Not the same girl

      — Ох, Мерлин, Северус… Они отрезали ей язык.       Продолжение.       К горлу подкатила тошнота — Северус отчаянно желал сделать то же, что и Поппи, и провести остаток ночи поклоняясь фаянсовому богу, но в его руках как за надежными щитами укрылась девушка, старающаяся пробраться под кожу, что в очередной раз вернуло его в реальность… Однако, тошнота все еще подступала.       Поппи села и тихо плакала, стараясь не расстраивать Гермиону, но она была не в силах сдержать свое отчаяние, в то время как Северус испытывал не самые приятные ощущения. Он вспомнил, как будучи ребенком стоял на пляже и смотрел на надвигающееся море — если встать в правильном месте, то можно обмануть мозг и заставить его поверить, что ты сам движешься к морю, а не наоборот, — странное незнакомое чувство, когда земля движется и уходит из-под ног.       Кожа покрылась холодным липким потом, заставляя тело дрожать, вызывая необходимость успокоиться и убедиться, что в данный момент девушка находится в безопасности, в его крепких объятиях. Вне сомнений, он слишком сильно прижал ее к себе, до побеления костяшек, чтобы успокоить, сжимая ее сильнее и причиняя боль… Он не мог ее отпустить, а она не хотела, чтобы он этого делал.       Его тошнило, он хотел напиться или накуриться до забвения, принять любое вещество, которое сотрет все следы случившегося в голове, но он не мог. Не мог себе этого позволить. Все, что было в его силах на данный момент — позаботиться о ней, любыми путями исцелить ее раны, защитить ее от любых угроз всевозможными способами.       Ему было всего тридцать шесть, но он чувствовал, что прожил всю жизнь на этой войне. Он был чертовски стар для этого дерьма.       Достаточно. Вечеринка жалости, устроенная ими, не может продолжаться вечно… Они — тихо плачущая колдомедик и внешне стойкий мастер зелий, разваливающийся на части внутри, когда по-настоящему сломленная девушка укрылась в его руках от жестокого мира, причинившего столько вреда, — должны сделать все, что от них зависит, чтобы помочь ей.       — Поппи… Мы должны продолжить, Гермионе требуется лечение.       При виде пораженного взгляда медсестры, Северуса посетила ужасная мысль, вызывающая желчный приступ.       — Ты… То есть, ты можешь ее исцелить, Поппи?       — Я… Северус…       — Женщина, соберись! Думай! Мы не можем себе позволить сейчас сломаться. Если хочешь вернуться в больничное крыло и напиться огневиски под долбанную Уорлок, то сделай это ПОСЛЕ ТОГО, как мы сделаем все возможное для мисс Грейнджер. Сейчас ее нужды стоят на первом месте, о себе подумаем потом!       Ведьма судорожно вздохнула и ответила.       — Ты прав, Северус… Конечно, ты прав. Я все еще настаиваю на том, чтобы отправить девочку в Мунго, моих знаний здесь не хватит.       — Ты сто раз залечивала мои раны Поппи, а это были далеко не царапины после квиддича. Кроме того, это невозможно по многим причинам, и ты это знаешь. Во-первых, инцидент мгновенно разлетится в прессе, и начнется цирк и, в любом случае, Дамблдор никогда бы этого не допустил. Во-вторых, учитывая трудности, с которыми мы столкнулись, не сомневаюсь, что неуклюжие идиоты, зовущиеся целителями, еще больше травмируют девочку и она останется навсегда в палате Януса Тики.       Северус не стал вмешиваться, когда колдомедик поднялась со своего стула, оправила форму и шапочку, стряхнула невидимые пылинки, — очевидно это был какой-то ритуал или тактика ментальной подготовки к тому, что должно было произойти, — но, когда все повторилось по третьему кругу, ему потребовалась большая часть хваленого самообладания, чтобы не гаркнуть на женщину и прекратить всю эту возню, заставив ее заняться делом.       — Вопрос в том, в какую сторону теперь двигаться? Продолжим осмотр или попробуем вылечить найденные повреждения? Ты все еще не сказала, что можешь сделать для нее…       — Зубы я могу вылечить определенно, но ее ждет ужасная ночь! Придется обойтись без обезболивающего: как ты знаешь, оно вступает в реакцию с множеством ингредиентов костероста. При выращивания шести моляров боль будет довольно сильной. У меня было несколько студентов с выбитыми бладжером зубами и в таких случаях, если зубы оказывались молочными, то я их не восстанавливала, чтобы постоянные выросли естественным путем, но шесть зубов за одну ночь… Ей будет тяжело. Но даже не это волнует меня сейчас.       — Откладывая изнуряющую боль в сторону, что еще тебя беспокоит по поводу ее зубов? Что может быть хуже, чем ночь, полная боли от растущих зубов?       — Прежде чем использовать костерост, нужно удалить оставшиеся кусочки зубов, а поврежденные вернуть на свое место, чтобы облегчить рост новых. Это заклинание средней сложности, которое я уже применяла для молодого мистера Флинта, но для этого мне понадобится палочка.       Конечно. Конечно, костероста будет недостаточно, с чего бы? Конечно, травмированной девочке, переживающей из-за своих зубов и боящейся колдомедиков и палочек… Потребуется помощь от колдомедика, наставившего палочку ей в лицо. Почему бы не отправиться на Астрономическую башню, чтобы добить ее.       Северус ругался под нос на всех языках, которые знал, и когда дошел до тринадцатого языка и изобретательных альтернатив слову «блядь» на гоббледуке, он был готов продолжить диалог.       — Мы что-нибудь придумаем, Поппи… Что на счет… Остального?       Он не мог сказать это, не мог заставить язык проговорить слова вслух.       — Это… Будет намного сложнее.       Его внутренности сжались.       — Но не невозможно?       — Нет, но… Сложно, насколько я могу судить по сканированию.       Ведьма снова замолчала и сделала несколько глубоких вдохов, на что Северус прищурился и собрался отпустить едкий комментарий, чтобы заставить ее говорить дальше, как она вывалила на него поток отчаянных мыслей.       — Я знаю, что раздражаю тебя, Северус, но я не каменная! Я уже говорила тебе, что я НЕ травматолог, я работаю с детьми в школе! Для меня сложно лечить своего друга, когда он возвращается от сумасшедшего фанатика, замученный почти до смерти круциатусом, и чертовски непонятно, как лечить молодую девушку, замученную до безумия, особенно когда знаешь, что это милое и безобидное создание вяжет перчатки для Аргуса!       Черт, он был придурком. Было нечестно вымещать свое раздражение на Поппи, он уже хотел извиниться, как…       — Мисс Грейнджер вяжет перчатки для Аргуса Филча?       — Да… На втором году обучения, я не уверена когда, но мисс Грейнджер обнаружила, что Аргус сквиб, и в тот год было очень холодно, снег наполовину завалил двери… Она разговаривала с Филиусом в учительской по поводу дополнительных заданий по чарам и, увидев Аргуса достала пакет из своей сумки, объясняя, что настолько сильно полагается на согревающие чары и не может себе представить, каково это — находиться без них в таком холодном замке, особенно при ночном патрулировании, поэтому и связала для него пару перчаток с вплетенными согревающими и очищающими чарами.       Вина заполонила Северуса. Он понял, что знает человека уже почти тридцать лет и никогда не задумывался о том, как он справляется в холодном замке зимой без электричества и магии.       — Я знаю, о чем ты думаешь, Северус… Я тоже об этом не задумывалась, как и никто из нас. Аргус — такая неотъемлемая часть этого старого замка, как горгульи или портреты, ты просто знаешь, что он здесь и больше не думаешь об этом… С тех пор на каждое Рождество она что-то делает для него, ты знал?       — Серьезно?       — Да. В прошлом году она связала свитер и зачаровала легкими защитными чарами, чтобы ученики не насылали проклятья в коридорах.       Привязанность и злость разлились в его груди. Привязанность к молодой девушке, которая просто видела человека в нужде и помогла ему, несмотря на мнение большинства студентов — Аргус никогда не пользовался популярностью, — но она была выше предубеждений и помогала просто потому, что могла. И злость — что это за мир, в котором он живет, где та же самая девочка должна страдать? Защитница сквибов, домашних эльфов и сальноволосых зельеваров, сражающаяся за угнетенных.       — Прошу прощения, что был резок с тобой, Поппи, но мы должны продолжить.       — Ты прав, Северус… Как думаешь, она нас слушает?       Он вздохнул и посмотрел вниз на голову, покоящуюся на своей груди. Глаза девочки были открыты, но ни на чем не фокусировались, она смотрела в никуда и никак на него не реагировала.       — Не в данный момент, Поппи. Что ты хочешь сказать?       — По результатам сканирования… То, что осталось от языка…       На этих словах они оба позеленели.       — Зубы пострадали раньше всего, примерно на первых днях пребывания в Азкабане, но язык — позже, где-то в последние два дня. Кажется, что все было сделано маггловским способом, без магии, как и зубы, с использованием грубой силы и некоторых инструментов. Однако язык — это мышца, которая заживает очень быстро, и если бы я увидела ее раньше, если бы у меня была… Недостающая часть… Прогноз был бы совершенно другим, но в нынешнем состоянии…       — Пожалуйста, Поппи, ближе к делу.       — Хорошо… Рана уже почти начала заживать и у нас отсутствует недостающая часть, значит нужно будет выращивать язык заново и удалить рубцовую ткань, которая помешает восстановлению, а это будет неприятно… Восстановить мышцу намного сложнее, чем твердую ткань, такую как кость. Если кость растет за одну ночь, то для языка потребуется несколько дней… И там, где старая ткань встретится с новой останется шрам, а в случае неправильного сращивания у нее может появиться шепелявость или измениться голос… В худшем случае ей придется заново учиться говорить… К счастью, процесс не такой болезненный, как с костями и она сможет принимать легкие обезболивающие вместе с мышцеростом, но все равно дискомфорта не избежать.       — У тебя есть мышцерост или нужно приготовить?       — Да, есть. У него продолжительный срок хранения и я нечасто им пользуюсь. Так что, каков наш план действий, Северус? Девочка, очевидно, боится меня, поэтому полагаюсь на твои суждения.       — Костерост и мышцерост нельзя принимать одновременно при такой дозировке, верно?       — Да, нельзя. Они содержат множество одинаковых компонентов, если дать ей оба лекарства сразу, то она получит передозировку.       — Язык причиняет ей боль?       — Да, но зубы болят сильнее.       — Тогда начнем с них.       Ведьма коротко кивнула и села в кресло, ожидая дальнейших указаний. Северус собрался с духом и обратился к девушке, все еще прижимавшейся к его боку.       — Гермиона, ты слышишь меня? Гермиона?       Поначалу она не ответила, но, когда мужчина слегка отодвинулся от нее, чтобы встать, Гермиона взяла себя в руки и обняла его крепче с тихим всхлипом.       — Гермиона, мне нужно тебе кое-что сказать.       Она медленно подняла свои глаза, в которых плескались стыд и боль, заставляющие Северуса задохнуться, когда он нежно погладил ее руку и произнес:       — Мадам Помфри… Поппи может вылечить твои зубы, мы бы хотели сделать это сейчас, хорошо?       Гермиона вздрогнула при упоминании колдоведьмы и посмотрела сначала на нее краем глаза, а затем на Северуса. Было видно, что внутри девушки происходит борьба. Медсестра подошла немного ближе и Гермиона отпрянула от нее на милю, дико дрожа в руках Северуса.       — Все нормально, Гермиона… Мы ничего не сделаем, не предупредив тебя. Поппи говорит, что твои зубы причиняют тебе боль уже долгое время… Мы можем забрать боль, если ты позволишь.       Ее взгляд был зафиксирован на нем; было ясно, что, несмотря на дрожь, она все понимала и слушала, но страх перед Помфри был почти ощутимым.       — Я обещал, что расскажу тебе все. Мы знаем, что ты потеряла шесть зубов, дорогая…       Она шмыгнула носом и спрятала лицо на его груди.       — …Но мы можем вырастить их заново для тебя. Это будет неприятная ночь, но завтра все закончится, только сначала… Ты должна нам позволить удалить осколки старых зубов и укрепить уцелевшие, хорошо?       Казалось, что она тщательно обдумывает эту мысль. На ее лице был заметен страх, но перспектива провести одну ночь, полную дискомфорта, а затем избавиться от боли выглядела невероятно заманчивой, особенно когда человек находится неделями в постоянной агонии.       — Пожалуйста, Гермиона… Всё это займет несколько минут работы волшебной палочкой и…       На этих словах она сильно вздрогнула и яростно замотала головой, протестуя. Глаза были полны слез, а выражение лица, с которым она смотрела на него, умоляло сказать: «Нет, все в порядке, ты можешь не проходить через это», - но он знал, что не может этого сделать.       — Поппи не будет намеренно причинять тебе боль, Гермиона и я обещаю, что буду рядом…       Она все еще отрицательно качала головой, плача и находясь на грани панической атаки.       — Хорошо, Гермиона, все хорошо… — ответил Северус, глядя ее спину и прикладывая все усилия, чтобы успокоить ее. Он умоляюще посмотрел на Поппи, желая получить от нее поддержку и ответы, она только пожала плечами, как бы говоря: «Я не знаю», — а у него не было идей в голове. За последний час он выдал девочке больше утешительных слов, чем кому-либо за десятилетия своей жизни.       Ему нужно было показать, что Поппи можно доверять. Через мгновение Северуса посетила идея и он чуть не рассмеялся над иронией происходящего.       — Поппи, после того как ты удалишь осколки, следующее заклинание будет… Тем, которое ты использовала на Маркусе Флинте, так?       — Да, Северус. Это обычное зубное заклинание, выравнивающее зубы и ставящее их на место. Думаю, это что-то похоже на железяки, которые магглы ставят на зубы.       — Ты имеешь ввиду брекеты?       — Да.       — Хорошо. Получается, это то же самое заклинание, с которым вы с Минервой приставали ко мне с самого начала моего преподавания… Я прав?       — Да, это то же самое заклинание, Северус… Но почему? Ты хочешь…       — Да, если это сработает… Гермиона?       Он обратился к девушке в своих руках, внимательно наблюдающей за их диалогом.       — Ты позволишь Поппи исцелить твои зубы, если сначала увидишь, как она колдует на мне?