фальстарт

В кабинете врача тепло, светло и тихо. Солнечный свет проникает через прозрачное стекло большого окна, сквозняк чуть шевелит занавески, шуршит бумагу на столе и мягко целует макушки. Ренджун нервно натягивает рукава кофты, тут же одергивая себя и выпрямляясь, устремив взгляд напротив. Он уже несколько раз обвел глазами эти три стены, окрашенные в персиковый цвет, стол и все что стояло на нем: календарь с этим месяцем, фотографию в рамке, стоящую к нему ножкой, марку компьютера и табличку, с выгравированной на ней «Ли Тэён». Молчание затягивалось. Ренджуна бросает в дрожь и начинает потряхивать, словно у него внезапно поднялась температура тридцать восемь, а под рукой не было ни единой теплой вещи. Паршивое состояние, когда простуда захватывала каждую клеточку, заставляя свалиться с ломотой по всему телу, и он ненавидел его. Это чувство беспомощности и ощущения того, как с каждым днем заболеваешь сильнее. Наконец, Ли Тэён пододвигается ближе к столу, щелкает мышкой и стекла его очков отражают открывшееся окно вкладки. Какой именно Ренджун не разбирает. Все что он может делать — подслеповато щуриться и чувствовать, как все органы внутри скручиваются в спираль, заставляя поерзать на стуле. — Ваше имя? — спрашивает Ли Тэён и подносит пальцы к клавиатуре, готовясь печатать. — Хуан Ренджун, — на секунду он забывает все, что мог знать о самом себе, но тут же концентрируется. Пальцы нервно мнут ткань толстовки, скручивая её. Ли Тэён кивает. — Дата и место рождения? — Двадцать третье марта двухтысячного. Китай, Гирин, — врач если и удивлен, то вида не подает. Ренджун внезапно чувствует смущение за свою национальность и прочищает горло. — Учитесь или работаете? Планируете остаться или возвращаться на Родину? — Учусь на последнем курсе университета. Планирую остаться жить в Корее. Ли Тэён кивает. Щелкает пару раз мышкой, пробегается по экрану взглядом и хмурится. Его руки тянутся к снимкам, которые Ренджун принес в специальной папке от врача, выуживают их и вставляют в негатоскоп. Задумчивый взгляд скользит по рентгеновским снимкам, разглядывая головной мозг. Затем поворачивается к нему и подвигается ближе, заглядывая в глаза. — Напомните, пожалуйста, свои симптомы, Ренджун, — просит Тэён и открывает лежащую карточку, которую старательно склеивал пять минут назад. Хуан достает из кармана сложенный втрое листочек и врач внезапно спрашивает: — Проблема с памятью? — Одна из, — согласно кивает Ренджун, раскрывая листок, начиная неторопливо перечислять содержимое. — Головная боль, тошнота, частое головокружение, сонливость, слабость. Закончив, он сминает листочек, ожидая название диагноза. Тэён поворачивается к снимкам. Затем встает со стула, обходит стол, проходит к окну, застыв на несколько минут и погрузившись в размышления. Сердце Ренджуна ускоряет темп, пульс бьет в висках и он нервно проходится языком по сухим губам. Почему-то томительное ожидание заставляло нервничать. Он вздрагивает, когда врач проходит обратно на свое место, садится в кресло, устремив глаза на монитор и наконец, переводит на Ренджуна. Их взгляды встречаются. — Ренджун, скажите пожалуйста, вы когда-нибудь получали черепно-мозговую травму? — мягко начинает Тэён. Ренджун, хоть и заторможено, кивает. В памяти тут же начинают мелькать яркие вспышки, протяжный вой сирены и множество различных голосов, преследующих его до сих пор. Они въелись в его подсознание, постоянно напоминая о случившемся и Ренджун отгоняет эти мысли, сосредотачиваясь на словах врача. — Видите ли, скорее всего эта травма спровоцировала создание опухоли. Вот, смотрите. Тэён берет указку со стола и повернувшись к снимкам, указывает кончиком на белые пятнышки в центре головного мозга. Затем поворачивается к Ренджуну и спокойно, словно они разговаривают о погоде, сообщает: — У вас множественные глиобластомы, Ренджун. Злокачественное новообразование в головном мозге. Этот вид чаще поражает мужчин в возрасте от сорока до шестидесяти лет, но в вашем же случае образованию таких опухолей послужила черепно-мозговая травма или же, если мы не знаем чего-то ещё, то мутированный ген. Делать выводы о причине такой болезни рано. Но у вас уже неврологические и общемозговые симптомы, поэтому если мы поторопимся и узнаем какой вид у вашей опухоли, то есть шансы продлить вам жизнь с помощью биохимии. В груди Ренджуна образовывается тёмная дыра. Он закусывает губу, сдерживая рвущиеся ругательства, и шумно вдыхает. Во взгляде Тэёна — понимание и сожаление, а еще спектр других эмоций, которые ему неведомы. Но Ренджун понимает, что он не первый и далеко не последний, оказавшийся на этом стуле и услышавший такой жесткий приговор. Ренджун просто очередной человек с неудачной судьбой, не более. Наверное, Ли Тэён в какой-то мере уже привык говорить такое своим пациентам. Хотя к такому вряд ли привыкаешь. — Я-... — голос ломается, заставляя замолчать на долю секунды. Ренджун делает глубокий вдох и медленно выдыхает. — Я умру? — Продолжительность жизни и выживаемость зависит от вида глиобластомы, локализации очага, общего состояния пациента и наличия сопутствующих заболеваний, — медленно произносит Тэён. Он не дает прямого ответа, только завуалированные надежды. — Без соответствующей терапии всего около десяти процентов пациентов могут прожить больше трёх месяцев после того, как установлен диагноз. Ренджун замирает. Три месяца? Потом медленно моргает, бессильно откидываясь на стенку стула. Её край больно впивается в позвоночник, кончики пальцев рук холодеют, а сердце, пропустив удар, внезапно противно щекочет в груди. Он чувствует, как что-то со словами врача ухнуло вниз, но не может понять что именно. — Давайте я выпишу вам направления на еще пару диагностических обследований, а через неделю вы придете ко мне с анализами. И мы, на основе ваших результатов, решим, как поступать дальше. Договорились? — мягко спрашивает Тэён, бросая осторожные взгляды на побледневшего Ренджуна, доставая листочек со штампом больницы и начиная быстро что-то писать. Затем делает пометку внизу и встав, отдает её Ренджуну. — Вот тут я назначил вам несколько обезболивающих, принимайте их в случае сильной головной боли. И так же я подумал... что будет не лишним указать номер телефона главы группы поддержки. Он указан ниже. Звоните ему в любое удобное для вас время. Ренджун кивает. На автомате благодарит, прощается и выходит из кабинета в коридор. Сделав несколько шагов, он прислоняется спиной о стену. Прохладный бетон отрезвляет, но в голове так много мыслей. Они хаотично разбегаются, что Ренджун не может ухватиться ни за одну из них, чтобы трезво взглянуть на ситуацию. Он поднимает взгляд, с минуту смотрит на стену, потом опускает его на листочек в своих руках. Пробегается по названиям препаратов, оставленному номеру телефону и витиеватому рядом «Мун Тэиль». Затем мнёт и небрежно суёт в карман черных джинс. Решать проблемы надо по мере их поступления и у него уже одна маячила на горизонте. С остальным разберется позже. Он медленно спускается на первый этаж, подходит к ресепшену. Найти свободную девушку не составляет труда - посетителей не так уж и много в послеобеденное время. Когда он называет ей своё имя и фамилию, она протягивает ему квитанцию, мягко улыбаясь и показывая кончиком ручки конечную сумму за оказанные услуги. — Это какое-то безумие, — шепчет он, глядя на графу «К оплате» и на секунду закрывает глаза. Цифры словно врезались в подкорку. — Простите? — переспрашивает девушка, но Ренджун качает головой и открывает мобильный банк. Накопленной за последние два месяца суммы едва хватит на оплату, но прежде чем задуматься о том, что эти деньги должны пойти на выплату аренды за студию уже на следующей неделе, он проводит карточкой по терминалу и не спеша вводит пин-код. Девушка выдает ему чек и попрощавшись, он выходит из больницы. — Вот тебе и минус семьсот тысяч. На что жить будешь, а? — бормочет он, щурясь на солнце. Он неторопливо сворачивает в сторону автобусной остановки, достает недавно купленные эйрподсы и шагает под завораживающий голос поп-дивы, просящий об ещё одном шансе. Ренджун давно не малыш, но хочет свернуться калачиком где-нибудь у мамы под боком и горько заплакать, но вот беда: мама далеко, в Гирине, наслаждается обществом бабушки, нового мужа и друзей, а он, её единственный сын, тут один. Ренджун фыркает, вспомнив их последнюю встречу. Сдалась ему эта женщина. В конце концов у него есть друзья, дядя и тетя с кузеном, живущие тут, в Сеуле. А сам живет в своей квартире и при этом он талантлив, и пользуется успехом у одногруппников как художник с особенным стилем. Когда автобус подъезжает к остановке, он успевает прослушать три песни, подумать о сдаче дипломной работы, содрогнуться от потраченной в больнице суммы, пару раз зайти в Какао Ток, в надежде увидеть уведомления и разочароваться в их отсутствии. Его встречает полупустой салон и найдя одиночное место возле окна, Ренджун устраивается поудобнее. Он почти провалился в дремоту, когда в наушниках вместо мелодии раздается оглушающе громкий рингтон. Не глядя, он принимает вызов и в уши сразу же бьет звонкий голос Донхёка. — Я не понял. А ты где? — тон друга слегка возмущенный. На заднем фоне играет музыка и слышаться голоса людей. Ренджун несколько раз моргает, в потом смотрит на наручные часы, стрелка которых показывает без пятнадцати три. Он с трудом вспоминает что сегодня понедельник и особых планов у него не было. — Домой еду. И разве я должен быть где-то еще? — Откуда едешь? Ренджун-а, мы же договаривались пойти к Джисону. Тут уже все собрались, только ты опаздываешь, — в чужом голосе звучит упрек, заставляя Ренджуна сжать губы в полоску. Он слышит, как кто-то задает Донхёку вопрос, на что он отрицательно отвечает, а потом шумно вздыхает в динамик. — Так тебя ждать или нет? Закусив губу, Ренджун переводит взгляд на мелькающий за окном пейзаж. До дома еще две остановки, а до Джисона ещё пять. Проехать лишние три ему не лень, но что он будет делать там? Выпивать? Нет настроения. Курить на балконе? Тоже не хочется, тем более он уже как неделю не брал сигарету в руки. Пить сок из трубочки и смотреть на пьяных друзей, которые потом будут нести бред, как это обычно случается с ними, он не хочет. Ренджун задумчиво жуёт губу. — Алло? Ренджун? — Я тут, — отзывается он и встает возле дверей, когда автобус поворачивает на его улицу. — Простите, парни, я наверно пас. Устал жутко, приду домой и спать лягу. — Ты в порядке? — в голосе друга звучит беспокойство. Ренджун усмехается, кивает водителю и выходит на своей остановке. — Ага, все нормально. Не беспокойся. Повеселитесь там за меня. И отключается, не дождавшись ответа. Он видит крышу своего дома и невольно ускоряет шаг, желая поскорее зайти домой. Плейлист продолжает играть, в какой-то мере поднимая настроение. Он пролетает ступеньки, вводит код и вваливается в квартиру, хлопая дверью. Убрав эйрподсы, он кладет их в чехол, прислоняется спиной к двери и судорожно вздыхает сквозь зубы, начиная медленно съезжать вниз. Его начинает потряхивать, когда в памяти раз за разом всплывают слова Ли Тэёна. Он достает листочек с препаратами, перечитывает называние и выуживает телефон из кармана, начиная вбивать их в поисковую строку. — Семьдесят таблеток, сто пятьдесят тысяч... Сорок таблеток, сто двадцать тысяч, — бормочет он, щурясь в экран в попытке увидеть мелкие цифры дозировки. — Курс из шестидесяти таблеток на месяц... Двести пятнадцать тысяч. Какого черта? Раздражение захлестывает холодной волной. Он встает с пола, проходит в зал, достает ноутбук и блокнот, начиная переписывать название и цену. Затем роется в коробках, в поисках сберегательной книжки, на счету которой у него должны были оставаться скромные запасы, оставленные на черный день. Ренджун проводит несколько часов в поисках сайтов с более низкими ценами, вчитываясь в инструкцию каждого препарата отдельно, высчитывая курс приема с дозировкой, и итоговую сумму затрат. Потом вспоминает про дополнительные обследования и еще минут двадцать мечется по комнате, в поисках прайс-листа больницы, в которой он обследовался. А затем тратит ещё полтора часа, обыскивая в Сеуле больницы, частные клиники и другие учреждения, которые могут предоставить эти услуги в более дешёвом варианте. Когда он наконец снимает очки, отрываясь от монитора и исписанных листков, то с удивлением отмечает, что наступил поздний вечер. Открыв окно, Ренджун проверяет телефон на наличие уведомлений, которых нет и садится обратно за стол. Он чувствует голод, но вместо того чтобы заварить себе рамён, впивается взглядом в получившуюся сумму, долго вглядывается в количество нулей и приходит в выводу, что вполне обойдется без ужина. Ренджун неторопливо выпивает три кружки зеленого чая с печеньем, принимает горячий душ, но закрыв глаза, вспоминает слова Ли Тэёна и нервно хихикает. Он встает перед зеркалом в ванне. Разгоряченный и мокрый, зачесывает волосы назад, нервно стирает ладонью пар с зеркальной поверхности и долго всматривается в собственное отражение, на наличие каких-либо внешних изменений. Но ничего в нем не поменялось: то же худое лицо, те же тонкие губы, тот же нос и по-лисьи раскосые глаза. Он все тот же старшекурсник Ренджун, который испытывает желание проспать не только пары, но и всю жизнь, лишь бы наконец-то отдохнуть от этой рутины. — Наверное, это какая-то ошибка, — качает он головой и отворачивается. Высушив волосы и погасив везде свет, Ренджун ложится в кровать, с головой укрываясь одеялом и надеясь, что если он сейчас заснёт, то на утро все проблемы разрешаться. Но проблемы не решаются. Ни утром, ни на следующий день и ни в какие другие. Со среды Ренджуна начинают мучить головные боли, усиливающиеся каждый раз, когда резкие и громкие звуки бьют по барабанным перепонкам. Поэтому он временно отказывается от любимых эйрподсов, гуляя по улицам без них. Наступил четверг, когда они договорились встретиться после третьей пары и вместе пообедать. Ренджун согласился с неохотой. Голова болела с самого пробуждения и почти все пары он пропустил, находясь в какой-то прострации. В столовой было шумно. Кто-то кричал, громко матерился или заливисто смеялся, но вместе эти звуки отдавались глухой болью в затылке, заставляя поморщиться и уложить голову на сложенные руки. — Ренджун, ты в порядке? — спрашивает Джемин, усаживаясь рядом. Его выкрашенные в синий цвет волосы нелепо торчали в разные стороны и он безуспешно старался привести их в порядок. — Где твой поднос с едой? — Все нормально, я не голоден, — приподняв голову, лениво отвечает Ренджун, бросив нечитаемый взгляд на подошедших Джено и Донхёка. Те кидают свои подносы на стол, заставляя его поморщиться от противного звука. Чтобы хоть как-то абстрагироваться от этого, он натягивает капюшон на глаза и ловит недоумевающие взгляды друзей. — Что-то мне подсказывает, что ты врёшь, — беззаботно говорит Донхёк, начиная стучать палочками по металлическим мискам и жадно поглощать рис. Когда Джено посмотрел на него взглядом, полным отвращения, он вызывающе стянул у него несколько листов нори. — Я встретил Йерим и она пожаловалась мне что ты в последние дни вообще никакой. И это правда что ты проспал всю пару по современной живописи? — Господи, Донхёк, иногда я ненавижу твою социальную задницу больше, чем эспрессо Джемина, — стонет Ренджун. Джемин возмущенно смотрит на него и пихает локтем, готовый защищать свой любимый напиток. Выпрямившись, Ренджун поморщился от боли. Гул перерастал в звон. — Так ты и правда проспал свой любимый предмет или Йерим все-таки та ещё фантазёрка? — интересуется Донхёк. Среди всех своих друзей, больше всего Ренджун любил Джено. Он был молчаливым и никогда не совал свой нос в чужие дела. Но при этом являлся поддерживающим другом, который одним своим видом мог внушить что все будет хорошо. — Да, я проспал пару. Какая разница, Хёк? — закатив глаза, отвечает он. Боль становилась невыносимой и он приложил руки к вискам, начиная массировать их, чтобы хоть как-то облегчить её. — Большая. Ты на этой неделе сам не свой. Рассказывай давай, что стряслось, — деловито требует друг, выразительно зыркнув на него. Джемин активно закивал в знак поддержки, а Джено молча уставился на него. Повисла тишина. Ренджун чувствовал давление и понимал, что если сейчас отшутиться, то Донхёк все мозги ему стрясет, лишь бы докопаться до правды. Как никак, он был его лучшим другом, поэтому прекрасно знал, куда и как стоит надавить, чтобы Ренджун всё рассказал, а когда надо засунуть язык обратно в рот и не возникать. Но это был как раз один из тех случаев, когда надави на Хуана чуть сильнее и он расколется. И вот только этого не хватало. Конечно, он бы ничего не смог толком рассказать, потому что ничего не понимал, но явно сболтнул бы лишнего. Например, про приём у онколога или про ту сумму, в которой будет нуждаться, если все станет очень плохо. Поэтому оставался один выход - бегство. — Я пожалуй пойду, — Ренджун встает со стула и наклоняется за рюкзаком. — Встретимся завтра. — Ренджун-а, ты куда? У тебя разве нет пары? — Джено поднимает на него глаза и Хуан поджимает губы. У него и вправду должна была быть четвертая пара, но головная боль не проходила и с этим надо было что-то делать. Махнув рукой, он поправил капюшон и направился в сторону выхода, слыша недоумевающие голоса друзей. — Эй, Хуан Ренджун, ты никуда не денешься от меня, слышишь? — прилетает ему в спину от Донхёка и Ренджун многообещающе улыбается. Но он не приходит на пары ни на следующий день, ни на практику в субботу. Свободное время на неделе он потратил на завершение обследования и сбора недостающих анализов, разъезжая по всему Сеулу по частным клиникам, а выходные провёл в своей мастерской, пытаясь хоть что-то нарисовать. Но словно на зло, стоило поднести ему руку с кисточкой к белому холсту, исчезало любое представление будущей картины, забывались линии. И он подолгу стоял перед мольбертом, не в силах начать даже с самого простого. Он был встревожен. Это тянущее, противное чувство внутри него разливалось по всему телу, заставляя нервничать перед приёмом у Ли Тэёна. Но в то же время ему казалось, что он будет абсолютно спокоен в независимости от того, что скажет врач. И эти противоречивые чувства мучили его, не давая сосредоточиться ни на одной мысли. И погруженный в свою тревожность, он не замечает того, как быстро пролетает время. Понедельник застает Ренджуна врасплох не только своим наступлением, но и продолжительным дождем с грозой. Затянутое тучами небо мрачно гремело, словно предвещая что-то плохое и вызывая в душе смутное чувство тревоги. И он прекрасно понимал, что это чувство было вызвано не столько плохой погодой, сколько внимательным взглядом Ли Тэёна, внимательно читающего заключения обследований. Ренджун тоже читал, кое-что понял, но по большей части запутался. Он не обладал ни связями среди медиков, ни знаниями, чтобы расшифровать профессиональные определения и слова, а интернет еще больше запутал его, поэтому к врачу он пришел с кипящей головой и еще более запутанным, чем до этого. Отложив бумаги, Тэён поднял свой взгляд и Ренджун все понял. — Мне очень жаль. Ваш тип глиобластомы не операбелен. Структуры вашего мозга не слишком повреждены, но это четвертая стадия рака головного мозга, прогрессирующая очень быстро. Все что я могу сделать, это сказать прогноз и назначить химиотерапию. Ренджун закусывает губу, взглядом упираясь в опухоль на снимке. — Сколько времени у меня останется, если я не буду проходить химиотерапию, но принимать обезболивающее? — нервно облизнув губы, спрашивает он. Глаза Ли Тэёна расширяются. — Вы не собираетесь лечится? — Нет, не собираюсь. Поэтому, просто скажите сколько? — Так нельзя, вы разве не понимаете? В чем проблема? — слегка повышает голос врач. — В деньгах? Я могу посоветовать несколько хосписов, занимающихся благотворительностью и они смогут предоставить вам средства на лечение, но нельзя делать вид что все нормально. Вы понимаете это? Воцаряется молчание. Ренджун беспристрастно и упрямо смотрит на врача. За прошедшие дни, он успел обдумать эту ситуацию, взвесить все за и против и прийти к выводу, что лечение ему не надо. Он не собирается оттягивать неизбежное и ухудшать своё финансовое положение бесполезной химиотерапией и дорогостоящими препаратами. Всё, на что он собирался потратиться очень хорошо, так это на гору обезболивающего, чтобы в критической ситуации он помнил, что у него есть запас. И сейчас, когда Ли Тэён подтвердил диагноз, единственное что хотел знать Ренджун, так это сколько ему осталось. — Просто скажите сколько я протяну на таблетках. И всё, — шепчет он и Ли Тэён отводит взгляд. — Три месяца. Не больше. Во второй раз слышать это точно так же оглушающе больно, как и в первый. Ренджун переводит взгляд на настенный календарь врача. Сейчас конец февраля, значит, его не станет уже к началу лета. — Спасибо. Я пожалуй пойду, — он встает со стула, неловко закидывает на плечо рюкзак и собирается идти на выход. — Ренджун, — окликает его Тэён. Он замирает возле двери, взявшись за ручку и оборачивается. Взгляд врача сожалеющий, но вместе с тем настойчивый. — Пожалуйста, запишитесь в группу поддержки. — Я подумаю, — после недолго колебания кивает Ренджун и выходит, тихо закрыв за собой дверь. И этот звук оглушает его куда сильнее, чем шум из переполненной столовой.