Not the same girl

Пятью неделями ранее — через два дня после Сражения при Министерстве.

      Северус Снейп устал от глупых гриффиндорцев, втягивающих себя в неприятности.       Было и так достаточно ужасно, когда они попадали в беду в школе, не говоря уже о том, что они покинули место, где он мог их защитить, потащив за собой других.       Сортировочной шляпе стоило распределить мальчика туда, куда она и хотела — на Слизерин, о, да, он посмеялся над этим, когда шляпа рассказала. Насколько была бы проще его жизнь, если бы мальчишка был одним из его змеенышей?       Было бы намного легче защищать и направлять его, будь мальчик под его опекой, а тот факт, что Джеймс Поттер в этом случае перевернулся бы в гробу, был вишенкой на торте. Но нет, тупой болван Уизли натравил мальчика против его факультета еще до того, как они сели на поезд:       — Каждый злой волшебник — выходец из Слизерина, — кажется, что в этом утверждении позабыли про Сириуса Блэка наравне с еще одним мародёром, который оказался реальным преступником… Оба — детеныши Минервы, но нет… все мерзавцы, оказывается, из Слизерина.       Кроме того, если бы щенок Поттера учился на Слизерине, он никогда бы не сделал такой глупости, как потащить друзей в очевидную западню в Министерстве ради этой паршивой дворняги.       В таком настроении он пребывал через два дня после провала в Министерстве, готовясь вернуться в Паучий Тупик на каникулы, как послышался стук в его дверь.       Он зашагал к двери, гадая, зачем ей здесь находиться, ибо он знал, кто стоит за дверью. Все студенты и большинство преподавательского состава уже уехали по домам на выходные, в замке остались только он, Поппи Помфри и директор.       Поппи связалась бы с ним по камину, а Альбус вошел бы без стука, так что, вне сомнений, за дверью стояла Мисс Грейнджер– она была единственной студенткой, еще не уехавшей домой, находясь в больничном крыле, пока Поппи лечила ее ранение, полученное от Долохова.       Он очень разозлился, услышав про то, что ее ранили, злился из-за несправедливости происходящего. Сопляк вышел полностью невредимым из передряги, которую сам сотворил, в то время как девушка, которая бы и мухи не обидела (и, вероятно, отстаивала права этой самой мухи), проводившая большую часть своего времени вытаскивая друзей из неприятностей, как физических, так и академических, была вынуждена, как намекала Поппи… остаться со шрамами на всю жизнь.       У него было мало времени для большинства персонала, кроме его дел с Альбусом и словесных перепалок и споров, которыми наслаждался с Минервой, но Поппи Помфри была хорошим человеком, немного хаффлпафкой, но она была одной из немногих из его коллег, которая во времена его студенчества всегда находила на него время и ее почти неприкрытая ярость на Альбуса, когда он пригрозил Северусу молчать о попытке покушения на жизнь, устроенной Люпином с помощью Блэка, была приятна. Он вспомнил диалог с ней, когда Мисс Грейнджер спала в лазарете, а остальная шайка веселых идиотов разошлась по домам.       — Бедная девочка. Северус, это просто несправедливо, она едва ли совершеннолетняя.       — Совершеннолетняя, Поппи? Девчонка только закончила пятый курс, ей должно быть максимум шестнадцать.       — Не с маховиком времени, который Минерва дала ей на третьем курсе. Девочка почти довела себя до изнеможения, Северус, я была вынуждена прекратить снабжать ее бодроперцовым, так как боялась, что у нее разовьется зависимость, она измотала себя. В любом случае, Альбус заставил ее зарегистрировать использование маховика времени в Министерстве и зафиксировать официально ее возраст, чтобы начать изучать аппарацию раньше. Без сомнений, с целью заставить ее выполнять больше работы по указаниям этого старого козла и со всем дополнительным временем, которое она потратила, повторяя дни и часы, ей уже почти восемнадцать! И независимо от ее возраста, это проклятье просто отвратительно.       — Я не был осведомлен об этом, но тем не менее, нисколько не удивлен… еще один случай в копилку… предубеждений директора… по отношению к своему собственному факультету. Смею заметить, что лучшим ученикам других факультетов не была предоставлена такая возможность? Я не знал, что Мисс Грейнджер ранили настолько серьезно. Директор намекнул, что ничего страшного не произошло и она быстро поправится.       — Ничего страшного? Мерлиновы подштанники, Северус! Если бы это был другой студент или даже член Ордена, если на то пошло, она бы уже была мертва! Я умоляла Альбуса отвезти ее в Мунго, но он так боялся, что Орден обнаружат и школу подвергнут проверке за то, что под его руководством пострадал ученик! Только ее быстрые действия, заставившие противника замолчать, ослабили силу заклинания, но даже после этого мне пришлось влить в нее максимальную дозу кроветворного, целебных зелий и обезболивающего вкупе с добрыми шестью часами непрерывной работы палочкой, чтобы победить проклятье, и после всего этого все равно останется шрам! Мисс Грейнджер никогда не была тщеславной девушкой, зацикленной на своей внешности, как ее сверстницы, но у нее останется большой и уродливый шрам до конца жизни, что будет огромным ударом самооценке для любой молодой женщины.       Он был так зол, что не мог ответить ей, а просто резко вздохнул, сжав зубы и молча злясь на директора и мальчика-который-выжил-чтобы-подвергать-опасности-всех-вокруг-себя.              На ней был надет мешковатый джемпер и маггловские джинсы, и выглядела она почти такой же бледной, как и он.       Он заметил, что она натянуто держала руки по бокам и рукава спускались ниже запястий. Он помнил, что девушка никогда не нарушала школьную форму, как делали многие старшекурсницы — не укорачивала юбку или утягивала блузку, делая вырез поглубже, но в то же время, никогда не одевалась так закрыто, очевидно, чтобы максимально скрыть кожу.       — Мисс Грейнджер… Чем обязан такому… Удовольствию?       Надо отдать девчонке должное — она не вздрогнула, а вздернула подбородок, посмотрев ему в глаза, прежде чем ответить:       — Я хотела поблагодарить Вас, профессор, и извиниться.       — Говори по существу, девочка. И, хотя я не сомневаюсь, что есть огромное количество вещей, за которые Вам стоит извиниться, за что Вы хотите поблагодарить меня?       Она собиралась скрестить руки на груди, словно защищаясь от его ответа, но внезапно поморщилась и передумала.       Вспомнив о ее травме, он почувствовал вину и стыд и глубоко вздохнул, прежде чем спросить более спокойно:       — За что, Мисс Грейнджер?       — За то, что были рядом и помогали, профессор. Вы пытались убедить Гарри не идти, не выдали его Амбридж и предупредили Орден и, предполагаю, директора тоже, сказав куда мы отправились и зачем. Если бы не Вы, неизвестно, что бы случилось и это заставляет меня думать, сэр, что каждый раз, когда мы попадали в неприятности, Вы всегда были рядом и ни один из нас не поблагодарил Вас за это, поэтому и хотела извиниться. То, что вы делаете, стоит многого, но делать это без благодарности… Спасибо, сэр.       Он молчал и Гермиона начала терять самообладание из-за его молчания, слегка покрывшись румянцем и опустив взгляд в пол, так и не услышав ответа:       — Ну, я тогда лучше пойду. Простите, что отняла у Вас время, сэр.       Только она развернулась, чтобы уйти, как он ее окликнул:       — Мисс Грейнджер.       Она задержала дыхание и повернулась к нему лицом.       — Мадам Помфри сказала, что Вы получили ранение, которое оказалось серьезнее, чем меня заверил директор. Мне интересно, сколько из этого всего было правдой, а сколько… хаффлпафской драмой?       Девушка напряглась и отвела взгляд. Несколько мгновений она молчала, но когда начала отвечать, ее голос был почти неотличим от шепота:       — Да сэр, Мадам Помфри не преувеличивала. Я буду в порядке после приема зелий и отдыха, но…       Тут она замолчала.       — Но?       — У меня… Останется шрам… Сэр.       — Этот шрам… Мысль о нем Вас беспокоит?       При этом он был весьма впечатлен ее способностью к многозадачности, так как она хотела расплакаться, но в то же время убить его. Однако, ее натура победила, и она была неспособна не ответить на прямой вопрос учителя:       — Да сэр… Как бы то ни было, он беспокоит меня, но я ничего не могу поделать.       Он молча оценил ее взглядом, она выглядела несчастной и ему было больно от того, что он был этому причиной:       — Пройдемте со мной, Мисс Грейнджер.       Мужчина развернулся и вошел в свои покои, а она, слишком потрясенная, чтобы ослушаться, проследовала за ним.       Дойдя до своего шкафа и вытащив оттуда маленькую стеклянную баночку, он протянул ее девушке, которая с замешательством посмотрела на предмет, а потом и на него:       — Сэр…?       — Это экспериментальная мазь для кожи моего собственного изобретения. Она должна помочь свести шрамы от темных проклятий, но не могу обещать, что они полностью исчезнут, только уменьшатся… Предполагаю, что они не поддаются маскировке с помощью гламура?       — Нет сэр. Мадам Помфри пыталась, как и я, но гламур не помог.       — Мазь должна уменьшить остаточный след темной магии в ране до уровня, достаточного, чтобы скрыть ее и для этого средство нужно использовать ежедневно, пока рана не заживет.       — Спасибо сэр. Трудно выразить, насколько это важно для меня…       Возникла секундная пауза, после которой Гермиона, прикусив губу продолжила:       — Я не хочу показаться неблагодарной, сэр… Однако, шрам довольно большой, и мне кажется, что мази не хватит для полного излечения, можно ли как-то получить еще побольше?       Она прикусила губу и отвела взгляд, сильнее сжимая баночку в руках, словно в ней заключалось ее спасение, опасаясь, что лишится этого.       — Мазь… Хоть и эффективна благодаря определенным ингредиентам, тем не менее имеет короткий срок хранения. Этот экземпляр был приготовлен сегодня утром и может быть использован примерно три недели, в зависимости от количества, которое Вы будете тратить. Когда средство будет на исходе, пошлите мне сову, и я отправлю Вам следующую порцию.       — Спасибо, сэр, но я не хочу отнимать у Вас время.       — Не говори ерунды, девочка. Я делаю предложения только если у меня есть желание их исполнять. И если Вам будет от этого легче, считайте это академическим заданием и ведите дневник об эффективности средства, для того чтобы в будущем я запатентовал его.       — Да сэр, спасибо, сэр.       — А теперь Мисс Грейнджер…       — Да, сэр?       — Вон.       Спустя три недели он подготовил ингредиенты для очередной порции бальзама Мисс Грейнджер, но ее сова так и не появилась.       Прошло три с половиной недели и его стало раздражать, что неблагодарной девчонке не хватило даже порядочности, чтобы ответить ему, после того как он предоставил ей мазь из собственных запасов.        Через еще несколько дней гнев утих, и он стал беспокоиться. Если бы это был кто-то другой, то он списал ситуацию на невежество юности, но Мисс Грейнджер всегда была вежлива и обходительна, и он не мог представить, чтобы она была настолько груба, оскорбляя его после того, как он изо всех сил старался помочь ей.       Он отправил девушке сову, спрашивая, не нуждается ли она в мази, может ее шрам был не настолько велик, как она и Поппи его представляли, и у нее осталось еще много средства? Даже если так, прошло уже три недели после того, как он видел ее и бальзам мог потерять свои целебные свойства.       Когда его сова вернулась на следующий день с запечатанным письмом, его беспокойство переросло в тревогу, и он сделал несколько вызовов по каминной сети.       Первым делом он связался с Поппи, узнать, вдруг девушка неправильно поняла его слова и обратилась к колдведьме за восполнением запасов мази, что было сомнительно, учитывая ее практически идеальную память. Поппи заверила, что она не слышала о Гермионе с тех пор, как та покинула Хогвартс. Далее, он связался с Минервой — вдруг она что-то знает, ведь Гермиона, как известно, была любимицей полосатой кошки, и они часто вели переписку на протяжении всех каникул, однако Минерва тоже ничего не слышала от нее, что сочла нормальным, посчитав, что девушке требуется побыть наедине с собой после событий в Министерстве.       Пребывая почти в бешенстве, от чего скрутило внутренности, он вызвал Альбуса, который отмахнулся от его беспокойства, но согласился связаться с Грейнджерами, видя ярость Северуса.       Он мерил шагами свою гостиную, ожидая новостей от Дамблдора, осознавая, что вспотел от страха, а его живот и ноги чувствовали себя так, словно он только что слез с метлы после трехчасового матча по квиддичу.       Когда камин внезапно ожил и сквозь него просунулась голова Альбуса, его душа ушла в пятки.       — Северус… Боюсь, у нас проблема.