Часть 1
28 сентября 2021 г. в 20:38
Заместитель командующего Шинсенгуми Хиджиката Тоширо пользовался популярностью у женщин, но совершенно этим не пользовался. Некоторых в отряде это раздражало даже сильнее, чем жесткая дисциплина и сжимающий яйца дьявольский устав. Конечно, в лицо ему об этом никто не говорил — таких отчаянных самоубийц в Шинсенгуми не находилось. Но в этом и не было нужды: Хиджиката прекрасно знал обо всех сплетнях внутри отряда, однако реагировать на такую чушь считал ниже своего достоинства. К тому же, с «популярностью» среди мужчин замком Шинсенгуми сталкивался гораздо чаще — стабильно раз в две-три недели прогуливаясь в одиночку, он ощущал сверлящие спину взгляды. Хиджиката знал, что за этим последует — яростный вопль «Тенчу!», пронзительный лязг клинков, всплески крови, горячие красные брызги в лицо, распоротые изуродованные тела в диаметре пяти метров от него — и, не меняя скорости, сворачивал в безлюдный переулок.
Внезапные нападения на улице стали для Хиджикаты привычным делом. Но вот чтобы его в одиночку атаковали в туалете бара с довольным криком «Попался!» — такого еще не случалось.
Стоило ему справить нужду и отойти от писсуара всего на шаг, как сильная рука ухватила его за ворот кимоно и лихо затащила внутрь туалетной кабинки. Лезвие меча блеснуло еще до того, как Хиджиката с грохотом ударился спиной о стенку и оказался придавлен к ней чужим телом — инстинкты не спали, несмотря на пару чашек выпитого саке. Но и противник попался не промах: успел с чудовищной силой надавить ладонью на рукоять и не дал катане полностью выпорхнуть из ножен.
— Ну-ну, — насмешливо раздалось над ухом Хиджикаты. От этого грубоватого голоса и ударившего в ноздри клубничного дыхания все внутренние органы сделали стремительный кульбит, а волосы в паху были готовы встать дыбом. Ну и не только волосы.
— Йорозуя! — выдохнул Хиджиката и спрятал меч в ножны. — Какого черта ты делаешь, придурок?! Я мог тебя прирезать!
— Ну, я был готов к такой реакции, — Гинтоки отпрянул из личного пространства своего визави и дернул щеколду, запирая их обоих внутри кабинки. — Расслабься.
Хиджиката и не подумал следовать этому совету. Его тело предательски хотело сделать шаг вперед, а с предателями расслабляться нельзя.
— Чего тебе надо? — спросил Хиджиката, опираясь спиной о стену кабинки и складывая руки на груди.
— А ты как думаешь? — Гинтоки повторил его позу и тяжело привалился к противоположной стене.
— Тебя не учили, что невежливо отвечать вопросом на вопрос?
— А тебя не учили, что невежливо избегать человека после секса?
Хиджиката вскинул бровь и взглянул на Гинтоки исподлобья.
— Кто кого избегал? — пренебрежительно спросил он. — Не понимаю, о чем это ты.
— Так уж не понимаешь? — растягивая слова, поинтересовался Гинтоки, и его губы раздраженно дрогнули.
Конечно, Хиджиката понимал. Он знал, что эта встреча рано или поздно состоится, но рассчитывал, что не так скоро, и к тому времени он будет полностью к ней готов. Однако теперь сомневался, что к этому вообще можно было хоть как-то подготовиться.
— За два месяца я ни разу не встретил тебя в городе. Ни на улице в патруле, ни в одном из «наших» мест, — сказал Гинтоки, и в его голосе сквозили обвинительные нотки.
Хиджиката вздохнул. Он не хотел рассказывать о том, как разочарован был проснуться в одиночестве утром после злополучного Рождества. Как почти с криком выскочил из раскуроченной постели, которая выглядела, как поле битвы. Как простоял под душем полчаса, прижимаясь лбом к спасительно холодной кафельной стене, гоняя в руке член, а в голове — полуразмытые воспоминания. Они мелькали яркими всполохами в воспаленном мозге, и каждая новая картинка была еще невероятней, чем предыдущая. Он был бы уверен, что все это — просто бредовый сон, если бы не чертова комната в красном бархате и отрезвляющая боль в заднице.
Они это сделали… Господи, он переспал с Йорозуей! Как… какого черта он позволил этому случиться?! Почему сдался ему так легко?! Как теперь смотреть этому ублюдку в глаза?.. Что важнее — как теперь видеть себя в зеркале без презрения и желания немедленно совершить сеппуку?!
В то утро он одевался спешно, будто покидая место собственного преступления. Молнией слетел по лестнице вниз, не притормаживая у окошка администратора. Мимоходом бросил ключ от номера на стойку, отвернувшись в сторону — не хватало еще «засветить лицо» в таком месте. Нарочито небрежно сунул руки в карманы и нащупал пачку сигарет. Засранец Сого действительно продумал все до важных мелочей! Курить захотелось моментально, до дрожи. Последние шаги к выходу из отеля Хиджиката почти бежал, по пути жадно ловя фильтр губами и щелкая колесо зажигалки непослушными пальцами. Первая за сутки затяжка — дым заполнил легкие, и Хиджикату повело, словно от внезапного поцелуя.
Ночью он не смог противостоять искушению, бросил думать и полностью отдался на растерзание своему влечению. В тот момент все казалось таким естественным, не нуждающимся в лишних объяснениях. Утром включился мозг — и система рухнула, разлетелась в клочья, как от выстрела из базуки. В пристальном осуждающем свете дня ночные события выглядели гораздо менее романтично. Это было сродни похмелью, когда понимаешь, что по пьяни натворил непоправимой херни. Хотелось разбить голову о ближайший столб — сначала свою, потом чью-то еще. Или найти машину времени в вендинговом аппарате с сигаретами, отмотать все до предыдущего утра и прикончить этот садистский дуэт. Но поскольку ничто из этого не помогло бы, оставалось только каким-то образом смириться с тем, что уже случилось. И при этом не рассыпать в пыль собственную душу и самоуважение. Хиджиката ненавидел подвешенные ситуации, ослабляющие его решимость, поэтому нужно было определиться со своим отношением к произошедшему немедленно, до появления в штабе.
Он тяжело вздохнул, швырнул в урну окурок и тут же достал новую сигарету. Для начала стоило признать: он сильно недооценил собственное влечение к боссу Йорозуи. Свои нездоровые чувства к нему Хиджиката заметил давно. Сложно не заметить, когда все тело непроизвольно напрягается, стоит лишь поймать взглядом в толпе светлую кучерявую макушку — будто ясный солнечный блик на поверхности невзрачной людской волны. Сложно продолжать отрицать, когда почти каждую ночь подсознание услужливо подкидывает в сон непристойные картинки и слишком реальные ощущения прикосновений грубоватых пальцев и желанных губ — настолько, что даже регулярные походы в Йошивару не помогли избавиться от этого. Он не воспринял эту свою слабость всерьез, пытался ее игнорировать — и вот результат.
Самое время примириться с этим фактом.
«Признайся себе, сейчас же. Ты влю…» — внезапно Хиджиката поперхнулся дымом, чего с ним не случалось уже много лет. Табачный яд тяжело осел внутри.
Что ж, ну, влюбился — и хрен с ним. Это не смертельно, в жизни есть куча проблем поважнее, а любовь — не более, чем иллюзия.
Хиджиката выкуривал сигарету за сигаретой, утоляя суточный никотиновый голод. Истерзанные накануне губы драло горечью табака. Морозный воздух колол ноздри при каждой затяжке, пока дым обжигал изнутри — это бодрило, как контрастный душ, упорядочивало мысли.
Таким, как Йорозуя, легко очароваться: он силен, ненавязчиво благороден, умеет толкать проникновенные речи и несколько раз помогал Шинсенгуми в минуты угрозы тотального поражения. И вдобавок настолько близок самому Хиджикате по духу и образу мысли, что это иной раз просто пугает. Но пройдет время, и эта одержимость постепенно исчезнет, растворится в нем, как проклятье Муромаши. Дождаться этого момента — единственное решение этой ситуации.
В конце концов, есть вещи, которые Хиджиката не мог себе позволить. Заместитель командующего Шинсенгуми не имеет права любить бывшего лидера Джои. Не так. Заместитель командующего Шинсенгуми не имеет права любить мужчину… Да что за оскорбительные послабления? Заместитель командующего Шинсенгуми не имеет права любить — и точка. Отряду необходима его холодная голова — горячих уже предостаточно. Пусть сейчас Йорозуя не собирается свергать Бакуфу, но если когда-нибудь он решит примкнуть к старым товарищам — тогда Хиджиката должен быть способен убить его без колебаний, как любого другого врага. Без оглядки на все то, что Йорозуя сделал для Шинсенгуми, и уж тем более — на собственные чувства.
Хиджиката одобрительно кивнул своим мыслям и выдохнул едкий сигаретный дым в отрезвляюще морозный воздух. Черные невесомые струи смешались с его горячим дыханием, поднялись вверх и моментально развеялись над головой.
В сухом остатке — что же вчера произошло? Конечно, все это была одна большая досадная ошибка, что же еще! Он позволил Йорозуе увидеть себя в неподобающем самураю состоянии, еще и сам спровоцировал его на действия; тот, как добросовестный садист, рожденный на свет, чтобы доводить Хиджикату до белого каления, и видимо имевший какие-то гомоэротические порывы, не стал сдерживаться — в результате случилось то, что случилось. Это имело смысл, если учесть, что Хиджикате было толком ничего не известно о сексуальных предпочтениях босса Йорозуи. Вокруг него вечно крутились женщины, но он ни разу не был замечен в связи с кем-либо из них. Отчеты по наблюдению от Ямазаки всегда изобиловали лишними подробностями, но единственное, что в них нашлось о личной жизни Сакаты Гинтоки, — строчка про порножурналы, которые тот часто украдкой таскает домой. Скорее всего, регулярной интимной жизни у него тоже не было. Военное прошлое, опять же… И вот такой человек — не забываем про явно выраженную садистскую наклонность — видит знакомого, с которым привык соперничать во всем подряд. Видит в совершенно непотребном обличии — ослабленного, возбужденного и тянущегося навстречу. В такой ситуации его действия объяснимы — просто сработала физиология. Ничего серьезного — в этом Хиджиката не сомневался. Во-первых, еще до наступления утра Йорозуя покинул отель, дружески оставив на прикроватном столике сменную одежду и меч. Вряд ли у такого бездельника были какие-то неотложные дела посреди ночи — просто он не посчитал нужным обсуждать этот инцидент. Во-вторых, такого совпадения, как взаимное чувство с его стороны, просто не могло случиться. И думать нечего. Дело закрыто.
Подходя тем утром к родным воротам штаба Шинсенгуми, Хиджиката уже был рад, что Гинтоки не оказалось утром с ним в одной постели — если убрать несвойственное им обоим романтическое дерьмо, которым пичкают зрителя в дорамах, это была бы крайне неловкая встреча.
Даже более неловкая, чем сегодняшнее внезапное рандеву в сортире. И даже более неловкая, чем их предыдущее рандеву в сортире.
— Ну так что? — ждал ответ Гинтоки. — Ты сбежал от меня на другую планету, что ли?
— Размечтался. В больнице был. Лечился от хламидий после тебя, — грубо пояснил Хиджиката, надеясь, что Йорозуя врежет ему за такое незаслуженное хамство и свалит подальше.
— Не знаю, от кого ты их подцепил, но точно не от меня, — хладнокровно выдержал «атаку» Гинтоки. — Я тогда был в «резинке».
— Блять, — раздраженно выдохнул Хиджиката, вздрогнув от забытой подробности, и коротко пояснил. — Занят я был, понятно? — и это была почти правда.
Первые адские недели после Рождества Хиджиката брал на себя как можно больше работы, редко покидал казармы и пытался не убить Сого. Приказ о том, что первый отряд в течение месяца подряжается драить туалеты в казармах, был малодушно подписан в первый же день — Хиджикате было необходимо сделать хоть что-то, чтобы успокоить свою жажду убийства. Это запустило новый виток мести, и Сого тут же распустил по штабу мерзкий слух. Ни много ни мало — что заместитель командующего закрутил интрижку с боссом Йорозуи. Конечно, едва ли кто в это поверил всерьез, но Хиджикату выбешивали настороженные взгляды подчиненных и хитрые проницательные глаза Сого. Пришлось даже придумывать оправдание перед Кондо-саном, когда тот в личном разговоре осторожно спросил его об этих слухах, обеспокоенный внезапным затворничеством своего заместителя. Это было особенно неприятно.
Но самым мучительным временем суток стало для него начало ночи. Как бы сильно Хиджиката ни утомлялся за день, но стоило ему лишь коснуться головой подушки, остаться в полном покое и одиночестве, как внутри волнами поднималось что-то густое и волнующее, обволакивающее каждую клетку тела и заполняющее его как пустой сосуд. Он устало опускал веки, и на их обратной стороне в калейдоскопе черных клякс и белых вспышек рождались образы — слишком четкие для обычного воображения. Хиджиката мог поклясться, что в те моменты видел в темноте своей комнаты абрис кучерявой головы — будто призрак, от которого не хотелось сбегать. Постепенно он приближался, вырисовывался знакомый силуэт — широкие плечи, красивый изгиб шеи, крепкие жилистые руки. Проступали черты лица, и вот он уже чувствовал на себе пристальный взгляд из-под тяжелых век. И голос. Низкий, ласкающий, дразнящий. Он слышал его, словно наяву.
«Я к вашим услугам, господин клиент».
Хиджиката пробегал языком по вмиг пересохшим губам и в тот же момент чувствовал, как их обжигает поцелуем.
«Ты точно этого хочешь?» — напряженно спрашивал голос, и Хиджиката чужой рукой проводил по своему телу — от линии шеи, по напряженным мышцам груди, по впадинке солнечного сплетения, по бугристой поверхности пресса…
«Я хочу тебя так сильно, что скоро взорвусь», — нетерпеливо произносил голос в его голове, и рука сама тянулась к затвердевшему члену.
«Гин-сан тоже любит тебя», — шептал голос.
«Я весь внутри тебя», — выдыхал голос.
«Я сделаю все, чтобы у тебя не получилось выжечь меня отсюда»…
Ночной воздух пропитывался навязчивым сладким запахом клубники, и Хиджиката задыхался в нем, ненасытно глотал его, дрожа от возбуждения в собственных руках. Все органы чувств предавали его, бросая на произвол в этой зыбучей трясине, и он тонул в ней без сожаления.
Раскаяние приходило утром — когда голова гудела от недосыпа, глаза щурились от слепящего солнца, а вокруг футона были разбросаны грязные скомканные салфетки. Хиджиката и 10 лет назад не прощал себе такого распутства.
Как обычно, его спасла работа. В конце января из достоверного источника появилась информация о плане масштабной террористической акции. Группировка организаторов базировалась на восточной окраине Эдо. Никто в штабе не удивился, когда замкомандующего практически сразу переехал туда на весь следующий месяц — руководить сбором информации и разрабатывать тактику захвата. Это была важная операция, и Хиджиката был счастлив избавиться от лишних мыслей, посвятив все свое время нужному делу. У него была уважительная причина хорошенько повыматывать себя. Он почти не спал, чтобы ему ТОЧНО ничего не могло присниться или привидеться за короткие драгоценные часы в отключке.
Рейд прошел успешно, и только вчера он вернулся в штаб. А сегодня на капитанской планерке Сого предложил сходить вечером в бар в Кабуки-чо, чтобы отметить победу. Хиджиката хотел отмазаться, однако, будучи по факту главным виновником торжества, не смог противостоять уговорам Кондо-сана.
И что в итоге? В первый же вечер после возвращения он встречает этого парня в туалете бара! И не имеет значения, с какой целью Йорозуя сюда приперся — рассчитывая получить легкий секс или просто поиздеваться — Хиджикату не интересовало ни то, ни другое. Но злился он не только на Йорозую. Было очевидно, что эту встречу явно организовал тот же человек, что и предыдущую. А ведь Хиджиката еще подумал, что предложение места от Сого подозрительно — обычно ему безразлично, где накачиваться алкоголем. И почему Хиджикату не смутило, что это было незнакомое захолустное заведение, которое по кой-то хрен было решено арендовать целиком? Сам дурак! Устал и ослабил бдительность.
— Ты пропустил сиквел «Мой сосед Педоро», — заметил Гинтоки, нарушая повисшее молчание и отвлекая Хиджикату от самобичевания. — Прокат закончился, и тебя не было ни на одном сеансе.
— Что? Сиквел «Педоро»? — Хиджиката так погрузился в свои мысли, что не сразу сообразил, о чем речь. — С чего ты решил, что я его пропустил? Ты дежурил у кинотеатра?
— Эй-эй, ты настолько привык к сталкерам в своей армейке, что теперь видишь их в каждом честном человеке? — Гинтоки постарался звучать максимально раздражающе, и у него это отлично получалось. — Конечно, нет! Я устроился в кинотеатр на подработку на время проката этого фильма. Полагал, ты его не пропустишь.
— Это и есть сталкерство! Еще и изощренное!
— Вовсе нет! Нельзя быть настолько помешанным на себе, Хиджиката-кун! У Йорозуи не было заказов, поэтому мы взяли шабашку. Это совпадение, понял? Просто я вспомнил, как ты выбесил меня во время просмотра первой части, и подумал, что ты наверняка придешь и на сиквел.
— Да кто будет смотреть эту детскую херню? — Хиджиката закатил глаза.
— Напомнить тебе, как ты пускал сопли над первой частью? — спросил Гинтоки, мерзенько улыбаясь.
— Напомнить тебе, каким редкостным дерьмом бывают сиквелы? — тут же «переобулся» Хиджиката. — Я просто не хотел портить впечатление от оригинала, вот и все.
— Окей. Допустим, — смиренно кивнул Гинтоки, явно приготовив козырь посильнее. — Но ты ни разу не появился в нашей забегаловке. То есть вообще НИ РАЗУ. За два месяца.
— Ептыть, ты и туда устроился?! — содрогнулся Хиджиката.
— Конечно, нет! Как будто я стану столько вкалывать! Хозяйка рассказала. Интересовалась, жив ли ты вообще или ей больше не стоит заказывать майонез в таких количествах.
— Мне просто надоело там обедать, — Хиджиката пожал плечами. Он подозревал, что такое оправдание не прокатит, но надо было быстро и уверенно что-то ответить.
— Надоело?! Надоело есть в единственном заведении во всем мире, где готовят твою собачью жратву?! — вскинулся Гинтоки.
— Не называй так мой изысканный Хиджиката-спешл, сахарный маньяк! На себя посмотри! У тебя от адзуки еще жопа не слиплась?
— Хочешь проверить? — почти пропел Гинтоки и ударил ладонью в стенку рядом с темноволосой головой, почти вплотную прижимаясь к Хиджикате. Тот напряженно сглотнул, чувствуя как мурашки пробежали по позвоночнику. Голос Гинтоки, его запах, его близость — все это дезориентировало, тело совершенно неправильно реагировало на каждую, даже самую идиотскую провокацию, и Хиджиката ненавидел себя за это.
«Держаться! Держаться! Держаться…» — единственная мысль в его голове билась в припадке. Нечеловеческими усилиями ему удалось сохранить лицо и не выдать себя ни мускулом.
— Обойдешься, — Хиджиката был рад тому, насколько равнодушно смог прозвучать его голос. — Ты же заработал в кинотеатре, вот и проверься у проктолога. И ты что, седзе-манги начитался? Что это за кабэ-дон вообще?
— Ой-ой, Тошши опять учит тебя грязным словечкам? Разве кодекс Шинсенгуми позволяет дьявольскому замкому произносить такие слова собственным ртом? — и с этой фразой Гинтоки схватил Хиджикату за подбородок, распутно заглянул в глаза и провел подушечкой большого пальца по его нижней губе.
«Отступаем! Бежим! Спасаемся!» — разум Хиджикаты вопил, как смертельно раненый, громче совместного сигнала сирен всех патрульных машин в городе.
— С-совсем охренел? — раздраженно спросил Хиджиката и ударил Гинтоки по руке тыльной стороной ладони. Затем оттолкнулся лопатками от стены и потянулся к защелке двери с явным намерением уйти.
— Ну нет, — Гинтоки перехватил его руку. — Ты думаешь, я позволю тебе так просто свалить после того, как ты избегал меня целых два месяца?
— Я же тебе объяснил! — Хиджиката закатил глаза и выдернул руку из грубой хватки. — Я работал. Мы готовили рейд. Ты новости читаешь вообще, нет? Все первые полосы сегодня об этом кричат! Занят я был, понимаешь? Или такой безработный лентяй, как ты, уже и забыл это слово?
— Кто это безработный! Вообще-то, у меня свое дело. Я уважаемый в городе бизнесмен! — Гинтоки гордо ударил себя кулаком в грудь.
Хиджиката усмехнулся, радуясь, что нашел нужный триггер и смог перевести диалог в безопасное русло.
— Не платить зарплату, аренду и налоги, а весь доход спускать в Пачинко — ЭТО твое дело?
— Звучит как бизнес-план.
— Да нифига!
— А твоя работа разве лучше? — живо перевел стрелки Гинтоки. — Трудоголик чертов. Весь в мыле, как сивый конь: ни продохнуть, ни передернуть, ни любовнику время уделить.
— Кто это мой любовник? — Хиджиката невольно дернулся, среагировав на запретное слово.
— Тебе напомнить? — грозно спросил Гинтоки, уже не пытаясь провоцировать. Его начинало бесить, что это не работает, а разговор блуждает по кругу, никуда в итоге не приводя.
— Ты точно седзе перечитал, честное слово, — Хиджиката понимал, что после его слов встреча вскоре завершится, и испытывал смешанное чувство облегчения и разочарования. Но уже твердо решил, что эту муть надо прекращать любым способом. — Посмотри трезво на ситуацию. Сого придумал очередную садисткую подставу и создал обстоятельства, к которым мы оба не были готовы. Ты натворил какой-то херни в своем духе, я вообще был не в адеквате и в какой-то момент просто поплыл по течению. Вот и все. Я тебя не виню в том, что случилось — в конце концов, мы оба потеряли контроль. Но даже думать не смей, что это повторится.
На долгие секунды в кабинке повисло тяжелое молчание.
— Не знал, что ты такой циничный и беспринципный, Хиджиката-кун, — наконец, заговорил Гинтоки. Он растянул губы в злой улыбке, а в голосе зазвенел металл. — Оказывается, для тебя нормально раздвинуть ноги перед другим мужчиной только потому, что «обстоятельства» располагают к этому? — он схватил Хиджикату за ворот кимоно и вонзился в него разъяренным взглядом. — Знал бы я, что ты — такая ебливая шлюха, готовая лечь под кого угодно, бросил бы тебя там в наручниках и позвал бы чудовищ Сайго с тобой развлечься!
— Что сказал?! — взорвался криком Хиджиката и оттолкнул Гинтоки с такой силой, что тот с грохотом влетел спиной в стену кабинки. Некоторое время оба не говорили ни слова — только яростно глядели друг на друга, сжимая кулаки. Драка была бы для них сейчас комфортным решением, но оба чувствовали, что в этот раз она не поможет.
— Не неси чушь, в которую сам не веришь, — нарушил напряженное молчание Гинтоки с внезапно отчетливой болью в голосе. — Хватит уже прятаться и делать вид, что тебе все это безразлично. Даже ваш малолетний садист давно просек, что к чему. А ты так и застрял на месте, все отрицая, упрямый баран! Какого хрена ты такой твердолобый, когда дело касается тебя самого?!
Хиджиката вздрогнул от той интонации, с которой Гинтоки произнес эти слова. Она звучала слишком искренне, но слабо вязалась с наглым требованием выложить на стол те карты, которые Хиджиката долго и безуспешно пытался запрятать подальше в рукав, чтобы и самому забыть про них. После той ночи ему понадобилось два месяца хронического недосыпа, чтобы окончательно выкинуть этот мусор из головы. Он уже принял решение — так какого черта должен теперь от него отказываться? Ради чего? Эгоизма Йорозуи, решившего поиграть в любовников и куда-то вольготно пристроить свой член?
— Этот малолетний садист, — напряженно произнес Хиджиката, зацепившись за упоминание Сого. — Изводил меня целый месяц. Пустил слух по штабу о наших якобы отношениях! — он с отвращением выплюнул последнее слово. — Ты и представить не можешь, каких моральных сил мне стоило свести на нет все это дерьмо и спасти свою репутацию!
— Да кому ты свистишь! Как будто я твои методы не знаю, — Гинтоки мрачно хмыкнул. — Ты же просто добавил пункт в свой Кьокучу Хатто? Что-то типа «сплетни о товарищах караются сеппуку».
— Добавил, но это мало помогло! — Хиджиката отвел глаза, достал пачку Mayoboro, нервно тряхнул ее и ухватил губами фильтр сигареты. — Повезло, что у Сого не было доказательств, да и слух был слишком неправдоподобный. Со временем все поверили, что это была просто очередная попытка меня доконать… Где эта зажигалка, черт!
— Так ты поэтому меня избегал? — осторожно спросил Гинтоки, доверительно заглядывая Хиджикате в глаза и вытаскивая сигарету из его губ. — Ждал, пока гуляющие в Шинсенгуми слухи себя изживут?
— Сколько раз тебе повторять? — Хиджиката еле сдерживал раздражение из-за невозможности покурить и собственной реакции на эти взгляд и голос. — Никого я не избегал. Ничего не изменилось между нами. Инцидент исчерпан, забудь уже о «любовниках» и прочей херне, мне не нужны секс-друзья. Тем более, мы даже не друзья! Если у тебя свербит, ищи кого-то другого. Я не гей, — поставил жирную точку Хиджиката. Он считал, что озвучил достаточно сильный аргумент, против которого возразить будет нечего.
Но Гинтоки лишь недоверчиво хмыкнул и напомнил:
— А тогда это тебе не помешало кончать раз за разом от моих действий, — и он демонстративно выбросил сигарету в унитаз.
— Ублюдок… — Хиджиката задрожал от гнева. — Давай-ка я вколю тебе конскую дозу возбудителя, привяжу к кровати и буду смотреть, сколько раз ты кончишь от МОИХ действий?!
— Звучит как план на вечер.
— Да нифига! И вообще, оставь свои пидорские штучки для кого-то другого!
— Кого ты назвал пидором, пидор?! — вскинулся в ответ Гинтоки. — Вообще-то я тоже не по мужикам, знаешь ли! Как будто меня может тянуть на чужую херовину, болтающуюся между ног! Я люблю большие упругие сиськи, которые в руках пружинят, как пуддинг! Понял?! И которых у тебя вообще-то нет! — он обвиняюще ткнул Хиджикату пальцем в плоскую мужскую грудь и сердито поджал губы.
— Какое глубокомысленное замечание! Прямо-таки отражает всю тонкость твоего ума! Ну так иди ищи сиськи там, где они есть, и отъебись от меня уже! — Хиджиката махнул рукой в сторону выхода, теряя терпение.
— Давно бы так и сделал, если бы мог!
— Так в чем твоя проблема тогда? — губы Хиджикаты исказились в злой усмешке. — Аа, я понял. Ты настолько непопулярен у женщин, что решил перескочить в другую «лигу» и заодно нашел новый способ докапываться до меня?
— Блять! — Гинтоки схватил его обеими руками за ворот кимоно, резко притянул к себе и яростно произнес по словам прямо в лицо. — Не смей. Даже в шутку. Говорить. Что ты для меня. Просто замена.
Хиджиката оцепенел. Почему-то именно эта незамысловатая фраза, которую сейчас буквально вдолбили ему в голову, выбила почву у него из-под ног. Отвергнутые ранее сомнения вновь закопошились в голове.
— Тогда попробуй дать внятный ответ, — Хиджиката опустил глаза, сжал предплечья Гинтоки и осторожно отодвинул его от себя на шаг. Жгущий язык вопрос был как прыжок с обрыва, и Хиджикате нужно было личное пространство, чтобы начать разбег. — Как один мужчина может хотеть другого мужчину, если он не гей?
Хиджиката понимал, что жульничает, так запросто задавая вопрос, над которым сам бился уже много месяцев и не находил ответ, вписывающийся в его картину мира. Но ничего другого ему не оставалось. Он поднял взгляд, надеясь, что хотя бы в глазах напротив он прочитает истину.
Но вместо этого понял, что смотрит в зеркало.
— Хрен знает, — содержательно ответил Гинтоки, моментально прячась за взглядом «дохлой рыбы». — Не пофиг ли как и почему? Искать всякие пространные объяснения — тот еще геморрой. Не лучше ли просто принять это как данность и не париться?
— Издеваешься? — у Хиджикаты дернулся глаз. — Вообще-то охренеть как не пофиг! Ты вообще самурай? Или твой путь ведет туда, куда укажет GPS между ног? Как удобно! — Гинтоки явно бесили эти слова, но Хиджиката даже не думал останавливаться. — Только в итоге твой навигатор привел тебя в тупик, а ты вместо того, чтобы развернуться и подумать хоть немного, бьешься лбом в стену. Какого хера ты от меня хочешь, если сам в своей тупой башке не разобрался?
— Как же ты ЗАЕБАЛ! — Гинтоки бахнул кулаком по двери кабинки так, что на поверхности остался круглый след потрескавшейся краски, а петли жалобно скрипнули. Он гневно уставился на Хиджикату и продолжил. — Почему ты МЕНЯ спрашиваешь?! По-твоему, Я считаю все это нормальным?! Думаешь, МНЕ легко признать и объяснить себе, какого хрена ты никак не идешь у меня из головы?! Ты и раньше этим нехуево выбешивал, а в последние два месяца просто намертво поселился у меня в мозгах! — он сделал глубокий вдох и выплеснул на Хиджикату грязный поток откровений. — Ты хоть представляешь, сколько я за последнее время порнухи разной пересмотрел, пытаясь найти ответ?! В том числе и гейской! Так вот, у меня по-прежнему встает только на цыпочек, а эта богомерзкая педерастическая херня мне поперек горла! Но я подумал — может, потому что они за экраном или на бумаге? Может, я из-за тебя реагирую на какие-то ебучие мужицкие флюиды или типа того?! Может, та ночь окончательно меня сломала?! — уголки губ Гинтоки нервно дрогнули. — Тогда я пошел в общественную баню — специально, чтобы проверить, встанет ли у меня на других мужиков. Можешь себе представить, что я испытывал перед входом в это Чистилище?! В каком ужасе я переступал порог?! Это было как переплыть реку Сандзу! Просто нырнуть с головой и потерять себя окончательно! И что ты думаешь? НИ-ХЕ-РА! Мой датчик не сломан, он неисправен только когда рядом ТЫ! Что С ТОБОЙ не так?! Что СО МНОЙ не так?! Я теперь даже подрочить нормально не могу — кончаю только тогда, когда представляю твою рожу и… все остальное в ту ночь! — Гинтоки хаотично указал обеими руками на Хиджикату, а затем гневно сжал кулаки. — Так что не смей меня пичкать этим дерьмом про «забудь» и «обстоятельства»! Ты хоть знаешь, как я измучился за эти два месяца?! На самом деле, дохера дольше, чем два месяца! Возьми на себя ответственность за это, сволочь!
Гинтоки завершил свой разъяренный монолог и с ненавистью уставился на Хиджикату, переводя дух. Тот был обескуражен, смыт этой мощной волной бесстыдной откровенности. Пусть поверхность этой волны и была покрыта тиной, мусором и использованными презервативами, но то, что скрывалось в ее глубине, было по-настоящему ценным. Хиджиката с трудом пытался уместить в голове тот факт, что пока он игнорировал свои неприемлемые мысли и ощущения, Гинтоки в это время отважился на отчаянное исследование своей «ненормальности». Они диаметрально противоположно себя повели, но определенно испытывали одно и то же.
— Хуже того, — продолжил Гинтоки, и, в отличие от предыдущей речи, эти слова звучали еле слышно, будто рядом находился кто-то посторонний. — Кажется, дело не только в этом.
Внезапно Гинтоки замялся. И после всех пошлостей, что он только что так уверенно наговорил, это даже пугало. Как будто он уже стоял голый на сцене и готовился демонстративно снять с себя кожу, забрызгав кровью единственного в зале зрителя.
Гинтоки вздохнул и продолжил, насилу выдерживая настороженный взгляд напротив:
— Видеть, как ты идешь в патруле по улице, как дымишь сигаретами, как орешь на своих дебилов или как ешь собачью жратву, сидя на соседнем стуле… Я не знаю, в какой момент это стало неотъемлемой частью моей жизни. Моего спокойствия. Пока ты в этом городе и продолжаешь идти своей дорогой — я знаю, что все в порядке. Кажется, я стал нуждаться просто в твоем присутствии. Привык сталкиваться с тобой, привык, что ты рядом. И оказалось, это даже важнее, чем все это несуразное влечение. Поэтому когда ты исчез после того, что произошло — после того, что я сделал, — Гинтоки осекся, на мгновение отвел взгляд и продолжил. — Все то время, когда я не мог увидеть тебя хотя бы издали… моя душа тосковала по тебе.
Хиджиката почувствовал, как в груди все болезненно сжалось, будто с каждым словом, озвученным Гинтоки, из помещения постепенно откачивали кислород. Несколько секунд занял у него один единственный глубокий вдох, словно перед погружением под воду.
Пошло все к черту.
Резкий шаг вперед — и Хиджиката грубо ухватил ворот белого кимоно, с силой впечатал Гинтоки спиной в стену. И горячо прильнул к нему губами и всем телом.
Пальцы Хиджикаты ныряли под белую ткань, натыкались на тугой пояс, дергали молнию рубашки, пробирались до исходившей мурашками бледной кожи — как будто он посылал отряды в рейд по телу Гинтоки и атаковал его с разных сторон. Губы Хиджикаты были напористыми и нежными одновременно: он точно чувствовал, когда нужно надавить, когда — чуть дразняще коснуться, когда пустить в ход язык, а когда и вовсе отпрянуть, передав инициативу, чтобы затем снова ее отобрать.
С той ночи Гинтоки успел забыть, насколько мастерски Хиджиката умел целоваться, — любая бы юдзе Йошивары позавидовала такой технике! — и теперь неконтролируемо таял от этих губ, стекал по стене, будто парфе по краю стакана под нещадными солнечными лучами. И только в паху все давяще пульсировало.
Гинтоки схватил голову Хиджикаты обеими руками, сжимая его уши между пальцев, и с силой отвел от себя, разрывая поцелуй. Оба застыли, напряженно дыша, почти прижимаясь лбами и трахая друг друга взглядами.
— Я тоже задам один вопрос, — нарушил молчание Гинтоки спустя несколько секунд этого зрительного секса.
— Да… — возбужденный взгляд Хиджикаты украдкой скользнул на покрасневшие губы Гинтоки и моментально вернулся к его глазам, как будто и был там все время. Он зарылся пальцами в белые кудри на затылке, чуть надавливая. — Я тоже безумно скучал.
— Рад слышать, — усмехнулся Гинтоки, не позволяя вновь затащить себя в опасный поцелуй. — Но вообще-то я хотел спросить другое. Твои чертовы губы есть в реестре запрещенного биологического оружия? Меня атаковали, куда подать жалобу?
«Чертовы губы» Хиджикаты растянулись в самодовольной улыбке.
— Нет, они абсолютно легальны, так что защищайся сам, — огорчил он. — А ты, оказывается, умеешь говорить пикап-фразочки, когда захочешь?
— А тебя все еще надо пикапить? — издевательски спросил Гинтоки, запуская шаловливые руки в отворот кимоно Хиджикаты.
— Только не говори, что ты хочешь заняться этим прямо здесь?
— Да похер где.
— Не в этой же помойке, где трется целая стая легавых!
— …Ты разве не вожак этой стаи?
— Не тупи, я не стану трахать тебя здесь!
— А я тебя — стану, — и Гинтоки нетерпеливо забегал пальцами по ягодицам Хиджикаты, собирая в кулаках ткань и приподнимая подол черного кимоно.
— Хрен тебе! Сегодняшняя ночь за мной.
— Эээ? — наигранно удивился Гинтоки, выпуская из рук смятое кимоно. — С чего бы?
На самом деле, он догадывался, что если Хиджиката и решится продолжить эти отношения (что само по себе было чудом после его исчезновения), то не станет каждый раз покорно раздвигать перед ним ноги. И, конечно, отчетливо понимал, что после предыдущей ночи Хиджиката потребует «реванша».
Говоря по правде, Гинтоки было наплевать как и где. Главное — покрывать жадными поцелуями ЭТИ губы, чувствовать под пальцами ЭТО дрожащее от возбуждения тело, слушать полный сладкой истомы ЭТОТ голос, смотреть в ЭТИ источающие нежность глаза…
— Давай на джанкен решим? — прерывая полет своей сжимающей пах фантазии, предложил Гинтоки. Просто потому, что их отношения предполагали хотя бы попытку отстоять свои нафиг сейчас не сдавшиеся позиции.
— Договорились, в следующий раз так и сделаем, — миролюбиво отозвался Хиджиката и добавил шепотом, обдавая чувствительное ухо Гинтоки горячим дыханием. — Но на сегодняшнюю ночь ты сам выдал мне карт-бланш.
— Что? Когда это? — внезапно для самого себя, Гинтоки тоже перешел на шепот, пытаясь увильнуть от возбуждающе-щекочущего ощущения.
— Уже забыл? — Хиджиката продолжал еле слышно говорить на ухо, с удовольствием чувствуя, как Гинтоки мелко вздрагивает под его пальцами от каждого выдоха. — Ты сказал, что я смогу «отомстить в следующий раз так, как сам того захочу». Самурай держит обещание даже ценой своей жизни, верно?
— Так ты запомнил, гад… — Гинтоки усмехнулся.
— А ты рассчитывал, что этой своей штукой отобьешь мне память? — Хиджиката глумливо скривил губы и мельком указал глазами вниз между ними.
— Вообще, да, — улыбка Гинтоки расползлась еще шире. — А у тебя силенок-то хватит доставить мне удовольствие «этой своей штукой»?
— Можешь не сомневаться. И, кстати, не слишком гордись своими успехами в прошлый раз, — ответил Хиджиката, пробираясь рукой по бедру Гинтоки под край белого кимоно. — У тебя была неслабая фора в виде моего состояния. Если бы не это, хрен бы у тебя что вышло.
— Ну, конечно, — саркастично выдохнул Гинтоки, даже сквозь штаны ощущая жар чужой ладони, требовательно сминающей его задницу. И вместо муторного придумывания аргумента просто толкнулся бедрами вперед, заставляя Хиджикату почувствовать свою эрекцию. Вызывающе заглянул ему в глаза. Тот вздрогнул от этой возбуждающей близости, и Гинтоки понял, что «аргумент» оказался очень убедительным.
— Эй, какого черта ты уже такой твердый?! — раздраженно спросил Хиджиката, быстро сглотнув. — Я же сказал, мы не будем делать это здесь!
— Из нас двоих в этом виноват точно не я, — Гинтоки безумно нравилось атаковать Хиджикату тяжелым флиртом и наблюдать, как тот пытается скрыть смущение. — Что, боишься не удержать себя в руках?
— Из нас двоих контроль теряю точно не я, — передразнил Хиджиката. — Как ты собрался идти по улице в таком виде? Утихомирь его сейчас же!
— Каким образом?
— Ты школьник что ли?! Просто подумай о чем-то несексуальном.
— Ты предлагаешь мне это сделать, когда я рядом с тобой? — обволакивающим голосом поинтересовался Гинтоки.
— Сволочь… — Хиджиката чувствовал, как у него начинает гореть лицо. — Заканчивай уже свою пикап-тренировку. Кретин, как будто это на мне работает!
— Ооой, а как будто не работает, — самодовольно протянул Гинтоки, запуская большие пальцы под оби Хиджикаты, а остальными восемью впиваясь в его задницу. Глаза Гинтоки были совершенно ошалелые, будто тот изрядно выпил; в винно-красной радужке плясали хмельные черти.
Хиджиката сглотнул и напомнил себе, что с этим садистом нельзя расслабляться ни на секунду — рискуешь быть утянутым в его «камеру строгого режима», где у тебя не останется возможности влиять на правила игры. Конечно, это изрядно бесило, но Хиджиката даже под пытками бы не признался, насколько ему нравилось это напряжение, искрившее между ними, и свобода играть в полную силу.
Он оторвал от своего пояса шаловливые пальцы Гинтоки и припечатал его руки к стене по обеим сторонам от кучерявой головы:
— Ты. Я. Отель. Сейчас же, — приказал Хиджиката, обжигая горячим дыханием чужие губы. Гинтоки натужно выдохнул, едва сдерживаясь от того, чтобы не послать куда подальше собственные обещания. Инициативный, честный и страстный Хиджиката заводил его куда сильнее, чем искусственно возбужденный и лишенный возможности сопротивляться. А ведь в прошлый раз он готов был поклясться, что сильнее быть уже не может.
— Окей, но отель за твой счет, я все инвестировал в скачки, — высвобождая руки из захвата, сообщил Гинтоки.
— Другого от тебя я и не ожидал, бизнесмен хренов, — согласился Хиджиката и с усмешкой добавил, — в конце концов, кто девушку танцует, тот за нее и платит.
— Кого это ты назвал девушкой? — вскинулся Гинтоки, схватил руку Хиджикаты, запустил ее под белое кимоно и провокационно прижал ладонью к своему твердому, напирающему на ширинку члену.
— Точно, сперва решим эту проблему, — ухмыльнулся Хиджиката, расстегивая штаны Гинтоки и приспуская резинку его трусов. Тот дернулся от неожиданности, когда чужая рука обхватила его член и, коснувшись большим пальцем сочащейся головки, начала основательно двигаться вверх-вниз.
— Ох, черт, — задохнулся Гинтоки, не предвидев такой прыти от Хиджикаты и сжимая рукой его «работающее» запястье. — Подожди…
— Расслабься, я уже проделывал такое с твоим «прибором». Далеко не один раз, — многозначительно ухмыльнулся Хиджиката.
— Вот сволочь, — выпалил Гинтоки с азартной улыбкой, взбудораженный этой откровенностью. — Так ты тоже не слишком скромничал, оказавшись в моем теле? Я в тебе не сомневался, чертов извращенец!
— От извращенца слышу, — довольно ответил Хиджиката, обводя пальцами нежную кожу крайней плоти и заставляя Гинтоки громко выдохнуть.
Дверь туалетной комнаты хлопнула так внезапно громко, будто где-то рядом рванула бомба. Парочка в кабинке, едва не сбитая с ног этой звуковой волной, замерла.
— Заместитель командующего, вы здесь? — послышалось в паре метров от них.
— Я-Ямазаки, ты? — слишком бодро спросил Хиджиката, от неожиданности сдавливая в руке член Гинтоки сильнее, чем следовало бы.
— Сссука, — прошипел тот от внезапной боли. Хиджиката спохватился, ослабил хватку и свободной ладонью резко заткнул рот Гинтоки, неосторожно впечатав его затылком в стену кабинки.
— В чем дело, замком? У вас кожа в молнию попала? — обеспокоенно спросил Ямазаки.
— Не-не, все в порядке. Чего тебе? — Хиджиката лихорадочно думал о том, как быстро спровадить настырного подчиненного, не вызывая подозрений.
— Мы вас потеряли, — пожаловался Ямазаки. — Вы ушли в туалет и пропали. Меня отправили посмотреть, все ли у вас в порядке. Капитан Окита понадеялся… вернее, предположил, что вас могли атаковать в отместку за совершенный рейд, и мы заволновались.
— Все нормально, — подтвердил Хиджиката и дернулся, почувствовав ловкие пальцы Гинтоки на своем члене, мстительно сминающие его поверх одежды. — Я просто… это… закемарил.
— Вы уснули, сидя на унитазе? — недоверчиво переспросил Ямазаки.
— Ну да, — протянул Хиджиката, пытаясь увернуться от дразнящих рук, безжалостно пробирающихся под кимоно. — Этот рейд меня совсем вым-мм!.. Вымотал… Я просто не выспался… выпил немного саке… и в-в результате тут задремал.
Несколько долгих секунд в помещении звенела тишина. Хиджиката старался даже не дышать и плотнее придавил ладонью губы Гинтоки. Тот тоже угомонился, с неприлично веселым взглядом ожидая развязки «представления».
— Понял вас, — подтвердил Ямазаки после паузы. — Я передам остальным, что вы тут СОВСЕМ ОДИН, и так скучно проводите время, что успели заснуть, — и дверь в помещение туалета захлопнулась.
— Чт… Ямазакиии! — яростно заорал Хиджиката ему вслед и ударил кулаком по стене, оставляя внутри кабинки уже второй неровный круглый след потрескавшейся краски.
Ответа не последовало. В помещении снова повисло молчание.
Гинтоки отлепил ладонь Хиджикаты от своего рта и равнодушно заметил:
— По-моему, твой шпион куда-то не туда шпионит. Или ты опять ему приказал следить за мной?
— Тыыы!.. — Хиджиката вонзил убийственный взгляд в спокойные глаза Гинтоки и с грохотом ударил ладонью в стену рядом с его головой. — Все ты и твои блядские руки! Нахера ты это делал?!
— Эй, если хочешь кого-то винить в том, что Джимми-кун все понял, обвиняй себя! Сдавил меня, как сумасшедший, ударил головой о стену — что за бытовое насилие? Я на тебя заявление напишу!
— Это случайность была! От неожиданности! А ты начал лезть специально, мстительная зараза! — Хиджиката с возмущением смотрел в безмятежные глаза Гинтоки. Злиться на него не получалось совершенно, оставалось лишь бессильно сжимать кулаки и корить себя за слабость.
— Да забей ты, не расскажет он никому, тем более худший человек в Шинсенгуми и так давно в курсе, — Гинтоки примирительно положил руки на плечи Хиджикаты, сцепил пальцы за его головой и игриво заглянул ему в глаза. — Может, лучше продолжим то, чем занимались? Это ведь гораздо приятнее, чем спорить о том, что все равно уже не исправить. Смотри, Гин-чан все еще твердый там, — сообщил он, соблазнительно улыбаясь, и указал глазами вниз.
Хиджиката проследил за его взглядом и закусил губу: ему безумно хотелось коснуться Гинтоки, услышать его возбужденное дыхание и продолжать ласкать, пока тот не кончит. Но срочно придумать план отмщения за такое бесстыдное палево было вопросом чести.
— Ну, раз ты не желаешь, тогда я сам, — чуть обиженно вздохнул Гинтоки и потянулся руками вниз. — Если хочешь, можешь смотреть.
Хиджиката молниеносно перехватил его запястья до того, как тот успел себя коснуться:
— Неа. На сегодня твои руки конфискованы, — когда он это произнес вслух, план его мести созрел до конца.
— Ооо, — заинтересованно протянул Гинтоки и бросил на Хиджикату шальной взгляд. — Не думал, что ты любишь такое. Собираешься их связать? И почему только руки? Хочешь, научу, как надо?
— Ты не понял. Я запрещаю тебе сегодня пользоваться руками. Считай это частью моих полномочий по выданному тобой карт-бланшу, — с этим объяснением он обхватил член Гинтоки и неспешно продолжил ласку, постепенно наращивая темп. — Никаких связываний. Никаких наручников и прочей твоей BDSM-херни. Я в это играть не собираюсь. Просто помни о моем правиле во время процесса.
Гинтоки тяжело сглотнул, чувствуя, как у него подрагивают колени от движения руки Хиджикаты, от звука его голоса. Под обволакивающими интонациями скрывался слишком туманный смысл.
— Не понимаю, — полушепотом произнес Гинтоки, пытаясь дышать ровно. — Чего ты хочешь добиться… не давая парню S-типа использовать свои руки во время секса?
Хиджиката ловил необъяснимый кайф, наблюдая за Гинтоки в своих руках: сбивчивая речь, цепляющиеся за его одежду пальцы, чуть помутневший взгляд — все это разгоняло фантазию и заставляло требовать большего. Гораздо большего.
— Чего я хочу? — низким от возбуждения голосом спросил Хиджиката, шире раздвигая ноги Гинтоки своим коленом и приникая еще ближе к желанному телу. Затем быстро облизнул губы и продолжил. — Я хочу красиво разложить тебя на футоне. Хочу коснуться везде, где тебе будет приятно. Хочу слушать твой срывающийся голос. Хочу заставить тебя кончить несколько раз и смотреть на твое лицо в эти моменты… — Хиджиката шептал все эти несвойственные ему непристойности на ухо Гинтоки, обжигая его своим дыханием и касаясь кончиком носа белоснежных кудрей. Все барьеры, которые Хиджиката выстроил вокруг своего влечения к Гинтоки, с треском сорвало от одного дьявольски простого вопроса, от взгляда пьяняще-вишневых глаз, от рваного дыхания в ответ на настойчивую ласку. У Хиджикаты не осталось ни капли сомнений или стыда — их полностью уничтожило одно единственное желание.
Чем глубже Гинтоки погружался в этот водоворот вербальной похоти, тем сильнее у него кружилась голова. Может, со стороны это и выглядело как обычное использование «грязных словечек», чтобы сильнее распалить себя и партнера, но Гинтоки остро чувствовал, что это не так. Хиджиката был слишком строг к себе, чтобы так запросто прибегнуть к столь дешевому трюку. В его случае это было настоящее откровение: прямо сейчас он вытаскивал из глубины души все свои самые греховные желания, которые подавлял, не хотел признавать и которые в отместку душили его долгими ночами. Теперь, облеченные в словесную форму, они получили новую силу и уже не могли быть им отвергнуты. И этот акт душевного обнажения сводил Гинтоки с ума, будоражил едва ли не сильнее, чем напористое движение руки на члене.
— Хиджиката… — возбужденный полушепот сорвался с его губ, последний слог имени прозвучал более громко и протяжно. Пальцы жадно цеплялись за плечи под черной тканью кимоно. — Я почти… — Гинтоки притянул к себе Хиджикату еще ближе, утыкаясь лбом в его шею, обжигая ключицу своим дыханием и чувствуя ударный разряд оргазма. Хиджиката ласково поцеловал макушку Гинтоки и еще несколько раз провел рукой по его члену, впитывая семя в отрывок туалетной бумаги, вовремя накрывший головку.
— Ну что, доволен? — с улыбкой спросил Хиджиката, давая Гинтоки успокоить дыхание и помогая застегнуться.
Но тот вцепился в его плечи еще крепче, проводя ладонями по рукам вниз и стягивая с них кимоно. Затем медленно поднял на Хиджикату глаза: в огненной радужке пылала дьявольская похоть.
— Доволен? Шутишь что ли? — голос Гинтоки звучал чудовищно низко, на Хиджикату смотрели багровые глаза инкуба. — После всего, что ты сейчас наобещал? Мне нужно. Гораздо. Больше.
От этого палящего взгляда у Хиджикаты обожгло горло. Он нервно сглотнул и почувствовал, как полыхающий шар скользнул по гортани в легкие, взорвался в груди и отозвался в паху резким, почти болезненным напряжением.
На мгновение у Хиджикаты промелькнула мысль послать все к черту и трахнуть Гинтоки прямо здесь, жестко впечатав его в холодную стену. В тот момент он был готов наплевать на то, что весь командный состав Шинсенгуми находится сейчас в соседнем помещении. Но не наплевать на последовательность собственных слов и действий.
Он нехотя отстранил Гинтоки от себя и простодушно, как ребенка, потрепал по кудрявой голове.
— Йорозуя… да ты пиздец порочен. Надеюсь, при своих детишках ты не включаешь этот режим секс-террориста? — он облегченно выдохнул, видя, что Гинтоки возвращается в норму. — Тоже мне человек крайностей: то дохлая рыба, то ЭТО. Все тебе будет, маньяк чертов, давай только до отеля доберемся. Ты иди первый, только через задний вход, чтобы тебя не заметили.
— …Ты же не думал, что я упущу возможность пошутить про то, что я уже прошел первым через задний вход?
Хиджиката закатил глаза:
— От твоего «искрометного» юмора у меня портится настроение.
Гинтоки оценивающе посмотрел вниз:
— По-моему, ты в очень даже приподнятом настроении.
— Ерунда, лишь наполовину.
— Дай помогу, — потянулся к нему Гинтоки.
— Я запретил тебе сегодня использовать руки, забыл? — покачал головой Хиджиката, целомудренно поправляя стянутое с плеч кимоно. — Дай мне минуту-две в твоем отсутствии, и я успокоюсь.
— Я могу использовать НЕ руки, — многообещающе улыбнулся Гинтоки, мельком проведя языком по центру нижней губы. Он был польщен таким влиянием собственной персоны на чужую эрекцию — в этот раз без всяких стимуляторов.
— Йорозуя, — Хиджиката снова потрепал рукой беловолосую макушку, радуясь, что нашел эффективное стоп-действие. — Отель, — напомнил он и открыл дверь туалетной кабинки, выпуская их обоих «на свободу». — Шуруй давай, а я приду в норму, попрощаюсь со своими и присоединюсь к тебе. Жди меня в переулке у черного входа.
— Да хватит уже делать мне воронье гнездо на голове, — Гинтоки выдохнул и с тенью обиды в голосе оттолкнул руку Хиджикаты от взъерошенных кудрей. — Там и так уже бардак.
Он отвернулся, зачесывая пальцами волосы, и направился к выходу. Ответная фраза поймала его в шаге от двери.
— Не такой бардак, как внутри твоей черепной коробки, — заметил Хиджиката ему вслед. — У тебя с башкой совсем беда. Все куда более запущено, чем я ожидал.
— И чья это вина, по-твоему? — парировал Гинтоки, оборачиваясь через плечо и очаровательно улыбаясь.
— Да вали уже, хренов пикап-мастер-на-все-руки! — и Хиджиката эффектным пинком под зад задал Гинтоки направление на выход.