фальстарт

— Вот же черт, — Ренджун, запнувшись о собственные ноги, влетает в студию и останавливается посередине, озираясь. Его взгляд, лихорадочно блестевший в полутьме, находит незавершенную картину. Лавина воспоминаний обрушивается на него. Сколько бессонных ночей провел тут, когда вдохновение внезапно посещало его? Когда все своё свободное время он тратил на эту картину, возлагая на неё огромные надежды. Он так упорно трудился над ней с Нового Года, уделяя особое внимание каждой мелочи, сочетая нежные оттенки и подбирая удачные ракурсы. Это произведение искусства было плодом идеальной коллаборации пейзажа и его фантазии. И без сомнений, она должна была стать его лучшим творением. Он занимался живописью с детства, закончил художественную школу, поступил на факультет Искусств как и мечтал, но у него никогда не получалось что-то настолько идеальное, что гордость горячей волной поднималась внутри. Но он не брался за кисть уже несколько дней. И напрочь забыл о том, что срок сдачи близился с неимоверной скоростью. В подсознании всплыли слова Ли Тэёна, заставляя его замереть. Рука медленно залезла в карман, выуживая телефон. Яркий свет дисплея заставляет его слегка поморщиться, но он вылавливает цифры: двадцать один сорок, и снова блокирует телефон, но оставляет при себе. Ренджун судорожно вздыхает. Внутри что-то болезненно сжимается. Его тревожность, как ему казалось, прошла, но вместо ожидаемого спокойствия, он чувствовал смешанные эмоции. И не до конца понимал, как трактовать их. — Три месяца, — повторяет он вслух. — Через три месяца я умру? Вопрос остается без ответа. Хотя, он уже знает наперед что будет, но почему-то не верит. Он не может умереть так быстро. Просто не может. Ему всего лишь двадцать три. Он не закончил университет, не побывал в Лондоне, Париже, не съездил в Нью-Йорк, Лос-Анджелес и не осуществил пункты из дурацкого списка желаний, составленного на нетрезвую голову вместе с Донхёком, но сейчас показавшийся чем-то очень важным. У него вся жизнь впереди, он не может умереть так. Словно что-то начал, но бросил на половине пути. Присев на корточки, Ренджун жмурится, осознавая, что реальность бьет слишком сильно, слишком точно и слишком больно. И что умрет он молодым, так и не разу не вкусив нормальной взрослой жизни, всех удач и неудач, высоких взлётов и жестоких падений. Почему жизнь для него настолько несправедлива? Чем он заслужил такое? Закусив губу, Ренджун сотрясся в рыданиях. Сев на пол, он согнулся, касаясь разгоряченным лбом спасительной прохлады паркета и задыхаясь от нехватки воздуха в легких. Голова закружилась, взорвалась очередной порцией боли, заставляя зажмуриться до разноцветных мушек и застонать. Он ненавидел плакать. Ненавидел проявлять свою слабость, но сейчас он был абсолютно беспомощным и уязвленным от такого удара под дых. Закусив губу, Ренджун всхлипнул и прижал дрожащую руку к потному лбу. Внутри тоже было неспокойно. Органы словно щекотали, а вместе с тем его мутило. Ему казалось, что он замерзал, но почему-то одновременно его бросило в жар и от этого ткань толстовки прилипла к его взмокшей спине. Ренджун взревел и ударил кулаком по паркету, чувствуя, с каким трудом ему давался каждый вдох. Грудь пронзила резкая и острая боль. Он не мог прекратить думать о смерти. И чем больше он прокручивал в голове слова Ли Тэён, тем больше понимал, что не готов. Не готов умирать так рано. Оставлять свою жизнь вот так, не узнав и попробовав чего-то нового. Паника отступала, но она все ещё была с ним. Ренджун чувствовал это, лежа на полу и раскинув руки, слушая как сильно колотится его сердце, отдаваясь пульсацией крови в висках. Знал, что это была только первая волна и что за ней последуют ещё, но сейчас он был морально истощён. Прикрыв глаза, он провалился в тревожную дрёму, ощущая как постепенно сердце начинает биться медленнее, а тело расслабляется. Перед тем как окончательно заснуть, он думает что справиться со всем. Все будет хорошо. Но утром лучше не становится. Лучи солнца пробиваются через широкие окна, скользят по его макушке и светят прямо в лицо. Ренджун тяжело вздыхает, открывает глаза и тут же закрывает обратно. Слизистую обжигает яркостью рассвета и тут же выступают слезы. Шмыгнув, он медленно встает, чувствуя как вчерашняя истерика подкосила его. Во рту словно пустыня, а желудок прилип к позвоночнику. Ренджун с трудом вспоминает, что не ел ничего с полдника, когда он вышел из больницы и завернул в кафе через дорогу. А с того момента прошло как минимум пятнадцать часов. Вздохнув, он делает несколько шагов на ослабевших ногах, неловко обходит банки с красками и только на выходе задумчиво оглядывает комнату. В залитой солнечным светом студии было тепло и светло. Аккуратно убранные краски в ряд стояли на полу, на широком подоконнике стопкой лежали разрисованные скетчбуки, несколько законченных картин висело на стенах, а незаконченные стояли либо на полу, либо на мольберте, ожидая когда художник вернется к ним. Глаза пробегаются по пейзажам и портретам, на создание которых было потрачено сотни часов без перерыва и сна. А затем качает головой и выходит, закрывая дверь. Спускаясь по лестнице, он думает о том, что когда в следующий раз вернется в студию, то просто рыданиями на полу все не ограничится. Произошедшее отдавалось горьким послевкусием и Ренджун поспешил домой, чтобы наконец-то принять горячий душ, нормально поесть и пойти на пары. Постараться с головой утонуть в такой родной повседневной рутине. Он чуть не опаздывает на начало второй пары, буквально влетая в аудиторию со звонком. Рюджин, староста их группы, подозрительно смотрит на то, как спотыкаясь, Ренджун садится за последний ряд, небрежно бросив сумку рядом. И неодобрительно качает головой, когда он укладывает голову на руки, укрывшись капюшоном. — У него накопилось так много долгов, но вместо того, чтобы разбираться с ними, он собирается спать на паре, — бормочет она, открывая мессенджер. Она отправляет несколько сообщений в группу, а затем заходит в приватный чат с Ренджуном и перечисляет все его долги, накопившееся за последнюю неделю. Немного подумав, она добавляет что готова оказать ему помощь. Но Ренджун игнорирует. Его телефон, поставленный в беззвучный режим ещё вчера днем, уже был переполнен сообщениями не только от Рюджин, но от друзей. Под монотонное диктование профессора Чжаня он лениво прикрывает глаза, борясь с дремотой, но чутко слушает про архитектуру двадцатого века, стараясь не упустить ничего важного. Когда проходит половина пары, он не вытерпев, открывает сумку, в поисках того, чем мог бы себя занять на остаток времени. Его рюкзак хранил в себе множество полезных и не очень вещей. Когда у него не получается найти хотя бы лист бумаги, Ренджун чувствует как начинает раздражаться и злиться. Настроение мгновенно портится. Отпихнув вещь, он отворачивается к окну, разглядывая уже отложившийся в подкорке пейзаж. Окна этой аудитории выходили на внутренний двор и кусочек стадиона, огражденный забором из мелкой металлической сетки. Его взгляд лениво скользит во деревьям, спускается вниз. Людей на улице немного. Одни сидят на скамейке, другие стоят возле входа в университет на лестнице. Разделенные на компании студенты что-то обсуждают, шутят и смеются. Ветер треплет их прически, они дышат свежим воздухом. Их улыбки искренни, они молоды и беззаботны. Ренджун скользит взглядом по каждому лицу, невольно запоминая их и не чувствует ничего, кроме зависти и разочарования в самом себе. Он переводит взгляд на островок стадиона, который видит из его окна. Слегка прищурившись, он замечает бегающих студентов, вылавливая знакомую голубую макушку. Ренджун уверен что это Джемин, потому что в их университете нет кого-то настолько безбашенного парня, который готов убить свои волосы, но выделиться среди толпы. А раз у группы Джемина сейчас физкультура, значит на поле должны быть где-то Джисон и Джено. У них троих физкультура всегда стояла как совместный предмет. Ренджун наблюдает за тем как голубая макушка то появляется, то исчезает в бегущей толпе. Некоторое время он тратит на то, чтобы разглядеть среди темноволосых остальных двух его друзей, но попытка заканчивается неудачей и он возвращает свое внимание на Джемина, почему-то зацепившись за него. Внезапно ностальгия захватывает его. Взгляд стекленеет, пока мысли крутятся вокруг того дня, когда они познакомились. После аварии ему было трудно адаптироваться к обычной жизни и тогда бабушка по маминой линии предложила ему переехать в Южную Корею, к ней поближе. Перелёт, смена часовых поясов, смена места жительства, а затем долгое привыкание к новым обычаям, традициям, еде и множеству других вещей, влиявших на повседневную жизнь. Он знал корейский бегло, но за те полгода, что он провёл в доме у бабушки, смог достаточно подтянуть его, чтобы уже более менее выражаться и даже шутить. А затем, после упорной работы с репетиром, успешно сдать вступительные экзамены в школу в соседнем районе. Новые лица, знакомства, давление учителей на него, смотрящих свысока на несмышлёного иностранца, все это повергло его в уныние. И тогда в его жизни появился Джемин. Яркий, он своим обаянием, добротой и упорством смог достучаться до угрюмого и нелюдимого китайца. Сначала Ренджун с настороженностью отнёсся к такой непостоянной личности, как На Джемин, но со временем поубавил количество яда и сарказма в голосе в разговорах с ним. Довериться кому-то в такой обстановке, когда за любое небрежно брошенное слово он мог стать изгоем, было сложно, но Джемин был настойчив. Наверно, в какой-то степени именно благодаря ему Ренджун стал тем, кем хотел. Джемин поддерживал его как никто другой, и не позволял ему пасть духом, когда жизнь била особенно больно и точно. Ренджун поджал губы. В этот раз все совершенно по-другому и он не знал, что ему делать. Как правильно поступить. Хоть он и принял решение отказаться от лечения, это далось ему с трудом. Желание жить царапалось изнутри, но бессилие против прогрессирующей болезни оказалось сильнее. И если сам Ренджун был выбит из колеи, то как его друзья отнесутся к тому, что он вот-вот умрёт? Волна бессильной ярости и злобы удушливой волной обожгла грудь. Прозвенел звонок, оповещая о том, что полтора часа истекли и он, схватив рюкзак, поплелся из аудитории. Голова снова начала болеть от смеха и громких разговоров студентов, и Ренджун лениво подумал что надо бы уже заказывать обезболивающие и начинать принимать их. Но эта мысль тут же вылетела из его головы, когда его схватили за запястье и резко дёрнув, развернули. Ренджун уставился на Донхёка, старающегося привести дыхание в норму. — Я тебе вчера звонил... кучу раз... почему не брал? — с паузами спросил Ли, наклонив голову и сделав глубокий вдох. Ренджун пожал плечами и поморщился, вспоминая вчерашнюю истерику. — Дела были, — ложь соскальзывает с языка подозрительно легко. Донхёк долго всматривается в его лицо, пытаясь что-то прочесть, а потом кивает, подталкивая в сторону столовой. — Я жесть как проголодался. А ты голоден? Лично я сейчас не против и пару тарелок риса с самгёпсалем навернуть, — Донхёк берет его за руку, крейсером прокладывая дорогу сквозь встречную толпу студентов. Ренджун смотрит на их сцепленные ладони и внезапно сжимает, ощущая как чувство любви и благодарности к болтливому другу накрывает его с головой. Донхёк быстро оглядывается на него и, продолжая болтать, влетает в столовую, вставая в очередь. Они рассматривают предложенный ассортимент из еды, шутят, толкают друг друга и набирают полные подносы. И если Донхёк набирает еду для себя, то Ренджун, ссылаясь на то что он поел перед парой, накладывает еду для Джено и Джемина, а себе берет две упаковки шоколадного молока. Зная, что Джисон обычно не ест после физкультуры, они дружно решают взять ему лимонную воду. Переговариваясь, они садятся за свободный стол. Донхёк тут же набрасывается на еду, сразу заталкивая в рот несколько кусков мяса и давясь. Ренджун кидает на него полный отвращения взгляд, протыкая упаковку молока и делая несколько жадных глотков. Сладость тут же остается на языке и он в блаженстве прикрывает глаза. Молчание за их столом длиться недолго. Утолив первый голод, Ли начинает есть неспеша, изредка кидая на Хуана быстрые взгляды. Он чувствовал, что что-то произошло в жизни китайца, но почему-то тот не спешил делиться новостями, поэтому было решено, что Донхёк, на правах лучшего друга разговорит его, чтобы потом поделиться новостями с остальными. А для этого надо было выбрать подходящий момент. Проглотив еду, он открыл рот, чтобы завести разговор, но с соседнего стола послышались смешки и перешептывание. — Серьезно, как свинья, — группа студентов кинула на их стол несколько взглядов и засмеялась. Кто-то тут же подхватил и понеслось. — Как можно быть таким неаккуратным? — Я думаю, ему стоит взять несколько уроков этикета, чтобы научится вести себя более подобающе и не смущать остальных. — Может, ему уже ничем не помочь? Донхёк закрыл рот и они с Ренджуном обернулись. За соседним столом сидели несколько студентов с их общего потока. приглядевшись, Ренджун узнал парня-выскочу, который раньше топил их группу на совместных парах, его девушку и парочку незнакомых друзей. Донхёк фыркнул, отвернулся и продолжил есть, но от Ренджуна не укрылось, как горели кончики ушей его друга и с какой силой сжал палочки в руке. — Ты знаешь их? — наклонившись, прошептал он, кивая в сторону соседского столика. — Не совсем. Отказал их другу на вечеринке когда-то и, видимо, сильно зацепил его эго словами о том, что его член вряд ли можно увидеть даже под микроскопом. И его друзья теперь мстят таким образом, — криво улыбнувшись, он кинул нечитаемый взгляд на соседний столик. — Не обращай внимание, окей? Нас это не касается и чтобы не говорили, они всего лишь хотят задеть меня словами. Ренджун кивает, продолжая пить шоколадное молоко. Они молчат, не в силах сказать что-либо, в то время как оскорбления становятся громче. Другие студенты не обращают на них внимания, полностью погруженные в себя и своих друзей. Ренджун нервно замечает что Джено, Джемин и Джисон опаздывали, а гул все не стихал. В висках закололо и он, открыв вторую упаковку молока, мрачно подумал о том, что со сдержанностью у него в последнее время очень плохо и было бы здорово, если бы остальные подтянулись как можно быстрее. Но друзья явно не торопились. А когда до их стола долетают слова о похудении и о том, что некоторым и вправду стоит сбросить немного лишнего веса, чтобы стать увереннее в себе, Донхёк дергается и бледнеет, Ренджун сжимает в руке упаковку. Только близкие друзья знали, что в подростковом возрасте у Донхёка были проблемы с принятием себя и своего тела. Он ненавидел свои ноги и талию, тонул в болоте с подсчетом калорий, отказывал себе в приёмах пищи и был зависим ежедневным взвешиванием. Ренджун помнил весь тот ад, через который пришлось пройти его другу, прежде чем окончательно излечиться, полюбить себя и своё тело. Это сейчас Донхёк уверенный в себе и своей красоте, а тогда он был уязвленным семнадцатилетним подростком, страдающим булимией и расстройством пищевого поведения. И те слова, которые бросали эти ублюдки в их спину, запросто могли подтолкнуть его к той самой пропасти, из которой он с таким трудом выбрался. Ренджун угрюмо посмотрел на замершего Донхёка и вздохнув, повернулся к ним. Краем глаза он заметил попытку Донхёка схватить его за запястье, но вовремя убрал руку, сложив на груди. Натянув фальшивую улыбку, он посмотрел на притихшую компанию. — Эй, клуб сплетников, не поделитесь, о чем вы это там болтаете? — его громкий голос привлек внимание. За ближайшими столами стихли разговоры. Переглянувшись, две девушки молча встали и поспешили покинуть столовую, прикрыв лицо тетрадями. Проводив их взглядом, Ренджун повернулся к оставшемся и поднял брови, ожидая ответ на свой вопрос. Один из них — тот парень-выскочка, кажется, — улыбается и поворачивается к нему. Его глаза оценивающе пробегаются по Ренджуну и останавливаются на его лице, пока улыбка превращается в ухмылку. — Ничего такого, сладкий. Просто обсуждали что в нынешнем мире красота - спорная и субъективная вещь. Ты можешь нравится себе, — тут его взгляд перешел на Донхёка, чья спина была нервно выпрямлена. — но не нравится другим. Весьма печально, не правда ли? Ренджун почувствовал, как раздражение и холодная ярость заполняют каждую клеточку его тела. Он кинул взгляд на Донхёка. Тот сидел прямо и молчал, и Ренджун понял, что своими словами этот парень задел больную тему. И мало того что задел, ещё и вынес на всеобщее обозрение. Конечно, репутация у Донхёка была так себе за счет острого языка и взрывного темперамента, но не каждому было бы приятно, если его слабости будут обсуждать в переполненной столовой. Тяжело вздохнув, Ренджун повернул голову в сторону выскочки и участливо улыбнулся. — Проблемы с самооценкой? — Прости? — парень повернулся к нему и взгляд его стал растерянным. Его друзья молча сидели за его спиной, наблюдая разворачивающуюся сцену, но на их лицах Хуан прочитал решимость вмешаться в любую секунду. Это было даже забавно. — Я спрашиваю: у тебя проблемы с самооценкой? — он цокает языком, глядя как парень краснеет. — Не у меня, а у твоего друга, — говорит он, кивая головой на Донхёка. — Разве? А мне кажется что это у тебя, ведь, — Ренджун делает несколько шагов вперед, приближаясь к растерянному парню и сжимает над его головой упаковку с шоколадным молоком. Картон лопается и остатки жидкости выливаются на голову, рубашку и штаны выскочки. Со всех сторон раздаются пораженные вздохи, ахи и охи. Довольный проделанной работой, Ренджун смотрит как молоко впитывается в ткань, течет по лицу, а волосы слипаются, и не может сдержать ухмылку. — Не волнуйся, сладкий, этот цвет тебе не шел. Может, сменишь гардероб? Хоть так почувствуешь себя увереннее, — он смотрит, как незнакомец поднимает на него взгляд. Эмоции так быстро сменяют друг друга, словно калейдоскоп, что он не успевает прочитать их все. — Чувак, у тебя проблемы с управлением гнева? Давай я тебе дам номер знакомого психотерапевта? Проконсультируешься у него и все такое, — подает голос один из его друзей, вставая со своего места. Вслед за ним на ноги поднимаются ещё двое и они протягивают замершему парню салфетки. — А что, сам у него был? — Ренджун качает головой, с сочувствием посмотрев на потерявшего дар речи парня. Затем он медленно поворачивается к парню и наклоняется, чтобы оказаться лицом к лицу с ним. И когда он начинает говорить, его голос наполняется ядом. — Зарубите себе на носу - и подружек своих предупредите, чтобы знали - если я ещё раз услышу какие-либо вещи, несущие в себе оскорбление, прямое или завуалированное, в сторону Донхёка или кого-то другого, в следующий раз я не ограничусь только шоколадным молоком. И сделаю так, что тебе придется поднимать не только свою самооценку, но и упавшие достоинство и честь, если они уже не. Я понятно изъясняюсь? Или мне повторить для особо недальновидных? Воцаряется молчание. Они долго смотрят друг другу в глаза, прежде чем парень размыкает липкие от молока губы. — Это угроза? — Это предупреждение. Первое и последнее, поэтому я надеюсь мы поняли друг друга. Ренджун выпрямляется, кидает на него и на его друзей взгляд полный неприязни, но чувствует что это не все. Студент встает со своего места, слегка возвышаясь над ним и медленно вытирает рукавом лицо. А затем, под чужие вскрики, с размаху ударяет Ренджуна в лицо, заставляя его отшатнуться на несколько шагов назад и опасно потерять равновесие. Но Ренджун удерживает его с трудом, чуть мотнув головой и чувствуя, как рот наполняется железом. Он касается пальцами разбитой нижней губы. Предсказуемо, она кровоточит и неприятно пульсирует. Донхёк подскакивает, стремясь удержать его, но Ренджун внезапно приходит в ярость. Он хватает со своего стола поднос и, разбросав еду, наносит им ответный удар. Начинается переполох, их пытаются разнять, а в ход идут кулаки. Пелена застилает глаза и мир сужается до одного единственного желания: нанести ответный удар. Причинить боль. Адреналин щекоткой пробегается в крови. Хуан кидается на него, хватает за ворот рубашки и толкает на пол, делая подсечку. Противник падает, но утягивает за собой, успев нанести удар в ребра. Ренджуна пытаются оттянуть, снять с него, но он только дергает чужой ворот, заставляя парня приложиться затылком об пол и зашипеть от боли. Его руки пытаются отцепить от себя ренджуновы пальцы от ткани, но тот только крепче вцепляется и заносит руку для удара, но даже не успевает его нанести. За запястье дёргают и от неожиданности он падает назад. Его подхватывают и оттаскивают в сторону, крепко удерживая за руки. Он брыкается, пытаясь вырваться, но его лицо обхватывают и он замирает. Прямо перед ним встревоженное лицо Джемина, беспокойно оглядывающее его. За его спиной маячили обеспокоенные Донхёк и Джисон. — Ренджун, все в порядке. Успокойся, ты слышишь меня? Господи, Джено, держи его крепче. Ренджун? — но он упрямо смотрит в сторону, вертя головой, пытаясь найти взглядом того парня с которым подрался, не прекращая попыток вырваться. Захват на руках становится сильнее и он не удерживается от вскрика. — Прости, переборщил. Успокоился? — низкий голос Джено за спиной заставляет вздрогнуть и Ренджун приходит в себя, глядя на Джемина осознанным взглядом. Тот смотрит на его лицо, проводит пальцем по нижней губе, стирая кровь и оборачивается. Друзья того парня парня пытаются поднять его, кидая на них полные злобы взгляды. Сам парень выглядит не очень. Ренджун не может сдержать торжествующей ухмылки, при этом чувствуя как кровь бежит по подбородку. Джемин поворачивается обратно, все так же удерживая его лицо в своих ладонях, снова вытирая её. А затем поднимается и куда-то отходит. Толпа вокруг них слегка рассасывается, но все ещё остаются люди, которым интересно, чем же это все кончится. — Успокоился? — повторяет он вопрос Джено и Ренджун кивает. Хватка на руках слегка ослабевает и он трет запястья. Донхёк опускается на колени рядом с ним и смотрит, а потом хватает за руку и шлепает его. — Зачем в драку полез? Ну подумаешь, говорят за спиной. Какая разница? — Донхёк жуёт нижнюю губу и Ренджун внезапно вспыхивает. — Они унижали тебя, Донхёк. Они смеялись над тем, что чуть не стоило твоего психического здоровья. Это ненормально, понимаешь? И им следовало преподать урок, потому что никто не смеет смеяться над тобой. Над тем, как ты упорно трудился, чтобы полюбить себя. Чтобы принять себя. Ты считаешь это мелочью, но это не так. Не надо обесценивать своё прошлое, — Ренджун говорит быстро, с каким-то яростным отчаянием в голосе. Джено, все еще сидящий позади него, укладывает руки на его плечи, слегка массируя. — А теперь посмотри на себя. Разбита губа и бровь, а ещё он ударил тебя в ребра, что явно не пройдет мимо, — возражает Донхёк. Только сейчас Ренджун замечает его бледное лицо и в раздражении облизывает губы. Ну почему все так сложно? — Это мелочи. Это всё мелочи, по сравнению с теми словами, которые они говорили. И я знаю, что они отложились у тебя в памяти, поэтому сразу говорю, забудь. Забудь, как страшный сон. Эти ублюдки хотели задеть тебя. Я показал одному из них на примере, что этого делать не стоит. Поэтому и думать забудь про возвращение в то болото, понял? — Ренджун хватает Донхёка за руку, наклоняя к себе. Слова из груди вырываются с каким-то отчаянием, словно это последнее что он хочет ему сказать. — Ты выше и сильнее всего этого дерьма. Цени себя, Хёк. Внезапно толпа расступается и Ренджун переводит взгляд на влетевших декана и его заместителя. Что же, теперь придется расплачиваться за свои слова и действия. Поднимаясь на ноги с помощью Донхёка и Джено, Ренджун кидает взгляд на своего оппонента, который выглядит слегка бледноватым и вздыхает. Ну, не ему одному придется отвечать. — Студент Хуан! Студент Пак! Вы в своём уме? Устраивать драку в столовой университета посреди белого дня? Это же беспредел! — декан Чхве окидывает их гневным взглядом, задыхаясь от ярости. — Немедленно ко мне в кабинет! Оба! А остальные, на что уставились? Немедленно по аудиториям. Толпа мгновенно рассасывается. Ренджун, чуть прихрамывая, с помощью Джено доходит до своего стола и схватив сумку, виновато смотрит на Джено. Пол усеян едой, предназначенной для Джено и Джемина, а бутылка с водой для Джисона вообще куда-то улетела. — Вы с Джемином и Джисоном так и не поели. Мы взяли порции ещё на вас, а потом я вспылил. И вот, — он затихает, неловко выглядывая за чужой спиной своих друзей. — Все в порядке, не волнуйся за нас. Лучше думай, как будешь отчитываться перед деканатом, а с остальным мы разберемся, — Джено слегка улыбается и треплет его по голове. Утихшая во время драки и под наплывом адреналина, она начинает снова болеть. Но это не мешает Ренджуну улыбнуться в ответ и небрежно махнуть рукой, показывая где и на чем он вертел всю эту ситуацию. — Ренджун-и, тебе помочь? — Джемин появляется рядом, а за его спиной маячит Джисон. Его глазки-пуговки так широко раскрыты, что Ренджун чувствует прилив умиления к младшему, но на вопрос На качает головой. — Все в порядке, я дойду сам. Идите на пары, я вам потом напишу, — кивнув на прощание, он кидает внимательный взгляд на Донхёка, нервно кусающего губы и выходит из столовой. Каждый шаг отдавался острой болью в теле, но закусив губу, Ренджун шагает с гордо поднятой головой. Он понимает, что вляпался по самое не хочу, но о драке не жалеет. После неё ему стало почему-то легче дышать и это одновременно и радовало, и пугало.