Not the same girl

      Их нет. Как их может не быть? Что, черт возьми, произошло с девчонкой! Он закипал от ярости, Поппи плакала, а у девушки случился срыв.       «Возьми себя в руки! В таком состоянии ты не принесешь никому много пользы!» — думал про себя Северус. Девочка прошла через ад, и ему нужно было сфокусироваться. Гермиона, всхлипывая, закрыла лицо руками и отодвинулась от Поппи настолько далеко, насколько могла в таком состоянии.       — Гермиона, дорогая… Пожалуйста… Позволь мне еще раз осмотреть тебя, моя девочка, — Поппи пыталась обратиться к ней, но девушка отшатнулась от ведьмы и стала плакать сильнее, отрицательно качая головой.       — Северус, мне нужно просканировать ее еще раз, ты можешь попробовать… Просто попробовать успокоить ее немного… Мне нужно снова ее просканировать.       Мужчина подошел ближе к Гермионе, снова присев перед ней, пытаясь завладеть ее вниманием, но она не воспринимала его голос, а продолжала трястись и плакать, пребывая на грани гипервентиляции.       — Гермиона… Дорогая, посмотри на меня.       Нет. Нет, нет, нет… Она яростно продолжала качать головой; из глаз текли слезы, а все тело дрожало, и он осознал, что они могут потерять ее. Гермиона все глубже погружалась в себя, а он не должен позволить этому случиться, тем не менее понимая ее желание дистанцироваться от болезненных ощущений. Однако, она не сможет от них отделиться, не сойдя при этом с ума.       — Гермиона, маленькая… Пожалуйста.       Боль исходила от нее волнами, и когда она подняла свои глаза, полные слез, чтобы взглянуть на него, барьер пошатнулся и ее мысли вырвались на волю, затягивая Снейпа в безумный водоворот, благодаря его природной способности к легиллименции, которую он на данный момент проклинал.       Он очутился в Азкабане, смотря ее глазами, ощущая ее чувства и мысли, крутящиеся в бесконечном цикле.       Она была такой маленькой, а они намного больше. Почему я такая маленькая… На колени… Страх. Унижение. Нет! Я гриффиндорка! Ярость! Гнев! А потом… НЕТ! Боль. О, Господи, БОЛЬ… НЕТ! Снова страх… Пожалуйста… Нет… Пожалуйста… Я хочу к маме… Позовите МакГонагалл… Пожалуйста… Мне так страшно… Я хочу домой, хочу в Хогвартс, пожалуйста… Боль… Позор… Позор… Позор…       Рывком он заставил себя покинуть ее разум, оказываясь снова в своей комнате, глядя в обезумевшие карие глаза.       Эти черные глаза… Безопасность… Доверие… Защити меня, пожалуйста… Не дай ему увидеть… Отвращение… Позор… Позор… «Не вижу разницы».       Со вздохом он оторвался от ее пристального взгляда и притянул к себе в руки, посылая к черту приличия, когда она рухнула в его объятия и зарыдала, тесно прижимаясь к груди и вздрогнув от дискомфорта, — это движение явно причиняло ей боль, — тем не менее, она нуждалась в его поддержке.       Его сердце разрывалось, когда он почувствовал, что она пережила… Вина грызла изнутри как реальный зверь. Гермиона была напугана и стыдилась; не боялась его — это было очевидно. По какой-то странной причине она доверяла ему также, как и другим людям, доверяла ему, чтобы он защитил и сохранил ее в безопасности, но в то же время ей было стыдно, и она боялась его насмешек… Случай с зубами был на поверхности ее разума, и он в очередной раз проклинал себя за то, каким ублюдком был.       — Маленькая, мне жаль, мне так жаль… Я не заслуживаю твоего прощения, но, пожалуйста, позволь нам помочь тебе.       — Северус? — спросила Поппи, не понимая, что только что произошло.       Вкратце профессор пересказал, что увидел, продолжая держать всхлипывающую девушку в своих руках, а медсестра, слушая его, не могла сдержать слез.       — Мне нужно ее осмотреть, Северус.       Он вздохнул и осторожно убрал спутанные волосы с ее лица, пребывая в смятении от того, что был втянут в ее мысли в результате нервного срыва, который закончился тем, что он сидит на диване, прижимая Гермиону к себе, а она цепляется за его сюртук мертвой хваткой, пряча лицо на его груди.       — Гермиона, пожалуйста, позволь Поппи помочь тебе. Я понимаю, что тебе больно и ты расстроена, но уверяю, все что случилось — не твоя вина. Я на тебя не злюсь, не обвиняю тебя ни в чем и не буду над тобой насмехаться или думать о тебе хуже. Все, что я хочу — это помочь тебе поправиться. Помнишь, как я тебе обещал?       Ее руки еще сильнее сжались во время его речи, но всхлипы замедлились и тело перестало дрожать; только слезы тихо катились по лицу.       Казалось, прошла вечность, прежде чем Гермиона снова посмотрела на него.       — Обещаю, — еще раз произнес Северус.       Девушка взглянула на Поппи, а затем снова на него, снова сжимая руки.       Поняв, что таким образом она пыталась общаться, Снейп обратился к ней.       — Я буду рядом, Гермиона, никуда не уйду. Буду рядом с тобой постоянно, что бы ни случилось.       Гермиона слабо кивнула. Ее тело было напряжено, а взгляд устремлен на рубашку профессора. Она не желала осознавать то, что должно было сейчас произойти. Вздохнув с облегчением, профессор взмахнул рукой, призывая Поппи подойти ближе. Ведьма посмотрела на свою палочку, а затем на Снейпа, молча задавая вопрос. Для более глубокой диагностики требовалась палочка, но женщина боялась реакции Гермионы.       Посмотрев на девушку в своих руках, которая мрачно смотрела на его грудь, он мягко произнес.       — Просто смотри на меня, маленькая… Держись за меня и сфокусируйся на моем сердцебиении и дыхании, постарайся расслабиться. Мы не сделаем ничего, кроме диагностики, не предупредив тебя, хорошо?       Крепче хватаясь за него, Гермиона кивнула.       — Хорошо, Гермиона, я собираюсь просканировать твое лицо снова. Я проведу более детальную диагностику ротовой полости, поэтому ты можешь почувствовать магию, я не сделаю ничего более, чем просто сниму показания.       Очевидно, девушка слушала, что говорила Поппи, и напряглась в начале речи, а по окончании снова сжала ткань сюртука. Профессор беспокоился, что весь запал покинул девушку: она снова смотрела в пустоту, но кивнул Поппи, передавая ее согласие. Со вздохом, медсестра подняла палочку и снова начала сканировать рот и челюсть. Снейп наблюдал за тем, как ведьма становилась все бледнее и бледнее, колдуя над лицом девушки.       — Сев… Северус… ты можешь… можешь развернуть ее ко мне, пожалуйста?       Ему не понравилось, как это прозвучало. В голосе Поппи сквозило отчаяние, а слышать это от женщины, которая много раз его латала после вызовов, говорило о многом.       — Гермиона, поверни слегка голову и посмотри на Поппи, пожалуйста.       Северус и Поппи ждали мгновение, а затем Гермиона повернулась к медсестре, но ее взгляд все так же был устремлен в пустоту.       Поппи сделала глубокий вдох и просканировала переднюю часть челюсти, а затем застыла и неожиданно выронила палочку.       — Поппи, что такое?       Ответа не последовало. Женщина сорвалась с места и побежала в ванную, откуда послышались звуки рвоты.       Девушка в его руках медленно опустила голову ему на грудь и закрыла глаза.       Его мутило от беспокойства. Еще ни разу в жизни он не видел такую реакцию обычно стойкой женщины. Даже когда в тех случаях, когда она видела его абсолютно беспомощным, не в себе от круциатуса, пачкающим себя и все вокруг, она держалась хладнокровно и проделывала свою работу не моргнув глазом.       Он разрывался между тем, чтобы пойти и проведать Поппи, выяснить, все ли с ней в порядке и что за чертовщина сейчас произошла, и обещанием девчонке, что останется с ней. Судя по ее ментальному состоянию, физический контакт с ним был единственной вещью, которая до сих пор удерживала ее в этом мире, не позволяя отправиться на соседнюю с Лонгботтомами койку в палату Януса Тики.       Послышалось, как повернулся кран и начала течь вода — вероятно, ведьма ополаскивала лицо.       Через минуту она вернулась, ее лицо было бледным, а сама она будто состарилась на пять лет.       — Северус… Не думаю, что смогу продолжить.       — О чем ты говоришь, женщина? Что происходит?       — Я школьная медсестра, Северус, это слишком для меня… Я справляюсь с ушибами после квиддича, происшествиями с зельями и укусами магических растений или животных, но не с этим.       — Клянусь Мерлином, Поппи! Если ты сейчас же не объяснишь мне, что здесь творится…       — Я не травматолог… Девочку нужно отправить в Мунго… Я не могу…       — Святая Цирцея, женщина! Мне придется…       Она сделала глубокий вдох и обреченно посмотрела на него.       — У нее отсутствуют шесть зубов с правой стороны: верхние и нижние моляры и премоляры. По перелому челюсти кажется, что ее сильно ударили, возможно несколько раз, и, судя по расположению и углу, удар был нанесен левшой, поэтому правая часть лица сильно повреждена.       Мужчина стиснул челюсти и крепче прижал девушку к груди.       — По состоянию десен ясно, что не все зубы были выбиты полностью, больше сломаны или повреждены, но после их удалили… Они не исчезли… Если бы их убрали заклинанием, как положено, то от них бы ничего не осталось, но в деснах есть кусочки зубов и корни, а по следам на эмали окружающих зубов и напряжению челюсти, кажется, что челюсть вывернули и сломанные зубы выдрали чем-то типа плоскогубцев. Похоже на маггловский способ, только без анестезии и обезболивающего… Это мучительно, Северус, и, несомненно, ей до сих пор больно, потому что там голые нервы — есть, пить или даже дышать через рот, когда воздух попадает на голый нерв, очень больно… Длительная пытка, самая ужасная, которую я когда-либо видела, и…       То, что она дальше хотела сказать прервалось рыданиями, которые сотрясали ее тело и медсестра закрыла глаза, не в силах этого выносить.       Страшась услышать дальнейшие слова, с бледным лицом, Северус прижал девушку крепко к своей груди, словно защищая ее от всего мира и посмотрел на обезумевшую от горя Поппи.       — И-и что, Поппи?       — Ох, Мерлин, Северус… Они отрезали ей язык.