тон закончен, можно возвращаться к клоунской персоне. Ненавижу такие монологи, особенно с тем, как мысли перебивают друг друга, что по пути успеваешь еще десяток тем ввернуть непроизвольно. Еще какое-то время тишина неловко висела в воздухе уже немного по иной причине, после чего раздался озадаченный смешок и фраза: — Любопытно, что мне как раз нужно будет ненадолго уехать на днях из Стэллиса по делам. — Вот и намек свыше пожаловал, — блин, и после этого кто-то спорит, что история не циклична. — Просто… помни, что в жизни очень редко бывает только два исхода, хорошо? Раньше я верила, что он прекрасно это понимал. Сейчас у меня складывалось впечатление, что он словно знал об этом, но никогда не применял конкретно к себе. Видимо, в качестве ответа к макушке знакомо прикоснулась чужая рука, доводя хаос на ней до абсолюта. — Разумеется, — и что-то в его тоне подсказывало, что он действительно чувствовал облегчение. — А теперь, думаю, пора возвращаться. *** Все еще не могу отойти от этого разговора. Потолок, наверное, скоро воспламенится от такого пристального внимания, пока в голове крутится мысль, что мне, по сути, выдалась возможность побыть психологом безо всякой квалификации для квалифицированного психиатра. Нет, ну а как иначе это объяснить? Кстати, пожалуй, это тот нечастый момент, когда Посредник внутри действительно смог правильно проявить себя — хотя, конечно, не без оговорок. Но, с другой стороны, если это помогло, смысл жалеть или жаловаться? В этот момент телефон отозвался долгожданным уведомлением — кажется, заведующая кафедры наконец прочла мое предложение. Открыв уведомление, я с внутренним удовлетворением прошлась по фразам «звучит интереснее», «будет уникальной», «одобряю смену темы», после чего осторожно, но с чувством сдвинула подальше от себя все взятые книги и вывела в документе «Особенности передачи чувств и эмоций в китайской языковой среде на протяжении истории». И вот теперь я чувствовала знакомое подступающее ощущение транса — эта работа наверняка будет интересной.