Возвращение домой

      Снова пришлось многое переосмыслить и изменить. Весть о болезни госпожи Де Сарде распространилась мгновенно, а на Лилиану стало страшно смотреть. Она старалась проводить с матерью как можно больше времени, на что княжна реагировала отрицательно и желала, чтобы дочь не отвлекалась от обязанностей. Жизнь это ей не спасёт, а мучить друг друга натянутыми улыбками и фальшивыми словами, обещаниями, что всё будет хорошо – невыносимо. Девушка пыталась возразить матери, но та была непреклонна и даже потребовала у Клода нагрузить её работой и занятиями с Куртом так, чтобы она вечером кроме сна ни о чём помышлять не могла.       Раньше никто из обитателей дворца не видел всего течения болезни, потому что слуг, работников или солдат, чья кровь чернела, тут же отстраняли и направляли в лазарет. Но с Ливи де Сарде так поступить не могли.       Поначалу женщина старалась делать вид, что ничего не произошло, она посещала приёмы, принимала посетителей, гостей. Вот только постепенные изменения и болезненный вид скрывать с каждым днём становилось всё тяжелее. Бледнеющую кожу уже не удавалось списать на пудру, черные змеи вен просвечивались даже сквозь толстый слой косметики.       За последующий месяц женщина превратилась в последнюю стерву: на всех срывалась, кричала и никого не хотела видеть, исключение делала лишь для дочери. Но её можно было понять, приходила страшная боль, поначалу едва заметная, она распространялась по телу пожаром. Черные разводы проступили и на лице, ноги не слушались, каждый шаг давался всё с бо́льшим трудом. А потом она вообще перестала покидать комнату, возле покоев теперь стоял алихимический стол, где готовили обезболивающее, а точнее – сильнейший наркотик. В отсутствии лекарства боль заглушали опиумом, но и его требовалось с каждым разом всё больше. Алхимики называли это привыканием организма, недалёк тот день, когда доза наркотика станет столь огромной, что увеличивать её – это подвергать жизнь пациента опасности.       В один из дней Лилиана застала в покоях матери сиделку, срываться на ней она не стала, но устроила скандал князю. И, на удивление, это оказалось единственным разом, когда Клод и Константин выступили единым фронтом. Женщина угасала, дату отплытия князь передвигать не собирался и не желал, чтобы роль сиделки выполняла племянница. А за сестрой с каждым днём требовался всё более тщательный уход. Малихор постепенно сковывал руки, ей становилось сложно есть и пить, даже принять ванную для неё превратилось в большое испытание.       И вот на днях Ливи де Сарде ослепла. Прежде яркие глаза подёрнулись бельмами, и та перестала кого-либо замечать, узнавать и предпочитала днями сидеть в комнате, разрешая сиделкам и слугам приходить только тогда, когда того требовали доктора: приём пищи, мытье, лекарство. Все дни были расписаны поминутно, так что женщина полностью замкнулась в себе, но, несмотря на сильные боли, всегда успокаивалась, когда к ней приходила Лилиана.       В день отплытия девушка рассеянно собирала вещи, за этот месяц она смогла смириться с болезнью матери, немного пришла в себя, стала трезвее смотреть на всё, но не хотела уплывать. Больные малихором могут прожить пару месяцев после заражения, течение болезни у всех проходило по-разному. Но всё-таки ей хотелось остаться ненадолго, уплыть хотя бы на месяц позже, просто чтобы побыть с ней ещё. Однако мать не желала этого, она и так страдала, что дочери придётся запомнить её такой, неспособной позаботиться о себе дряблой больной старухой.       В дверь постучали, пришли носильщики, чтобы отправить её личные вещи на корабль. Пока они собирали последние пожитки, девушка ловила на себе жалостливые взгляды, и в голове молнией пронеслось желание поскорее отправиться в путь. Такое странное сочетание остаться, чтобы проводить мать в последний путь, сказать все тёплые слова, которые только можно. И поскорее покинуть эти каменные стены только чтобы не видеть её страданий и не слышать криков.       Константин вчера ушёл на попойку, решил гульнуть на широкую ногу, угощать всех посетителей, чтобы его запомнили надолго. Будущий наместник всё ещё оставался таким мальчишкой, что ей и нравилось в нём. Может, вдали от дома, от нелюбящих его родителей он изменится и станет ответственнее?       На самом деле Лилиана знала, что он и сейчас такой. Просто ему хотелось напоследок позлить отца, заставить понервничать и расстаться с наличностью, хоть немного опустошив казну, в очередной раз сделать бесполезную попытку напомнить, что у него есть сын.       – Миледи, простите, что так врываюсь, – на пороге оказался мужчина средних лет с каштановыми волосами.       Одет он просто, но со вкусом: камзол, кюлоты, ботфорты. Всё без изысков, но явно шилось на него. Девушка удивилась, а потом уловила запахи ацетона и красок. А ещё, всмотревшись в вытянутое лицо с пышными усами и короткой бородой-клином, узнала его. Господин де Кортоне – придворный художник-портретист, в последние годы для написания портретов аристократов вызывали исключительно его, работал быстро и качественно, настоящий мастер. Взгляд его всегда казался ей восторженным из-за вздёрнутых кверху бровей.       – Господин де Кортоне? – спросила его она, втайне надеясь, что брошенная несколько дней назад дядей фраза о второй попытке нарисовать её портрет – не более чем фраза.       – Да, миледи, князь велел нарисовать ваш портрет, пока вы не отплыли.       – Простите, но…       – Он уже отменил все ваши дела и выделил помещение для работы. Уверяю, ваш портрет будет закончен как раз к приливу, и вы успеете сесть на корабль.       Она закатила глаза, стараясь придумать хоть какой-то способ отказать, но, к сожалению, на ум ничего не приходило.       – Хорошо, идёмте, – вздохнула она и последовала за вдохновлённым и радостным мужчиной.       В качестве мастерской ему выделили бывший кабинет алхимика, чей контракт истёк как раз за пару дней до даты отплытия. Хорошо Лилиана успела выведать у него несколько рецептов и можно не волноваться по поводу некоторых ситуаций, которые могут возникнуть в будущем.       Оборудование давно вывезли, а в отсутствии его помещение превратилось в обычный склад старых, поломанных и ненужных вещей. Тут находились платяной шкаф, тяжелый комод заставленный треснутыми или старыми вазами для цветов, выцветший и облезлый глобус. И довершая картину запустения – скелет, чью правую ногу ниже колена давно потеряли.       В центре комнаты стоял мольберт, неподалёку табурет с красками, тушью, кистями и растворителями.       – Присаживайтесь, – он указал на высокий стул с круглым сидением у окна. Ну да, сюда сейчас как раз лился сплошным потоком солнечный свет.       – Простите, но вы уверены, что я в подходящем облачении? – наконец-то нашлась что сказать Лилиана, поскольку оделась в длинный вышитый камзол, мужские брюки и сапоги с утяжелёнными каблуками. – Просто я жду отплытия, а для такого рода портретов надо соответствующе одеться.       – Не извольте беспокоиться, князь сказал, что так будет даже лучше, ведь вы не просто придворная дама, но ещё и дипломат. Потому очень кстати ваше походно-деловое облачение. Присаживайтесь, чем раньше начнём, тем раньше закончим. Единственное, я вас попрошу снять шляпу и положить на стол, дабы закрыть эти ужасные пыльные вазы.       Пришлось выполнить наказ и сесть на это пыточное орудие. Она терпеть не могла такие стулья, сидеть на них нормально невозможно, а долго – тем более.       – Ну что ж, начнём, – скомандовал художник, скидывая камзол и оставаясь только в сорочке. – Ножку будьте любезны на перекладину, левую руку на колено, волосы на плечо, выпрямьтесь и смотрите прямо на меня.       Он со знанием дела стал рисовать, резкие и быстрые взмахи тушью вызвали только негатив. Девушка не хотела никакого портрета, но князь её перехитрил, загнав в ловушку: отменив все дела и наказав во всём соглашаться с ней. А господин де Кортоне оказался неплохо образован и настойчив, чтобы вывернуть ситуацию в свою пользу. Ну да, иногда против опытного интригана невозможно играть. За столько лет он успел изучить её тактики, потому избрал самую действенную – просто поставил перед фактом, не давая возможности улизнуть.       Сидеть несколько часов в одной позе не имея возможности дёрнуться невыносимо, даже рисуя её лишь элементом картины и со спины, Лилиана пару дней стояла недвижимо на рассвете, дабы художник запечатлел все складки на плаще, каждый изгиб тела. В глаза нестерпимо бил дневной свет, ноги затекли, но девушка постаралась отрешиться от неприятных ощущений и думать только о хорошем. Ну не грубить же художнику! Он просто выполнял свою работу и заказ князя.       – Вы не могли бы сесть прямо, – голос художника вырвал из забытья.       – Вот так? – она расправила плечи, и выпрямилась, с наслаждением потянув ноющую спину.       – Подбородок слегка ниже, – скомандовал художник. – Взгляд немного вправо. Чудесно! Замрите!       Он стал рисовать энергичнее, работая тушью по холсту. Ей хотелось высказать всё, поскольку теперь на портрете будет изображено родимое пятно. Как будто всем недостаточно слов, что у леди де Сарде с левой стороны челюсти есть некоторая особенность. И будто нарочно, этот портретист довольно громко прокомментировал:       – Прекрасно смотрится, у вас такое необычное лицо, – правда он тут же почувствовал её внимательный взгляд на себе и поспешил добавить: – И это комплимент, миледи! Клянусь!       Она уже готовилась тихо молиться Озарённому, но, видимо, он или его святые решили помочь раньше, поскольку дверь резко отворилась, и на пороге показался возмущённый мэтр де Курсийон.       – Вы что? Всё ещё здесь?       – Мы уже закончили, – бодро вскочила со стула девушка, точнее настолько бодро, насколько позволили одеревеневшие конечности. – Что-то случилось?       Её учитель выглядел полностью готовым к путешествию – короткая куртка из плотной ткани, сапоги и брюки в тон. Но его что-то очень беспокоило, раз он решился прервать художника, наверняка ведь был в курсе приказа князя.       – Вы не забыли, что мы сегодня уплываем? – он выглядел обескураженным, видимо, князь не соизволил поделиться с ним последним наказом.       – Конечно, нет.       Мэтр жестом подозвал её ближе и тихо сказал:       – Вашего кузена нигде нет. Я обыскал весь дворец от подвалов до чердаков, но безрезультатно. Ваш дядя вне себя от ярости.       Лилиана тяжело вздохнула. Как знала, что ничем хорошим затея Константина не закончится, а тем более накануне отплытия.       – Вчера вечером он звал меня в трактир… Не беспокойтесь, я его найду, – и прежде чем мэтр выдал очередную нравоучительную фразу, торопливо добавила. – Готовьтесь к отплытию, ни о чём не беспокойтесь. Встретимся на корабле!       – Вашему кузену давно пора понять, какая ответственность на него возложена, – всё-таки не удержался он от ворчания. – Очень надеюсь, что мы успеем до прилива, иначе навты нам выставят счёт на круглую сумму за простой.       – Я же говорю, ни о чём не беспокойтесь.       Де Курсийон торопливо ушёл, девушка дёрнулась следом, но вспомнила о художнике и решила не устраивать позорный побег.       – Прошу прощения, но у меня появились срочные дела. Может, закончим портрет позже?       – Миледи, это невозможно! Вы сегодня отплываете с приливом, и другого времени не будет.       – Мне, правда, очень и очень жаль.       И прежде чем расстроенный в лучших чувствах господин де Кортоне успел её поймать, Лилиана громко хлопнула дверью, придерживая для верности её за ручку.       – Миледи, умоляю, стойте! Его светлость лично просил меня написать ваш портрет.       Судя по стуку каблуков, художник отошёл вглубь помещения, стеная и прося милости у всех святых. Князь его за это по голове не погладит, только как бы девушка не жалела почётного живописца, но до сих пор не желала видеть свои портреты на стенах имений и замков. Но ещё больше ей не хотелось возвращаться на этот пыточный стул.       – Кузен, спасибо, что вытащил меня оттуда! – что ж, в его отсутствии имелась хорошая сторона.       Дворец гудел растревоженным ульем, носильщики собирали последние вещи высокородных господ, чтобы переправить в порт, рота солдат дворцовой стражи тоже собиралась плыть на других кораблях, дабы обновить состав Монетной Стражи на Тир-Фради. Спустившись во внутренний дворик, она услышала окрик Курта:       – Зеленокровая!       – Давай не сейчас, хорошо? – она видела по его загоревшемуся взгляду и опущенному тяжёлому мечу, что ему не терпелось размяться перед отъёздом.       Несколько месяцев на корабле не способствовали физическим нагрузкам, но Лилиане сейчас точно не до разминок.       – А я бы вот не отказался, ведь мои птенцы покидают свой родной дом, – подначивал он её.       – Ой, да ладно, мы жё всё равно будем под надзором своего верного наставника.       – Вообще-то верному вашему золоту.       – Перестань изображать из себя циничного наёмника. Я же знаю, что мы тебе нравимся, – рассмеялась девушка, постепенно расслабляясь и понимая, что его подначки достигают цели.       Лилиана увидела, как вооружённый мушкетами отряд покидает внутренний двор строевым шагом. Рота охраны будущего наместника, в последние месяцы туда отбирали только самых лучших из дворцовой стражи.       – Вы же всё прячете своих людей за спинами сильных мира сего.       – Не забывай, ведь вы до сих пор живы только благодаря нам. Так что раз я не могу нигде найти твоего кузена, придётся тебе за него отдуваться, – он перехватил рукоять меча. – Сражайся честно.       Девушка стояла на месте, Курту требовалось сделать всего шаг, чтобы разрубить её надвое. Тёмная дымка брызнула в лицо, но он тут же развернулся и ударил наотмашь рукой. Лилиана и Курт успели за эти годы хорошо друг друга изучить и потому удар не достиг цели, девушка присела, а потом пустила сноп колких искр ему в глаза.       – Довольно? Или хочешь ещё? – поинтересовалась она, наслаждаясь видом, как Курт потирает глаза.       – Ты видела когда-нибудь, чтобы я сдавался после первого же удара?       – Как скажешь, – поддразнила его она, и с руки сорвался очередной сноп искр.       По счастью эти снаряды летели не так быстро, как пуля. Потому, прежде чем очередная атака достигла цели, мужчина успел добежать до соперницы и попытался её схватить. Она отскочила, а потом скрестила руки, закрываясь от удара щитом. Меч отскочил от магической преграды и едва не увлёк за собой на землю, а затем очередной залп попал шею, углями проникнув в нос и рот. Обожженное горло сдавило спазмом, пошёл кашель, а потом перед глазами он увидел дуло пистолета.       – Неплохо, похоже, у тебя был неплохой учитель, – похвалил он больше себя, чем её.       – Лучший, – девушка не осталась в долгу, решив сделать ему комплимент.       – Вот только ты как всегда совершаешь одну и ту же ошибку, – и прежде чем она возразила, продолжил: – Когда-нибудь твоя привычка исчезать прямо из-под удара сыграет с тобой злую шутку. И не старайся, лестью ты меня не проймёшь.       Он вложил меч в ножны и поправил старую потёртую временем шляпу.       – А ты смотрю вырядился, как на парад, – заметила девушка, указывая на почищённую стёганку с гербом Торгового Содружества, выполненного в сине-белых тонах. – Ты всё собрал для поездки?       – Не каждый же день я отправляюсь в такое путешествие. И потом, ты же знаешь, что я обхожусь малым. Надеюсь, вы не против, что ваш старый наставник плывёт вместе с вами?       – Прекрати, Курт, как мы можем быть против? Без друзей в незнакомом краю будет тяжело. Так что тебе и мэтру мы только рады.       – Неужто этот старый школьный учитель может соперничать со мной?       В ответ на его вопрос девушка только пожала плечами.       – И всё-таки, где наш будущий наместник? Ему бы тоже не помешало размяться перед отплытием.       – Понятия не имею, – с чувством выдала она. – Вчера он ушёл на попойку в честь отъёзда и не вернулся. Ничего необычного. Он, конечно, звал и меня, но… я ни о чём другом думать не могла, кроме прощания с матерью.       – Да, расставаться всегда тяжело, – понурил голову он, прекрасно понимая, что Лилиану расстраивает нисколько сам факт расставания, сколько то, что она больше никогда её не увидит, даже если вернётся. – Тогда иди попрощайся, она наверняка тебя ждёт. А меня вот генерал нагрузил делами, надо уладить кое-что, а вот подробностей не рассказал.       – Почему же ты у него не спросил?       – Зеленокровая, ты забыла, что я служу в армии, а там…       – Отдают приказы, а вы их выполняете, знаю. Хорошо, тогда иди. Обещаю за стены дворца без тебя не выйду.       – Вот и отлично, нам достаточно пропажи Константина, если придётся ещё и тебя по всей Серене разыскивать…       – Иди уже.       Он показательно склонился и щёлкнул каблуками, Лилиана только улыбнулась на это. Приятно видеть, что хоть что-то в этом мире не меняется.       Комната матери находилась неподалёку, её покои давно перенесли на первый этаж, когда стали отказывать ноги, и лестницы превратились для неё в пытку и непреодолимое препятствие.       Дверь едва слышно отворилась. Мать сидела в кресле, рядом стояла недопитая чашка с остывшим чаем, на бледном лице давно виднелись чёрные разводы, а высохшая кожа стала цветом напоминать пожелтевшие страницы старых книг.       – Кто здесь? – сварливо спросил она, оглядывая помещение невидящим взглядом. – Вас не учили стучаться? Я уже тысячу раз говорила…       Девушка вложила в скованную судорогой руку матери свою ладонь и та тут же расслабилась.       – А, это ты, дитя моё, – она откинулась на спинку кресла, будто ей правда полегчало от одного её присутствия.       – Прости, мама, никак не могу привыкнуть к этому…       – Давай лучше поговорим о чём-нибудь приятном, – она нашарила свободной рукой её лицо, приложила костистую и исхудавшую ладонь к щеке, аккуратно огладила рисунок родимого пятна. – Я так рада слышать твой голос. Ты так похожа на отца… Мне его так не хватает.       Лилиана отошла к окну не в силах смотреть на неё, сердце сжималось от осознания своей беспомощности, от безысходности и неумолимости смерти. Она вспомнила упавшего со стены Стефана, насколько страшно это выглядело. Но уж лучше так, чем день за днём видеть, как самый близкий человек стареет, дряхлеет и постепенно умирает, пожираемый неизлечимой болезнью.       Может, это как раз влияло на то, что мама стала в последнее время всё чаще вспоминать отца, говорить, как она на него похожа. Девушку всё не покидала мысль, будто она хотела ей что-то сказать, донести, но либо не могла, либо не решалась.       – Да, но мне придётся оставить тебя здесь одну… больную… – наконец-то выдавила из себя Лилиана.       – Я умираю, дитя моё, даже если ты останешься, это ничего не изменит и не облегчит моих страданий. За всё в этой жизни приходится платить, и вот пришёл мой черёд. Меня успокаивает только то, что если и найдут лекарство, то только там.       – Я же не успею вернуться до того как…       – Знаю, – спокойно перебила её она, прерывая словесный поток. Они говорили об этом не первый раз, поначалу долго спорили, но потом Ливи де Сарде смирилась со своей участью и перестала участвовать в бессмысленных спорах с дочерью, прерывая их как только последняя начинала повышать голос. – Но меня утешает то, что моя дочь отправится в путешествие ради блага своего народа.       Женщина порылась в складках платья, как это делала почти всегда в последние дни, и выудила оттуда странный предмет – каменный круг с выбитыми изображениями спиралей, создающими из хаоса рисунка удивительную гармонию. Лилиана когда-то давно нашла этот предмет в ящике стола, в секретном отделении, спросила что это и откуда. Мать тогда отделалась общими фразами, положила предмет на место, а потом и вовсе перепрятала.       – Это семейная реликвия, – пояснила она. – Когда-то она… не важно… Храни её. Пусть она принесёт тебе удачу.       Девушка понимала, что в последний раз видит её, потому молча наклонилась и поцеловала в лоб, отчётливо ощутив ссохшуюся кожу и проступивший рисунок вен под ней.       – Благословляю тебя. Прощай.       Лилина нехотя пошла на выход, открыла дверь, но не удержалась и обернулась, запоминая её. Это было болезненное чувство, образ иссушенной женщины словно втравливался в сердце, не давая забыть, зачем нужно отправиться в это путешествие. Ливи де Сарде ничего не видела, но её глаза были обращены к двери, которая только после нескольких секунд слабо хлопнула, отрезая дочь от матери.       Поправив вышитый синий камзол и ослабив лёгкий шёлковый шарф, Лилиана медленно пошла к воротам дворца. Нет, она не собиралась уходить в город без сопровождения Курта. В последний год даже возле дворца стало опасно гулять. Обозлённые и напуганные люди способны сделать всё что угодно, особенно одинокой хорошо одетой аристократке.       Каменный жетон девушка спрятала в кармане камзола и вышла за ворота, оглядывая с замкового холма застланный дымом костров город. Запахи гари и смерти давно стали привычны, потому не вызывали рвотных рефлексов или же дискомфорта. Примечательно было то, что даже крысы старались не трогать трупы умерших, словно боялись заразиться сами.       Курт появился возле статуи князя минут через пять и, судя по его виду, был явно недоволен. Девушка не стала тратить время и быстро подошла к нему. С одной стороны очень не хотелось уплывать, с другой не было никакого желания оставаться в ловушке задыхающегося от малихора города дольше.       – Я… всё, – выдохнула она, стараясь спрятаться в шарфе, будто воробей в воротнике перьев.       – Ты крепись, Зеленокровая, – он постарался внести в эти слова всю глубину сожаления на которые был способен. – И потом, отсюда видны мачты нашего корабля. Это будет увлекательное путешествие.       Он подвёл девушку к парапету и указал на порт, где виднелись мачты нескольких подобных шхун. Которая из них повезёт Константина и Лилиану догадаться сложно, надо подойти ближе. Однако в эту экспедицию отправятся пять кораблей до Новой Серены, скорее всего они будут на том, на который сейчас заканчивается погрузка.       Лилиана вздрогнула, живо представляя, как окажется в каюте, запертой, не в силах выйти оттуда. Совсем одна, без помощи, в бурных водах, под треск дерева, натужный скрип вантов и тяжёлые удары волн. Она до сих пор не могла понять, почему каждый раз, стоит только представить морское путешествие, тело содрогается от неприятной тревоги.       – Остаётся только надеется, что слухи об острове правдивы…       – Для начала надо бы отыскать твоего кузена, – напомнил Курт.       – Так может, он уже в порту? Ему не терпелось уехать, а тут решил в очередной раз заставить отца понервничать.       – Согласен, и такое может быть.       Она заметила, что наставник сильно нервничает. Обычно спокойный и скупой на жесты, он сейчас часто поправлял шляпу, будто её пытался трофеем утащить ветер. Вот только Лилиана знала, что это не так.       – Говори, что стряслось, – хотелось хоть чем-то заняться перед отплытием. Прилив ещё не скоро и вероятно, Константин их, правда, ждёт на пирсе.       – Я бы не хотел тебя нагружать…       – А я не хочу тебе приказывать, – она буквально пропела эти слова, отчего капитан невольно сглотнул.       Да, она научилась владеть голосом и жестами, добиваясь тем самым своего. Впрочем, Курту и правда требовалась помощь в одном деликатном деле.       – Что ж, тренировка перед долгим перерывом не помешает. Генерал поручил забрать несколько ящиков у поставщика, а посредник отказывается доставлять груз, как бы я ни уговаривал. Но сама понимаешь, переговорщик из меня так себе… Так что, если не откажешь?       – Какие вопросы, конечно, помогу – веди, – она повеселела, поскольку за делом может отвлечься от мыслей о больной матери.       – Я бы всё-таки начал с поисков Константина.       – Мы не знаем где он, а вот посредник – да, мне же надо всего лишь с ним договориться о доставке. Это не политическая выгода, вряд ли он будет долго торговаться, пошли.       – Хорошо, только от меня ни на шаг.       Они спустились с холма по выложенной мостовой чуть ниже, в квартал для богатых аристократов и купцов. Вот только сейчас все районы выглядели одинаково: полные прикрытыми тряпкой трупами, деревянными навесами над настилами, где лежали ещё живые, но стонущие от боли люди, а между ними ходили молчаливые доктора-стервятники, могущие хотя бы на время облегчить боль, но не остановить болезнь.       Чуть ниже располагалась основная часть Серены – рынок, где когда-то поставил лавку тот самый бродячий алхимик, многоквартирные дома, теперь заколоченные и опечатанные карантинным крестом. Тут же располагалось здание казарм Монетной Стражи и трактир, но как бы Курт ни уговаривал сначала зайти туда и спросить о Константине, девушка была непреклонна. Поиски могут затянуться, потому следовало сначала разобраться с проблемой поменьше, иначе ему же и прилетит от генерала Торстена. Капитан не стал спорить и провёл её к небольшой оружейной лавке, прячущейся между домами. Торговец носил цвета Мостового Альянса, а выцветшие глаза и чёрные проступившие разводы на смуглом лице явно свидетельствовали о поздних стадиях болезни.       – Миледи, чем могу служить? – учтиво спросил стоящий за лавкой мужчина, тяжело облокачиваясь на неё и стараясь не показывать сведённую судорогой руку.       – Например, объяснением, почему вы отказываетесь исполнять заказ от Монетной Стражи? – не стала она тратить время на приветствия, а сразу решила пойти в атаку.       – Это всего лишь недоразумение. Мы готовы выполнить заказ, – поспешил заверить он её. – Кроме того, я уже говорил с вашим… комендантом.       – Он требует с нас деньги, хотя мы уже заплатили, – прокомментировал Курт.       – Так ведь цены выросли. Я тут не при чём, – мигом отозвался торговец.       – То есть вас не смущает, что вы нарушаете договор? – столь незамутнённая наглость поражала до глубины души. Если договор подписывали загодя, то о каком повышении цены может идти речь?       – Простите, но я – наёмный работник и ничего не решаю.       Девушке едва хватило сил, чтобы не застонать в голос от этой простой и вместе с тем универсальной отговорки.       – То есть владелец магазина приказал повторно потребовать со стражи плату? – удивилась девушка.       – Он сказал, что его помощник что-то скрыл, когда оформлял заказ. И решил, что стража за всё заплатит без лишних вопросов, – пожал плечами он.       – Да провалиться тебе! А меня послали это всё разгребать, – не удержался от эмоций Курт.       – Простите, но у меня приказ, ничего личного.       – Да-да, я слышу это уже не в первый раз. Кто из нас, интересно, служит в Монетной Страже?       – Неужели, нельзя найти другого поставщика? – изумилась Лилиана.       – Как только эти мошенники вернут нам деньги, мы так и сделаем. И больше ничего не будем у них закупать… Ну, наверное, – неуверенно сказал он, поскольку не мог решать за командование.       – Подожди, то есть вы ещё отказываетесь при этом выплатить внесённую сумму? – девушка на этот раз не удержала лицо, поскольку ситуация обрастала всё более странными подробностями.       – Я ни от чего не отказываюсь, это всё мой хозяин.       – Теперь понимаешь, почему у меня такой вид?       – Да, но думаю, есть способ решить дело миром, – снова возвратив себе непринуждённый вид, звонко сказала Лилиана. – Раз у вас такой требовательный начальник и он любит, когда приказы выполняются неукоснительно… При таком раскладе довольно трудно живётся.       – Если я отдам товар, то он взыщет с меня всю стоимость. Всю сумму, понимаете? – он мигом понял, к чему она ведёт.       – Но вас же могут и обокрасть… Совершенно случайно. Такое ведь сплошь и рядом происходит. А за бездействие вы получите сумму, которая осядет исключительно в ваших карманах, а не жалкий процент от сделки. Займитесь делами, а наши люди заберут товар, вам же останется только изобразить возмущение и огорчение перед ним.       – Звучит, заманчиво, – он поёрзал на стуле, воровато оглядываясь полуслепыми глазами. – Интересно узнать какая именно…       – На золотые горы не рассчитывай, – тут же перебил Курт, уже кипя от возмущения.       – Договорились, делайте что хотите, как только я получу свою плату.       – Нет, – протянула девушка, скрещивая руки на груди. – Один раз стража уже заплатила, и получила проблему на свою голову, так что плату вы получите только после того, как груз окажется в наших руках. Откуда мне знать, что вы не сдадите нас своему хозяину, и нам придётся снова заплатить?       – Ладно, была не была, – личная жадность всё-таки победила в борьбе с преданность и страхом перед хозяином.       Около десяти минут понадобилось, чтобы носильщики выкатили груз с заднего двора лавки и покатили его на тележках в сторону казарм. Торговец отвернулся, как и было сказано, вот только стоило ему подойти к Курту за своими деньгами, как тот издевательски подбросил монетку.       – И это всё? – удивился он.       – Я же тебе говорил, чтобы ты не рассчитывал на золотые горы, – ухмыльнулся тот.       – Вы поплатитесь за это!       – Скорее поплатится ваш хозяин, когда я сообщу купцам о его нечестной игре, – заявила Лилиана. – Он вор, а воров должно наказывать!       Торговец скривился, а потом застонал от приступа боли. Напасть сам на двух здоровых людей он не решился и быстро скрылся с глаз в лавке.       – Ладно, надо бы квартирмейстера обрадовать и наконец-то приступить к поискам Константина.       – Так давай разделимся, – предложила девушка. – Порт тут в двух шагах, я как раз узнаю не там ли Константин, и если нет, то отправимся в трактир.       – Не слишком удачная идея, – покачал головой Курт.       – Тогда отпусти меня одну в обитель пьяниц и картёжников, которые наверняка что-то опять не поделят, устроят драку и будут бросаться стульями с бутылками. Тебе ведь известно, насколько хорошо я умею драться в закрытом пространстве, – хитро улыбнулась она.       – Ну и лиса же ты, Зеленокровая, – шуточно укорил он её. – Ладно, в конце концов, Константин может там быть, нетерпеливо ждать и нарываться на очередную драку, но уже с навтами.       – Вот и отлично, заодно познакомлюсь с нашим капитаном.       Девушка пошла вдоль городской стены, где сейчас было полно людей. Конечно, существовал шанс, что обиженный торговец всё-таки наймёт парочку головорезов, чтобы проучить её, но на территории навтов они вряд ли будут устраивать бесчинства. Моряки тоже умеют драться и весьма хорошо.       Вот только не покидали мысли о неправильности происходящего. Что-то с этим грузом не так. И отговорка продавца о внезапно взлетевших ценах выглядит комично и несуразно. А ещё он упоминал, что помощник хозяина что-то скрыл, плюс, генерал явно не хотел придавать этому инциденту официальную огласку и не обратился к властям с жалобой, а послал Курта улаживать вопрос. Да и груз невелик, вынесли с заднего двора всего четыре массивных ящика.       За своими мыслями она не заметила, как оказалась возле порта. Прохладный бриз нёс запахи соли и йода, трепал волосы, шляпу пришлось надеть ниже, чтобы её не сбил шальной порыв ветра. Кричали чайки, воруя из сетей рыбу и награждаясь отменными матами портовых работников. Возле крайнего слева пирса стоял корабль, готовый отправиться в путь. Возле него с ящиками, тюками и скатками сновали матросы. Среди этого мельтешения выделялась высокая фигура капитана в синем длиннополом бушлате, перехваченном широким поясом.       Он стоял спиной, и Лилиана уже хотела подойти и поприветствовать его, как к ней быстро направился мэтр де Курсийон. Пришлось приготовиться услышать долгую речь об ответственности и осторожности на улицах Серены.