Пособие по становлению отбросом.

Безответственный родитель, любящий отец, понимающий родитель. Тяжело лелеять, но быть строгим. Баловать, но при этом показать всю сложность жизни. Как бы Дерут Хенитьюз не хотел быть таким, как бы не старался стать хорошим опекуном, сильным человеком, он таким не являлся. Дерут был просто словесно "отцом", полностью пологающимся на свою жену. Жена его была выдающимся человеком, во много раз лучше, чем он. В отличии от него, казалось,что она способна на все. Будто она может быть в один момент: сильной, харизматичной, строгой, умной и Нежной. Джур была удивительной. Но, может, Дерут просто преувеличивает... Потеря близкого довольно часто сопровождается лишь хорошими воспоминаниями о нем. Эти воспоминания являются главной причиной не забывать, помнить до самого конца. Поводом пережить, смириться и лелеять этого человека где-то глубоко в подсознании, в сердце. И их сын, первенец Графства Хенитьюз- был тем, что не позволяло превратить это в сон. Послушный и добрый мальчик, что был таким же заботливым и тёплым, как его мать. Этот ребенок подавал большие надежды, он был их гордостью и смыслом. Они были всем друг для друга, одним целым. Радость одного из них- заражала других. Грусть- разделялась на троих, в надежде не обременять лишь одного. А совершенная по случайности и наивной глупости, ошибка- в миг становилась общим секретом. Это была маленькая башня из трех людей, которая рухнула после смерти Джур Темз. С этим было тяжело смириться. А может они и не пережили это. Остались в прошлом, создали новое будущее, полностью позабыв о вчерашнем дне? В тот момент, Дерут подумал, что Кейл, его сын, настолько похожий на свою мать- сильнее него. Что этот восьмилетний мальчишка сможет справиться с потерей в одиночку, ведь Дерут: " Слаб", он не сможет поддержать его, при этом не отчаявшись сам. Именно в тот момент, Кейл понял: " Все держалось на ней". Не отец и мать были опорой, а именно она. – Сынок, как прошли твои занятия? Юноша, обладающий необычным цветом волос, который теперь является тревожным знаком для каждого в переулке- прошел в пустую спальню. – Ты выучил что-то новое? Парень снял с себя пиджак и положил на диван, расположенный по середине комнаты. – Может прогуляешься? Кажется, у тебя совсем нет друзей. Кейл повернул голову в сторону рабочего стола, у которого на коленках сидела маленькая девочка, увлеченно смотрящая на него. Ей на вид не было и 10 лет. Она выглядела скучной, с хрустальными глазами, будто статуя. Тень, падающая на нее и делающая ее кожу бледнее- лишь добавляла виду, создавая еще более различимый образ мертвеца. Только умеренное дыхание и моргание, будто высчитанное, задуманное заранее в определенной последовательности- выдавали ее. Не обратив на нее внимания, Юноша снял с себя оставшуюся одежду, надел халат, а после- направился в ванную комнату, в которую заранее попросил набрать воды. Горячий воздух впивался в легкие, а жидкость, в которую по началу было больно заходить- успокаивала нервы. Уже привыкшее к нагретой воде, тело- полностью расслабилась, а мозг, забитый мыслями- очищался. – Это мыло воняет... У этого цвет какой-то, девчачий... А это не подходит моему тотемному животному... Раздался шумный и порой сбивающий с толку- голос. Кейл уже привык игнорировать это. – Смотри, это мыло похоже на тебя. Мужчина, выглядящий лет на 30 и до этого перебирающий мыло- показал Кейлу мыльце, которое слишком долго лежало в воде и уже успело размякнуть, стать непригодным. – Глупость какая... И порой, даже ко всему привыкнув, научившийся не обращать на это внимание- Кейл подает голос. – "Глупость какая". Передразнил его мужчина. – В твои годы нужно девушек находить, будущее строить, бухать, а ты? А ты просто бухаешь, занудный ребенок. – Тц. В полнейшей тишине, в которой было слышно лишь эхо, раздалось раздражительное цокание. Со звонким ударом капель о воду, парень вылез из-за воды и надел халат. В этот же момент, послышался стук в дверь. Прямо в ванную. – Молодой мастер, Ваш обед готов. Кейл не ответил, но старый слуга прекрасно знал, что его услышали, ведь долгое время прислуживал своему Господину. Он оставил поднос с едой на столике у дивана и откланялся, как делал это всегда. – С легким паром, Сынок! Как только Кейл вышел из ванной, его встретила женщина с ярко красными волосами и ослепительной улыбкой, наполненной заботой. Она сидела на подоконнике открытого окна, свесив ноги во внутреннюю сторону и медленно махала рукой в сторону сына. Невысказанные слова так и рвались наружу, желая нарушить это душное молчание. Но все, на что был способен Кейл, это сесть на диван и приняться за еду, окруженный тишиной, которую нарушал лишь стук вилки о тарелку. И эти голоса.