Он говорил мне: «Будь ты моею, И стану жить я, страстью сгорая». Прелесть улыбки, нега во взоре, Мне обещают радости рая. Бедному сердцу так говорил он, Бедному сердцу так говорил он. Но не любил он, нет не любил он, Нет не любил он, ах, не любил он меня. Он говорил мне: «Яркой звездою Мрачную душу ты озарила, Ты мне надежду в сердце вселила, Сны наполняя сладкой мечтою». То улыбался, то слезы лил он, То улыбался, то слезы лил он. Но не любил он, нет не любил он, Нет не любил он, ах, не любил он меня. Он обещал мне, бедному сердцу, Счастье и грезы, страсти, восторги, Нежно он клялся жизнь услаждать мне Вечной любовью, вечным блаженством. Сладкою речью сердце сгубил он, Сладкою речью сердце сгубил он, Но не любил он, нет не любил он, Нет не любил он, ах, не любил он меня.
Искреннее и эмоциональное исполнение А-Ли приковало к себе внимание с самых первых спетых нот и не отпускало до самого конца. Она вложила в песню все отчаянье, всю неуверенность и всю горечь от этих неразделенных чувств. Это цепляло за живое. После того как она закончила, на секунду воцарилась мертвая тишина. А потом толпа просто взорвалась аплодисментами. А-Ли на негнущихся ногах спустилась со сцены, где я ее крепко-крепко обняла. Кажется, она тихо заплакала. Я знаками попросила охрану обступить нас и мягко начала воздействовать на кузину. Кажется, сжатая пружина, которая не давала ей спокойно жить все эти месяцы наконец-то разжалась. Стало как-то легко дышать. Она смогла смириться и принять это. И оставить на время всю эту ситуацию. – Я же говорила, что полегчает, после того, как ты это сделаешь. Чувства – вот тебе и причина всего прекрасного. Ты смогла найти выход этим чувствам через музыку. И я очень рада, сестра, – мягко поглаживая ее по спине говорила я. После этого Ли-эр успокоилась. И мы убрали следы ее слез мы вернулись к себе на места, где ее поджидали братья, пребывавшие в каком-то дичайшем восторге. Тетя обняла А-ли, и начала шептать что-то успокаивающее. Кажется, она наконец поняла, что происходило с дочерью последние месяцы. Дядя погладил ее по голове и чуть печально улыбнулся. Как был устроен этот благотворительный концерт? Мы подумали, что каждое выступление должны оценивать непосредственно зрители. Поэтому недалеко от сцены стояли шкатулки с именами выступающих. В зависимости от того, какое именно выступление понравилось тебе больше всего, туда и опускались деньги. По результатам собранных средств и объявлялись победители. Девушкам, занявшим первых три места доставались памятные призы. Но и остальные не были особенно расстроены, потому что свою минуточку славы в самых выгодных ракурсах получала каждая. В этот раз, естественно победила кузина. Как бы искусны не были номера других девушек, у А-Ли было то, чего не было у всех остальных – искренность. Было видно, что она понимает то, о чем она поет. А кто из нас не влюблялся и не чувствовал подобного? Ее поняли лучше всего. Второе место досталось девушке из ордена Балин Оуян. Вот еще один пример. Что понимание и эмоциональность делают выступление живым. А ведь девушка выступала с поэмой – не самый выигрышный вариант для подобных конкурсов. Ну и последней была наша Плешивая Прима-Оленина, выехавшая чисто за счет яркости номера и хорошей постановки. Но к чести ее сказать, хорошо выступить и смотреться органично – не каждый бы смог. В этом году был поставлен рекорд по сборам. А значит, нам с кузиной можно было не думать над дополнительными источниками дохода. И наши собственные средства останутся в нашем кармане, впервые за три года. Что не могло не радовать. Средств хватит даже на то, чтобы повысить ставку воспитателям и преподавателям, которые работали в приюте. Пригласив некоторые семьи к нам, на праздничный ужин, мы, запустив свои фонарики, отправились домой. Я уже с предвкушением мечтала о том, как сейчас вдоволь наемся своих любимых булочек. Даже копчик во время езды в экипаже (чтоб ему неладно было) не так сильно болел. Однако, когда мы подъезжали к воротам поместья, процессия, вдруг остановилась. Мы высунулись из окон повозки, пытаясь рассмотреть из-за чего случилась заминка, но в темноте было плохо видно. Раздался женских голос, который показался знакомым. – А-Янь, – раздраженно произнесла какая-то женщина, обращаясь к тетушке. Я, услышав подобное обращение, втянула голову в плечи. Кажется, женщина, кем бы она не была, очень смелая, раз так обратилась к Мадам Юй. – Я уже нахожусь не в том возрасте, чтобы ждать тебя за воротами поместья. А внутрь меня никто не пропустил! Наглость! – Мама? – послышался растерянный, кстати впервые на моей памяти, голос тети. – Почему ты не предупредила, что приедешь? – Я твоя мама! С чего я должна вообще тебя о чем-то предупреждать. Где твоя почтительность? Мама? В смысле, это что же, получается моя бабушка? – Бабуля? – удивленно переспросила, Янли, услышав голос. – Вот черт! – в унисон сказали Цзян Чэн и Вэй Усянь.Глава 7. Фестиваль фонариков
24 ноября 2021 г. в 15:33
Ся-эр хихикнула и прикрыла рот ладошкой, чтобы няня, которая ее ищет по всему саду не нашла убежище. Этот куст она уже давненько присмотрела как очень удачное место для тайника. Куст рос под окном кабинета папочки, но ветви опускались до самой земли, поэтому даже если бы он выглянул в окно, Сяо-эр бы не заметил. Из его кабинета послышались голоса.
– Вы это серьезно? Кто вообще в здравом уме согласится с подобным положением дел? А главное – зачем? Зачем мне менять независимость собственного клана на Ваше невнятное предложение? – послышался раздраженный голос отца. Сяомин никогда еще не слышала, чтобы папочка говорил с такой злостью.
– Невнятное? Мой хозяин оказал Вам честь, предложив породнится и быть в подчинении одного из великих кланов, – отвечал холодный голос собеседника.
– Честь? – с сарказмом ответил отец. – С моей стороны это будет скорее позором: осквернить свою фамилию, породнившись с человеком, обладающим подобной репутацией.
– Что Вы имеете в виду? Глава клана Ся, Вы поверили сплетням и опустились до оскорблений? – начал выходить из себя собеседник отца.
– Оскорблений? Право слово, он же не думал, что о его деяниях никто не услышит? Такое родство следует скорее скрывать, чем гордится им! – он перевел дыхание и уже более спокойно продолжил:
– Вам, как и Вашему хозяину больше не рады в моем клане. Поэтому пожалуйста, прекратите беспокоить меня и мою семью, – отрезал отец.
– Вы еще пожалеете об этих словах, – с угрозой ответил человек и Сяомин услышала звук удаляющихся шагов.
Я резко открыла глаза и села на кровати. Этот сон мне начал снится несколько недель назад. Уже три года мы пытались выяснить, кто же стоял за убийством моей семьи. Но в этом деле не было никаких подвижек. Те, кого ловил дядя были наемниками, которые даже не знали на кого работали. На меня было совершено еще несколько покушений, но поймать организатора так и не удалось. Эти сны хотя бы отчасти помогали разобраться в том, что произошло три года назад. Видимо, какой-то крупный клан захотел сделать клан Ся вассальным. Кому-то не давали покоя способности моего отца, а также достаточно обширные земли, принадлежащие моему клану.
Моя память была похожа на шкатулку с двойным дном. Травмирующие воспоминания малышки Сяомин были заблокированы мозгом. Когда появлялся какой-то триггер, то воспоминания кусками возвращались ко мне во сне.
Я растрепала волосы на голове и вылезла из-под одеяла, о чем тут же пожалела. В покоях было холодно. Хотя зима почти закончилась, в Пристани Лотоса теплее не становилось. Я почти все время мерзла. У меня как-то странно работало золотое ядро. Думаю, из-за того что расход энергии для дара был непрерывным, на жизнеобеспечение остального организма ее выделялось меньше. Когда ровесники ходили в тонких одеждах, я постоянно куталась в плащ, а в комнатах всегда было натоплено. Обычно к моему подъему Цзи Жу готовила теплую одежду и разводила огонь в очаге. Но сейчас было еще слишком рано, поэтому пришлось справляться собственными силами. Надев на себя брюки и плотную шерстяную кофту (тетя искренне ненавидела, когда я так выглядела), я выскользнула из покоев и быстро прошла по дорожке до другого здания, в котором сделала себе лабораторию. Нужно было проверить артефакты, которые понадобятся А-Ли для ее сегодняшнего выступления на Фестивале Фонарей. Теперь каждая девица из благородных семей стремилась показать свои умения на празднике. Это стало правилом хорошего тона: выступать, чтобы собрать пожертвования для приюта. Два года назад, когда мы только ввели подобную практику по сбору средств, выступали девушки только из нашего клана. Теперь соседние кланы тоже предпочитали присылать своих девиц. Буквально за два года появилась новая примета: юная госпожа, выступающая на Фестивале Фонарей в нашем клане, очень быстро выходила замуж. Поэтому они все стремились сделать свои выступления очень эффектными и запоминающимися. Все получали свою выгоду: юные барышни – мужей, мы – гуманитарную помощь для приюта.
Естественно, самые красивые выступления были у Цзян Янли. Потому что их придумывала не одна голова, а сразу четыре головы, причем не обделенные бурной фантазией.
В этом году она будет петь, аккомпанируя себе на фортепиано. Вообще-то, изначально мы думали, что аккомпанировать буду я, но тетя в целях безопасности запретила мне это делать. Выступать нужно было на сцене, откуда очень легко меня достать стрелой, дротиком и прочими метательными и малоприятными вещами. Поэтому Цзян Янли пришлось быстро разучивать романс, переведенный с русского.
Так как с каждым годом народу на фестивале становилось все больше, требовались артефакты, чтобы твое выступление услышали в толпе. Их доработкой я и занялась. Несмотря на ранний подъем, я понимала, что теперь мне вряд ли удастся заснуть, поэтому предпочла занять свой мозг устройством артефакта, чем мыслями о том, кто тот человек, что разговаривал с папой накануне гибели всей моей семьи.
Сегодня Цзян Чэн проснулся раньше, чем обычно. С ним иногда такое случалось, когда он сильно нервничал. Поводом для его беспокойства стало конечно же сегодняшнее выступление А-Ли на Фестивале. Вечером он долго возился с артефактом, но к сожалению, до конца работу не довел. От того он весьма неспокойно спал, а сейчас вскочил ни свет ни заря. Он быстро привел себя в порядок и пошел во двор кузины. «Глупый фестиваль! Нервничаю так, будто это я сегодня буду выступать», – ворчливо думал Цзян Чэн, ежась от ветра. «Опять эти гнусные лица, называющие себя заклинателями, будут пускать слюни на мою старшую сестру!» – продолжал мысленно разоряться он. Цзян Чэн, как и все молодые люди, имеющие близких родственников женского пола, совершенно справедливо полагал, что никто из этих слюнтяев не достоин даже смотреть на его сестру, не то, что допускать мысли о ней. Хорошо, что Ся-эр была еще слишком мала! Вот от нее придется отбивать женихов в буквальном смысле. Хотя она и сама справится отлично. Он вообще искренне сочувствовал человеку, который в будущем будет женат на его кузине. Его маленькая хитрая сестренка предпочитала, чтобы посторонние люди считали ее чуть ли не святой. Она как никто другой умела скрывать то, какой она является на самом деле.
Цзян Чэн, считал свою кузину чертовым гением. И, как и у всех гениев, у нее порой был непорядок с головой. Временами Ся-эр была как умудренная опытом женщина, которая прожила целую жизнь. А иногда, когда ей становилось невыносимо скучно, она была особенно несносной. Страдали все, кто имел неосторожность попасть к ней в немилость. И ее шалости порой были по-настоящему позорными для оппонентов. И главное, никто никогда не догадывался, кроме самых близких, чьих рук это дело. А как она вела беседы? Всегда была непонятно, она то ли хвалит тебя, то ли глумится над тобой.
За этими мыслями, Цзян Чэн не заметил, как дошел до покоев кузины. В мастерской горел свет, а значит, Сяо-эр уже не спала. Видимо у нее опять были кошмары, которые продолжались уже несколько недель. Зайдя в мастерскую, Цзян Чэн сразу почувствовал работу согревающих артефактов. Кузина сидела за столом и добавляла руны на артефакт, из-за которого он и сам встал очень рано. Она была с неубранными волосами, в широких шелковых штанах и теплой шерстяной кофте. Под глазами у нее залегли тени, она была очень бледна – результат непрекращающихся кошмаров. Даже расхотелось на нее ругаться из-за неподобающей одежды. Конечно, эти жалобы Цзян Чэна на нее совершенно не действовали, но тем не менее, он считал своим долгом, напоминать ей о том, что молодая госпожа должна подобающе выглядеть. Но для кузины существовало как правило всего два мнения: ее и неправильное. Мнение Цзян Чэна относилось ко второму. Он уже даже не злился. К счастью, в таком виде она обычно показывалась перед весьма ограниченным кругом лиц.
– Доброе утро! - гаркнул Цзян Чэн, ухмыльнувшись, от того, как вздрогнула сестра. Ее не часто удавалось застать врасплох.
– Черт! – выругалась А-Сяо. – Ты решил своим криком гулей распугать? Или думаешь, что два месяца наших усилий – это отличная цена за мой испуг?
– Ха! Застать тебя врасплох стоит и двух лет работы над артефактом! – Сяо-Эр покачала головой, скорее всего подумав, что ее братец весьма причудливо растравляет приоритеты. Сам Цзян Чэн наклонился над столом и рассматривал руны, которые добавила кузина. – А вот эти зачем? – показал он пальцем на цепочку рун.
– Чтобы она себя слышала, – ответила А-Сяо, продолжая выжигать цепочку рун на деревянной части артефакта.
– В смысле? – недоуменно спросил Цзян Чэн.
А-Сяо закатила глаза, как будто он спросил что-то очень глупое. И сказала поучительным тоном, с толикой гордости: – Ты направил работу артефакта на зрителя, тогда как сама А-Ли себя слышать не будет. А если себя она не слышит, то как будет контролировать голос? Поэтому я добавила руны, чтобы экранировать некоторую часть звука на сестру.
Цзян Чэна слегка подбешивала привычка кузины хвастаться собственной сообразительностью. Этим они были похожи с Вэй Ином. Ни капли скромности! Поэтому Цзян Чэн дернул ее за прядь волос и ответил:
– Эй! Чуть меньше хвастовства в голосе! А то сама не заметишь, как твоя идеальная масочка скромной молодой барышни, скрывающая твою истинную сущность, затрещит по швам.
Сестра выдернула свою прядь из его руки и шлепнула по ней ладошкой.
– Ах мой дорогой кузен! Как же можно не хвастаться абсолютно невероятными мыслительными способностями, которыми я обладаю? – постучала она по виску пальцем. Цзян Чэн склонил голову набок и ухмыльнулся, выслушивая эту оду самой себе.
– Как люди узнают, если им об этом не сообщить?
– Боже! Это какой-то новый уровень самолюбования, скажу я тебе! Как я только с вами уживаюсь? – А-Чэн пододвинул стул и сел рядом с кузиной. – Один хвастается своим уровнем совершенствования, а другая – собственным умом. Пожалуй, в павлинов следовало превратить вас двоих, чтобы вы вдоволь продемонстрировали друг другу собственные хвосты. А я бы с радостью понаблюдал за этим зрелищем.
Сяомин ткнула его в бок острым локотком.
– Нечего использовать на нас наши же гениальные идеи. Тем более, что я бы превратилась в ничем не примечательную самку павлина, что абсолютно не подходит моей непревзойденной личности, – подняв палец вверх, заключила кузина.
Они частенько упражнялись в остроумии. И сейчас даже не понимали насколько похожи друг с другом. Не зря говорится, что у двух собак, живущих рядом, даже блохи общие.
Работая в две руки, мы наконец-то закончили артефакт. Осталось только дождаться сестру, чтобы протестировать его.
Цзян Чэн потянулся и встал, чтобы размять ноги. Он подошел к другому столу, на котором стояли емкости с зельем и драгоценными камнями. От камней все сильнее можно было ощутить отклик. Скоро Сяомин исполнится девять. Поэтому она занималась пробуждением камней для фокусировщика. Метал уже был выбран, а вот с камнем, который будет составлять пару металлу, она пока не определилась. А-Сяо выбрала пять подходящих на первый взгляд камней и ждала их пробуждения, чтобы приступить к изготовлению магического перстня. Шпагу для более привычного ему способа совершенствования она получила еще в прошлом году, вместе с его Саньду и Суйбяном Вэй Усяня. Только до сих пор не смогла придумать для клинка имя. Даже всерьез начала склонятся к названию У Мин (*безымянный), но матушка ее отговорила и посоветовала дождаться времени, когда шпага проявит себя.
– А-Чэн? – позвала кузина. – Ты чувствуешь этот запах? – Цзян Чэн отвлекся от камней и принюхался. Поняв, что привлекло внимание кузины, улыбнулся. Пахло булочками, которые пекли только один раз в год на Фестиваль Фонарей. Сяо-Эр обожала эти булочки, а они с Вэй Ином постоянно пробирались на кухню и тайком утаскивали парочку для сестер. Вот и сейчас, Сяо-эр с явным намеком смотрела на него.
– Ну пожалуйста! – Сложила она ладони в умоляющем жесте и состроив умилительное выражение на лице. – Мне так хочется кушать! – глядя на него глазами новорожденного олененка, просила Сяомин.
– А сама? Наш повар тебя больше любит. Он скорее голодным оставит весь клан, но не тебя. – насмешливо подметил Цзян Чэн. Конечно он понимал, что в итоге, придется тащиться на кухню и выуживать булочки. Но грех было не поломаться, когда Сяо-эр так просит.
– Не проси этого буку, Пирожок! – раздался бодрый голос Вэй Ина со стороны двери. Он вошел в мастерскую держа в руках сверток с булочками, положил сверток на стол, а сам плюхнулся на стул. – Кто теперь твой любимый родственник?
– Тот, кто кормит конечно же, – подхватив сверток, ответила Ся Сяомин. – Но А-Чэн тоже заслуживает этого звания, потому что разделяет мое увлечение артефактами, в отличии от некоторых.
– Скажу вам честно, что среди вас двоих, моих любимых родственников вообще нет, – вставил свое слово Цзян Чэн, выхватывая из свертка выпечку и откусив сразу половину.
– Обычно вы двое встаете гораздо позже. Почему сегодня так рано проснулись? – спросил Вэй Усянь, принимая булочку, которую ему протягивала Сяо-эр и одновременно роясь в своих записях.
– Видимо по той же самой причине, что и ты, – невнятно проговорила Сяомин, набив рот сдобой. – Мы, по-моему, больше волнуемся из-за выступления кузины, чем сама кузина.
– Ты ко мне несправедлива, милая, – сказала А-Ли, заходя в мастерскую легкой походкой. – Сегодня я спала очень плохо. Ворочалась целую ночь, – нервно потирая ладони, она остановилась рядом со столом Цзян Чэна.
– Оно и видно... Ты похожа на панду! – беззлобно заявила Ся-эр. – Тут даже усовершенствованное зелье с сильной пигментацией все не уберет, – намекая на темные круги под глазами сестры, отметила Сяомин.
Цзян Чэн и Вэй Ин как по команде сморщились. Они до жути не любили, когда девушки начинали обсуждать косметические зелья.
– Думаешь? – спросила Цзян Янли взволнованно, подходя к сестре. – А если сначала приложить холод, а потом нанести зелье?
– Эй! Я же просто пошутила! – ответила Сяо-эр, замахав руками. – Ты прекрасно выглядишь. Как и всегда! Это легко закроется и без усиленной пигментации. Достаточно твоего обычного макияжа. – А-Сяо положила руку, на плечо Янли, и видимо применила свои способности, потому что сестра, которая до этого момента выглядела словно сжатая пружина, заметно расслабилась.
– Спасибо, Пирожочек, – положив руку поверх руки кузины, облегченно сказала А-Ли.
– А-йа! – возмущенно воскликнула Сяомин под дружный хохот братьев. – И ты, Брут?
– Брут? – переспросила Цзян Янли. Сяомин частенько вставляла странные слова в свою речь. Некоторые они уже знали, а значение некоторых приходилось уточнять.
– Да! Брут! Предатель значит! – возмущенно ответила Сяомин, выглядя при этом донельзя забавно, что спровоцировало новый взрыв хохота Цзян Чэна и Вэй Ина.
Последние несколько месяцев они только так ее и называли. Цзян Янли до последнего сопротивлялась, но в итоге прозвище просто прилипло. И теперь в семье Сяомин так и называли Пирожком. Привычку переняли даже взрослые. Сяо-эр это здорово раздражало. Все-таки в прошлой жизни она была грозным некромантом. А тут – Пирожочек. Но, видимо, ничего с этим не поделаешь.
Цзян Янли слегка приобняла кузину, мягко погладив по голове.
– Прости, милая. Я последнее время, так часто это слышала, что теперь не могу удержаться, чтобы тебя так не назвать. Тем более тебе это прозвище очень идет!
– Оу! Спасибо дорогая кузина за весьма сомнительный комплимент, – пыхтя как ежик, обиженно выкручиваясь из объятий, сказала Сяо-эр. Наконец выкрутившись и напустив на себя грозный вид, она сказала: – Так, хорош смеяться! Берите артефакт и идем в музыкальную комнату, пробовать его действие. Нам еще придется приводить себя в порядок к празднику, а это дело небыстрое.
Вэй Ин жеманничая, начал изображать девицу, которая краситься перед зеркалом. И Цзян Чэн, складывая артефакт в отражающую шкатулку, покатывался от смеха. Сяомин, скрестив руки и приподняв бровь наблюдала за Вэй Усянем. Когда воображаемая девица начала подкрашивать губы, Сяо-эр не выдержала и пошла на выход, предварительно пнув старшего брата под зад. Вэй Ин с ускорением полетел вперед, к дверному проему, громко разоряясь о девчушках, не имеющих никакого уважения к старшим. Последней из мастерской вышла Цзян Янли, внимательно проверив не оставили ли младшие на огне какое-нибудь очередное экспериментальное варево.
Проверив работу артефакта и убедившись, что он работает верно Цзян Чэн отправился устанавливать его на инструмент, который будет использовать Цзян Янли вечером.
Тетя поймала нас с кузиной на выходе из музыкальной комнаты.
– А-Ли! Мы отправляемся через 3 часа, почему ты еще не собрана? – возмущенно воскликнула она, увидев дочь. Сама мадам Юй была уже одета, на лице был превосходный макияж, подчеркивающий ее красоту. Волосы были уложены в сложную высокую прическу, украшенную золотыми шпильками с аметистами.
Когда тетушка перевела взгляд на меня, ее брови медленно поползли вверх. Я посмотрела вниз и с ужасом обнаружила, что забыла переодеться. А так как, я ушла еще до прихода своей служанки, мне об этом никто не напомнил. Поэтому я так и осталась простоволосая, в пижамных штанах и теплом свитере. То есть мой внешний вид был так же далек от приличий, как восток от запада. Я почувствовала от тети волну возмущения и злости, и как бы подтверждая это, Цзыдянь на ее правой руке начал искрить фиолетовым. Я опасливо покосилась на кольцо, а затем на сурово сведенные брови тетушки, и не дожидаясь ее реакции, перемахнула с одного моста на другой, помчавшись в направлении своего двора. Следом раздался свист хлыста, и громкий, возмущенный крик тетушки: – Ся Сяомин! – Цзыдянь просвистел в миллиметре от меня, и я побежала быстрее. – Еще раз тебя увижу в таком виде, не посмотрю, что ты моя племянница! – кричала мне вслед тетя.
Бодрой рысью, я добежала до своих покоев, чуть не сбив Цзи Жу, видимо направляющуюся на поиски своей проблемной подопечной.
Увидев меня с растрепанными от бега волосами, да еще и в таком виде, она округлила глаза.
– Юная госпожа, вы что в таком виде ходили по Пристани Лотоса? – с ужасом спросила она.
– Ах моя милая Жу-эр, - начала я, хватая ее под локоток и направляясь к своим покоям. – К сожалению, сон убежал от меня слишком рано, а без тебя я была совершенно беспомощна, – заявила я.
– Не паясничайте! – с улыбкой сказала она. – Давайте приведем вас в порядок. Вам скоро отправляться на Праздник Фонарей. – Сама она уже тоже была собрана. Я всегда искренне завидовала девушкам, которые вставали ни свет, ни заря, чтобы приводить себя в порядок. Я же всегда отмазывалась тем, что спать я люблю больше, чем все остальное, в том числе и репутацию ухоженной девушки.
Пока А-Жу причесывала меня, и подбирала украшения и одежды, я снова погрузилась в невеселые мысли о том, что подкинула память Сяомин. Если бы здесь существовали Омуты Памяти, то не было бы никакой проблемы, чтобы просмотреть воспоминание вместе с дядей и тетей. Возможно, они могли бы подсказать, кому принадлежит голос. Человек был приближен к главе какого-то клана. Таких людей очень немного. Показалось, что это человек среднего возраста, но я могла ошибаться. Я долго размышляла над тем, у кого был мотив, сделать подобное с моим кланом. Но так и не пришла ни к какому выводу. Территории клана соседствовали как минимум, с территориями четырех других. У кого хватило бы влияния и средств, чтобы нанять столько наемников, при этом умудряясь не светить не светить собственных заклинателей?
– Юная Госпожа! – похлопала меня по плечу Цзи Жу. Видимо я настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала, как она окликнула меня первые несколько раз. – Вам нравится? – я посмотрела в зеркало. Там отражалась маленькая девчушка с сосредоточенным выражением лица и пухлыми щеками. Часть волос Цзи Жу заколола наверх гребнем, остальные лежали мягкими волнами на плечах. На мне было надето белое ханьфу с красными нашивками на рукавах и красным фениксом на спине. Никак не могла привыкнуть к своему внешнему виду. Я улыбнулась, смотря через зеркало на Жу-эр.
– Спасибо! – я развернулась и обняла ее за талию. Обычно, после подобных размышлений мне нужна была некоторая моральная поддержка. Поэтому Цзи Жу привыкла, что я могла неожиданно обнять ее. Она крепко приобняла меня в ответ.
– Не за что, госпожа! Постарайтесь оставить тревожащие вас мысли хотя бы на один вечер и отдохните, – она мягко отстранилась. – Я пойду, – сказала она. – Мне нужно помочь собраться сыну и мужу.
– Спасибо за помощь! – помахала ей я. – Увидимся на фестивале.
Она еще раз взглянула на меня и ободряюще улыбнулась. Затем вышла из покоев. А я принялась ждать тетушку.
Раздражало, конечно, что в праздничных одеждах даже нельзя было сесть. Они легко мялись. Я нетерпеливо принялась расхаживать по комнате. Не найдя лучше занятия, я схватила новомодный романчик, который оставила почитать мне сестра, чтобы у меня появилась лишняя тема для разговора с другими девицами, которые естественно весь праздник будут крутится неподалеку от нас. В романчике описывалась жизнь храброй, но уж очень инфантильной заклинательницы, которая во время очередной Ночной Охоты повстречала, красавчика, спасшего ее от нежити, и влюбилась в него. Но увы и ах, красавчику наша героиня не понравилась, поэтому она начала придумывать различные способы, чтобы привлечь внимание избранника. Способы порой ставили ее в неловкое положение, но наша отчаянная героиня не сдавалась. Романчик был забавный, подкаты героини к заклинателю смешными. И я даже уже начала втягиваться, когда за мной пришла Инь Чжу.
– Юная госпожа, – негромко постучала она в дверь. – Вы готовы? Тетушка приказала вас сопроводить к повозке. – Отвратительная новость. Ехать в этой пыточной на колесах совсем не хотелось.
– Моя дорогая А-Инь, а можно я поеду верхом вместе с тобой? – выйдя из-за книжной полки, начала канючить я. – Я помру в этой колымаге. Или отобью себе копчик.
– Юная госпожа, А-Инь бы и рада вам помочь, но к сожалению это небезопасно для вас, – с легкой насмешливой улыбкой ответила она. – Когда чуточку подрастете, чтобы держаться самостоятельно в седле, только тогда тетушка позволит. Хотя если вы и дальше будете разгуливать в таком виде вне своего двора, то думаю, вам не разрешат даже когда вы состаритесь, – вставила шпильку она.
Я тяжело вздохнула, спросив: – Думаешь?
– Уверена! – она протянула мне руку, и мы направились к воротам. На выходе из моего двора меня обступила охрана. Сегодня меня стережет шесть молодчиков вместе с Инь Чжу. Ужас!
Мы приближались к воротам, где нас ожидали тетя, дядя и заклинатели, которые нас сопровождали. Я наблюдала, как выражение лица тети при виде меня, утратило свою некоторую беззаботность, и она свела брови к переносице. Я лучезарно улыбнулась ей, и пошла быстрее потянув за собой Инь Чжу. Думаю, со стороны, мы смотрелись весьма комично: я, идущая с идиотской улыбочкой, и тянущая за собой Инь Чжу.
Не доходя до тети несколько метров, я улыбнулась ей еще дебильнее и закричала: – Тетушка, Ваша красота поразила меня в самое сердце! – я сделала вид, что падаю, сраженная наповал.
Дядя Цзян захохотал, как и стоявшие рядом адепты. Тете было непросто удержаться от улыбки, но она мужественно сделала это, и дождавшись пока я подойду, сказала: – К счастью для тебя, сегодня праздник, – она попыталась сказать это максимально сурово, но ее эмоции, как и выражение лица, говорили о том, что она изначально была не сильно на меня зла.
Тетушка, кстати, по-настоящему злилась на меня только тогда, когда я пренебрегала собственной безопасностью. В любых других случаях, мои дурацкие выходки спускала на тормозах, только угрожая расправой.
Дядя подал мне руку и подсадил в повозку, где уже сидела Янли и братья.
– Ха-ха-ха! Вы двое как малыши тоже поедете в повозке! – издевательски пропела я.
– А-Сяо, не шали! – с мягкой улыбкой сказала мне А-Ли. Выглядела она просто превосходно в своем фиолетовом праздничном ханьфу, с колокольчиком на поясе. Ее волосы собрали в сложную прическу, а на лицо нанесли легкий макияж, подчеркнувший ее естественную красоту.
Я захлопала в ладоши от восторга: – Сестра! Ты выглядишь просто превосходно! – а затем повернувшись к Цзян Чэну и Вэй Ину добавила: – А вот вы слегка скисли, молодые господа. – Глядя на их унылые лица, невозможно было удержаться от комментария.
– Да, да Пирожочек! Какая досада, что ты тут будешь киснуть вместе с нами, – елейным голосочком ответил Вэй Усянь. – А ведь ты так мастерски держишься в седле! Как можно было спрятать такую талантливую наездницу в повозке, ума не приложу!
Да, с верховой ездой у меня отношения не складывались. В седле я держалась откровенно говоря, просто кошмарно. Что и подметил Вэй Ин, который в отличии от меня стал отличным наездником за очень короткий срок, как и Цзян Чэн. Оттого они и были раздосадованы поездкой в повозке. Я картинно надула губы.
– Молодая госпожа Цзян, – обратилась я к кузине, – Передайте пожалуйста, молодому господину Вэю, что его поведение недостойно звания благородного господина. – А-Ли насмешливо посмотрела на меня.
– Молодой господин Цзян, передайте пожалуйста своей кузине, что благородные молодые госпожи никогда не скажут молодым господам, что они прокисли, если хотят завоевать их расположение, – не остался в долгу Вэй Усянь.
Цзян Чэн перевел взгляд с меня на старшего брата, и сказал:
– Послушайте, молодые господа, не могли бы вы заткнуться наконец?
Мы с Вэй Ином оскорбленно переглянулись, а затем осуждающе посмотрели на Цзян Чэна. И расхохотались.
Эта перепалка разрядила обстановку, братья расслабились. Ехать стало веселее.
– Кстати, Ли Шэн попытался мне отомстить, – начал рассказывать Вэй Ин. – К сожалению, в придумывании пакостей он откровенно плох.
– О да! – подтвердил Цзян Чэн. – Единственное на что хватило его фантазии – подловить нас недалеко от тренировочной площадки.
– Судя по тому, что ваши лица не украшает боевой раскрас, даже эта попытка не увенчалась успехом, – подметила я.
– Честно говоря, я разочарован, – кисло сказал Вэй Усянь, – Я так надеялся, что кто-то постарше составит мне достойную конкуренцию в дуэлях, раз для Ночной Охоты я пока мал. А оказалось, что небольшого пинка достаточно, чтобы сбросить одного из лучших молодых адептов в озеро.
Это была вечная проблема Вэй Ина. С Цзян Чэном драться ему было уже скучно. У взрослых было слишком много забот. Оставались только старшие адепты, но никому из них так и не удалось с ним справиться.
Так под рассказ братьев о злополучном для Ли Шэна боевом поединке мы добрались да города. Как я и ожидала, копчик был весьма недоволен средством передвижения и достаточно болезненно мне об этом напомнил, когда я грациозно, насколько это было возможно, выползла из этой колымаги. Мы прошли к гостевому дому, возле которого уже начала собираться толпа. Дядя и тетя проследовали к своему месту, предварительно раздав указания охране. Мне и Цзян Янли выдали деньги на расходы и в окружении охраны отправили гулять. Братцам повезло больше. Их практически никто не охранял, поэтому они улизнули, едва завидев центральную площадь.
Мы медленно направились вдоль торговых рядов, рассматривая товары и раскланиваясь с многочисленными знакомыми.
Остановившись возле прилавка с украшением, мы с увлечением начали рассматривать всяческие шпильки, гребни, заколки, браслетики. Рай для юных девиц. Мне понравилась одна заколка из нефрита, и я уже протянула руку, чтобы взять ее, как другая рука буквально выхватила у меня заколку.
– Смотри-ка, А-Нин, – раздался позади меня неприятный, но хорошо знакомый голос. – Мне идет?
Я натянула миленькую улыбочку и повернулась к похитительнице моего украшения. Как и ожидалось, позади меня стояла извечная соперница моей кузины, сильно нелюбимая мною Яо Жилан. Эта девица появлялась у нас чаще, чем другие. Не любила я ее, потому что после ее визитов в наш клан сестра достаточно долго не могла потом восстановить душевное спокойствие. Я уважительно (конечно мысленно проклиная про себя) ей поклонилась.
– Какая приятная встреча, госпожа Яо. Сяомин приветствует вас! Как вы поживали?
– Юная госпожа Цзян! Юная госпожа Ся! – поклонилась она в ответ. – Спасибо, что беспокоитесь. Жилан здорова, – медовым голосочком пропела она. – А вот ваш цвет лица, Госпожа Цзян, не выглядит здоровым. Плохо спали? – завела свою шарманку эта комнатная кобра.
«Ах ты оленина с проплешинами! Что б тебя! На А-Ли итак лица нет», – выругалась про себя я, ощутив волну нервозности от кузины. Но вслух сказала: – Ну что вы! Просто макияж более плотный чем обычно, сценический! Ведь номер у А-Ли очень эмоциональный. Нужно соответствовать образу. Кстати, милая госпожа Яо, мы разработали специальное зелье для глаз: оно помогает повысить четкость зрения. Продается в нашей лавке. На него теперь большой спрос. Не хотите взглянуть на наши труды? – с милейшей улыбкой закончила я.
Услышав мой намек, молодая госпожа Яо скривилась, как будто ей дали пожевать большую дольку лимона. А-Ли ткнула меня в бок локтем. А затем постаралась перевести разговор в более мирное русло.
С этой девицей я была знакома уже три года. Эта общипанная курица с прекрасным именем Яо Жилан, выбрала для себя главной соперницей Цзян Янли. Обладая достаточно заурядной внешностью, она считала себя писаной красавицей. Характер у нее был просто отвратительный. Надменная, гордая, без какой-либо адекватной причины. И нельзя было сказать точно: это недостаток воспитания или что-то иное. Она была дочерью главы клана Яо от одной из его многочисленных жен. Хамила всегда открыто, била всегда по недостаткам. Вот как сейчас. Никогда не любила таких людей. Несмотря на то, что она знала, что Цзян Янли глубоко неприятно ее общество, она очень часто гостила у нас. К моему большому сожалению, Янли не любила вступать в словесные перепалки и была неконфликтным человеком. А я, как правило, была почти всегда занята. Поэтому, не получая достойного отпора, этот грибок плесени намертво присасывался к сестре. Частенько уезжала она благодаря пакостям Вэй Усяня, которому надоедало наблюдать за мучениями старшей сестры.
– Госпожа Яо, сегодня вечером, надеюсь, нас ожидает чудесное представление, – взяв себя в руки и натянув выражение отстраненной вежливости на лицо, сказала сестра. – Вы, я надеюсь, тоже нас сегодня порадуете, как делали это в прошлые годы.
– О! В этот раз я приготовила нечто невероятное, – сказала надменно эта прима предпенсионного возраста.
– Для нас будет удовольствием понаблюдать за вашим выступлением. А теперь позвольте откланяться! – быстро и вежливо закончила сестра и, подхватив меня под локоть, отошла от Яо Жилан.
Может же, когда захочет!
– Уууу! Плесень зеленая! – сказала я, отойдя на приличное расстояние.
Инь Чжу идущая чуть позади еле слышно усмехнулась.
– Ся-эр! Не обзывайся! – ответила сестра, все еще крепко сжимая мой локоть.
– А что не так? – справедливо возмутилась я. – Нездоровый цвет лица? Серьезно? Это что еще за хамство? Вот ведь слизняк без улитки! – продолжала придумывать прозвища все эпичнее и эпичнее, сбрасывая раздражение. – Как ты вообще можешь ее терпеть? Мы разве не можем вообще отказать ей в визитах? Представляешь, какой позор ее ждет, когда мы провернем это?
– А еще я представляю, как у папы испортятся из-за этого отношения с ее кланом. И сколько принесет это проблем, – заметила кузина.
– Но и спускать с рук ее неприкрытое хамство ты тоже не можешь, – уже серьезно сказала я. – В будущем ты будешь женой главы самого богатого клана. На подобного рода замечания ты должна отвечать жестко, хлестко. Чтобы не появилось даже желания сказать что-то подобное в будущем.
– Милая кузина, к сожалению, по своему складу характера, я очень отличаюсь от матушки и тебя. Мне трудно общаться с такими людьми. Я даже не могу сразу сообразить, что в такой ситуации ответить. Заметь, сейчас, пока я стояла и в панике придумывала, что сказать, ты даже не задумываясь обозвала ее слепой, не нахамив. Я же начинаю ощущать беспомощность, и в голову совсем ничего не приходит, – расстроенно сказала она. Я погладила ее по руке, чуточку притупив ее негативные эмоции.
– Какое счастье, что я почти всегда нахожусь в твоем распоряжении, – ободряюще улыбнулась ей я. – Пока я рядом, ты вполне можешь использовать меня для вежливого хамства.
– Спасибо за столь полезный подарок. А теперь давай попытаемся найти тебе похожую шпильку, которую у тебя увели из-под носа.
Так, почти до заката, мы прогуливались, пока не пришло время проследовать к месту проведения благотворительного вечера. Когда мы подошли к отведенным нам местам, дядя и тетя уже были там. Мы уселись на свои места и тихо начали ждать начала выступлений. Сестра по традиции выступала последней. Практически в самом начале к нам наконец-то присоединились Цзян Чэн и Вэй Ин. Тетя недовольно посмотрела на них. А я тихонько начала расспрашивать их о том, где они были. И почему так задержались. Пока на сцене шли номера, они рассказали о своих злоключениях. Оказывается, какой-то мальчишка выхватил у Цзян Чэна кошель с деньгами. И сделал это до того ловко, что кузен даже сначала не понял, что случилось. Они погнались за ним. И в итоге попали в переделку с местной бандой. Как такие приключения могли образоваться за два часа – для меня было загадкой. Но кажется, от тетушки им сегодня влетит. Так как где-то на середине нашего разговора, я заметила, что тетя хоть и наблюдает за номерами, к нам прислушивается не менее внимательно. Естественно, заметив это, я не стала останавливать Вэй Ина, поэтому он выложил все как на духу. И только потом заметил, что тетушка внимательно смотрела на нас. Я премило ему улыбнулась и обратила свое внимание на номер нашего главного врага. В этом году молодая госпожа Яо решила нам, а заодно и своему будущему мужу, если такой смельчак появится, продемонстрировать свое умение танцевать. Ну что ж, танцевала она вполне сносно. А умелая постановка скрыла все недостатки. Номер был достойным. И кажется понравился публике.
Я очень надеялась, что сестра сможет перебороть свою нервозность и вложит в романс, все те чувства, которые ею двигали, когда она готовилась к этому выступлению.
Предыстория у выбора этого романса была весьма печальная, но надо сказать, закономерная. Сестре исполнилось в этом году шестнадцать лет. Поэтому тетушка и госпожа Цзинь решили, что будущих жениха и невесту нужно познакомить. Тетя и сестра отправились с визитом в клан Цзинь, откуда сестра вернулась бледной тенью себя. Она влюбилась. В отличии от юноши, с которым была сговорена. Первые сильные чувства сестры были безответны. У нее итак были некоторые проблемы с самооценкой, а после этого она себя чувствовала совершенно никчемной. И как я поняла поняла, парень не проявил галантности. По слухам, он был самолюбив. Хотя в его воспитании я нисколько не сомневалась: была уверена, что госпожа Цзинь привила ему нужные качества. То, как он вел себя с другими, говорило совсем не в его пользу. Он обладал хорошими качествами, но все они теряли свою привлекательность из-за его гордого и надменного поведения. Этакий мистер Дарси.
В общем, случилась чудовищная катастрофа. И Янли вернулась в весьма растрепанных чувствах. Что бы как-то побороть эту апатию, я предложила ей направить все свои чувства на подготовку номера. Очень кстати вспомнился и романс, который любила моя бабуля в той, прошлой жизни. С ним и предстояло выступить кузине.
Когда ее объявили, я проследовала за ней к выходу на сцену, максимально снижая ее нервозность. Она робко вышла на сцену и села за инструмент. Глубоко вздохнув и открыв крышку, она начала играть вступление.
Толпа притихла, все же звуки клавишного инструмента были непривычны для слуха здешних людей.
Но тем не менее, когда А-Ли запела, все обратились в слух.