***
Лёша чувствует слабость во всем теле из-за количества выпитого алкоголя, но это его ни капельки не волнует. Сегодня последний день, когда их «семья» в сборе, поэтому он позволяет себе насладиться этим вечером в её кругу. Хесус сидит на диване в компании Валеры и хохочет с очередного мема, который тот откопал на просторах интернета. Неподалёку от них на импровизированных сиденьях из поддонов и подушек сидят Неля и Рената и что-то активно обсуждают, попивая коктейли. Стинт и Илья играют в бильярд, хотя правильнее будет сказать занимаются ребячеством. Нормальная игра в бильярд уже давно превратилась в кидание шарами и рыцарскую битву на киях. Губанову максимально комфортно в этой обстановке, и он понимает, что и правда будет скучать по этим четырём дням охуевшего контента и веселья. Краем глаза он замечает, что к ним с Лагодой подходит Вова. Он садится на подлокотник дивана в непосредственной близости к Хесусу. Тот дёргается от неожиданности, переводит взгляд на новоприбывшего. В голову сразу приходит тот самый их разговор, и парень очень надеется, что Братишкин не поднимет эту тему снова. Зря. — Хес, моя кровать всё ещё свободна, ты помнишь? — Володя наклоняется к Лёше чуть ближе, чтобы перекричать музыку, доносящуюся из колонок, и опаляет дыханием его ухо. Губанов чувствует, как его щеки начинают розоветь. Пьяного Вову, пытающегося затащить его к себе в кровать, он еще может выдержать, но вот Вову, который постепенно начинает пересекать черту, его организм игнорировать не в состоянии. С интересом наблюдающий за развернувшимся действием Валера делает ситуацию еще более смущающей. — А то, что мы уже об этом говорили, ты, видимо, забыл. — Я просто не умею принимать отказы. — Придётся научиться, — обрывает Хесус. Он буквально вскакивает с дивана и направляется прочь из комнаты. Чувствует, как серо-зелёные глаза буквально прожигают спину, но ему плевать. Лёшу уже заебала эта напористость Вовы. Неужели не понятно, что если он сказал «нет», это значит «нет», а не «спроси меня ещё раз и я поменяю своё мнение»?***
Лёша сидит на краю бассейна в одиночестве. Голые ступни выводят на воде причудливые узоры. Настроение уже явно подпорчено, хотя парень не понимает, почему так сильно переживает из-за этого глупого предложения Володи. Может потому что оно и правда нелепое, а может потому что он отказался. Причём дважды. «Возможно, стоило согласиться?» Эта мысль становится слишком навязчивой, как бы Хес ни старался её прогнать вон из головы. Ведь ничего такого в том, чтобы переночевать со своим другом в одной комнате, нет. Но то, что тот настаивает не только на общей комнате, но и на постели, почему-то вгоняет в краску. Находиться в непосредственной близости к Вове Губанову нравится, но он старается это скрывать. Ведь Братишкин может подумать об этом совсем в другом ключе. Или такие мысли приходят в голову только ему одному… Хесус совсем запутался. Он слышит шаги за спиной и сразу догадывается, кому они принадлежат. Человек позади останавливается на месте. Воцарившаяся тишина эхом отражается от пустых стен и прозрачной воды, по которой изредка бегут маленькие волны, созданные пальцами ног Алексея. Спустя некоторое время, Лёша снова слышит осторожные шаги. Их звук становится всё отчётливее. Он чувствует, как Вова опускается на бортик рядом с ним. Младший подгибает колени и ставит свой стакан на холодный кафель. Хес даже не переводит взгляд на парня, догадывается, зачем тот пришёл к нему. — Лёш, ты прости, если сильно заебал с этим, — наконец произносит Братишкин. Он опускает голову, переводя взгляд на гладь хлорированной воды, проводит по ней пальцами руки, другой обхватывая свои колени. Лёша молчит. — Это была просто шутка, и я не хотел тебя как-то обидеть этим предложением. — Я не обижаюсь. Знаю ведь, каким чересчур приставучим ты бываешь. Хесус смеётся и наконец переводит взгляд на Вову. Тот выглядит озадаченным и грустным. Но услышав ответ на свои извинения мгновенно меняется. На лице отражается облегчение, а на губах уже играет лёгкая улыбка. — То есть у нас всё хорошо? — уточняет Вова. — Да, у нас всё хорошо, — Хес кивает и улыбается в ответ.***
Когда Вова подходит к нему в четвёртый раз, Лёша молится всем богам, чтобы этот дурачок не завёл свою шарманку вновь. Когда этого не происходит, Хесус с облегчением выдыхает. — Слушай, меня Таня попросила спрятать провод от колонки у себя, а я его теперь найти не могу. Не поможешь? — просит Братишкин, почёсывая затылок рукой. — Да, без проблем, — Хесус мгновенно соглашается. Поднявшись на второй этаж, они проходят в комнату Вовы. Лёша осматривается. Она оказывается довольно просторной, с двуспальной кроватью по центру, огромным шкафом у правой стены и широким зеркалом во весь рост у левой. — Ну что, помнишь где в последний раз его видел? — спрашивает Губанов, оборачиваясь на Вову и застывает. Братишкин стоит возле закрытой двери, довольно ухмыляясь, и держит в руке маленькие ключи. — Я же говорил, что ты спишь сегодня со мной, — произносит Вова и улыбается во все тридцать два. — Ты не посмеешь… — Уже посмел, — Семенюк подмигивает и продолжает трясти перед собой связкой. Хесус чувствует, как в нём вскипает злость. Его обманули. Обвели вокруг пальца, как лоха какого-то. А ведь извинения Вовы звучали так искренне, и он правда поверил, что парень смирился с тем, что старший едет сегодня домой. Но не тут то было. — Отдай, — буквально рычит голубоглазый. — Попробуй забери, — усмехается Володя и звенит заветной связкой в руке. Лёша срывается с места, буквально подлетает к Братишкину и пытается схватить ключи. Несмотря на то, что Хесус довольно высокий, дотянуться оказывается реально сложно. Вова раз за разом ловко уводит конечность в сторону, сжимая латунь с зубчиками в ладони. Лёша бегает за Семенюком по всей комнате, пока тот пытается увернуться от его выпадов. Через какое-то время он понимает, что злость исчезла, уступив место азарту. Теперь ему чисто из принципа хочется завладеть ключами, которые так старательно прячет от него младший. Губанов решает воспользоваться запрещённым приёмом. Когда Вова пробегает мимо кровати, Хесус без труда догоняет его и хватает за руку. Братишкин снова вытягивает кисть с ключами выше головы, рассчитывая, что парень попробует до них дотянуться. Но он делает нечто иное. В комнате раздаётся удивлённый вскрик, а затем и хохот, когда Вова чувствует часто повторяющиеся прикосновения к левому боку. Банальная щекотка оказывается беспроигрышным оружием, чему Хесус, несомненно, радуется. Он пользуется моментом замешательства, заваливает своего оппонента на кровать и седлает его бёдра, сжимая тело ногами. Вова громко выдыхает от неожиданности, смотрит на Лёшу снизу вверх ошарашенно, но продолжает хихикать, когда старший ухмыляется и худые пальцы возобновляют щекотку. Хесус видит, как Братишкин заливается, обнажая зубы, как звонко хохочет во весь голос, чувствует, как тот извивается под ним. Губанов сам не замечает, как забирается пальцами под футболку и проводит ими по разгоряченной коже. Вова тяжело дышит, что, казалось бы, нормально для последствий щекотки. Но бушующее внутри него ребячество резко исчезает, когда он чувствует чужие пальцы на своём животе. Семенюк дёргается от контраста температур, что замечает и Лёша, но не собирается останавливаться. В какой-то момент он понимает, что сам процесс и то, что он испытывает, начинает ему дико нравиться. Хесус продолжает водить пальцами везде, где только можно, чтобы задеть самые чувствительные участки тела. Внезапно вместо смеха он слышит под собой протяжный стон, и они оба замирают. Вова тяжело дышит и смущенно смотрит на Губанова. В голубых глазах отражается шок и озадаченность. Братишкину становится стыдно. Стыдно за тот звук, что предательски сорвался с его губ и выдал с потрохами. Парень сам не заметил, когда обычная детская щекотка стала восприниматься его телом, как предварительная ласка, не заметил, как ловкие пальцы стали возбуждать, и он начал ловить кайф от каждого касания. Семенюк затыкает рот рукой, будто этот жест может вернуть стон обратно в грудь, из которой он раздался, но напрасно. Хес внимательно всматривается в лицо Вовы, оставляя пальцы под футболкой младшего, чуть склоняет голову вбок и ухмыляется. — Ты ведь не просто так меня весь вечер уговаривал поспать с тобой? — произносит он почти шепотом, пробегаясь взглядом по разгорячённому лицу Братишкина. Володя хлопает глазами. Он готов провалиться сквозь землю, ведь Алексей только что разоблачил его коварный план. Вова убирает ладонь ото рта, в надежде, что на ум придет логичное объяснение и он сразу же его произнесет, но этого не происходит. Парень приоткрывает губы, рвано вдыхая и выдыхая воздух, но не находит, что ответить. В итоге он просто отводит взгляд в сторону и благодарит бога, что в комнате достаточно темно, чтобы его алеющие щеки не были заметны. Хесус сидит на бедрах Вовы, осознавая, к чему привело их ребячество. Чувствует это в прямом смысле. Он ощущает выпуклость в шортах Семенюка своей ногой. По идее это должно смутить его, но по какой-то причине это раззадоривает еще больше. Старший понимает, что не может не воспользоваться своим положением в данной ситуации. Он резко надавливает всем весом на тело под собой и слышит еще один уже более громкий стон. Этот звук определённо нравится Губанову и он повторяет движение, чтобы услышать его вновь, но чуть более плавно. Вова снова пытается заткнуть себе рот свободной рукой, но Леша останавливает его, ловя запястье в воздухе и прижимая его к кровати. У Вовы в глазах страх, смешанный с предвкушением. Он старается лежать неподвижно, но Хесус ему не позволяет. Лёша проводит пальцами по чуть влажной коже парня, очерчивая бока, он перебирает ими, вновь начиная переходить на щекотку, но не на столь агрессивную как до этого. Семенюк начинает дрожать от переизбытка эмоций, которые постепенно начинают сносить ему крышу. Хес не ожидал такой реакции на обычную щекотку, а ещё не думал, что его самого это настолько заведет, что в собственных штанах образуется такая же проблема, как и у Вовы. — Х-хес, я… — Вова пытается что-то сказать, но мысли в голове путаются настолько, что он вот-вот готов сдаться. Губанов склоняется над лицом Братишкина, который закусывает губу и прикрывает глаза от нарастающей волны удовольствия. — Ключи, — произносит он внезапно. Вова распахивает глаза и шокированно смотрит на Лёшу. — Ч-что? — неуверенно переспрашивает Вова. — Отдай ключи. Сейчас же, — уже более настойчиво произносит Хесус, продолжая сверлить взглядом лицо парня. Братишкин не верит в то, что слышит. Так всё это было лишь игрой? Он зашёл так далеко только чтобы достать эти гребаные ключи? На Вову накатывает злость и обида, которые немедленно отражаются в серо-зелёных глазах. Володя выглядит разочарованным и оскорблённым, когда разжимает ладонь и отдаёт ключи Хесу. — Прекрасно, — говорит Губанов и отбрасывает ключи в сторону. Те летят прямо в стену и падают на пол, — До утра они нам точно не понадобятся, — он переводит взгляд обратно на Вову. Тот привстаёт на локтях и ошарашенно пялится в ответ, до конца не понимая, что только что произошло. — Неужели ты думал, что я правда уйду? — Хесус ухмыляется. — Так ты вроде изначально и хотел это сделать, — бормочет Семенюк. — Что ж, я передумал. Хес прикрывает глаза и подаётся вперёд. Полноватые губы парня сталкиваются с податливыми губами напротив. Братишкин замирает от неожиданности, но когда осознание бьёт в голову, закрывает глаза и полностью отдаётся процессу. Лёша ласкает его губы языком, проходясь по верхней, чуть задерживаясь на нижней, кусает, оттягивая нежную кожу. Вова сладко стонет в поцелуй, устраивает одну руку на щеке партнёра, проводит пальцами вдоль линии подбородка. Хесусу нравится чувствовать аккуратные прикосновения Братишкина, поэтому он улыбается даже сквозь поцелуй. Губанов накрывает его руку своей и продолжает целовать. Чуть позже он отстраняется всего на мгновение, чтобы отдышаться и взглянуть на Володю. Тот выглядит великолепно, запыхавшийся, взъерошенный, он часто дышит, глядя прямо в голубые глаза напротив. Лёша наслаждается таким Вовой. Братишкин всё ещё не верит, что происходящее прямо сейчас реально, что это не его очередная влажная фантазия. Но когда Лёша улыбается, поглаживая его ладонь на своём лице и снова целует, Семенюк понимает — это самая что ни на есть реальная реальность. Ощущение горячих губ на своих, худых пальцев под футболкой, орудующих как им вздумается, узких бёдер в опасной близости от его собственных. Всё это происходит здесь и сейчас, и у Вовы кружится голова от осознания этого факта. Из-за того, что Вова находится в полусидячем положении слишком долго, опорная рука начинает уставать, поэтому он резко отстраняется от Лёши с характерным причмокиванием, ложится на спину и тянет на себя уже обеими руками. Хесус еле успевает подставить руки, чтобы не упасть лицом прямо на Братишкина. Выглядит это забавно, из-за чего с губ Семенюка срывается смешок. — Смешно тебе? — с напускным презрением щурится Хесус. — Очень, — хихикает Вова. — А так? Лёша перемещает ладонь на пах партнёра и слегка сжимает его через шорты. Семенюк резко выдыхает и прикрывает глаза. Его руки сжимаются на плечах Хесуса. Тот довольно ухмыляется. — Может мне прекратить? — Губанов с вызовом смотрит на Вову. — НЕТ! — буквально выкрикивает младший, но тут же замолкает и растерянно бегает глазами по лицу Алексея. Вова надеется, что это было сказано не слишком резко и не спугнёт его. Но Хесус лишь смеётся. — Я же пошутил, — он наклоняется вперёд и оставляет мягкий поцелуй на губах парня. — Шутки у вас не смешные, мистер Алёша, — язвительно отвечает тот, прерываясь только для того, чтобы прильнуть к Хесу снова. Лёша переходит поцелуями на шею. Медленно передвигаясь от одного участка кожи к другому, он оставляет несколько засосов. Братишкин тает под ласками парня. Он обхватывает ладонями спину партнёра и громко ахает, когда к чужим губам присоединяются ещё и зубы. Нежная кожа сразу же краснеет после страстных ранений и осторожно зализывается влажным языком. Вова возбуждается до предела, в штанах становится максимально тесно. Братишкин непроизвольно потирается стояком о бедро Хесуса каждый раз, когда тот касается его кожи в абсолютно любом месте. Губанов чувствует, насколько разгорячён Вова и насколько возбужден он сам, и решает уже приступить к делу. Хесус отстраняет Вову от себя и тянет за края его футболки. Братишкин моментально понимает, что от него требуется, поэтому послушно выставляет руки вперёд, чтобы освободиться от лишнего предмета одежды. За футболкой следуют штаны и носки. Когда на Братишкине не остаётся даже трусов, он решает раздеть и Хесуса. Все по-честному. Руки тянутся к светлой рубашке, стягивают её, отправляя на пол, стаскивают фиолетовую кофту и переходят к штанам. Хесус совершенно не сопротивляется, что удивляет и радует Семенюка. Последними в кучу пастельного цвета летят чёрные боксеры. Хес осматривает Вову с ног до головы и не может насытиться тем, что видит. Такой распалённый, беззащитный Вова, и весь его, только его. В то же время Вова бегает глазами по телу Губанова, пытаясь запомнить каждый его участок, каждый изгиб. Он наслаждается его эстетикой, но больше всего, конечно же, его интересует каково оно на ощупь. Лёша задерживает взгляд на стоящем члене Вовы и ухмыляется. Это выражение лица вгоняет Братишкина в краску, но он не может перестать улыбаться от тех образов, что представил только что. Воплощая эти образы в реальность, Хесус опускается к губам Володи, целует сначала медленно и нежно. Затем обхватывает рукой половой орган партнёра, проводит по нему несколько раз и тут же получает ответную реакцию. Семенюк отрывается от губ Лёши и стонет от удовольствия. — Ох, блять… Хесус хитро улыбается и повторяет свои движения. Вова царапает мягкую кожу на спине голубоглазого и утыкается носом ему в шею. Горячее дыхание опаляет ключицы Губанова, что возбуждает того еще сильнее. Он занят Володей, но собственный половой орган с каждой секундой начинает требовать всё больше внимания. Но он терпит — Вова сейчас важнее. Хесус продолжает работать рукой, доводя Братишкина буквально до изнеможения. Тот уже не сдерживает себя и своих стонов, с желанием толкается в кулак из худых пальцев. Хесус прижимается к партнеру всем телом, целуя то в губы, то в шею — везде, где только достаёт. Ему самому до чёртиков хочется разрядки, но он лишь слегка потирается о бедро Вовы своим стояком. Братишкин понимает намёк и перемещает свою руку на член Губанова. Тот шипит, когда по его напряженному органу сначала медленно проводят пальцами, затем надавливают на головку. Хесус запрокидывает голову назад, и с его губ срывается гортанный стон. Вове это определенно нравится. Володя целует Лёшу в губы, глубоко проникая, сталкивается с напористым языком, проводит по нему своим, засасывает. Это так невыносимо горячо, что Братишкину сносит крышу. Он чувствует, что очень близок к разрядке. Парень ускоряет темп своей руки, чтобы они с Лёшей достигли пика одновременно. Вова толкается всего пару раз и кончает, пачкая руку старшего своей спермой. Хесус начинает дышать чаще, откликаться на прикосновения руки Семенюка ещё активнее, и вот спустя несколько секунд он так же кончает с глухим стоном, наваливаясь на чужое тело всем весом, но тут же сползая чуть правее. Вова пытается отдышаться, будто только что целый марафон пробежал. Краем глаза он замечает, что Хес так же выравнивает дыхание. Он ловит на себе взгляд младшего и поворачивается в его сторону. Братишкин не выдерживает и снова целует парня. «Вот ненасытный… »— проносится в голове Лёши, когда он отвечает на поцелуй. Вова отстраняется и смотрит в голубые глаза напротив. Пытается найти какой-то подвох, так как до сих пор не верит, что Губанов прямо сейчас лежит рядом, и его можно потрогать, поцеловать, приласкать. — Ты не… жалеешь, что остался? — задает внезапно вопрос Володя. Он очень боится услышать ответ. Но напрасно. — Жалею, что сразу не согласился, — отвечает Хесус, мягко улыбаясь. Он легонько чмокает парня в лоб и укрывает их обоих одеялом. Вовина рука моментально находит себе пристанище на животе Лёши, а голова устраивается на худом плече. Хесус обвивает руками младшего в ответ. Так они засыпают, согреваясь в объятиях друг друга. И только Братишкин улыбается хитро, ведь всё это время дверь в комнату была не заперта.