Ночные прогулки

      Эстер шесть. И у родителей она ассоциируется с громким топотом и смехом. Мама не раз говорила ей ходить мягче, не бегать, держать спину ровно, а голову — высоко. Эстер вполне понятливо кивала, после чего бежала под мамин громкий вздох в сад. Ей нравилось смотреть на бабочек, которые кружили вокруг цветов. Оранжевые крылья на фоне фиолетовых петуний, желтые — на фоне голубых хризантем. Все это Эстер впитывала, затаив дыхание. Она наблюдала за бабочками совсем беззвучно и это единственное время, когда она вела себя так, как хотелось бы ее маме — тихо. Дело не в том, что она была строгой к своей дочери или что-то такое. Нет. Просто в постоянной суматохе хочетелось часик-другой покоя.       Конечно, слишком долго Эстер на месте усидеть не могла, поэтому прощалась с бабочками и бежала воевать с сорняками. У нее даже палка была — очень похожа на саблю по форме. Ею она и отбивалась от «вредителей», представляя себе самые невообразимые ситуации. Будто, если она с ними не справится, они проникнут в дом, потому что их цель — прекрасная ваза с не менее прекрасными цветами. Отец иногда наблюдал за ее игрой из окна, радуясь тому, какая все-таки Эстер активная. Ей бы не растерять эту активность, да еще добавить упорства и амбиций. Отец считал, что все придет со временем и тогда у его дочери будет много отличных путей.       После борьбы с сорняками Эстер играла в доме. По случайности она разбила ту самую красивую вазу и долго пыталась собрать, пока не появилась мама. Эстер тут же пугливо вздрогнула, поднимаясь с пола. Руки завела за спину, готовясь услышать мамин вердикт. — Она сама, честно, — нервно пролепетала Эстер, — представляешь, — хихикнула нелепо, заламывая за спиной пальцы, — я захожу, а она лежит уже такая!       Мама только покачала головой. Такая уж была Эстер — врать не умела от слова совсем. Ее тут же выдавало поведение. Мама опустилась рядом с осколками и собрала все цветы. Их она дала Эстер, сказав, что они быстро «умрут» без воды, поэтому если она хочет исправить ситуацию, может поставить их в новую вазу.       Эстер прямо-таки просияла. Появилась улыбка во все зубы, разгладились виноватые морщинки между бровей. Она воодушевленно побежала по новую вазу, прижимая к себе цветы.       Весь день Эстер бодрствовала, но даже с учетом этого к вечеру она не валилась с ног. Она все также металась под ногами отца и матери перед ужином, за ужином пинала ногами воздух и с громких смехом рассказывала, как же хорошо она провела этот день. Ее глаза горели счастьем, не переставая, а энергией она словно могла делиться — только руку протяни и возьми.       После ужина ее укладывали спать, но она еще долго ворочалась в постели. У нее было много-много самых разных мыслей и сценок в голове, которые не давали покоя.       Одна из таких бессонных ночей послужила началом весьма удивительной истории. И поверить в нее трудно, ведь все произошедшее с Эстер казалось сном даже ей самой.       Итак, она не спала. Ей было то жарко, то холодно, то не так лежала, то тень промелькнула. Ну совсем неподходящие условия для сна. Поэтому Эстер поднялась с постели и решила немного пройтись.       Сначала она хотела погулять только в доме, но затем ее потянуло пойти через заднюю дверь в сад. Она рассматривала цветы — какими красивыми они были под лунным светом! Будто совсем другие, пришедшие на смену дневным. Эстер коснулась серо-голубого лепестка и воображение ее дорисовало сияние. Из кустов доносилось звучное потрескивание, а к цветам время от времени подлетали ночные бабочки — Эстер дивилась тому, какие они большие и упитанные.       Вскоре сад сменился площадью Индареана, что была как раз напротив дома. Эстер пришла к выводу, что ночью все выглядит намного волшебнее и загадочнее, чем днем. Размытые очертания зданий давали такое обширное пространство для воображения!       Эстер все смотрела широко раскрытыми глазами по сторонам. Она поворачивалась назад, затем снова вперед — одни здания сменялись другими, где-то было светлее, где-то темнее; легкий туман холодил ноги, светлячки летали над крышами, но все вмиг замерло, когда Эстер остановилась. Казалось, и дыхание ее тоже сошло на нет.       Эстер сделала медленный полушаг назад. Могло ли ее воображение так сильно разойтись? Она ведь совсем не представляла себе никого возле церкви, но создание, походящее очертаниями на лису, вдруг обернулось. Эстер не смогла и пискнуть со страху — тело онемело и только в глазах плясал испуг, разбавляемый светом луны. Существо было в тени церкви, но от него исходило мягкое фиолетовое свечение — опять же Эстер не знала, дело в ее воображение или это свечение действительно окутывало лису.       Эстер скосила глаза в сторону: исчез и туман, и светлячки, и вся загадочная атмосфера. Наступила тишина и с каждым парящим движением лисы эта тишина становилась все тяжелее.       Эстер, тяжело сглатывая, крепко-накрепко закрыла глаза и постаралась досчитать до десяти, а когда открыла глаза, то прижала ко рту руку. Перед ней определенно сидел дух и рассматривал ее с непонятным выражением. То ли глаза духа были совсем пустые и холодные, то ли там бурлило любопытство — или все это одновременно. — Хиларджи, — дух слегка наклонил голову.       Голос разнесся эхом, но он показался маленькой Эстер мягким и приятным. И только Эстер убрала руку от лица, как Хиларджи, улыбнувшись, растворилась в гнетущей ночной тишине.       Проснулась Эстер в своей теплой постели и долго сидела на кровати, свесив ноги. Она все вспоминала события ночи и не могла вспомнить, как добралась домой, ведь последним, что она видела была улыбка духа.       Дни потянулись как и прежде. Эстер была все такой же подвижной искоркой, мама не оставляла надежд, что с возрастом Эстер усмирится, а отец целовал уставшую жену в висок, поглаживая по плечу. — Все будет хорошо, она ведь ребенок, — говорил он ей.       Эстер еще несколько раз просыпалась в своей постели с такими последними воспоминаниями, как качели, на которых она раскачивалась под луной. Ветер трепал ее волосы, а качели становились все быстрее, хоть Эстер и не раскачивалась больше.       Эти сны прекратились с появлением у Эстер младшего брата. Она была так взволнована появлением малыша, что только он и занимал ее мысли. Она много спрашивала у родителей о нем: когда он начнет ходить, когда он сможет поговорить с Эстер и когда они смогут вместе ловить бабочек в саду.       Малыша назвали Олли. Со временем Эстер много времени проводила за играми с ним. Друзей у нее как таковых не было до девяти лет, но даже с появлением друга она не забывала уделять внимание Олли.       Она познакомилась с Ричардом, когда ей было девять, а ему — тринадцать. Много времени вместе они проводили за разговорами — Эстер увлеченно слушала, а Ричард рассказывал о своих подвигах, вроде помощи нуждающимся и службе своей стране вместе с отцом. Эстер иногда даже дышать забывала, воображая себе все то, что рассказывал Ричард — он стал в ее глазах героем, которым она восхищалась. Вот только все рассказы Ричарда были детской выдумкой. Ему всего-то хотелось быть интересным, но действительно интересного, достойного восхищения, в его жизни было мало. Да и ему сильно нравилось, как Эстер на него смотрела.       Эстер с годами продолжила свои ночные прогулки. И чем старше она становилась, тем яснее понимала, что Хиларджи — никакой не сон. Это тот «дух», которого так опасались другие. Часто ходили слухи про чужеземную нежить, которая летает над Индареаном ночью, поэтому мало кто решался выходить ночью из дома. Эстер же убедилась, что Хиларджи — не агрессивный злобный дух. По крайней мере с ней она не агрессивная точно, но особенной Эстер себя не считала, поэтому пришла к выводу, что Хиларджи в самом деле не злая.       В одну из таких прогулок Эстер села на качели. Хиларджи стала ее слабо раскачивать, как когда-то давно. Эстер с улыбкой подняла на нее взгляд. В эту ночь Эстер выглядела особенно задумчивой, но не любила грузить своими тревогами остальных. — Хиларджи, — Эстер взялась за прутья качели и уперлась ногами в землю, останавливаясь, — мне всегда было интересно, почему ты так часто меня сопровождаешь? И других ты тоже сопровождаешь, когда меня нет? Хиларджи усмехнулась, обнажив клыки. — Ты ведь не глупая. Стоит всего немного поразмышлять, чтоб понять и я уверена, что ты размышляла. Эстер помолчала некоторое время и снова стала раскачиваться. — Ты защищаешь меня? Хиларджи утвердительно кивнула, прикрыв глаза. — Спасибо, Хиларджи, — Эстер искреннее улыбнулась. Голос прозвучал ее тепло и мягко, — но а как же другие такие как я? — Не многие выходят в такое время из дома, — серьезно ответила Хиларджи. И каждый раз голос ее проносился эхом. Эстер никогда не наскучило бы слушать Хиларджи — это было завораживающе. — Хорошо. — Тебя что-то тревожит? Хиларджи встала позади Эстер и мягко толкнула ее в спину, помогая раскачиваться. — Возможно, — Эстер запрокинула голову, смотря на Хиларджи с веселым выражением, — но я не считаю правильным взваливать на кого-то свои проблемы. — Рассказывай. Эстер опустила голову и нахмурилась, прижав уши к голове. — Иногда мне кажется, что я неинтересная. В моем возрасте у многих много друзей, а у меня младший брат, Ричард и все. Да и Ричард больше не приходит так часто, как когда-то. Думаю, я ему уже наскучила. Хиларджи остановила качели и опустилась на корточки перед Эстер. — А я? Ты общаешься со мной. Эстер тепло улыбнулась и взяла Хиларджи за руки. — Да, но мы общаемся только ночью. — Нет, я к тому, что ты общаешься со мной, а я не смогла бы общаться со скучными личностями. Так что если ты думаешь, что дело в том, что ты неинтересная, то ты заблуждаешься. Эстер стало очень приятно после слов Хиларджи. Это ее приободрило. Все же мнение Хиларджи это взгляд со стороны, а к ее мнению Эстер охотно прислушивалась.       Они просидели еще несколько часов вместе, продолжая рассуждать на тему «интересных» и «не очень» личностей. Хиларджи время от времени острила, а Эстер, прикрываясь рукавом плаща, хихикала. Самой ей не нравилось острить, ее скорее забавляли тон и эмоции Хиларджи, с которыми она это делала.       Эстер вскоре стала превращаться в «героя», которого видела в старом друге. Она помогала нуждающимся, чем могла: едой, деньгами, теплыми вещами. Она совсем не была жадной и понимала тяготы голода и холода, а по ночам она делилась всем этим с Хиларджи. После того, как Эстер рассказала Хиларджи о своих маленьких переживаниях, она стала с ней еще более открытой. Эстер теперь твердо была уверена в том, что Хиларджи выслушает и поделится своим мнением.       В этот раз Эстер хотела прогуляться у старого рынка. Она увлеченно рассматривала старые здания, хранившие следы ушедших эпох. Ночью все действительно выглядело несколько иначе. Эстер часто себе это повторяла. — Мне нравится помогать другим, — продолжила эту тему Эстер, — потому что если бы я оказалась в подобной ситуации, то была бы рада помощи. Хиларджи перевела взгляд на улыбающуюся Эстер. Она опустила руку на ее плечо. — Я всегда тебе помогу, — заверила Хиларджи. — Я в этом не сомневаюсь, — Эстер кивнула в подтверждение и шаг ее стал медленнее. Руки она завела за спину. — Почему мы никогда не гуляем днем? — Я часто занята днем, но если ты хочешь… — Хиларджи слегка нахмурилась, опустив взгляд. Эстер воодушевленно взглянула на нее и взяла под руку. — Это было бы замечательно! Я бы сводила тебя на любимую театральную постановку. — Хорошо, Эстер. Я найду для этого время, — Хиларджи ответила довольно серьезно, а затем со временем добавила, вслушиваясь в звук шагов Эстер, — Что еще тебе нравится? — А? — Эстер слегка удивилась, но тут же стала выбирать, что ответить. Нравилось ей много чего. — Ну, я люблю танцевать. Мы в детстве с Олли много практиковались в этом. Это весело. Больше Хиларджи не спрашивала ничего, только слушала лепет Эстер.       Днем они все же встретились, и Эстер долго-долго рассматривала Хиларджи при свете дня, хоть и боялась, что это может показаться неприличным. Она то и дело резко отводила взгляд, когда Хиларджи замечала все рассматривания. Это ее ничуть не раздражало, лишь вызывало улыбку, так что вскоре она потянула Эстер за руку и сказала: — Ты можешь смотреть на меня сколько угодно. Я совсем не против. Эстер просияла и энергично закивала.       Во время театрального представления Эстер увлеченно следила за актерами, а Хиларджи поглядывала на нее — так сказать, теперь ее очередь разглядывать Эстер, но в привычной для нее среде. Хиларджи считала милым ее стиль в одежде, а когда они уже уходили, то Хиларджи придержала шапочку Эстер, которая чуть было не улетела из-за резкого порыва ветра. Эстер поблагодарила и продолжила делиться мнением насчет представления. Делилась впечатлениями она то вдумчиво и рассудительно, то просто не могла сдерживать эмоции, доходя до определенных моментов.