Кто такая Элли?

Частые задержки около любого интересного растения незаметно отняли изрядную часть долгого светлого вечера, и расстояние, пройденное до заката, оказалось меньше, чем изначально предполагал Кано. Осмотревшись и прикинув оставшееся время, он предложил Элли продолжать путь до тех пор, пока будет видно дорогу, и лейри, чувствуя в себе еще достаточно сил, согласилась. В безопасной Земле Каменного Круга она время от времени выбиралась на прогулку под вечер, в последнем свете едва зашедшего солнца, а иногда и самой ночью, если погода выдавалась подходящая. Хотя здесь, посреди незнакомого края, вдали от нахоженных тропинок, надежных убежищ и мирных соседей, путь в густеющей тьме уже не был просто легкой приятной прогулкой. Тишина летнего вечера наполняла мир и невесомо обволакивала идущих, и живая болтовня на тысячи разных тем постепенно растворялась в безмятежном доверительном молчании. Они продолжали свой путь почти до самой ночи, до тех пор, пока даже острое эльфийское зрение не начало терять едва заметную тропку. Старые деревья, которым никогда не угрожал топор лесоруба, переплетались раскидистыми кронами высоко над головами путников, образуя кружевные сводчатые потолки и темные арки величественных живых дворцов. Сквозь тонкий узор листвы и ветвей, теперь казавшийся ковано-черным, просвечивали розовато-лиловые оттенки почти догоревшего заката. Густые травы расстилались вокруг огромными коврами, где тысячи неярких зеленых оттенков теперь сливались в особенный цвет ночного леса, которому Элли не знала точного названия на всеобщем языке. Россыпи бледных цветов, не выносивших прямого солнечного света, осторожно поднимали свои хрупкие бутоны, словно выглядывая из лиственных убежищ и чутко прислушиваясь к тихим голосам наступающей ночи. То тут, то там, молчаливо таясь на дне прохладных сырых долинок, темными зеркалами взблескивали озерца и запруды чистых ручьев, и первые вечерние звезды любовались на свои далекие отражения в них. Иногда спокойная гладь неожиданно нарушалась одиноким всплеском, а в прибрежных тростниках с едва различимым шорохом мелькали стремительные тени. Впрочем, здешние обитатели не спешили показываться и заводить знакомство, предпочитая лишь издали, из безопасных укрытий, провожать двух чужаков любопытными взглядами. Казалось, что сейчас, на незримой границе дня и ночи, окружавший их мир менялся, скрываясь от глаз и втайне становясь совершенно иным… А может быть, мир оставался прежним, и менялись, так же незаметно для себя, сами путники? Не совсем еще потерявшись в очаровании волшебного вечера, Кано приметил место для ночевки — невысокий безлесный взгорок, у подножия которого протекал мелкий чистый ручей с удобной запрудой. Эльф рассудил, что до других знакомых ему удобных мест уже не успеть, а устраиваться на привал среди окутанного темнотой леса, где в густом подлеске может притаиться что угодно — не лучшая затея, даже если рядом лейри, всегда готовая предупредить об опасности. Сначала Элли показалось, что ее друг отчего-то решил устроить стоянку на пустой открытой вершине, поросшей лишь невысокой мягкой травой и редкими кустами. Мягкие округлые очертания придавали небольшому холму сходство с лысеющей головой какого-то древнего гиганта, чье тело за долгие века смертного сна полностью скрылось под землей. Однако на ее растерянные вопросы Кано лишь таинственно улыбнулся, попросив еще немного подождать, и поманил за собой. С другой стороны взгорка окаймленный изгибом ручья склон становился круче, а близко подобравшиеся заросли все того же цветущего кустарника укрывали его густой тенью. Сейчас Элли не требовался дар предвидения, достаточно было лишь взглянуть в лицо друга, верно угадать его выражение, давно уже зная, что за ним обычно кроется… Вход — узкий проем, словно выточенный в одном огромном камне — таился за переплетением низких ветвей, утопленный в осыпающуюся влажную землю склона и зарастающий густыми травами. — Если повезет, укрытие окажется свободно, — тихо заметил Кано, застыв перед темной щелью с необычно ровными краями и чутко прислушиваясь. — Как думаешь, повезет или нет? — приглашающе кивнул он. — Там нет никого опасного, — и без намеков поняв, что от нее требуется, ответила Элли, прислушавшись к своим ощущениям. — Разве только какая-нибудь мелочь, вроде сверчков или ящериц, но вряд ли мы для них вкусные. Но все-таки, что это за место? Кто тут раньше жил? И почему оно заброшено? — Кто здесь жил раньше — это и мне любопытно было бы узнать, — ответил Кано, возясь с недавно отысканной сухой веткой для факела. — А что за место… Вот зайдем внутрь — и сама все увидишь, если, конечно, хватит света. Ожидая результата его усилий, Элли в задумчивости прислонилась к прохладному краю каменного проема. Шершавая поверхность, которую она почти неосознанно поглаживала ладонью, была необычно ровной для древнего камня. Да и в самом деле, правильно ли было назвать это камнем? На той небольшой части старинного сооружения, что еще виднелась из-под земли, не было заметно ни одного стыка или скрепляющего шва, ни одного следа выпиливания или откола каменных блоков. Одна лишь ровная поверхность со сглаженными рукотворными углами и линиями, больше похожая на застывшую глину, перемешанную с мелким песком. Робкий огонек, все же добытый стараниями Кано, поселился на конце приготовленной ветки, обернутом сухой травой. В этом слабом неверном свете розовато-лиловым цветом окрасились пышные облака цветов на кустарнике; приглушенно-зелеными оттенками проявились листва на близких ветвях, густая трава на грудах осыпавшейся земли и кожа самой Элли. Не ко времени напомнив стены Опаловой Заводи, светлыми неяркими искрами отблеснули мельчайшие песчинки, заключенные в серовато-коричневом древнем растворе. Инеем засверкали редкие разводы высолов, там, где подземные воды, просачиваясь на поверхность, стекали по выступающим наружу частям старых стен. — Я пойду первым, — предупредил эльф, когда факел разгорелся достаточно ярко. — Давно здесь не был, так что осторожность не помешает. — Я же сказала, там некому нас есть, — напомнила ему Элли, оглядываясь на темноту за своей спиной. — Или думаешь, что потолок обвалится нам на голову? — Я вполне тебе верю, милая, — кивнул Кано. — Да и потолку валиться пока еще не с чего. Но вот здешние сверчки, мне кажется, нашего огонька не оценят. — Пещерные сверчки? — переспросила Элли, тут же вспомнив свои прошлые встречи с этими созданиями. Чутье не обманывало ее, и бояться действительно было нечего: эти насекомые, даже самых крупных разновидностей, не решались нападать на нарушителей своего спокойствия, а просто спешили скрыться от пугающего света куда-нибудь в темный уголок. В Земле Каменного Круга было немного незаселенных и достаточно глубоких пещер, однако те, что все же имелись, становились полезной забавой для маленьких иных: стоило зайти поглубже, и в свете факела или зачарованного кристалла колыхалось на бугристых каменных стенах словно темное, чуть блестящее живое море. Тысячи насекомых, потревоженных вторжением, растерянно смотрели крохотными бусинками черных глаз, переступали суставчатыми лапками и шевелили длинными тонкими усами. Несколько мгновений проходило в напряженном неподвижном ожидании, но стоило пришедшему сделать еще один шаг — и сырой пещерный воздух внезапно заполнялся самым настоящим вихрем скачущих маленьких тел. В один прыжок преодолевая расстояние в несколько людских шагов, сверчки в испуге метались, сталкиваясь друг с другом и натыкаясь на незадачливого пришельца, ползали по телу, запутывались в волосах, царапаясь острыми коготками на лапках… Некоторые иные, особенно те, кого пугало внешнее сходство сверчков с пауками, не выдерживали такого напора и спешили прочь из пещеры, однако более выносливые и смелые доводили развлечение до конца, возвращаясь с полными мешками шевелящейся добычи, годной в пищу себе или на обмен. После каждого такого набега подземных жителей на время оставляли в покое, давая им возможность вернуться к привычной жизни, вновь размножиться и нагулять жирка на пещерных кормах. Однако лейри не имела большого пристрастия к лакомствам из насекомых, так что сейчас понятливо уступила дорогу эльфу, уступив ему первую встречу с пугливыми и прыгливыми обитателями незнакомой пещеры. К ее удивлению, сверчков внутри оказалось гораздо меньше, чем она привыкла встречать в родных краях. Темные тельца тут и там четко выделялись на фоне довольно светлых гладких стен, в глубоких нишах смутно замечалось движение погуще и поживее, однако даже свет факела не заставил здешних насекомых как следует попрыгать. Гораздо занимательнее оказался облик самой постройки, внутри которой путники оказались. Единственного источника света было слишком мало, чтобы понять истинную форму и размеры этого места, но Элли удавалось разглядеть то ответвление узкого коридора, уходящего куда-то во мрак, то засыпанное землей отверстие в выщербленном каменном полу, то ведущие вниз ступени, истертые шагами тысяч ног… Как и у входа, на серовато-коричневых стенах не было следов каменной кладки — лишь все та же поверхность, похожая на застывшую светлую глину, смешанную с песком. Поначалу Элли предположила, что глинистым раствором могли когда-то лишь покрыть стены снаружи, для красоты и прочности, однако немногочисленные трещины, кое-где нарушавшие эту невероятную цельность, вскоре убедили ее в обратном. Даже в тех местах, где под вековыми усилиями просачивавшихся подземных вод верхний слой застывшей смеси треснул и выщербился, взгляду являлся все тот же материал, разве только немного другого оттенка. Припомнив слышанные рассказы знакомых, а заодно и дав волю своему воображению, Элли представила, как могли создавать это место: мешали раствор, похожий на тот, что используют при скреплении каменной кладки; заливали в формы, словно вылепляя толстые стены с прочными железными костями внутри, сводчатые потолки и могучие широкие опоры-колонны; давали как следует застыть, а после тем же образом надстраивали все выше и выше, сколько бы ни понадобилось уровней. Тут и там на стенах, полах и потолках виднелись въевшиеся в светлую поверхность пятна, неприятно похожие на давно засохшую полусмытую кровь: следы металлических ограждений, креплений или других элементов, давно уже обратившихся в прах. Впрочем, в нескольких местах Элли все же заметила вполне целые железные крюки и крепления под факелы, вероятно, установленные здесь уже позже, когда заброшенное строение стало временным приютом для странников. Идти приходилось осторожно: слабое пламя, ненадежно удерживающееся на сухой ветви, трепетало под едва заметными прикосновениями сквозняков, грозя в любой миг погаснуть. Короткий коридор, где старый пол давно скрылся под слоем нанесенной земли, вывел путников к началу ведущей вверх лестницы. — Не волнуйся, наверху будет попросторнее, — ободрил Кано, в последний раз внимательно поглядев назад, и осторожно направился по отлично сохранившимся ступеням. Потолок над лестницей был настолько низок, что эльфу приходилось нагибаться, а копоть от факела оставляла на светлом своде расплывчатые темные отметины — далеко не первые, как успела заметить Элли. — Там еще один этаж? — не удержалась лейри, чувствуя, как мучительно-медленно тянется этот подъем, хотя на самом деле двигались они без лишних промедлений. — Окна хоть есть? — впрочем, едва ощутимое свежее дуновение, донесшее легкий запах цветов, было ей достаточным ответом. То, что открылось им за еще одним арочным проемом, для полноценного этажа было тесновато: скорее всего, в давние времена здесь находился какой-нибудь наблюдательный пост. Низкие окна не были достаточной защитой от ветров, дождей и сырости, так что небольшая круглая комната сохранилась гораздо хуже, чем нижние помещения. Стены и сходящийся в одной точке свод потолка потемнели, покрылись грязными потеками и даже плесенью, а кое-где по ровным древним поверхностям пробежали тонкие нити трещин. — Да уж, не самое уютное местечко, — заметила Элли, сметая пыль с чудом сохранившейся плитки на полу. Из-под слоя давно засохшей грязи проглянул тонкий синеватый узор изломанных резких линий. — А ведь когда-то, гляди, даже о красоте тут позаботились. — Жаль только, что из нее сохранилось так мало, — вздохнул Кано, запаливая вторую из припасенных веток. — Пока что света нам достаточно, но придется эту ночь обойтись без костра. — А это место можно заметить снаружи? — угадав его мысли, спросила Элли. — Когда мы подходили к этому пригорку, я видела только пустую вершину, траву и кусты. — За что мне здесь и нравится, — улыбнулся Кано, пристраивая новый факел между двумя камнями на полу, чтобы огонь не отсвечивал перед окнами. — Эта комната находится как раз внутри вершины. Сначала стены и потолок, — он легким движением руки неопределенно указал вокруг, — а потом довольно толстый слой земли, который полностью скрывает настоящую форму этой постройки. Окна выходят на разные стороны холма, но одни давно засыпаны землей, а другие хорошо замаскированы, так что не видны снаружи. Вот те два, — на сей раз эльф точно указал на те окна, о которых говорил, — выходят, если не путаю, именно в ту сторону, откуда мы пришли, так что можешь посмотреть, если, конечно, разглядишь что-нибудь. — А свет точно не выдаст нас? — засомневалась Элли, взглянув сначала на факел, а потом — на темноту за окном, едва разбавляемую сочащимся сквозь облако лунным светом. — Когда устроимся спать, я погашу его, — ответил Кано, копаясь в дорожной сумке. — А до этого понадеемся на удачу, твой дар и невнимательность лесных жителей. *** Впрочем, как ни прислушивалась Элли к окружающему ночному миру, не желая подвести друга, никакой серьезной угрозы поблизости не таилось. Никто не показывался на склонах холма, таившего в себе сооружение незапамятной эпохи, никто не ломился сквозь густой кустарник и не пытался пролезть в спрятанный вход, слишком узкий для крупного лесного зверя. В чуть посвежевшем воздухе чисто и ясно раздавались тут и там голоса ночных птиц, и на фоне усыпанного звездами неба стремительно мелькали темные силуэты, выдавая себя лишь еле слышным шорохом крыльев. Легкие ветерки, днем казавшиеся не сильнее трепетания листьев и крыльев бабочки, сейчас налились сырой низинной прохладой, словно отяжелев и обретя тихую плавную силу, и мягко-стылое дыхание их проникало даже в каменную глубину старого убежища. Медленные воздушные реки скользили вниз по склонам холмов, терялись в глубине лесистых долин и распадков, где в наступившей тьме неумолчно шумели ручьи или дремали тихие озера. Там, в таинственном соприкосновении воздуха и воды, рождался туман, как волшебное дитя союза двух стихий, и его невесомые полотна, паря над землей, рассеивали ночь своим жемчужным мерцанием. Как и обещал, Кано загасил факелы, но Элли не спалось: усталость тела не могла побороть взвихренной бодрости мыслей. Стараясь не шуметь, она устроилась у самого удобного окна и неотрывно смотрела, как все прибывающие языки ползучего тумана пронизывают ночь снаружи. Словно одетые белой пеной волны океанского прибоя, они раз за разом медленно накатывались по склонам и так же раз за разом отступали, окружая спрятанное в холме убежище, как крепость на маленьком острове посреди моря. Туман стелился низко, лишь редкие обрывки запутывались в высоких ветвях деревьев или вспархивали вольно к темному небу, присоединяясь к беззвучному танцу летучих теней. Земля и невысокая поросль трав и кустов растворялись в белесой дымке, словно размытый рисунок, а переплетающиеся густые кроны леса сливались в одну темную массу над светлым призрачным морем. Впрочем, туман, пусть и наполненный таинственной дикой магией стихийных сил, не таил никакой угрозы и не мог нарочно кому-то навредить: красивое природное явление не имело разума и собственной воли. Зачарованная его нескончаемым плавным движением, лейри всматривалась все дольше, не отыскивая что-то определенное, но замечая в постоянно меняющейся дымке смутные фигуры, не похожие ни на растения здешних лесов, ни на животных, ни даже на кого-нибудь из великого разнообразия иных существ или природных духов. Очертания удерживались лишь на короткие мгновения, а потом, тронутые легким дыханием ветерка или испуганные ее взглядом, изменяли форму или вовсе исчезали. Туман, белым одеялом растекающийся по земле, приглушал обычные звуки ночного леса, но им на смену не приходила неподвижная ватная тишина. Среди знакомых шорохов, потрескиваний и шепотков вдруг слышались дальним неверным эхом мерные вздохи морского прибоя, свистящие шумы, как будто тянущиеся невидимыми нитями куда-то вдаль, обрывки бесед, речей и песен на неведомых языках, тонкий прерывающийся писк, который не мог быть голосом живого существа, стук открывшейся двери, шаги твердых подошв обуви по гладкому каменному полу… В первый миг Элли подумала было, что кто-то двуногий, проскользнув под завесой тумана к подножию холма, отыскал вход внутрь и теперь бродит по нижнему этажу убежища, не трудясь даже ступать потише. Однако, бесшумно подобравшись к выходу из занятой ими комнаты и прислушавшись, лейри поняла, что внизу по-прежнему хозяйничают только пещерные сверчки. Необычные звуки, кто или что бы их ни издавало, доносились снаружи. Вернувшись к окошку и снова вглядевшись в ночь, высветленную туманом и полускрытой облаком луной, девушка попыталась различить хоть что-нибудь определенное в движущейся молочно-опаловой мгле, однако та, словно дразня растерянную наблюдательницу, лишь подкидывала все новые загадки. Рассеивая стылый, слегка затхлый воздух убежища, наполненный запахом пыли и старого камня, повеял снаружи легкий шаловливый ветерок. Вместо привычного разнообразия усиленных сыростью ароматов растений и земли он принес запахи жарящейся пищи и чужеземных приправ, странной едкой гари, пленяемой дождем, лежалой ткани, благовоний и незнакомых веществ, напомнивших Элли опыты ее соседа Тиммеля. Эти запахи, казалось, родились где-то неподалеку, так что даже полет на крыльях ветерка не успел рассеять их, но разум и память слишком ясно говорили лейри, что ни вокруг холма, ни на расстоянии дня пути от него, такому букету ароматов взяться неткуда. Почти неосознанно Элли различила, как неуловимо изменилось тихое размеренное дыхание Кано: эльф больше не спал, то ли разбуженный каким-то ее движением, то ли тоже почуяв непривычные запахи. — Кано, ты не спишь? — спросила Элли больше для того, чтобы привлечь его внимание и хоть как-то рассеять странную зачарованную тишину. — Я тебя разбудила? Или ты тоже это почувствовал? — Что почувствовал? — в голосе эльфа слышалось полусонное удивление, и Элли только сейчас сообразила, что все необычные ощущения последних минут могли быть лишь плодом ее воображения и незаметно подступившего сна. — Я услышал, как ты отходила… — Я не могла заснуть, решила немного так посидеть, — против воли снова поглядывая за окно, стала оправдываться Элли. — Просто смотрела в окно и задремала, наверно, начало сниться всякое странное. — Странное? — даже не видя лица друга, лейри мгновенно уловила перемену в его голосе и настроении, а следом услышала и легкий шорох осторожных движений. Как бывало часто, Кано сумел найти в ее словах больше, чем она сама собиралась сказать. — Ощутила что-то? Здесь, внутри или снаружи? Кто-то чужой? — Нет, никого, — поспешно ответила Элли, с трудом различив его в темноте. — Только показалось, что пахнет едой, как будто рядом кто-то что-то жарит. — Не показалось, — чуть помолчав и принюхавшись, ответил он, одновременно развеяв недавнее беспокойство Элли и прибавив ей нового. — Это снаружи, и запах очень близкий, — высказал он то, о чем сама лейри думала пару минут назад. — В этом и дело, — зашептала девушка, ухватив друга за руку и показывая в сторону окна. — Там же нет никакого жилья! Или наше укрытие тут не единственное? — Нет, оно здесь одно, — тоже всмотревшись в изменчивую туманную муть, заговорил эльф. — И жилья, ты права, поблизости нет, по крайней мере, такого, где могли бы жарить мясо с южными приправами. — Но тогда откуда он? — не зная, давать ли волю страху или любопытству, спросила лейри. Как ни старалась она сосредоточить свой провидческий дар, чтобы открыть хоть частицу загадочной правды, вокруг по-прежнему не ощущалось ни близкой угрозы, ни хотя бы чьего-нибудь чужого присутствия. — И разные другие запахи, которые я даже не могу узнать, и звуки, как будто кто-то ходит и что-то пищит… — Да и не только они, — слегка тронув ее за руку, негромко перебил Кано. — Смотри, вон там, сейчас даже видно! И вправду, странные явления, до этого дававшие о себе знать лишь запахами и звуками, теперь наконец-то проявились в зримом обличье. Там, где за белой пеленой скрывались густые заросли кустарников, покрытые пышной летней зеленью и распустившимися цветами, являлась призрачным образом предштормовая морская серость, вспененная гребнями волн. Лесистые склоны, словно играя с туманом в замысловатую игру притворства и подражания, казались отвесными темными стенами прибрежных утесов и влажно сверкающих башен в десятки этажей. На месте невидимого сейчас ручья у подножия взгорка проглянула на мгновения каменная отмель, залитая высоким приливом, а там, где над бледным туманным морем угадывались очертания дальних холмов, мелькнул острый серый силуэт корабля. Казалось, стоит лишь всмотреться еще немного пристальнее, отыскать взглядом одну скрытую точку, сосредоточить внимание на этой мелочи, открывающий столь многое — и во тьме, смешанной с густым туманом, покажется свет, которому неоткуда взяться в этих диких местах. Расцветятся белыми и желтоватыми огнями крохотные окна домов-башен, вздымающихся над скальными вершинами, обозначатся острыми красноватыми искрами причалы в гавани, пронижет темноту длинный бледный луч маяка над дальним мысом, далеким смелым проблеском мелькнут огни уходящего корабля… Откроются таинственные двери, при дневном свете накрепко запертые или вовсе не существующие, и знакомый мир вокруг соприкоснется с мириадами других, далеких, как звезды, и существующих на расстоянии удара сердца, невероятно чуждых и все же в чем-то схожих. — По ту сторону тумана… — догадка облеклась в слова прежде, чем Элли смогла сдержать мгновенный порыв своего дара или же просто воображения. — Что это за место? — Если кто и сумел добраться до него, то вернуться обратно ни одному не довелось, — тихий голос Кано звучал задумчиво и чуть печально, и Элли взглянула на друга с запоздалым удивлением. — Да, милая, это все же не сон и не фантазия. — Но ты знаешь, что это такое? — не отставала Элли, все еще изумленная нежданно открывшейся правдой. — Видел его раньше? — Не здесь и очень давно, — слегка качнул головой эльф. — Хотя чужих рассказов слышал гораздо больше. В тумане или сплошном дожде, когда не увидишь ничего дальше десятка шагов, являются странные образы, слышатся звуки, которым неоткуда здесь взяться, и запахи, которые мы не можем узнать. Одни думают, что это проявления иных миров, на короткое время соприкасающихся с нашим, а другие считают, что это всего лишь призраки — образы того, что было в давние времена, когда наш мир выглядел совсем иначе, чем сейчас. — Не слишком-то это похоже на призраков, — засомневалась Элли, припомнив старые сказки о душах умерших, не получивших нового рождения и обреченных бродить рядом с местом захоронения оставленных телесных оболочек. — Да и трудно представить, что здесь когда-то был берег моря. — Ну почему же? — задумчиво произнес Кано. — Если острова могут подниматься из моря на поверхность, а целые материки скрываются под водой, то и нашей земле ничто не мешает проделать такое один раз или даже несколько. Для этого нужно разве только время, но его у нашего мира достаточно. — А город? — спросила Элли, высматривая в снова сгущающемся тумане уже виденные тяжеловесно-угловатые очертания. — Если это видения настолько древних времен, то что за существа могли в нем жить? Не твои, случаем, родичи? — Это вряд ли, — усмехнулся Кано, осторожно приобняв ее за плечи. Только ощутив тепло его прикосновения, лейри поняла, что успела немного замерзнуть, увлеченная необычным зрелищем. — Эльфов, конечно, называют древним племенем, но еще задолго до нашей сохранившейся истории были и другие народы, о которых теперь не осталось ни имен, ни воспоминаний. Земля хранит память намного дольше, чем самые долгоживущие существа, ведь все, что обитает на ней, рано или поздно обращается в прах и становится ее частью. Может быть, дождь или туман на время пробуждают эту память, вызывая из мельчайших частиц образ утраченного целого. Поэтому в такие ночи нам являются видения и голоса больших городов, что стояли на этой земле задолго до того, как выросли самые древние нынешние леса. — А почему ты думаешь, что здесь были города? — Элли никогда в своей жизни не видела ни одного из таких мест, хотя многие ее знакомые и друзья, успевшие вдоволь побродить по миру, рассказывали о них. Однако по этим историям выходило, что все по-настоящему большие многонаселенные города находились в людских царствах теплых южных земель. Поэтому очень странно было представлять, что город с десятками тысяч жителей мог вырасти здесь, в краю с холодными зимами, недлинным туманным летом и холмистой землей, мало подходящей для больших полей и щедрых урожаев. — На самом деле, спустя столько времени трудно было бы отыскать твердые доказательства, — негромко вздохнул эльф, словно и сам когда-то пытался раздобыть эти доказательства из незапамятных таинственных эпох. — Больше получается догадок и домыслов. В диких местах, вдали от известных поселений и торговых путей, находят множество странных вещей, назначение которых не всегда удается узнать. Материалы, из которых они сделаны, неизвестны нам или очень редки, а время над ними как будто не властно. Легко понять, что это не эльфийские изделия, да и настолько развитых поселений других народов поблизости нет. Если бы такая находка была одна, то можно было бы еще подумать на какого-нибудь странника, заблудившегося в диких краях и сгинувшего вместе со своими пожитками… Но если этих вещей попадаются десятки и сотни примерно в одних и тех же местах, то случайностью это быть не может. — Но что это за вещи? — спросила Элли, захваченная необыкновенным рассказом. Воображение, слишком часто опережавшее здравые мысли, стремилось сквозь вечно меняющиеся слои призрачной дымки, уже намечая курс полета, которому не суждено сбыться. К обманчиво-безжизненным огромным башням, внутри которых таились тысячи крохотных искр теплой жизни, мимо переплетения темных нитей, рассекающих чужие небеса, вдоль бесконечных ожерелий рыжих огней, украсивших серые дороги, над океанами и землями иного мира… Мира по ту сторону тумана. — Ты говорил, что их предназначение невозможно понять? — Иногда это действительно так, — уточнил Кано, глядя на нее так, словно успел уловить ее невысказанный порыв, пробужденный его собственными словами. — А иногда, при большой удаче, находки не только знакомы, но еще и полезны. Детали от механизмов, которые можно узнать и восстановить, красивая посуда с надписями на древних языках, которые мы пока еще не сумели расшифровать… В Ривенделле набралась уже целая коллекция таких штуковин, так что для нее впору отдельный дом устраивать. — Тогда мне точно там скучать не придется! Даже если в этом странствии так и не заберусь дальше Ривенделла — все равно будет о чем потом вспомнить и рассказать. Может, даже откопаю какой-нибудь подарок для Агаты, если таинственные предки любезно оставили нам что-нибудь синее, — не удержавшись, рассмеялась Элли, едва подавив непрошенный зевок. — Или можно будет погадать на тайны прошлого, давно хотела в этом попрактиковаться. А сколько из этих находок — твои? — На парочку здоровенных куч хлама, думаю, наберется, — она, как и прежде, не могла в темноте различить лицо друга, но точно знала, что сейчас он улыбнулся. Теплая рука невероятно знакомым движением взъерошила ей волосы на макушке, легонько пощекотала затылок… — Познакомлю тебя с теми, кто больше всех увлекается древними штуковинами, они уж точно должны знать и про синюю посуду, и про какую угодно. А уж если ты и вправду решишь объединить с ними усилия — ни одному заброшенному городу от вас не спрятаться. — Если найдем такой — тебя пустим туда первым, как самого ловкого и живучего, — пообещала Элли и тут же, уже не сдерживаясь, широко зевнула. Движение бледного цветка луны по небосводу подсказывало, что короткая летняя ночь почти перевалила за середину, когда двое путников наконец-то смогли устроиться спать, предоставив туману продолжать свою загадочную игру без посторонних зрителей. Как и прежде, белые волны неслышно накатывались на подножье холма, словно желая одарить морскими сокровищами землю, в давние времена бывшую океанским берегом. Устав прятаться от любого постороннего взора, слабыми проблесками являли себя одинокие огоньки за стеклянной гладью бесчисленных окон, расцветились острыми искрами извивы дорог, угловато-кружевные вышки из металла и причудливые надстройки кораблей в порту. Растворялись, смешивались и перекликались тысячи далеких голосов в незримых волнах эфира, звали к далеким звездам, пели о подвигах прошлых лет, обещали светлое грядущее, манили сладкими речами о богатстве и удовольствиях. Легко прошелестел ветер в густой листве, принес аромат горячего пряного напитка из ягод южного кустарника. Пробился сквозь одеяло туманной тишины всплеск прибоя под гранитным бортом набережной. Непонятный ровно-катящийся шорох приблизился, протянулся нитью откуда-то издалека и оборвался в предутренней тишине. Отдернулась оконная занавеска, звякнув металлическими кольцами прищепок, затем резким стуком нарушила тишину захлопнувшаяся тяжелая дверь. Четкой дробью прозвучали поспешные шаги по каменным ступеням, еще влажным после ночного дождя. Тихий женский смех растворился в дыхании почти родившегося дня, и первые робкие голоса птиц вторили ему. Элли в оставшуюся ночь не видела тревожащих или пугающих снов. Разве только незадолго до раннего летнего рассвета, осев легкой росой, привиделось что-то отрывочное и неясное — не то про небесное облако, обернувшееся крылатым конем со звездными глазами, не то про золотого дракона, бесшумно парившего в колдовском свете медно-медовой луны. Напрасно лейри пыталась удержать хоть немного дольше сказочное видение: новый день неотвратимо сменял уходящую ночь. Первые лучи поднявшегося солнца смешали розоватый свет с зеленью лесистых холмов, устремились золотыми полосами к темной синеве западного края неба, рассыпались мириадами сверкающих блесток по ряби залива давно забытого моря, тысячами отражений раздробились в сотнях окон, робко протянулись в сумрачную глубину тесных жилищ, развеивая чужие предутренние сны… А когда последние клочья тумана, еще лежавшие в низинах, растаяли под порывами свежего ветра и потоками солнечного света, ночное видение исчезло вместе с ними, словно лишь пригрезилось в смутных снах. Кано, проснувшийся немного раньше, сворачивал скромные следы краткого ночлега, с задумчивым видом прислушиваясь к нарастающему разнообразию теперь уже совершенно обычных звуков летнего утра. Косые солнечные лучи проникали в узкие окна, и в их золотистых потоках плясали крошечные чуть сверкающие пылинки. При дневном свете старое убежище выглядело совсем не так таинственно и впечатляюще, как прошлым вечером: слишком ясно были видны все безжалостные следы запустения, времени и погоды, трещины, сколы, пятна ржавчины и редкие разводы сажи от факелов. Под дальней стеной, куда по утрам попадали прямые солнечные лучи, на тонком слое нанесенной грязи обосновались хрупкие зеленые ростки каких-то небольших трав, а одно упорное растеньице даже отважилось украсить себя крохотными белыми цветами. «Вот интересно, есть ли здесь травяные духи?» — подумала вдруг Элли, поудобнее укладывая содержимое своей сумки. Однако маленькие зеленые обитатели убежища были молчаливы, а их нежные листочки едва трепетали лишь от легкого сквозняка, пробужденного утренним ветром. Если у здешних трав и был хранитель, то он не спешил выдавать себя и заводить знакомство с двумя путниками. Вскоре, оставив древнюю комнату почти в том же виде, в котором накануне заняли ее, Элли и Кано покинули свой ночной приют, наскоро позавтракав и пополнив запасы воды в ручье у подножья холма. Сейчас, в ясном солнечном свете, среди яркой зелени под чистым голубым небом, очень трудно было представить, что всего несколько часов назад на этих же самых местах виделись морские волны, темные скалы и причудливые сооружения неизвестного города. Оглянувшись назад, лейри увидела лишь все тот же взгорок, поросший зеленой травой и обрамленный понизу пышно цветущими кустами. Если бы она не знала, что скрывается под слоем растений и почвы, то никогда бы не сумела отличить эту небольшую возвышенность от бесчисленного множества похожих. Невольно давая свободу воображению, девушка попыталась представить себе, как выглядело это сооружение до того, как его спрятали под землей. Причудливая форма без острых углов, без стыков и швов, без слабых мест, чтобы выдержала любые угрозы, о которых обитатели нынешнего мира не имели даже отдаленного понятия… Скользнуло в мысли внезапное озарение, догадка, которую странно было бы называть предвидением, если уж казалась она невообразимо далекого прошлого. Не убежище для заблудших странников, не просто жилой дом, а малая часть древней крепости, глубоко укоренившаяся в прочное скальное основание и скрытая в зелени и склонах холмов. Но где теперь его собратья, и где тот город, что они хранили в незапамятные времена? Обратились ли в прах, вернувшись в землю, из которой были взяты материалы для них, и являются теперь бесплотной памятью лишь на краткие часы туманных ночей? Или — как знать — еще существуют где-то в совершенно ином мире, вместе со своими создателями, уже недосягаемые для тех, кто остался здесь, но все же настоящие? Там солнце встает, словно выныривая из вод бескрайнего океана, окрашивая рябящие волны в бесчисленные оттенки золотого и розового цвета, тысячами бликов отражается от ровного стекла окон, ложится отблесками на землю и камень, и ночные огни угасают, уступая их яркости… Город наполняется шумом и дневной жизнью, точно так же, как и все другие города, в каком бы краю они ни находились и кем бы ни были населены. Может быть, где-нибудь на морском побережье эльфийская женщина отправляется ловить рыбу, собирать вынесенные морем деревяшки или сушить водоросли для удобрений, а на прибрежных камнях устроились погреться морские уины. Лейри предсказывает погоду, обещая ясный тихий день или предостерегая моряков от близкого шторма, хранители деревьев и цветов неслышно шепчутся с прозрачными духами ветра, пересказывая последние новости, человек выбирается в огород возле своего дома, избавляя грядки от сорняков и проверяя зреющий урожай… Разум Элли, как иногда случалось, словно разделился: одна его часть не отвлекалась от окружавшей действительности, присматривая за тем, чтобы тело не сбавляло бодрого шага и не отставало от Кано, идущего впереди по узкой тропке. Другая же, выскальзывая из границ знакомого мира, пыталась хоть воображением достигнуть пределов давно забытого города и коснуться его жизни — так похожей и одновременно не похожей на здешнюю. Слуха коснулся знакомый голос, и Элли, передав последний мысленный привет незнакомым из далеких времен и миров, постаралась полностью вернуться к тому, что происходит вокруг нее. — Прости, что ты только что сказал? — виновато спросила она друга. — Я просто задумалась, так что немного выпала из жизни, — смущенно призналась она. — Я уже это по твоему лицу понял, — улыбнулся Кано. — Представляла, как этот город смотрелся при дневном свете? — спросил он, как обычно, слишком точно угадав ее мысли. Элли на это лишь кивнула, пожав плечами: судя по всему, ее друг недавно думал ровно о том же. — А говорил я только про то, что надо бы нам хоть за этот день добраться до Ривенделла, — объяснил он. — Потому что рядом с границами таких удобных убежищ уже нет, а в темноте по оврагам и ущельям ходить просто опасно. — Ну, тогда я согласна не гоняться за интересными цветочками, — не сдержав смеха, согласилась лейри. — Тогда, может быть, и успеем. Путники чуть прибавили шагу, и скоро очередной перелесок обступил выбранную ими тропинку, скрыв мягкой зеленой тенью небо и солнце и заслонив оставшийся позади холм с ручьем у подножья. Древнее убежище, на короткую ночь ставшее для ни приютом, вновь осталось в тишине и одиночестве — наблюдать за видениями туманных ночей, грезить о давних добрых временах и ждать, когда запутанные тропки мира приведут к нему новых гостей.