Кто такая Элли?

Второй день Первого пути начинался таким же ясным рассветом, как и первый, но уже к полудню погода начала меняться. Провидческий дар подсказывал Элли, что большого дождя или холода ожидать не стоит, однако усилившийся ветер, ровным потоком набегавший с запада, затягивал небо рваной тонкой вуалью полупрозрачных облаков. Покоряясь незримому движению воздушных потоков, бледная дымка оборачивалась волнистым узором, похожим на белую пену океанской ряби. Ненадолго отвлекаясь взглядом и вниманием от редеющих перелесков, травянистых пустошей и мелких речек, лейри пыталась представить себе это же небо в совсем другие времена, отраженное никогда не засыпающим морем, и обитателей побережья, с надеждой ожидающих нужного направления ветра. Ведь если туман и дождь способны пробуждать из земного праха память о давно исчезнувших городах и забытых существах, то почему бы не быть тому же свойству и у высоких небесных облаков, которые, как известно, ровно такой же туман, разве только забравшийся дальше других от земли. Кано, сам как будто подобравшийся и затаивший в себе едва приметную тревогу, попросил ее быть внимательнее, присматриваться и прислушиваться, да и о гадательном даре не забывать, если уж он помогает вовремя определить приближающуюся угрозу. На вопрос приемной дочери, какие же опасности могут подстерегать путников так близко к границе хранимых эльфийских владений, он ответил, что в здешних местах больше всего нужно остерегаться встречи с троллями, которые время от времени приходят с Мглистых гор. Эти создания погибали от прямого солнечного света, обращаясь камнем, однако в облачные дни или под покровом ночи они выбирались из своих темных убежищ, где пережидали день, и охотились на любых существ, которых только могли поймать. Именно здесь — так объяснял Кано — с давних времен образовалось нечто вроде коридора, узкого прохода, по которому эти опасные и прожорливые создания, покинув родные горы, могли отправиться искать добычу в более населенные края на западе. Дальше к югу находился Ривенделл, куда троллям, конечно, пути не было, а к северу начинались владения иных существ, где тоже не рады были незваным кровожадным пришельцам. Так что следовало торопиться, чтобы до наступления темноты успеть пересечь границу Ривенделла, но и сейчас, когда солнце вскоре могло скрыться за облаками, нельзя было забывать об осторожности. Слушая объяснение, Элли припомнила, как в годы жизни в Земле Каменного Круга из рассказов друзей и соседей узнавала о немногочисленных особенно нахальных троллях, осмелившихся сунуться к самой хранимой границе. Обычно дело обходилось довольно просто: туманные стражи без большого труда могли обмануть и запутать слабый разум тролля, задерживая его до восхода солнца. После оставалось лишь отыскать камни, в которые обратилось опасное создание, для надежности разбить их на несколько частей, а потом оставить на том же месте или растащить для хозяйственных и строительных надобностей. Однако в редких случаях, особенно в пору затяжных дождей и многодневных густых туманов, стражи границы оказывались бессильны против тупого яростного упорства троллей, и тогда другие обитатели Земли Каменного Круга, воины и старейшины являли ту силу, что позволяла этому краю долгие века оставаться мирным и свободным. Тролли, как немногим было достоверно известно, и сами являлись одним из видов иных существ. С некоторыми из них вполне можно было договориться или хотя бы просто разойтись миром, как иногда и происходило с теми странниками, что решались на опасный путь по тайным малохоженным тропам через Мглистые горы. Там, в суровых вольных краях, тролли обитали немногочисленными общинами и семьями, охотясь на горных баранов и козлов, строили нехитрые дома из скальных обломков и в этой полудикой жизни, подходящей их невеликому разуму, почти не имели природных соперников. На равнины стремились в основном те из них, кому не находилось места в семье или общине: изгнанные прочь за особенно неуживчивый и злобный нрав или еще по каким-нибудь причинам. Именно такие изгои, не имея возможности в одиночку выжить в родных горах, спускались к плодородным долинам и селениям, считая за добычу всякое встречное создание, и своей кровожадностью уничтожали всякую возможность мирного исхода. Землю Каменного Круга населяли многие виды иных существ и духов, и если это великое разнообразие выступало единой силой против общего врага, мало кому удавалось противостоять этой силе. Земля переставала быть надежной опорой для ступающих ног, за мгновения выпуская из своего тела острые каменные осколки или оборачиваясь бездонным зыбучим песком. Могучие корни вековых деревьев, пробужденные велением растительных духов, выскальзывали из земли, змеиными кольцами подстерегая врага. Низкие ветви таили среди зелени острые шипы, поражающие незваного гостя в глаза и остающиеся в разорванной плоти тонкими щепками. Густой туман, на который так щедро было начало лета, становился плотным, как отсыревший пух, искусно скрывая охотников, отлично знавших эту землю при любой погоде. В сыром загустевшем воздухе терялись те запахи и звуки, по которым тролль мог бы определить приближение противников, так что могучему созданию оставалось лишь почти вслепую наносить удары наугад, надеясь на то, что хоть часть из них найдет свою цель. Однако, сколько бы неудачливых иных ни оказывалось жертвами в этой неравной схватке, итог все равно был закономерен: окончательно потеряв дорогу, тролль напарывался на одну из многих отравленных ловушек, оставленных иными, и яд, достаточно смертоносный даже для такой большой и живучей твари, вскоре завершал дело. Конечно, на случай, если тролль оказывался слишком умен и ловок, находились меткие лучники с отравленными стрелами, способные даже при плохой видимости поразить его уязвимые места, а среди крупных и сильных разновидностей иных существ кое-кто мог даже сойтись с пришельцем в открытой схватке. Однако старейшины и те опытные существа, что в таких случаях становились организаторами обороны, не видели смысла множить жертвы сверх необходимого. И вот теперь Элли и Кано пробирались по тем местам, где защитой от встречного тролля могла стать лишь их собственная скрытность, осторожность и удача. Лейри, осматривая окрестности, поднималась невысоко в воздух, ища взглядом признаки заселенного жилья или следы огромных созданий, которым не от кого здесь было таиться. Однако вокруг, насколько удавалось увидеть, простирались лишь сходящие на нет зеленые перелески, пустынные плоскогорья, поросшие цветущими травами, неестественно ровные заболоченные низины, а изредка — сглаженные временем курганы да почти поглощенные землей остатки древних каменных построек. Руины вряд ли могли служить дневным прибежищем для троллей, однако и двум путникам от них не было ни малейшей пользы: гораздо менее древние, чем скрытое убежище внутри холма, эти постройки сохранились не в пример хуже, являя себя из земли и пышных трав только остатками каменных стен. Не чувствуя от развалин никакой угрозы, Элли пару раз из любопытства подбиралась к ним поближе, с удивлением узнавая среди обычных грубо обработанных камней осколки такого же материала, из которого состояло оставленное ими утром укрытие, а иногда даже куски чего-то вовсе уж неузнаваемого. — Так и есть, — подтвердил Кано ее догадку. — Люди, которые жили в этих краях, первыми добрались до остатков древних городов и употребили их на свои надобности. С одной стороны, конечно, жалко, что очень многое из сохранившегося было тогда разбито и растащено на куски, но с другой — как было упустить такой хороший строительный материал, который еще и валяется прямо под ногами? — А сейчас, когда люди ушли, здесь кто-нибудь еще живет? — спросила Элли, разумно предположив, что за время своих переходов между Ривенделлом и Землей Каменного Круга он мог многое узнать об этих пустынных землях, давно называемых ничейными. — Иногда я замечал здесь каких-то небольших созданий, с виду не похожих на зверей, но они слишком застенчивые и ловко прячутся, — с легким сожалением покачал головой эльф. — Иногда только доводилось услышать, как они проскальзывают среди травы по своим делам, или заметить чужой взгляд из зарослей. Думаю, они тоже из тех видов, что называются иными. Но эта земля лишена той защиты, что есть у Каменного Круга, и жизнь тут гораздо опаснее. — Значит, иные? — в задумчивости переспросила Элли, пытаясь припомнить, что в Землях Каменного Круга рассказывали о тех, кто жил в диких краях между двумя хранимыми границами. Вспоминалось мало подробностей и еще меньше полезных сведений: как верно рассудил Кано, главной защитой для обитателей этих мест должна была быть скрытность, в том числе и от иных других видов. — Жаль, конечно, что я тоже очень мало про них слышала, хотя вроде как почти соседи… — наконец с разочарованным вздохом признала она. Слово за слово, шаг за шагом — эльф и лейри продвигались все дальше через ничейную опасную землю, стремясь к пока еще далекой границе эльфийских владений. Небольшие отроги, ответвлявшиеся от основного хребта Мглистых гор, как отростки от главного корня или стебля, то и дело преграждали путь, вынуждая взбираться по шатким валунам и каменным осыпям, если не удавалось обогнуть очередное препятствие. Со скальных возвышенностей далеко в стороны видны были плоскогорья, украшенные пестрым покровом цветущих трав. Лес, еще с утра казавшийся почти сплошным, здесь уже напоминал о себе лишь отдельными небольшими купами деревьев, похожими на высокие зеленые острова в многоцветном шелестящем море. Иногда, присматриваясь к камням и растениям, Кано отыскивал неприметные и не всегда нарочно оставленные знаки, сообщавшие ему о том, что в этих местах какое-то время назад побывали его сородичи. Показывая то благоустроенный родник, то следы недавнего покоса, он объяснил, что эльфы не жили тут постоянно, а лишь время от времени выбирались из безопасного Ривенделла за дичью или полезными растениями, которых ближе было не достать. Такие вылазки всякий раз становились увлекательным и опасным приключением, однако и нужной добычи приносили немало. — Следов новых вылазок что-то не видать, — вслух подумал Кано, вспоминая знакомые ему обычаи жителей Ривенделла. — Так что, думаю, наши новости, хоть какие, придутся очень вовремя. — А новости, кстати, уже не самые лучшие, — сообщила Элли, чутко прислушиваясь к миру вокруг при помощи обычных чувств и гадательного дара. — Впереди, в ущелье, прячется кто-то странный, и он только что нас почуял. *** Солнце, отмерявшее свой обычный небесный путь, то на краткие минуты скрывалось за очередным обрывком полупрозрачной облачной дымки, то вновь сияло чисто и ярко, заливая косыми потоками света пустоши, перелески и горные отроги. Троллей по такой погоде ожидать было не с чего, да и подходящих пещер, по словам Кано, впереди не было, а присутствие незнакомого эльфа, насколько Элли могла судить по своему ограниченному опыту, ощущалось бы по-другому. Так что неведомое существо, таившееся впереди, скорее всего, было каким-то хищным зверем, устроившим засаду вблизи тропы или водопоя… Или же иным какого-нибудь редкого вида, какие не встречались среди обитателей Земли Каменного Круга и не были известны лейри. Поначалу, узнав о затаившемся чужаке, она чувствовала лишь смутную тревогу, но ветер чуть сменил направление, задувая точно в спину двоим путникам, и ощущение чужого внимания, направленного на них, вспыхнуло ярко, как пламя, перекинувшееся на сухую траву. Запах, донесенный ветром, неудачно выдал их присутствие, и теперь незнакомец, кем бы он ни был, учуял их присутствие и заинтересовался. От него пока не исходило явно злых намерений, кровожадности и голода, однако поведение живых существ, подверженных чувствам и имеющим собственную волю, далеко не всегда можно было до мелочей предвидеть заранее. Дикий зверь мог напасть на путника, если тот пересекал его привычную тропу, подходил слишком близко к логову или хотя бы просто беспокоил его видом, шумом или запахом. Да и некоторые виды иных существ, непривычные к общению и соседству с другими племенами, могли счесть за врага или пищу едва не любого встречного. Хуже всего выходило, что путникам не удалось бы обойти место засады и таким образом избежать возможно опасной встречи. Впереди, среди серо-коричневых скал очередного отрога, начиналось неприметное ущелье, заросшее кустами и деревьями, а дальше к югу постепенно расширявшееся. Именно по нему проходила самая ближняя от этого места тропа, ведущая к границе Ривенделла: заканчиваясь, ущелье выводило в глубокую узкую долину, где и таилось эльфийское поселение. Разумеется, такое важное место не оставалось без наблюдения и охраны, но пост пограничной стражи располагался у самого окончания ущелья, а незваный гость, по-видимому, притаился где-то в его начале, почти сразу за нагромождением скальных склонов и осыпей. — Да, не повезло нам… Догадаться бы еще, кого там нелегкая принесла, — поморщился Кано, без пользы пошевеливая ушами и пытаясь уловить хоть малый подозрительный звук, возвещающий о близкой угрозе. — Твой дар может тебе подсказать, один он там или несколько? — он никогда не спрашивал лейри о своем будущем, обычно ведя себя так, словно ее гадательного дара и вовсе не существовало, однако на самом деле никогда не забывал об этом таланте приемной дочери. — Один, — с готовностью ответила Элли, редко ошибавшаяся в чувстве численности живых созданий, пусть даже умеющих искусно прятаться. — Но довольно большой… Может, медведь? — Обычно крупные хищные звери сюда не суются, — с сомнением поглядел на нее эльф. — Пищи не так много, как в лесах, да и пограничники гоняют их, чтобы не мешали во время вылазок на пустоши. — Думаешь, это все-таки не зверь? — тихо спросила лейри. — Я же тебе говорила, на эльфа не похоже, и ни на кого их тех существ, что мне знакомы. Кто еще может здесь бродить, да еще под самой вашей границей? — Он мог прийти с пустошей, а на ущелье наткнуться случайно, даже не зная про Ривенделл, — предположил Кано. Судя по выражению его лица, в голове у него сейчас, как и у Элли, роились беспорядочно и стремительно десятки разных догадок, и среди этого множества нужно было выбирать единственную, способную подсказать, как им поступить дальше. — И что будем делать, если он сторожит тропу? Обходить? — Другие проходы слишком далеко, до темноты не успеем, — покачал головой ее друг, оглядывая землю и траву вокруг в поисках следов, которые мог оставить пришелец, если явился сюда недавно или бродил много раз между ущельем и пустошами. Впрочем, попытки слишком ожидаемо не принесли никакого результата: или незнакомец проложил себе удобную тропу в другом месте, или же слишком хорошо умел скрывать свои следы. — Говоришь, прямой опасности от него не исходит, хоть он и знает о нашем приближении? — Да, он унюхал нас, когда ветер подул в его сторону, — кивнула Элли, вновь сосредотачивая свой дар и осторожно направляя его навстречу ощутимому впереди чужому присутствию. — Может быть, даже по запаху понял, кто мы такие, но не боится и не собирается на нас нападать… По крайней мере, пока, — поспешно добавила она, не желая внушать излишнюю самоуверенность ни другу, ни себе самой. — Я не могу полностью предвидеть, что ему еще взбредет в голову. — Будем надеяться, что у него не слишком часто меняется настроение, — пряча тревогу, усмехнулся Кано, успокаивающе тронув Элли за руку. — Если это и вправду зверь, то попробуем не дразнить его, а если разумный — можно будет хотя бы попытаться узнать, что ему нужно. В любом случае, шарахаться здесь ночью уж точно опаснее, так что выберем самый безобидный вариант. Чем скорее пройдем ущелье, тем скорее закончится все это беспокойство… Чем бы оно ни закончилось. Еще раз внимательно осмотревшись и убедившись, что со стороны пустошей за ними не увязался никто посторонний, Кано поудобнее перевесил свою дорожную сумку и без большой спешки направился туда, где среди нависающих скальных склонов и цепких живучих деревьев прятался неприметный узкий проход. Элли последовала за другом, прислушиваясь к неотступному голосу своего дара и все яснее ощущая чужое смутно-грозное присутствие впереди. Если бы Ривенделл был поселением иных или людей, чьи нравы и привычки лейри знала хоть немного, то лучшим решением было бы еще до входа на тайную тропу довериться ветру и крыльям, скользнуть прямой и свободной воздушной дорогой над скальными нагромождениями и лесистыми ущельями, точно к скрытой за ними цели своего путешествия. Однако сейчас самый легкий и безопасный выбор оказался невозможным: древние эльфийские чары, сплетенные небывало искусно, надежно прятали глубокую долину от любого постороннего взора. Так что, если бы лейри и впрямь вздумала добраться до до Ривенделла естественным для себя способом, то лишь впустую кружила бы над предгорьями, не видя с высоты ничего, кроме камня, темных расщелин да редких клочков хвойного леса. Конечно, вряд ли создатели чар задумывали их именно как защиту от летающих созданий: драконы и ящеры-виверны в здешних горах не водились, а гигантским орлам, обитавшим на самых высоких и неприступных вершинах, нечего было искать в предгорьях. Однако эльфы, у которых и без того было достаточно врагов, предпочитали защищать свои немногочисленные поселения как можно надежнее, не только от существующих и доказанных угроз, но и от тех, что были лишь предчувствием или подозрительным домыслом. Каменный коридор, скрывавший тайную тропу, был обработан настолько мало или настолько искусно, что неосведомленный наблюдатель не сумел бы отличить его от естественного ущелья, каких много было в этих местах. Неровные коричневато-серые стены скал нависали над головой, почти ощутимо давя своей дремлющей прохладной тяжестью, а в некоторых местах сходились наверху вплотную, закрывая небо и превращая коридор в тоннель. В темноте оскольчатых выемок и ветвистых трещин, пронизывавших скалу, шуршали и шелестели хрупкими крыльями какие-то мелкие живые существа, может быть, родичи все тех же пещерных сверчков. Тонкие корни деревьев, кустарников и трав разветвляли бледные отростки и ощупью отыскивали среди бесплодного камня малочисленные островки нанесенной ветрами земли. Поначалу идти приходилось по одному, след в след, избегая острых камней, ненадежных щебнистых осыпей и предательских опасных трещин, словно нарочно оставленных в темных местах. Ход был так узок, что одновременно коснуться обеих стен можно было, даже не вытягивая руки в стороны. Кое-где тропа резко поворачивала, и каждый такой поворот даже с пары шагов был на вид неотличим от тупика. Как объяснил Кано, усердствовать с обработкой камня и облагораживанием этого места не было смысла: неприглядный нехоженый вид ущелья служил добавочной защитой от случайного любопытства незваных гостей. Да и пробираться здесь, не зная с точностью всех природных и рукотворных ловушек, было бы довольно рискованной затеей. Впрочем, через несколько десятков шагов каменные стены начали расступаться в стороны, понижаясь и превращаясь в более отлогие склоны, а небо над головой из узкой бледной полоски вновь развернулось широким прозрачно-голубым сводом. Растения, до того напоминавшие о себе лишь бледными цепкими извивами корней, теперь спускались к самой тропе, яркой зеленью разбавляя печальную тусклую расцветку скал, валунов, щебня и песка. То тут, то там ощущалось присутствие змей, песчаных жаб, улиток и мелких птиц, однако эта мелкая живность не представляла для эльфа и лейри никакой угрозы. Тропа, теперь уже ясно видная среди зеленой травы, убегала в глубину небольшого леса, заполнявшего широкую часть долинки, а вскоре выводила к небольшой поляне, видневшейся неярким просветом за переплетением древесных стволов. Ощущение чужого присутствия, неуловимо граничащего с опасностью, быстро возросло: очевидно, неизвестное создание, уступив любопытству, направилось навстречу двум путникам. Однако ни зрение, ни обоняние пока не могли подсказать лейри, кто именно скрывался там, в колышущихся зеленых тенях густеющего горного перелеска. — Он все еще впереди? — спросил Кано, мгновенно заметив и слишком правильно поняв ее беспокойство и краткое промедление. — Там, в лесу? — Да, — ответила Элли, едва ли не кожей чувствуя, как острый чужой взгляд проникает через кружевное переплетение листьев и хвои, пока еще издалека скользит к ней и сосредотачивается на ее теле. — Смотрит на нас. — Где точно, сможешь показать? — не тратя времени на лишние расспросы, эльф бесшумно шагнул вперед, становясь так, чтобы оказаться между Элли и пока еще неведомым наблюдателем. Знакомым стремительным движением его рука коснулась рукояти кинжала с темным камнем, на котором сейчас невозможно было увидеть разноцветных искр. Однако в последний миг ему удалось сдержать опасный порыв: незнакомое существо, заметив извлеченное из ножен оружие, могло воспринять это как повод для нападения. — Самого его видишь? — Не вижу, — ответила Элли, усилием разума и дара стараясь как можно быстрее отыскать ответ на его первый вопрос. Из-за тревоги и спешки выходило пока не слишком удачно: мысли путались, разум сбивался с намеченного пути, ощущения становились нечеткими и обманными. — В той стороне, где тень от деревьев, — посомневавшись, все же указала она примерное направление, с которого по-прежнему чувствовала чужой пристальный взгляд. Немного выше по склону, под нависающими раскидистыми ветвями близко растущих елей, и вправду трудно было хоть что-нибудь разглядеть, но лейри казалось, что среди густой зеленоватой тени она различает смутные очертания фигуры и острый блеск чьих-то темных глаз. — Быстрее, — мгновенно приняв какое-то решение, Кано потянул ее за руку, увлекая чуть в сторону от тропы, туда, где лесные заросли внезапно обрывались, окружая широкую поляну, словно чашу с высокими крутыми стенками. — Там ему труднее будет подобраться незаметно, — объяснил он. — А если все обернется плохо — сможешь улететь. «Я не хочу тебя бросать», — хотела было сказать Элли, но разум все же возобладал над безрассудным порывом. Она не вооружена и не сможет в открытую противостоять крупному хищнику, а значит, в случае стычки станет лишь помехой и легкой жертвой. «Крылатый народ слаб, ловок, стремителен и скрытен: даже если опасность близка, легче спастись бегством, чем открыто противостоять заведомо большей силе», — услышанное в давнем детстве словно само, точно к случаю, всплыло в памяти. Кто же говорил ей эти мудрые слова? Может быть, Элис, учившая дочку простым обычаям их вида, а может быть, это и вовсе были собственные мысли Элли, где наставления старших соединялись с наблюдениями ее пока еще недлинной жизни. Но как же тогда быть с Кано, радость от воссоединения с которым увенчала долгие месяцы ожидания и неизвестности? Вновь, только уже по своей воле, отказаться от него и обречь себя на разлуку с самым дорогим другом? Бросить его один на один с незнакомым и опасным хищным созданием, заранее поддавшись страху и уверившись в худшем исходе, даже прежде, чем его определенно предсказал дар? Если бы они продолжали свой путь без всяких неожиданных тревог, Элли смогла бы насладиться необычной, как будто зачарованной красотой места, открывшегося им. Широкая поляна безупречно круглой формы сплошь заросла высокой травой, похожей одновременно на лопух и на большой серебристый папоротник. Кано быстро шел впереди, резкими движениями тревожа широкие листья, и Элли ничего не оставалось, как только следовать за ним. На тонких темных стеблях в центре лиственных розеток покачивались чуть мерцающие жемчужно-белые цветы, казалось, едва уловимо трепетавшие хрупкими лепестками под легким дыханием ветерка. — Кано, подожди! — стараясь не сорваться в слишком громкий крик, позвала лейри. Неведомый наблюдатель все еще не спешил показываться на свет и окончательно выдавать себя, однако Элли всей кожей ощущала направленный на нее внимательный взгляд, исходящий теперь из другого места: хищник решил подобраться еще немного ближе, скользя под покровом лесного полумрака, как бесформенная и бесшумная тень. Эльф тем временем остановился почти у самой середины поляны, чутко прислушиваясь к неумолчным тихим звукам горного перелеска и без большой пользы всматриваясь в колыхание зеленоватых теней под низкими ветвями раскидистых елей. Ветер, снова чуть сменивший направление, теперь незримой воздушной рекой скатывался вдоль ущелья, растрепывая волосы путников и заставляя пышную зелень вокруг раскачиваться в шелестяще-шумном танце. Обрывки полупрозрачной облачной дымки, еще недавно то и дело заслонявшие солнце, разметало и унесло куда-то в сторону гор, и яркий чистый свет уже прошедшего зенит солнца мешал разглядеть хоть что-нибудь в полумраке за стволами тесно растущих деревьев. Не доверяя обычному зрению, Элли решила рискнуть, устремив взор своего разума за пределы круглой поляны с белыми цветами и серебристой травой. Не давая себе времени на сомнения и страхи, скользнула обостренным провидческим чутьем в сонм лесных теней, мимо незримых огоньков крохотных диких жизней, сейчас не представлявших для нее никакого интереса… Всем своим существом она ощущала впереди, едва ли не в нескольких шагах, присутствие чужого разума, тревожащего и опасного, пусть даже до сих пор еще не прямо враждебного. За несколько мгновений чутье сообщило ей главное: это создание вовсе не было бесплотной тенью или духом. Под тяжестью его бесшумных шагов мягкий покров палой листвы и мха продавливался, как упругая подушка, а песок и щебнистые осыпи отзывались лишь едва заметным шорохом. Могучее сердце ровными ударами разгоняло по жилам горячую кровь, чуткие ноздри трепетали на размеренных тихих вдохах, улавливая тысячи запахов, принесенных свежим ветром, а зоркие глаза привычно проницали тени и полумрак, хотя не боялись и солнечного света. Острый ясный разум соединялся в незнакомом существе с инстинктами и кровожадностью могучего хищника, и собственное чутье безошибочно привело его к круглой поляне, где среди колышущихся серебристых листьев растерянно ждали двое. — Он разумный, — выдохнула Элли, одним стремительным усилием разума возвращаясь к обычным ощущениям собственного тела. Резкое и сильное напряжение гадательных способностей утомило ее, но для отдыха пока было не время и не место. — Все-таки иной? — сжав ее запястье, спросил Кано. — Какого вида, не узнала? — Не встречала еще таких, — ответила Элли, мотнув головой и снова взглянув туда, где за противоположным краем поляны, на самой границе тени и света, едва угадывались теперь очертания высокой двуногой фигуры. Мгновенно проследив направление ее взгляда, Кано тоже увидел незнакомца, и на лице его промелькнуло выражение внезапного узнавания, впрочем, не слишком дружелюбного. — Знаешь его? — осторожно высказала лейри очевидную, но оттого не менее поразительную догадку. — Он тоже идет в Ривенделл? — Скорее уж из него, — досадливо поморщился Кано, явно не очень довольный этой неожиданной встречей. — Обычно он предпочитал южную сторону, но теперь, видно, решил поискать чего-нибудь интересного на севере. — Но ты говорил, что иные существа в Ривенделле не живут, — припомнила Элли, почти неосознанно взмахивая крыльями, точно в попытке разогнать, рассеять клубящееся вокруг незримое напряжение. Надежды на благополучный мирный исход странной встречи становилось все больше, однако дремлющая угроза еще ощущалась, словно принесенный ветром отголосок горького дымного запаха. Кано, беспокойно дернув кончиком уха, словно в ответ на ее движения, собирался было что-то сказать, то ли отвечая на недоумение Элли, то ли обращаясь к своему знакомому… — А я там и не живу, — чужой голос прозвучал тихо, как приглушенное мурлыканье гигантской кошки, и в этом низком рокочущем звуке явственно слышался смех. — Но все же шел и вправду вам навстречу. «Ну и зачем же тебе понадобилась эта встреча?» — кажется, эльф и лейри в тот миг подумали об одном и том же, однако вслух спросить ни один из них не успел. Одинокая белая бабочка с узорными крыльями, словно сотканными из тончайшего кружева, тихо порхнула мимо, почти коснувшись лица Элли и на мгновение отвлекая ее внимание от хищника, по-прежнему таившегося в тени деревьев. Тот, впрочем, и сам проводил хрупкое светлое создание чуть озадаченным взглядом. Из папоротниковых зарослей тем временем выпорхнули еще две бабочки, немного покружили над поляной, а потом последовали за своей неугомонной сестрой все выше, к верхним ветвям темных елей и простирающемуся за ними чистому небу. Словно вторя безостановочному трепетанию их крылышек, так похожих на светлые лепестки здешних цветов, лейри снова взмахнула крыльями, тревожа серебристую траву… А в следующий миг воздух вокруг словно ожил, и весь огромный зеленый мир исчез, скрывшись за беззвучным и плавным белым вихрем. Тысячи крохотных созданий, чья белизна слегка отблескивала радужным перламутром, покидали свои цветочные убежища и вливались в общее невесомое кружение. Больше всего это походило на густую зимнюю метель или на подхваченные ветром опадающие лепестки грушевых деревьев, с той лишь разницей, что бабочки не опускались на землю, а наоборот, покинув ее, устремлялись вверх. Солнечный свет отражался от белых крыльев и белых цветов, рассеивался и дробился искристыми отблесками, и Элли казалось, что этот сверкающий живой шторм подхватил их с Кано и влечет куда-то прочь от земли, прочь от деревьев и трав, под самое небо, чтобы раствориться в такой же прозрачной и пронизанной светом белизне дальних горных вершин и пушистых облаков. Тело утрачивало вес и опору, верх сливался с низом, и не понять уже было — то ли далекое небо плывет навстречу, то ли сама она без помощи крыльев каким-то немыслимым образом поднимается к нему. Теплые сильные пальцы сжались на ее запястье, и знакомое прикосновение развеяло прекрасный морок, вернув лейри ясность мысли, а вместе с этим — и отступившую было тревогу. Жемчужная метель вновь стала всего лишь глупыми напуганными бабочками, которых согнало с любимых мест неожиданное появление чужаков. Элли, прижавшись к другу, старалась больше не махать без толку крыльями, и насекомые, поняв, что ловить и есть их прямо сейчас никто не собирается, понемногу начали успокаиваться. Устав кружить над поляной, но еще не решаясь вернуться в свои папоротниковые убежища, бабочки рассаживались на ветвях ближних деревьев, украшая их бледным нарядом весеннего мокрого снега или пышных летних цветов. То одно, то другое насекомое срывалось с ветви или листа и кружило в воздухе в поисках насеста поудобнее, напоминая одинокие запоздалые снежинки. — Неплохо смотрится, — вновь заговорил чужак, первым стряхнув минутное оцепенение, навеянное необычным зрелищем. — И я не только про бабочек. Кано, отпустив руку Элли, глубоко вздохнул и повел плечами, словно сбрасывая с себя невидимую давящую тяжесть. Глаза его, только что казавшиеся совсем темными, вновь приобрели прежний тепло-золотистый оттенок, а выражение мрачной тревоги потихоньку исчезало с лица, впрочем, пока еще оставляя за собой едва уловимый оттенок досады. — Талион… — едва скрывая раздражение, вздохнул эльф, впившись внимательным взглядом в своего странного знакомого, сейчас отступившего чуть дальше под защиту тени и полумрака. — И как я раньше-то не догадался! — Не помешал бы тебе дар колдовского зрения, как у твоей подружки, — рокочущий голос перешел на эльфийский, и звонкие слова мелодичного языка в его устах наливались бархатной сумрачной тяжестью. — Хотя я и сам собирался тебе показаться. — С чего вдруг такое любопытство? — недовольно нахмурился Кано, резко дернув ухом. — И откуда ты знал, где нас ждать? — Элрохир сказал, откуда же еще, — хмыкнул Талион, бесшумно переместившись на несколько шагов в сторону. Всмотревшись, Элли вновь различила за самой границей света и тени острый блеск внимательных темных глаз, однако точные очертания и размеры остального тела по-прежнему ускользали от ее взгляда, скрытые маскировочной окраской, естественной или же искусно созданной. — Большинство радовались, когда он вернулся один: думали, понимаешь, что тебя видеть им вовек уже не придется. — Не дождутся, — криво улыбнулся Кано, неспешным шагом направляясь прочь от центра поляны и увлекая Элли за собой — не к самому Талиону, а чуть в сторону от него, к недавно оставленной тропе. Несколько самых ленивых или туго соображающих бабочек, потревоженные новым движением, вспорхнули из своих лиственных убежищ, однако большинство их сородичей, найдя временный приют на деревьях, теперь сидело смирно. — Ты ведь не помешаешь мне их как следует разочаровать? — И не думал, — с низким мурлыкающим смешком ответило странное создание, отчего-то носившее эльфийское имя, хотя эльфом оно ни в коем разе быть не могло. — Хотя, пожалуй, провожу немного, хоть мне и в другую сторону… Хочется все же узнать кое-что, о чем Элрохир не догадался или чего я сам с его слов не понял. *** — Я-то все понимаю, одобряю и на твоем месте поступил бы точно так же. — Низкий голос Талиона и само его присутствие рядом по-прежнему немного тревожили Элли, особенно когда странный иной совершено бесшумно подбирался к своим невольным спутникам с другой стороны, словно бы мгновенно перемещаясь с одного места на другое. — А вот Элрохир, кажется, так и не додумался, что вся эта прекрасная удача — твоих рук дело. Временами лейри казалось, что Талион забавляется, замечая, как она слегка вздрагивает и едва не спотыкается от неожиданности. Как подсказывало лейри уже укрепившееся первое впечатление, этот иной неизвестной породы чем-то походил на ее соседку Манору, любившую беспокоить и пугать всех новых знакомых, словно проверяя их на прочность, выдержку и уверенность. А вот в качестве собеседника Элли была ему не особенно интересна: разумный хищник донимал Кано странными и недобро звучащими вопросами и намеками, касавшимися, как Элли поняла, последнего путешествия эльфа и какой-то связанной с этим таинственной миссии. Прислушиваясь и то и дело теряясь среди незнакомых имен и названий далеких мест, лейри по привычке пыталась распознать, что из сказанного правдиво, а что — перекроено или вовсе выдумано в угоду его неизвестной прихоти. Однако иной, намеренно или случайно, старался избегать в своих словах прямой лжи, искусно пряча ее под маской домысла, повторения чужих слов или предвзятого суждения, так что гадательный дар путался и терялся, словно заблудившись среди переплетения неверных троп. — На самом деле не вся, — хмуро ответил Кано, не глядя на Талиона, которого все равно слишком сложно было различить среди мелькающих проблесков солнечного света и постоянно меняющихся теней. — Грызня там идет постоянно, и подгадить Лунным рады многие. Так что всем этим делом кто-то воспользовался уже без нашего участия. — С молчаливым удивлением Элли заметила, что теперь примеру иного последовал и эльф. Ее друг избегал ответа, в котором пришлось бы явно лгать или открыть опасную правду, и потому ловко смешивал собственные догадки и почти посторонние наблюдения, в которых почти невозможно было отыскать прямую ложь. Возможно, Талион тоже каким-нибудь способом умел распознавать, не пытается ли собеседник его обмануть, хотя это умение могло быть просто знанием чужих нравов, лиц и привычек, а не колдовским даром. — Но результат удался как раз тот, на какой ты и рассчитывал, верно? — рассмеялся Талион своим низким тихим смехом, бесшумной тенью скользя через заросли в стороне от тропы. Элли даже показалось, что он перемещается не на двух конечностях, а на четырех… Однако в следующее мгновение в узком солнечном проблеске вновь проявился высокий силуэт, совершенно точно двуногий, совсем как человек или эльф. — Если хоть половина рассказов Элрохира — правда… — Думаю, что больше половины, — поправил Кано, все же бросив быстрый взгляд в ту сторону, откуда сейчас раздавался голос иного. — Жаль, конечно, что к Лунному мы не подобрались, но разборка утихнет еще очень не скоро, и командующим ему после такого скандала в любом случае не быть. — Но ведь главной целью и было обезвредить его, а не обязательно убить, — весело напомнил иной. — Задача решена, а уж какой ценой — пусть остается на твоей совести. Как, говоришь, звали ту неудачливую девицу? — чуть насмешливый тон Талиона неуловимо изменился, и Кано, услышав последний вопрос, мгновенно напрягся, едва не сбившись с прежнего размеренного шага. — Леди Эрендис Темный Свет, — немного помолчав, все же ответил он. — И, что бы ты там ни надумал от своей дурной натуры, это действительно была всего лишь случайность. — Ну конечно! — смех Талиона вновь прозвучал бархатистым низким мурлыканьем огромной кошки. — Значит, и судебный поединок, и тот человек, что смог противостоять странным способностям Лунного — все это тоже было не более чем удачей? Кано резко остановился, безошибочно высмотрев Талиона среди зеленых зарослей, как ни старался тот скрыться и не выдать себя ни единым движением. Проследив за взглядом друга, Элли и сама в тот миг сумела увидеть выделяющееся в просвете между низкими ветвями странное лицо, одновременно похожее и на людское, и на эльфийское, однако окраской подражавшее лиственно-зеленой коже крылатого народа. Впрочем, как подсказывало ей зрение или чутье, эта расцветка не была естественной: всего лишь узор из различных природных красителей, пусть и нанесенный на кожу небывало искусно. — О чем ты? — пронзая иного пристальным взглядом, сдержанно спросил эльф. — Лунный не был побежден в открытом бою, и его способностям никто не противостоял. Откуда ты взял эти странные слухи? — Оттуда же, откуда и все остальное, — нимало не смущаясь и не отводя глаз, отозвался Талион. — Элрохир делился мыслями, наблюдениями и догадками. Я думал, тебе он успел поверить их намного раньше, чем нам. — Мне известно лишь то, что я тебе уже сказал, — подавив раздражение, произнес Кано. — Если Элрохир и успел узнать что-то сверх этого, то предпочел не делиться со мной. Когда доберусь до Ривенделла — обязательно спрошу у него, почему он так поступил, так что спасибо тебе за подсказки, — по звучанию голоса было слишком легко понять, что истинные чувства эльфа очень далеки от благодарности. Элли была уверена, что Талион достаточно наблюдателен и давно знаком с Кано, чтобы без всякого колдовского чутья распознать его скрытые мысли и намерения. Взгляд иного скользнул по лицу эльфа, темные глаза пристально и остро всмотрелись в золотистые. Лейри едва сдержала невольную дрожь, вспомнив редкие случаи, когда взгляд ее друга, в обычное время теплый и загадочно-притягательный, становился жутким и тяжелым, как у наметившего жертву голодного хищника. Такой взгляд на ее памяти могла выдерживать разве только Агата, и сама умевшая смотреть не менее холодно и грозно. Даже Манора, известная своим жестоким бесстрашием, теряла свою наглость и отступала, пускай потом и не желала этого признавать. Но сейчас мнимый хищник оказался не властен над настоящим, и на странном лице, чьи черты едва угадывались под маскировочной окраской, мелькнула недобрая усмешка. Тонкий узкий рот дернулся в улыбке, словно Талион только что добился какой-то цели, известной одному лишь ему. Темные глаза моргнули, своей волей обрывая поединок взглядов, и в следующий миг Элли всей кожей ощутила, как внимание странного иного обратилось к ней — совсем как в те минуты на круглой поляне, когда их встреча была еще лишь предчувствием неверного будущего. — Значит, ты все же решилась наконец познакомиться со своими приемными родичами? — поначалу Элли даже решила, что ослышалась: Талион наконец-то счел ее достойной беседы с ним. Открытого пренебрежения или насмешки в его голосе вроде бы не слышалось, однако лейри, помня его недавний разговор с Кано, обоснованно подозревала какой-нибудь затаенный подвох. На пару мгновений замешкавшись с ответом, она взглянула на своего друга, ожидая подсказки и поддержки, но во взгляде его золотистых глаз прочла лишь легкую растерянность, словно мысли его только что бродили где-то далеко, и последнего вопроса он просто не заметил. Повнимательнее прислушаться к дару не было времени, но привычное чувство подсказывало, что неосторожные слова могут быть каким-нибудь образом использованы ей же во вред. Однако больше это зависело даже не от того, что Элли решилась бы сказать и о чем предпочла бы промолчать, а от тех случайных вредных мыслей и внезапных замыслов, что могли возникнуть в голове у Талиона. Этим таинственный иной снова напомнил ей соседку-киннару, с той лишь большой разницей, что, в отличие от Маноры, он не был связан ничьей властью и никаким законом — ничем, кроме собственной постоянно меняющейся прихоти. — Если Ривенделл оказался по пути — почему бы и не познакомиться, — ответ сложился удивительно легко, сказался будто сам собой, и Элли надеялась только, что голос не выдал дрожью охватившее ее волнение. — Или, думаешь, придусь не ко двору? — Все зависит от удачи, а там она тебе очень понадобится, зеленая прелесть, — хмыкнул Талион, в следующий миг вспомнив отброшенную было осторожность и вновь скрывшись в лесных тенях. — Большинство эльфов не очень-то дружелюбны к тем, кто настолько на них не похож. Так что иное существо кое-кто из них может по невежеству принять за темную тварь, наподобие орка или гоблина… Ну или, в твоем случае, за необычного домашнего питомца. Как думаешь, какой вариант веселее? — Уймись! — наконец-то очнувшись от посторонних мыслей, резко вмешался Кано. — А ты, милая, не слушай его, — его рука, легко коснувшаяся ее руки, была тепла по сравнению с лиственно-прохладной кожей лейри, а глаза, еще миг назад напоминавшие оттенком темную ореховую скорлупу, всего через одно мимолетное смыкание век снова обрели свой необыкновенный золотистый отблеск — словно искры солнца поймались в них, как в паутинки. — Твой дар ведь уже сказал тебе, что правды в его словах нет. Эльфы не угрожают своим родичам, даже приемным, а незнание и заблуждения легко исправить. Никто в Ривенделле не подумает обидеть тебя, особенно если ты со мной. Голос, давно ставший для Элли самым прекрасным в мире, манил в бессчетный раз без сомнений поверить ему, а взгляд золотистых глаз был полон нежности и безоглядного обещания… Зачарованная, лейри лишь молча кивнула, ответив на прикосновение, и так и не посмела сказать, чьи именно слова были ложью. — Значит, ты и вправду можешь чувствовать, когда тебя пытаются обмануть? — в низком бархатном голосе хищного иного не прозвучало ни обиды, ни страха, ни даже следов прежней затаенной злости. Обернувшись, Элли попыталась было в очередной раз высмотреть хитро прячущегося Талиона, однако взгляд лейри, как и прежде, терялся среди встревоженной ветром листвы и колышущегося зеленого полумрака, лишь кое-где пронизанного косыми лучами постепенно тускнеющего солнца. На мгновение ей показалось, что иной все же решился показаться, выбравшись на тропу в нескольких шагах впереди… Но, к ее тайному разочарованию, лишь показалось: зрение обманула тень, отброшенная длинной ветвью низко склонившегося над тропинкой дерева. — Что ж, значит, сейчас ты узнала кое-что новое… А скоро узнаешь гораздо больше, и вряд ли это тебе понравится. — Ты мне сейчас напомнил одну мою соседку, — поддержка друга, пусть и смешанная с небольшим обманом, вернула Элли ослабшую было уверенность, да и выслушивать непонятные гадкие намеки странного иного уже очень надоело. — Ее зовут Манора, она киннара. Тоже очень любит каждому наговорить гадостей и всех вокруг пытается перессорить. Правда, боятся ее только новенькие, а потом привыкают и просто не обращают внимания. Точно предугадать поведение Талиона ей не удавалось, и потому ожидать можно было хоть очередного недоброго намека или даже прямого оскорбления, хоть пренебрежительного молчания, призванного скрыть неуверенность… Однако иной, выслушав ее, лишь весело рассмеялся — словно довольно замурлыкала огромная дикая кошка, гораздо больше рыси или даже горного барса. — Манора, значит… — отсмеявшись, проговорил он. — Да еще и киннара. Спасибо, передам ей привет, когда доберусь до Земли Каменного Круга. Если уж, как ты говоришь, мы с ней так схожи нравом, то это тем более окажется интересно. — Если только тебя туда пустят, — едва сообразила ответить лейри, больше для того, чтобы глупым растерянным молчанием не выдать внезапное понимание последствий своих неосторожных слов. Ведь если Талион и впрямь намерен отсюда направиться к Земле Каменного Круга и какое-то время прожить там, то никто не помешает ему рассказать об этой встрече… А заодно и присочинить что угодно, пользуясь тем, что большинство ее друзей не обладают врожденной способностью распознавать обман. — Думается мне, что иные существа не так подозрительны и разборчивы, как эльфы, — словно разгадав ее страх и тайно наслаждаясь им, ответил иной. — Да и наше знакомство может очень пригодиться. Так что, если хочешь еще кому-то что-то передать — только скажи. Агате, например, или тому человеку-грибоводу… «Откуда…» — Не стоит так сильно удивляться, красавица, — голос иного неожиданно прозвучал совершенно с другой стороны, совсем рядом, и Элли, вздрогнув, успела обернуться и заметить среди густых зарослей скользящую высокую тень, едва ли выдававшую свое движение даже слабым шорохом. — Лорду Элронду и его детям давно интересна твоя жизнь, да и твои иные друзья — тоже. А Маглор, конечно, старался удовлетворить их любопытство, когда бывал здесь. Едва касаясь друга кончиком полурасправленного крыла, Элли почувствовала, как Кано резко вздрогнул, услышав имя — свое собственное второе имя, которым он уже очень давно предпочитал не пользоваться. — Спасибо, мне нечего им передавать, — поспешно ответила лейри, усилием воли подавляя зарождающиеся тяжко-смутное подозрение. Ей хотелось отделаться от этого разговора с меньшими потерями и не наговорить еще чего-нибудь, что хитрый иной смог бы потом использовать в забаву себе и во вред им с Кано. Что бы ни желала она рассказать друзьям и родным, оставшимся в хранимом краю иных, она бы скорее предпочла вовсе оставить их без единой вести о себе, чем доверить этому созданию слова и чувства, касающиеся лишь немногих близких. — В конце концов, мое путешествие только началось, и на событие пока небогато. — Ну, как знаешь, решение твое, — хмыкнул Талион. — А если хочешь событий и приключений на свою голову — выбирай путь сама, а не позволяй другому выбирать за тебя. Откуда и каким образом чужак узнал и про этот обычай крылатого народа — спрашивать не хотелось, хотя самый очевидный и неприятный ответ настойчиво лез в голову, как ни старалась Элли отогнать его. *** Провожать путников до самой границы Талион не стал, вскоре попрощавшись и тихо направившись наконец-то своей дорогой: долго портить настроение одной жертве было для него слишком просто и скучно. Элли чувствовала, как постепенно развеивается, слабеет и совсем исчезает смутная угроза, все это время неотступно сопровождавшая их. Почти ощутимо стало легче двигаться и дышать, словно присутствие иного было давящей тяжестью, незримыми цепями, что пригибали к земле и сковывали каждый шаг. Прибавилось и скорости, и сил на оставшийся путь, как будто не было долгих часов, прошедших с раннего летнего рассвета, ходьбы по травяным пустошам и каменным тоннелям… Только сейчас она поняла, каким неприятным и угнетающим было присутствие и внимание этого странного типа, пусть даже он с самого начала не питал к ним настоящей вражды, а в злых словах и отвратительно честных замечаниях выражалась лишь извращенная жажда развлечений. Теперь, когда не нужно было ежеминутно высматривать в окружающей зелени тень крадущегося хищника, взорам путников словно впервые явилась необжитая, нетронутая красота мест, через которые вела их узкая извилистая тропа. Небольшое горное ущелье, расширившись, превратилось в небольшую долину, которая своим окончанием должна была вывести их на самую границу Ривенделла. Солнце тихо клонилось к закату, наряжая близкие горы в прозрачный наряд из рыжевато-розового света, и тени путников длинными темными силуэтами протягивались в сторону от тропы, запутываясь среди древесных стволов и цветущих трав. Где-то невдалеке звонко трещала о чем-то своем парочка сорок. Несколько уже знакомых жемчужно-белых бабочек, то ли заблудившиеся после своего прекрасного и беспорядочного взлета, то ли очень любопытные, неслышно порхали над высокой травой, как будто сопровождая путников. С мгновенным легким шорохом в нескольких шагах впереди метнулся бурундук: едва показался на тропинке и вновь нырнул в густую траву. Тропа вела теперь все заметнее под уклон, кое-где оборачиваясь даже настоящими ступенями, устроенными из больших плоских камней. Вьюнки обвивались вокруг серых валунов, украшая их ожерельями тонких усиков и фиолетовыми россыпями крохотных соцветий. Цепкие кустарники и темные пышные ели теперь уступали место нестарым тонкоствольным дубам, букам и каким-то необычным деревьям, похожим на клены с колючками на ветвях и бородавчатой серой корой. Кое-где, нежданно и приятно напомнив Элли окрестности оставленного дома, ползли по скалам и древесным стволам толстые древовидные лианы: киви с бело-розово-зелеными, словно лоскутными листьями и лимонник с едва завязавшимися гроздьями новорожденных ягод. То там, то тут густая листва шелестела под легким дыханием ветра, самые тонкие лозы едва заметно вздрагивали, как от осторожных шагов маленьких созданий… Но стоило обернуться и всмотреться повнимательнее — и растительные духи бесшумно скрывались, не желая показываться мимохожим незнакомцам. И на каждом шагу, на каждом клочке земли, в каждом листе и камне здесь жила магия — те самые чары, что хранили границы этой земли от темных созданий и других враждебных чужаков. У эльфов не было чутких союзников вроде туманных стражей, так что при создании незримой защиты они вынуждены были полагаться лишь на умения и способности своего вида, однако даже при таком однообразии жители Ривенделла смогли достойно справиться с задачей. Элли не сомневалась, что стражи границы, чье укрытие находилось невдалеке, уже заметили путников, а до сих пор не показались лишь из-за того, что Кано был им давно знаком и не внушал никаких подозрений. — Что это за дерево? — нарушила Элли задержавшуюся тишину, обратив внимание на очередной «колючий клен», чьи раскидистые ветви склонялись едва ли не над самыми их головами. С малого расстояния легко было рассмотреть и шипы на сероватой коре тонких молодых прутиков, и плотные семипальчатые листья, и хрупкие зонтики еще не распустившихся соцветий. — У нас я таких не встречала. — Верно, они растут только в Ривенделле, — тихо ответил Кано, тоже присматриваясь к дереву. — Эти деревья родом не из здешних мест, а из каких-то очень дальних краев: кое-кто здесь увлекается странными растениями, вот и добывает семена, как только может, лишь бы что понеобычнее. Из первых семян в долине выросло несколько таких деревьев, а позже их потомки перебрались даже выше в горы. Как они называются по-настоящему, мы так и не знаем, так что зовем их просто колючими кленами. — Надо же, как я угадала! — улыбнулась Элли, осторожно пошевелив зонтичное соцветие. — А те, самые первые, что выросли здесь — они еще живут? — даже по самому неточному подсчету выходило, что семена иноземных деревьев были раздобыты многие десятилетия, а то и столетия назад. — Не знаю точно про самые первые, но несколько очень старых еще растет возле Большого Дома, — скользнув взглядом вверх и в сторону, припомнил Кано. — И дом в сравнении с ними совсем не кажется большим. В общем, смотрятся они красиво, особенно осенью, когда листья желтеют: как будто над крышами повисли огромные золотистые облака. — Что ж, еще одна из тысячи причин задержаться в Ривенделле подольше! — рассмеялась Элли, поспешив по маняще протянувшейся тропе и увлекая друга за собой. На миг обернувшись, лейри успела заметить — или всего лишь невольно вообразить? — причудливое умное лицо, сложившееся из наростов и морщин на темно-серой коре колючего клена. Узкие темные глаза с незлым любопытством поглядели на иную и эльфа, мигнули и вновь притворились двумя древесными сучками. Другой взгляд — столь же любопытный и невинный — Элли ощутила с другой стороны, оттуда, где два близко стоящих высоких дерева оплетала особенно пышная и разросшаяся старая лиана. Все три растения, переплетаясь ветвями, казалось, давно уже проросли друг через друга и превратились в один необыкновенный организм, где каждая часть знала свое место и не враждовала с другой. Внимательный и упорный наблюдатель, или же тот, кому было заранее известно, что и где искать, мог бы высмотреть среди густой зелени и тесно перевитых лоз очертания тщательно замаскированного рукотворного сооружения. Тропа закончилась внезапно, не уткнувшись в тупик, а всего лишь резко вильнув и обернувшись извитым ступенчатым спуском по крутому скальному склону. За узкой полосой колючего кустарника притаился обрыв, словно землю здесь когда-то располосовали гигантским ножом. Отделенная от изумленно замершей лейри сумрачно-прозрачной высотой, взгляду открывалась глубокая долина, наполовину залитая красноватыми потоками закатного света, а наполовину уже погрузившаяся в вечернюю тень. Напротив, обманчиво-близко, стремились к высокому небу громады Мглистых гор, который сейчас словно решили похвалиться всей своей красотой: от лиственных и хвойных лесов, отважно штурмующих их подножья, до неприступных скальных башен и самых дальних снежных вершин, ловивших цветные солнечные отблески. С горных склонов бледными струями водопадов сбегали многочисленные небольшие потоки, чтобы на дне долины стать началом одной большой реки. А ниже, на отлогих лесистых берегах, уютно устроилось поселение, на первый взгляд казавшееся совсем небольшим: как изящное скромное украшение, невесть зачем положенное на дно несоразмерно огромного и глубокого сундука. Замысловатые очертания домов выглядывали из-за пышной зелени окружающих садов и отражались в темной глади искусственных запруд. В глубине окон и над перекрестками извитых дорожек зажигались первые робкие огоньки светильников, похожие на больших лесных светлячков. Сами обитатели Ривенделла, которых пока трудно было различить даже при помощи острого зрения лейри, казались не больше чем деловито движущимися тенями разного роста и оттенка. Едва осознавая, что делает, Элли слегка взмахнула крыльями, которые за этот долгий день натрудились гораздо меньше, чем ноги. В конце концов, отмеченная чарами граница пройдена, долина видна, как на ладони — так зачем нужно тратить время и оставшиеся силы на долгий темный спуск по ненадежным каменным ступеням? — Нравится? — лаковый голос коснулся ее слуха, рассеивая едва родившееся намерение. Теплая ладонь скользнула по краю чувствительной перепонки крыла, через миг сильные пальцы осторожно сжали руку лейри, и ее лиственно-зеленая кожа соприкоснулась со шрамом от давнего ожога… — Каждый раз он прекрасен, как впервые, и все-таки каждый раз немного другой. — Просто чудо! — в тот миг, крепко обнимая друга, Элли чувствовала, что говорит совершенно искренне — хотя, может быть, имея в виду не Ривенделл, а самого Кано. Ее Первый путь, увенчанный его выбором лучшей цели, оказался удачным, пусть и недолгим, и осознание этого общего для них свершения наполняло душу лейри многоцветным счастьем. Крылья, забыв о полете, мягко сомкнулись вокруг эльфа живым плащом, растительная прохлада стремилась к теплу, и в эти мгновения между светом дня и сумраком вечера не хотелось даже думать о возможностях иного выбора и иных дорог — сколько бы их ни было. Сейчас для Элли существовал лишь один, самый дорогой и важный в жизни спутник, одна дорога и одна цель, а все другие могли подождать. Неподалеку, среди зелени старой лианы, послышалось легкое движение, быстрый шепот на эльфийском языке, ощутился кожей уже знакомый безобидно-любопытный взгляд, потом еще один… — Эй, Кано! — мелодично окликнули с дерева. — Может, уже отцепишь от себя дочку и покажешься друзьям как следует? Зашуршали, вздрагивая, нижние лозы, переплетенные с тонкими ветвями, и среди зелени тихо открылось темное отверстие люка, очевидно, устроенного в полу скрытого наблюдательного поста. Светлым пятном мелькнуло в тени чье-то лицо. Эльфийские стражи, охранявшие границу и переход через нее, наконец-то явили себя. К великой тайной радости лейри, никакой хищной кровожадности и угрозы от них не чувствовалось: лишь дружественное узнавание и невинное любопытство существ, уставших от однообразной службы. Худощавый эльф в неприметной серо-зеленоватой одежде бесшумно, как белка, скользнул вниз по толстому древесному стволу, удерживаясь лишь за едва видимые трещины и неровности на темной коре. Спустившись на землю и приблизившись к новоприбывшим, он оказался ростом едва выше лейри. — И тебе доброго вечера, Итильдир! — поприветствовал Кано своего знакомого. — Хоть в чем-то нам сегодня везет. — Встретили Талиона по дороге? — мгновенно понял страж, прищурив большие лунно-светлые глаза, как будто слегка отсвечивающие в подступающих сумерках. — Теперь он, думаю, объявится нескоро, так что успеете еще от него отвыкнуть, — с легкой улыбкой обнадежил он. — Девочку хоть не сильно напугал? — Только надоел своими странными разговорами, — осмелилась заговорить Элли, чтобы новый знакомый по ошибке не счел ее бессловесным растительным питомцем. — Хорошо еще, что ему самому это быстро наскучило. — Вот уж что, а надоедать он умеет, — кивнул Итильдир, как будто знал странного хищного иного уже многие годы и примирился со всеми неприятными особенностями его нрава. — Однако же сейчас о нем вспоминать не стоит, раз уж он ушел своей дорогой, а вы благополучно добрались сюда. Добро пожаловать в Ривенделл, — чуть смущенная улыбка вновь озарила вытянутое бледное лицо стража. Тонкая прядь серебристых волос выбилась из аккуратно уложенной косы и теперь шевелилась около заостренного кончика уха. — В первый раз… или снова.