Flashback.
"Начало ровно в 00:00. Лягушачий Nissan" Дженни хохочет так заразительно, что не улыбнуться в ответ ну просто невозможно. Она своими пальчиками ловко цепляется за техенову руку, чтобы тот не вздумал улизнуть от нее в направлении трассы, но он и не собирается. Стоит себе, смотрит на нее, как завороженный, и не хочет приходить в себя, не хочет ну ни минуты жить в реальности. Его вполне устраивает реальность эта, где кроме ее смеха есть лишь ее же восторженное: "Боже, да она и правда похожа на лягушку!" - Да, - говорит, - очень. И про каких лягушек она ведет речь - ему ну вот совершенно наплевать. Чонгук опирается на капот чужого спорткара и даже немного кривит губы в подобии улыбки. "Да ладно тебе, друг, не пытайся выглядеть радостным, мы все понимаем, как тебе больно". Он внимательно слушает Юнги, а тот и правда старается отвлечь друга от мыслей дурных и ведь получается. Чонгук смеется, когда Мин в какой-то момент смешно взмахивает руками, изображая то ли птицу, то ли несуразный летательный аппарат. Девчонка, которая сегодня будет давать старт гонщикам, достает из багажника флаги, расправляет их и подмигивает проходящему мимо блондину, старательно стреляет в него глазками, хлопает своими длиннющими ресницами и дует губы. Они играют в "гляделки" до тех пор, пока Юнги не просит вежливо всех заткнуться. Ему даже голос повышать не приходится, достаточно лишь рыкнуть на парочку особенно шумных парней. - Это последняя гонка сезона, - говорит Чонгук и поднимается с капота, чуть приподняв свой стакан. - Впереди новая, не менее горячая пора и давайте сделаем ее незабываемой. В этом сезоне многое произошло, мы так же многому научились, но и есть вещи, которые было сложно пережить, поэтому давайте сделаем выводы из своих же собственных ошибок и постараемся обойти стороной новые, - толпа слушает, на лицах размазаны улыбки, опьяненные у кого алкоголем, у кого предвкушением зрелища. - Ровной дороги вам, друзья, отсутствия чужих габаритных огней спереди и отсутствия проблесковых маячков сзади, - он улыбается и поднимает стакан в воздух. Толпа взрывается радостными возгласами, свистом, девчачьим визгом и смехом, кто-то врубает колонки и площадку сотрясают басы электронной музыки, заводятся моторы, они рычат, громыхают эхом и оглушают. Опьяняют. Чонгук ухмыляется и чуть покачивается в такт треку из ближайшего авто. - Как же я скучал, - тянет он и зажмуривается от удовольствия. - Чувак, ты когда напиться успел? - Юнги хохочет и толкает друга в плечо, Чон заваливается на бок и смеется тоже. Дженни пританцовывает и машет руками так, что пиво в ее стакане выплескивается через края. Но ее это лишь еще больше веселит, она взвизгивает и отпрыгивает в сторону, когда Техен ее пытается пощекотать. - Перестань! - кричит Джен и забегает за машину, на капоте которой развалился Чонгук, а Техен тут же несется за ней, угрожающе рыча и растопыривая пальцы. - А ну иди сюда! - Какие же дети, - мотает головой Юнги, а сам улыбается во все тридцать два. Ведь он тоже скучал. - Жаль Юн нет, - слышит Юнги сбоку тихий голос. - И хорошо, что нет. Ей покой нужен. Тебе, кстати, тоже. Ты же вообще в говно, Чон. И когда надраться успел? - Юнги теперь уже недовольно хмурит брови, будто он - самый строгий папаша и Чонгук снова начинает хохотать. - Да, что-то меня сегодня умотало со второго стакана, как школьника, - Чон фыркает и как-то несуразно дергается, когда пытается подняться, но у него не выходит это сделать с первой попытки. Да и со второй тоже. - Никакой тебе гонки, придурок, - Юнги кивает Техену, подзывая его и подхватывает Чонгука под руку, пока тот окончательно не скатился на асфальт. - Проедешь за него? - говорит он подошедшему Киму, а у того моментально загораются озорные огонечки в глазах. - Я с тобой! - верещит Дженни, запрыгивая на Техена. - Черта с два, - говорит он, уворачиваясь от цепких рук девчонки и заключая ее в объятия. - Будешь встречать меня на финише. Встретишь? Техен утыкается носом ей в висок и трется, как котенок, а та моментально успокаивается, будто и не она вовсе минуту назад носилась между машинами, надрываясь и хохоча. - Конечно встречу, Техен-и, - шепотом. - Вот и прекрасно, - кряхтит Юнги, поднимая Чонгука, - на том Ниссане поедешь, - и кивает в сторону кислотно-зеленого седана. Техен оборачивается и замирает, выпучив глаза. - Я же говорила! - пищит Джен. - Лягушка! - Блять. Да вы издеваетесь.* Call Me Karizma - Rain *
Юнги замечает в толпе копну темных волос и несётся теперь так быстро, что позавидовал бы сам Усэйн Болт. Он расталкивает людей и едва ли не падает, когда кто-то толкает его в спину. Хватается руками за кого-то перед собой и благо, что этот кто-то довольно крепкий. Выбравшись из толпы, он перепрыгивает через ограждение, которое теперь повалено на асфальт и пытается не потерять из вида Юн. Эта чертовка так быстро несётся на пламя, будто сама желает там сгореть. «Глупая, глупая, глупая», - проносится в его голове, и следом: «Техен… черт возьми… Техен». Он успевает перехватить Юн прежде, чем она приблизится к покорёженному авто на критичное расстояние, но даже так его обдаёт волной жара. - Эй, посмотри на меня! - орет он ей на ухо, но та не слушает. Крика нет, лишь дикие глаза и хрип, вырывающийся из ее чуть приоткрытого рта. Она бьет его руками, пинает ногами и извивается, но Мин держит крепко. «Все хорошо. Все хорошо. Я держу тебя» И тут же: «Техен. Техен. Техен». Твою мать. Он садит ее на асфальт, когда вдруг ее борьба прекращается, она уже руки по швам сложила, как солдат, и только смотрит на пламя, а Мину не надо смотреть, он видит его в ее огромных глазах, читает в ужасе, что отпечатался на ее бледном лице. Огоньки пляшут, он зовёт ее, трясёт за плечи, но та лишь смотрит, смотрит, смотрит. Не на него. Его она словно и не видит вовсе, а когда тот садится перед ней на колени и поворачивает ее голову к себе, она смотрит сквозь, будто и нет его вовсе. Будто ее самой уже тоже нет. Юнги снова ее зовёт, но хватает каких-то пары секунд, и Юн отключается.* Autumn Kings, ONLAP, Thousand Foot Krutch,
Trevor McNevan - Hole In Mt Heart *
Этот мир сошел с ума, если позволяет умирать восемнадцатилетним. Юнги поправляет галстук, нужно, чтобы он сидел ровнехонько по центру, чтобы не сминались уголки воротника на черной рубашке, чтобы не топорщились края пиджака. Нужно, чтобы этот день не был таким противно солнечным, нужно, чтобы... Чтобы что? Живого Техена нужно. Зашел бы хоть в комнату, распахнув с ноги дверь, завалился бы на кровать прямо в кроссовках своих грязных и снова начал бы рассказывать дурацкие истории. Любые. Юнги готов слушать самые худшие из них. Надавливает пальцами на черные круги под глазами. За последние дни они стали синюшными, словно Мин болен. Но сна нет. Он по ночам утыкается лбом в руль и воет так, что у того, кто услышит, будет разрыв сердца, не иначе. Из прихожей доносятся голоса. Чонгук, приехавший рано утром, держится лучше всех. Даже лучше самого Юнги. Кто бы мог подумать, да? Он таким взрослым стал за последние дни, таким собранным. Таким... холодным. Ни единой эмоции на лице. Юнги испугался бы, но даже бояться сил не осталось. Он прикрывает глаза, когда слышит снова голос Дженни. Девчонка с ума сходит, напивается ежедневно в попытках заглушить боль, Юнги знает, но она делает только хуже. Даже сегодня Мин ее встретил привалившейся к дверному проему с бутылкой виски в руках. - По какому поводу вечеринка? - ухмылялась она и ковыряла ногтем этикетку на бутылке. - Джен, прекрати, - рычал Чонгу, и он бы ее выставил за дверь, но не посмеет же. Каждый справляется со своей болью так, как умеет, верно? - Перестань вести себя так, будто тебе все равно! - у Юн вот на старых ранах появились новые, она их коллекционирует видимо, но даже уже не старается замаскировать. Потерять друга, это же как потерять часть своей души, оторвать кусок сердца и бросить на растерзание голодным псам в подворотне. Но какими силами она восстает снова и снова и снова черт ее знает. Юнги и правда хотел бы это узнать. Она на Чонгука не смотрит, не может, видимо. Не потому, что винит его, а потому, что не может простить себя. - Мне все равно! - голос Джен молотит у Юнги в голове прямиком по черепной коробке, отдавая оглушающим эхо. Он зажмуривается и склоняет голову, опираясь о зеркало руками. Прятаться в ванной - залог трусов или жалкая попытка уговорить себя продержаться еще немного? - Тебе не все равно! - за дверью раздается топот ног, что-то валится на пол и разбивается. - Ты загоняешь себя, уничтожаешь каждый день! Посмотри на себя! Посмотри, какой ты стала! - голос Юн изменился за эти дни. Видимо, не одному Юнги сложно дается выражение своих эмоций. - Нам всем больно, Джен, но ты сейчас - жалкое подобие той Дженни, которую я знаю. Настоящая Дженни никогда бы не сломалась! - Единственный человек, который верил в меня, который принимал меня и любил, бросил меня! Теперь у меня никого нет. У меня нихрена нет, Юн! - Он не бросил тебя, черт возьми! Он умер! Юнги не сразу понимает, что по его щекам текут слезы. Неужели не понятно, что для них всех это уже слишком?* Day6 - I Need Somebode *
Придавать смысл обычным вещам - одно из проявлений сентиментальности? Или же желание сохранить, закупорить воспоминание, закрыть его в коробке или положить на полку есть ни что иное как проявление твоей эмоциональной привязанности к своему прошлому? К тем людям, что остались там или к тем, кто до сих пор находится с тобой рядом, к событиям, произошедшим год назад или всего лишь неделю назад, а может быть и десятки лет уже прошло. Хранишь билет с метро или фотографию, где нет ничего кроме твоей руки и чьей-то ещё, того, кто был для тебя всем, кто дарил тепло, своё плечо, когда страшно, свои улыбки и свой смех, а потом ушёл и забрал это с собой. У неё от него ничего не осталось. Лишь воспоминания, что дороже любой драгоценности, да стопка фотографий. Пока что и то, и другое проходится по ее нутру острым лезвием, каждый раз испытывая ее на прочность. Вой по ночам в подушку прекратился, походы на его место на кладбище - нет. Каждый раз, приходя туда, она улыбается, плачет потом правда, но даже сквозь слёзы не может сдержать своей улыбки. - Ты был смелым до самого конца, и я тоже буду. Ты ведь этому меня учил, Техени? Дженни кладёт букет белых цветов к серому мрамору и гладит выгравированные буквы. - Ты всегда так верил в меня. Верил, что я все смогу, что я сильная и независимая. А я же не слушала тебя. Думала, что ты всегда будешь рядом, и мне не придётся быть сильной, не придётся бороться со всем миром за себя саму, что я просто смогу спрятаться за твоей спиной. Девушка всхлипывает и складывает руки на коленях. Джинсы намокли от сырой травы, но она будет сидеть тут долго, так долго, пока не наговорится с ним, так долго, пока солнце не будет являть огромные тени, пока ветер не станет холоднее. До самой ночи, если нужно будет. Всегда сидела, разговаривала о ерунде. Она сюда приходит для себя самой скорее, чем для Техена. Он и так живет в ее сердце, в их фото, в воспоминаниях, и в разговорах их общих друзей. Они не сторонятся этой темы, пытались поначалу, но Дженни запретила. «Он должен жить. Пусть хотя бы в наших разговорах, но мы не должны избегать его имени, будто бы его никогда не существовало. Мы справимся с этой болью так или иначе». - Я же поступила в университет, представляешь? - она смеётся и вытирает дорожки слез с щёк. - Поеду учится в Токио. Я не останусь здесь, детка. Но я обещаю, что вернусь. Будешь меня ждать? - она снова обводит буквы имени пальцем, чувствует под кожей холодный камень и улыбается снова, будто зная его ответ. - Я так сильно тебя люблю. Так сильно, что даже больно. Но я тебя не подведу, Техен. Дженни поднимается, отряхивает пальто от листвы и травы и оглядывается. Около дороги припарковался чёрный Вольво, а на капоте уже сидит ее подруга. Юн обхватила колени руками и терпеливо ждёт. - Ты будешь мной гордиться, мой мальчик, - шепотом, глаза закрыла. И будто бы не голосом это своим, а самим сердцем прямо в небо. Туда, где, она точно уверена, сейчас находится он. Когда кажется, что человек дарован тебе самой судьбой, принимать его как должное - самая большая ошибка. Кто-то приходит и остаётся, кто-то приходит лишь на короткий промежуток времени, а кого-то забирает случай. Но так или иначе, все отношения измеряются количеством общих воспоминаний, смехом, объятиями и взглядами, глупыми шутками и спорами, совместными поездками на мотоцикле и закатами, газировкой в разноцветных банках, в щекотке, в дыхании, что совсем рядом, над ухом самым, в тёплом ветре, который обдувает лица. Рука в руке навсегда - это же в идеале, а ничего идеального не существует, как мы знаем. В реальном же мире приходится подстраиваться, приходится выживать и придумывать самые невероятные способы, чтобы не сойти с ума. Потерять его было страшно и больно. Остаться без него - казалось концом всей ее жизни. Но слова снова и снова всплывали в ее голове: «Ты должна быть сильной всегда. Не жди чьего-то одобрения, не жди, что кто-то придёт и спасёт тебя. Научись спасать себя сама. Я буду рядом в любом случае, но я не хочу бояться за тебя, не хочу привязывать тебя к себе. Вся эта романтичная чепуха - всего лишь мусор. Мы с тобой встретились, чтобы спасти друг друга и чтобы влюбиться. Я люблю тебя, Ким Дженни, люблю. Перестань бояться." - Я и не боюсь, - говорит она. Последний луч уходящего дня мажет ей по лицу, и она улыбается. - До встречи, Техен.* Architects - when we were young *
Чон Хосок всегда находившийся где-то в стороне, но всем своим сердцем непременно рядом с Мин Юнги, даже сейчас, находясь в месте начала их собственного пути, не может не чувствовать то, что принесло им всем события последних месяцев. Терять и находить, избавляться от ненужного и приобретать необходимое, бороться и побеждать - этому научились все они, кто-то возможно больше, а кто-то неоспоримо меньше. Но сейчас, уже перескочив линию финиша, можно не жать остервенело педаль газа и не беспокоиться о преследователе, висящем на хвосте, не искать его отражение в зеркале заднего вида и не пытаться выжить в гонке, где шансов на победу с самого начало было откровенно мало. Сейчас двое мужчин, глядя в горизонт, будто бы просто ждут, когда солнце снова озарит небо, когда его первые лучи станут ознаменованием начала их новой жизни и окончательным завершением старой. И словно не было всей этой гонки, не было всей этой битвы и всех потерь, что им пришлось понести. О них напоминают только тупая боль в районе рёбер и отсутствие пропущенных в телефоне. Но и с этим им придется справиться так или иначе, ведь Техен действительно хотел бы для своих друзей только хорошего. А хорошее означает - принятие и смирение, продолжать жить свою жизнь со всеми ее изъянами, со всеми ранами, со всеми последствиями и даже со скорбью, ведь это неизбежно. Продолжать быть сильными, продолжать борьбу, уже свою собственную и самое главное - никогда не допускать и мысли о том, чтобы сдаться и опустить руки. У всего есть как и свое начало, так и конец. Как у начавшейся гонки есть свой старт, так всегда есть и финиш. Вот и ночь всегда непременно сменяется новым днем. Каким он будет этот день зависит уже только от них самих, и винить ночь в ее темноте глупо, винить день в присутствии солнца - тоже. Как бы они не противились, но темное небо постепенно разбавляется светлыми красками, а это означает лишь одно - день начинается, и даже птицы притихли в ожидании, а в сердце Юнги в кои-то веки поселилось спокойствие. Оно закрывает собой печаль, которая все ещё живет у него внутри, но теперь не выплескивается наружу разрушающим цунами при каждом неверном движении. Они оба сейчас словно крутанули время назад, Юнги будто снова восемнадцать, а Хосоку только двадцать исполнилось, у них впереди целая жизнь вдвоём, та жизнь, которую они оба для себя определили, и никто, абсолютно никто не сможет встать у них на пути. Но это всего лишь иллюзия, которая тут же испаряется, стоит солнцу выпустить свои первые лучи и мазануть ими по лицам, смахивая остатки ностальгии по их совместному прошлому. Хосок докуривает свою уже вторую сигарету и не может не ответить на взгляд Юнги, который наплевал на чертов рассвет и смотрит на него неотрывно уже минут десять, наверное. Что пытается разглядеть в таком родном лице ему одному известно, а быть может, парень и сам не знает ответа. Хосок смотрит на Юнги так загнанно, ведь до жути хочется коснуться, до смерти хочется, но знает, что тогда полетит к дьяволу весь его план. - Все кончено, - говорит он. - С Чонгука обвинения сняты. Юнги кивает куда-то в пустоту, но не может не вздохнуть с облегчением. - А с аварией что? Техен же не сам в стену влетел. - Верно. Не сам. Тормозная жидкость вылилась, пока шла гонка, поэтому на финише тормоза не сработали, - Хосок замолкает, его губы чуть дергаются, но он тут же их поджимает. - Как ты понимаешь, вылиться самостоятельно она не могла, это все было подстроено. - За рулем должен был быть Чонгук, - Юнги растерянно смотрит на копа, и осознание врывается в его мозг со скоростью пулеметной очереди. - Точно. Опрашивать всех из Тупика не пришлось. Девчонка, что давала старт, призналась, что подмешала Чону в пиво препарат, но переборщила с дозой. Он не должен был так быстро съехать. Он должен был вырубиться по пути, и все бы случилось, как несчастный случай. На нем было дело о наркоте и тут в его крови снова нашли бы наркотик. Никто ничего не заподозрил бы. - Она сказал, кто дал ей препарат? - Да. Сводный брат Чонгука. Естественно, в городе его уже нет, он объявлен в розыск. Теперь его поимка - это лишь вопрос времени. У Юнги трясутся руки, но злости нет. Странно, верно? Он смотрит на свои пальцы, тут же вспоминает своих друзей, которые сейчас уже где-то над Восточным морем, и чувствует такое дикое опустошение, словно из него выкачали всю его жизнь. - Ты чертовски верный, Юнги, - снова заговаривает Чон. - Верный своим принципам, своим идеалам. В этом тебе нет равных, и я всегда восхищался тобой. Ты слепо следуешь своим страстям, но при этом готов на такие жертвы, что вряд ли кто-то рядом с тобой сможет вынести весь этот груз, - он трёт ладони по привычке скорее, а Юнги не может от них глаз оторвать. Вцепиться в них хочется такой смертельной хваткой, что никто не смог бы разорвать. Снова почувствовать их тепло, ещё бы только раз и, возможно, он точно нашёл бы силы для нового сражения. Он уволок бы его с собой, определенно. - Хобс, не говори так, - голос Юнги звучит в этой тишине так громко и сладко, что Хосок невольно улыбается. Каждый раз скучает по нему, стоит Юнги исчезнуть или замолчать на доли секунды. Но еще он осознает, что не справится, если станет привыкать. Ведь года прошли, целые дни, недели и месяцы он не слышал, хотя так отчаянно в нем нуждался. А теперь вот может коснуться, руку протянуть и действительно почувствовать тепло и даже улыбку пальцами ощутить, закрыть глаза и слушать родной тембр и вот бы быть уверенным в том, что это все не исчезнет. Вот бы знать наверняка, что их жизни переплелись слишком крепко для того, чтобы вновь разрушиться. - Я не имею ввиду ничего плохого. Я тобой горжусь, правда. Горжусь как никто в этом мире и, знаешь, я бы все снова повторил. Если бы такая возможность была, я бы определенно снова повторил весь этот путь. Он у нас с тобой был тяжелым, но не стал от этого менее значимым. Я бы не упустил возможности снова встречаться с тобой, даже ругаться с тобой было удовольствием. Я сейчас этого лишен, поэтому я знаю, о чем говорю. Там, где кончаешься ты, всегда начинается шум от голосов в участке, нескончаемый писк кофемашины, шуршание рации и неумолкающие телефонные звонки на рабочий, тишина в квартире, которая оглушает и оттуда хочется сразу же сбежать. Там, без тебя, мир, в котором мне неуютно. В этом мире не любят, только убивают, избивают, калечат. Я в твоём тоже покалечен, но я на это шёл всегда добровольно, а здесь меня вынуждают смотреть на нелюбовь, на ревность, на месть и злобу и на последствия неправильного выбора людей, на их ошибки. Я не хочу на это смотреть. Я хочу просыпаться утром и видеть твоё лицо, твои глаза, ощущать твои руки и слышать твой голос. Я когда этого лишился, действительно же думал, что смогу жить. Но все, что я приобрёл без тебя, лишено вкуса, цвета и запаха. Это все так пресно и так скучно, что хочется блевать, - Юнги от его слов весь вздрагивает, и в его глазах рождается то, что не должно, то, чего Хосок хотел избежать. Надежда. - Ты как красиво говоришь... Решил со мной попрощаться? - Юнги уже не медлит, он касается холодными пальцами руки копа и тот покрывается мурашками моментально. Все в нем кричит и протестует, выбор, который он сделал, то решение, к которому невольно пришлось прийти, кажется теперь неправильным. Одним из тех неверных решений в жизни, о которых потом думаешь - ошибка. Это все было и будет ошибкой. Но оно принято и каким бы сейчас болезненным не казался этот выбор, Хосок уверен, что тем самым защищает своего бесконечного, своего недостижимого, своего всегда такого далекого, но всегда прекрасного Юнги. - Тебе надо уехать. Чонгука брат в покое не оставит, он будет его искать, а вам с Юн отрекошетит как самым близким, я не хочу, чтобы ты оказался под ударом, - впервые за полчаса с копа слетают все маски, и Юнги на мгновение кажется, что перед ним сейчас тот самый двадцатилетний Хосок. - Не смогу жить в мире, в котором тебя не будет. Начни новую жизнь где-нибудь в другом городе, где тебя никто не знает, а это место оставь. Тупик исчезнет, это лишь вопрос времени, не рискуй ради него собой, умоляю. У тебя впереди целые годы, десятилетия, не трать их на безрассудство, с вас со всех уже достаточно потерь. - А как же ты? - Я буду в порядке. Не беспокойся обо мне, - Хосок ухмыляется и смотрит на сцепленные руки, проводит большим пальцем по чужой, но такой родной коже и удивляется тому, насколько же много человеческое сердце может вытерпеть боли. Как же сильно оно способно любить и одновременно болеть от этой самой любви. - Мы будто бы все это время жили в собственном мире и ни дня не прожили в реальном, да? Я бы очень этого хотел, Юнги. Хотел бы простой и спокойной жизни с тобой. Но судьба постоянно нас с тобой разводит в разные стороны, поэтому хватит борьбы, может, пора ей просто довериться? - А если я не хочу? Мы оба мечтаем об одном и том же, так почему бы не найти другой вариант? - Другого варианта нет. Эхо Тупика настигнет тебя. Я буду спасать тебя всегда, но Юнги-я... А если я однажды не успею? Поэтому уезжай и не возвращайся. Забудь обо всем, об этом городе, о Тупике, о гонках. Обо мне. Будто это так просто. Делать это снова. Снова добровольно прощаться? - Как будто бы нас никогда и не существовало, да? - это боль кривит губы, это она родимая снова воет, ей так необходимо исчезнуть, но они оба понимают, что погрязли друг в друге до конца своих дней. Жизни переплелись так тесно, что не разорвать теперь. Будут вдвоём тащиться по этому пути, толкаться плечами и убеждать друг друга не оборачиваться, даже если смертельно захочется вновь вернуться и вновь посмотреть в родные глаза. - Это необходимо, Юнги, - и Мин бы поверил, если б только голос копа не дрожал. Пытается его спасти, а сам остаётся тонуть вместе с кораблем. Ну кто так делает, а? Тот, кто любит, вероятно. - Я знаю, - и ведь правда знает и черт возьми не видит другого варианта. Того, что убедил бы сейчас одного Чон Хосока, такого верного, такого правильного, сделать свой самый неправильный выбор в жизни. Обречь его на такое? Да Юнги в жизни не сможет. Рядом с ним теперь как на пороховой бочке, а этому парню, волосы которого в свете самого рассвета кажутся пламенем, хочется обеспечить самую лучшую, самую счастливую и самую беззаботную жизнь. Возможно ли? Проглатывая горькую реальность, которая комом в горле стоит, Юнги понимает, что отсутствие его в чужой жизни сделает ее таковой. Ведь порой не присутствие, а именно отсутствие расставляет все по своим местам. Признавать это - значит приставить дуло пистолета ровнёхонько между рёбер и нажать на спусковой крючок. Сердце навылет, зато будет спасена хотя бы одна жизнь, верно? - Хобс… - зовет он его. - Я знаю. И я тебя тоже.****
Трасса серпантином тянется и петляет между холмов, скрытая от глаз густым зелёным морем деревьев. Жать на газ и на повороте не давить на тормоз, лишь чуть сбрасывать скорость, чтобы не занесло, не останавливаться, не смотреть в зеркало заднего вида, не убавлять громкость в динамиках. Звук наполняет салон авто, гремит в ушах, путает мысли, не давая им соединиться в единое целое и снова не раскромсать на части. Оставлять прошлое в прошлом и на всей скорости нестись в будущее, которое совсем не ждёшь. Жалкая перспектива существования «где-то там», начинать жизнь с чистого листа, когда совсем не хочется перелистывать любимые страницы. Завитушки букв, каракули на полях, перечеркнутые слова и написанные поверх новые: кто сказал, что все это ошибка? Кто сказал, что на белоснежных листах все будет иначе? Кто сказал, что прошлое нужно отпускать? Зачем, если оно было самым лучшим? С каждым поворотом, с каждым пройденным километром, от разодранного сердца отрывается ещё кусок. Что же станет к концу пути и так ли он важен? Иногда финиш - это не самое главное, иногда, сам путь представляет куда большую ценность, чем все остальное. - Я не хочу без тебя, - звучит куда правдивее. Юнги ударяет по тормозам, Хонду чуть мотает из стороны в сторону, а свист шин слышен даже сквозь орущую музыку в салоне. Он тяжело дышит и смотрит на спидометр невидящим взглядом. Ноль. Ноль километров в час. Куда же ты так мчался, Юнги, если финишная черта осталась далеко позади?