***
Ступени второй команды вывели их куда быстрее к назначенной цели — огромной статуи бога, именуемого не иначе, как Колосс Родосский. Размеры памятника и плит, на которых располагались его ступни, оказались поразительно огромными, что заставило Марию, впервые за неделю, поспавшую чуть больше четырёх часов, мгновенно пожалеть о неправильном наборе команды. — Колосс, — загудела она, позволяя своей последней нервной клетке немного поныть. — Родосский Колосс. Почему Колосс нам? У нас было пятьдесят процентов, что нам он попадётся. Почему он попался именно нам?! Команде, где нет ни одного воздушного мага! За что, за какие грехи?! — Держи, — тут же выпалил факир, вставший прямо подле тараторящей исследовательницы, протягивающий ей термокружку, где располагался крепкий кофе, заранее заготовленный парочкой токсичных, предполагающих, что их учёная, больно сильно уставшая, станет гудящей старой тёткой. Забавно, что ребята заранее предугадали, каковое настроение получит жёстко недосыпавшая учёная, дремавшая даже сегодняшним утром, пока её лучшая подруга старалась как можно удобнее убрать её волосы. — Лучше? — Колосс не пропал, так что нет. А ещё, почему-то, в жёстком недосыпе к ней передавалось огромное количество черт характера лидера патруля, и даже её саркастичный тон вместе с огромным словарным запасом её же выражений. — Колосс Родосский, он же статуя бога Гелиосу, что в греческой мифологии являлся солнечным божеством, которого в славянской мифологии заменил… — Дажьбог, — грустно вспомнила богиня огня, резко снова услышав треск в ушах, проникший к ней в эту пятницу во время сна, заставляя зреть, как опять в огне сгорают её кости, а тело, кажущееся крепким, перестаёт быть холодным, становясь сильно горячим, будто это опасная агония. Заклинание, произнесённое некогда во время великой битвы с тьмой, тоже всё ещё гуляло на её устах, и именно в это мгновение, они с Астером посмотрели друг на друга. В бирюзовых очах, она, вне сомнения, читала сожаление. Ныне то астроном искренне горевал о своих поступках и вытворенных деяниях, но он никогда не думал, что потомок огненных магов всё же решит призвать испепеляющее заклинание, что прогнало сказки обратно в их темницы, тем самым наслав на себя древнее проклятие боли. Найденный ей способ борьбы действительно помогал, ибо рука факира, что крепко обнимала её то за талию, то просто держала за руку во время сна, создавала это чёткое ощущение, что всё иллюзионно и нереально. Этот контакт что-то вроде слепого пятна колдовства Любавы — точка, которую её глюки попросту не могли обойти и как-либо изменить. Но это абсолютно не отменяло то, что сны были. Да, тише. Да, она могла спать. Но видеть страшилки она продолжала. — Прости… — Я тебя простила, — тут же произнесла гордо и властно наследница волшебного мира, даже долго не думая о том, что сказать дальше. Смущённый неуклюжий молодой человек опустил голову, одарив некогда пострадавшую девушку своей сочувственной улыбкой, и вместе с ноющей без остановки волшебницей земли, направился вперёд к продумыванию планов по тому, как найти здесь камень. — Вы болеете всепрощением, что не самая лучшая черта для будущего монарха… — Азей! Конечно, присланное в королевский дворец сочинение о изменение некоторых политических аспектов королевства мгновенно получило огласку среди прислужников. Хотя бы банальным фактом своего существования. Каждый приближенный к королю и королеве знавал о том, что их восхитительная дочь занялась изучением политики всерьёз, и теперь требовала внимания к своим идеям. Белому же рыцарю, как самому близкому товарищу правителя, необходимо было убедиться: а точно ли достаточно сильный характер у огонька, чтобы заполучить эту корону и гордо нести её всю свою жизнь? До этого в ней ничего королевского он не зрел вовсе: милейшая дамочка, что посмотрела множество фильмов о принцессах, и в своей будущей роли не видела ничего больше, чем изящные балы да шикарные наряды, вовсе игнорируя обязанности. Поверить, что всего за два месяца наследница перекроила свою личность, по факту, войдя в соперничество со своим взбалмошным неконтролируемым характером, казалось чем-то невероятным. — Это не всепрощение, — невзирая на сказанную поперёк фразу Кощея, заговорила Алёнка, не расслабляя напряжённое от воспоминаний о Дажьбоге личико, где не прослеживалось ни единого доказательства, что эти веснушчатые щёчки некогда улыбались. — Это поиск соратников, способных вывести меня к итогам, каковых я бы не смогла добиться без их непосредственного участия. Взаимовыгодные отношения, так сказать. Я ему свободу, он мне информацию. Пока что, система идеально работает. Он помогает нам — мы получаем данные, которые двигают нас к спасению мира. Суть же в том, что за каждое действо нужно платить. Я заплатила ему освобождением из темницы. Оплата, как по мне, честная. Я в нём не ищу друга, я ищу ответы. Уже некогда единое слово этого приближенного к трону сильно раздавило властительницу пожаров, заставив сомневаться в умениях своего внутреннего «я». Второго шанса на такую боль она давать не собиралась, поэтому решила мгновенно показать, где же находится место советника. Гордую улыбку и сверкающие счастливым блеском карие глазки Александр скрыть оказался не в состоянии. Он слишком сильно был в восторге от всего произошедшего только что, начиная с интонации и тона, каковым его возлюбленная это всё сказала, и заканчивая тем, какую речь она произнесла. Это явная победа. — А теперь, извините, — взяв фокусника за ладонь, она двинулась следом за ушедшими учёными вперёд, — Поиски камушка. Принцесса не оставляла ни единого шанса на занижение самой себя, ибо по счастливому лицу Абрикосова слишком хорошо осознавала, насколько же всё произошедшее казалось чудесным и великолепным. — Правильно сказано, — пробормотал Азей, обращаясь уже к мэру Мышкина, который заметно опешил от слов, что так гордо палила батарейка команды, — Мы ищем не друзей, мы ищем ответы. А рано или поздно взаимовыгодные отношения завершатся. В любом случае, завершатся. С этими словами и рыцарь отправился к статуе, заставляя Кощея лишь сильнее напрячься от воспоминаний о недавнем собрании хранителей, благополучно пропущенного Владиславом, занимающимся разгадкой тайны. Длинные и долгие баталии, вечные, как сама жизнь. И во всех долгих спорах, о удивительно, стоящий впервые за всю жизнь на стороне зла древний бессмертный маг. Уважение, которое он заимел к Астеру, считалось исключительно важно ему. Он столь сильно был убеждён, что парнишка способен оказать им ещё неимоверное количество услуг, каковые больше никто не окажет, что это заставляло его бороться до последнего за решение его судьбы. Пока отвоевать он ничего не сумел, но уже очень хорошо чувствовал, что и шансов ему на это никто не даст. Двинувшись следом за всей компанией, он даже не заметил, что неподалёку от болтающих хранителей располагалась колдунья природы, которая, пусть и мало спала и не очень хорошо соображала, но зато довольно быстро поняла, о чем же конкретно идёт речь. И она явно не собиралась оставлять всё на самотёк, позволяя им снова унести астронома обратно в темницы, где бы ему пришлось делить своё пространство с крысами да неизмеримым болезненным одиночеством. Хотя бы от того, что по-прежнему считала, что камеру они должны делить на двоих.***
Александрийский маяк отличался от всех остальных чудес света удивительной деталью. Он являлся красивым, величественным, невероятно высоким зданием, но при этом имел своё практическое обозначение. Стоявший на маленьком острове, он призывал корабли и лодки в свою гавань, чтобы они не потерялись в далёком бескрайнем океане и нашли свой путь домой. Даже располагаясь в пещере маяк продолжал стоять посреди воды, на небольшом островке, что заставило всех товарищей уместиться на волшебном ковре, донёсшего их до пункта назначения, заставив очутиться прямо подле самого чуда света. — Неужто мы сегодня без наших ходячих сборников с информацией? — язвительно пробубнил тёмный князь, будто бы автоматически заводя вторую наследницу Штормградского престола. — Александрийский маяк располагался в Александрии, городе Александра Македонского, на острове Фарос, — заговорила дьявольская тушка, снова представ в облике язвительной, но явно добренькой дамочки, что позволило парочке из саркастичных возлюбленных осознать, что ныне её биполярное расстройство явно играло на их стороне. — Он строился из известняка, а на самом верхнем этаже разжигался сильный костёр, позволяющий распространять свет, на который плыли мореплаватели. — Спасибо, Гугл, — шутливо отозвался Корвин, вспоминая про технологии, о которых ему рассказывала его возлюбленная, чем вызвал хохот со стороны тех, кто бывал в земном мире. Ходячая книга по истории древнего мира оказалась поразительным подарком для этой группы, абсолютно ничего не изучающей и не знающей об этом сооружении раньше. Оно было огромным, с множеством этажей, где необходимо найти камень, назначение которого по-прежнему неизвестно. Попросту доверившись словам Алексея, что установил их надобность, ребята теперь приходили на чудеса света именно с целью отыскать эти кусочки драгоценностей. Видя количество этажей, команда заметно смутилась и испугалась, размышляя, сколько времени они потратят только на обход, и сколько ещё на изучение и поиск. Даже увлечённому химику Сидорову уже не хотелось оставаться в этом месте, ибо известняк, даже довольно старый, не являлся больно интересным материалом для анализов. Стоит не забывать, что раньше команде необходимы были материалы с объектов для точного понимания, а точно ли это именно то, о чём они думают. Висячие сады обозначены не больше, как легенда, ибо даже их чёткого расположения никто не знает. Но в то же время маяк и Мавзолей простояли до пятнадцатого века, и изученные о них данные уже точно говорили, что эти сооружения — те самые возродившиеся легенды. Это всё делало добычу ископаемых бессмысленной и неуместной. Разойдясь по первому этажу, родственницы немного оторвались от толпы, как-то незаметно для всех, болтая только о своём. — Давай я просто эмоционалкой его найду, и мы полетим из этого «волшебного» места? — произнесла с явным отвращением последнее словосочетание властительница, уже готовясь встать в позу. — Нам нужно собрать материалы со стен, а ещё необходимо, хотя бы, выйти из здания. — Кто сказал, что я хочу, чтобы вы выжили? Саркастичность двух соперниц продолжала исходить с невероятной скоростью, словно пули из ружья, твёрдо метившие в цель, но не вызывали ничего, кроме смеха. В отличие от весьма наглой тётушки, богиня ветров не умела за сарказмом прятать свои эмоции, и искусанные губы выступали тем самым доказательством, что её планы вовсе другие. — Проблема же не в этом, не так ли? — протянула Любава, успев полазить в головке своей племянницы и ловко вытащив оттуда и воспоминание с Петром, и информацию о сегодняшней идее. — Ты поразительно недоверчива, моя дорогая. — Как будто ты у нас прям всем подряд доверяешь, — шепнула в ответ властительница воздуха, даже не уточняя, задействовано ли здесь чтение мыслей. Она слишком хорошо знала свою тётушку, свою бабушку и то, какое значение для них несёт словосочетание «личные границы». — У меня вообще друзей нет, хочу напомнить, — выпалила в ответ Сатана, хлопнув изящно вереницей своих чудесных длинных черных ресниц. — Поэтому и с доверием, в целом, всё прекрасно. Но ты, — она прикоснулась к косе, которая, о увы, снова располагалась спереди и преспокойно лежала на плече, и начала мягко гладить выбившиеся волоски, чуть ли, не сводя таковыми движениями дорогую родственницу с ума, — Моя дорогая, просто удивительна в этом. Быть с человеком три года и всё ещё ему не доверять. — Ты сама говорила, что у меня есть причины на это… — Я это перед Марфой сказала, чтобы её побесить. Очевидно, они снова должны вернуться к тому самому диалогу, который бы дьявольская принцесса ловко могла использовать в качестве идеального и безупречного инфандиса, чтобы сокрушить дорогую наследницу. Но делать этого не собиралась. Слишком сильная скованность, испуганность и болезненность действий Варвары, заставили какие-то толики душе сатанинского дитя содрогнуться, и привело к тому, что она попросту дала ей время. — У тебя час, на всё, что ты хочешь, — предупредила она племянницу, тряхнув своими белокурыми локонами, — А после я подам короткий сигнал, тем, что выкину Котика из здания. Он противно пискнет, и вы поймёте, что пора бежать к выходу, — блеснув глазами, колдунья глюков отвернулась. — Всего час, Ветрова. Данного ей времени должно вдоволь хватить, чтобы и камень найти, и диалог провести, если она в действительности это хотела. Ей просто нужно решить, что ей сейчас дороже: правда о Владе или он сам? За три года она никогда напрямую не рассказывала ему о своих потаённых страхах, держа тот вопрос подвешенным в воздухе, точно, как тот треклятый балкон в библиотеке. Единственная причина, почему волшебница ветра вообще захаживала в эту обитель книг. Слишком привыкшая к спектаклю в своей семье, в своём изящном кукольном домике, ей слишком сложно признаться, что в её жизни таких вечно играющих актёров не будет. Такое убеждение не искоренишь, оно, как будто корни от дерева, вросло в её сердце. Вокруг неё играл театр. И она не верила, что спектакль хоть на секунду завершался.***
После того, как семейство приводило прелестного друга не мага за порог их замка, отправив его с помощью волшебного артефакта прямиком в Мышкин, две девчушки так и остались стоять на пороге, на изящной мраморной лестнице в своих высоченных элегантных каблуках, содрогаясь от холода в лёгких вечерних платьях, но при этом никак не спешили заходить внутрь, ибо на каком-то подсознательном уровне точно воспринимали, что там будет только хуже. — Благодарю за мою вернувшуюся дисфорию, — шипела староста их класса, крепко сжимая руки на груди, в попытках согреть своё тело. — Шесть лет нормально собирались, и вот явилась твоя милость, и снова бардак. В планы второй принцессы явно не входило получить выговор за применение магии, с целью спасения в начале своей родственницы, а позже и приведённого ею гостя, за вставку слово поперёк самой властительницы этого стола и самой королевы, и, что куда важнее, за излишние сантименты, проявленные при исполнении первых двух поступков. После таких действий её тату было и вовсе не замечено, и не воспринято. С другой стороны, список выговоров главной принцессы насчитывал и того побольше, ибо вмещал упоминание сантиментов чуть ли не с десяток раз, поднятие не достойных данного стола тем для разговора и, в том числе, упоминание личностей и вещей, каких её дорогие правители не желали внимать на своём ужине. — Не говори это так, будто проблема этого стола исключительно во мне, — проговорила столь же безэмоционально в ответ её племянница, радуясь, что у её платья хотя бы имелись рукава, хоть как-то согревающие оледеневшие руки. — За столом ещё и Алехандро был. — Обвинишь не мага в этой катастрофической контроверзе? — укоризненно попыталась вывести на эмоции приятельницу белокурая красотка, ещё сильнее сжимая ладони и медленными движениями натирая ими локти. — Это у вас любимое — на Сашу все дела перекидывать? — Ты что-то слишком за него беспокоишься. Пусть Любава и весьма талантливо занималась сокрытием своих эмоций, обладая невероятной атараксией, её верной подруге детства обнаружить секундную смену улыбки ничего не стоило. Другое дело, что властительница иллюзий оставалась убеждена, что ощущение страха пред ней, старательно прививаемое родственнице, заставит её никогда не упоминать о данном замеченном действе и приведёт к тому, что она будет молчать вечно. — Если вы его поедаете и используете, словно свинью на убой, то почему бы не влезть со своим влиянием… Старательно вложив в каждое слово ненависть и осуждение, манипуляторша надеялась, что это повлечёт за собой резкий всплеск эмоций, и заставит девушку завершить этот диалог, но делать это её племянница явно не собиралась. — Никогда не думала, что можно столь лирично и красиво оправдать самую обыкновенную симпатию, — неосознанно, правительница воздуха сразу состроила вокруг себя щит, убеждённая, что за такое отлетит куда подальше, но, к счастью, замёрзшие тонкие пальчики биполярной колдуньи не могли провернуть ничего. — По-прежнему очень интересно, как ты оправдываешь пред своим крайне недоверчивым сердцем Влада каждый раз, когда он вытворяет подобное дело? Если девочки и подрывают, то, вне сомнения, в отместку друг другу. Демагогия для родственниц Ветровых считалась излюбленным занятием с того самого момента, как они стали школьными врагами. Что скрывать, в самом юном детстве они тоже занимались подобным, пытаясь свалить всё друг на друга, каждый раз, когда вытворяли что-то вместе. — Тебя немного не касается то, что мой парень никак не отвечает на мои звонки… — Это — мой бывший парень, — напомнила демоническая рапсодия, тут же одарив своей ядовитой ухмылкой собеседницу. — Вести разговоры с объятиями — это не отношения, — приструнила её Варвара, прикусив губу от больного воспоминания, как её пальцы ударялись о бойцовскую грушу. — А его прошлая жизнь однозначно не твоего ума дело. Из пухленьких алых губ снизошёл неприятный смешок, настолько тошнотворно противный, что хотелось блевануть от того, как он ловко разрезал какое-либо спокойствие. — Моя дорогая, — получив тотальное игнорирование фразы, колдунья иллюзий продолжила, — Учитывая то, кем твой молодой человек был триста лет назад, а потом и ещё эти триста лет, его прошлое — это дело абсолютно каждого человека. Считай, что я просто подняла опасные аспекты нашей с тобой жизни. — Влад не опасен, — выплюнула ветер перемен. Реплика столь измученная, что в неё даже она сама никак не полагалась, не то что это подобие ядовитой змеи, что даже без диалогов с ней могла прочитать про всё её переживания. — Ты сама то в это не веришь, — тут же заключила гадюка, окончательно подавив и без того больное сердце. — Но это явно не то, что стоит поднимать в кругу нашей семьи. Немного начав плясать на месте от сильного ощущения холода, принцесса пыталась тем самым показать, что не больно то сильно желает продолжать этот диалог. — Твоя симпатия к Саше и моя любовь к Владу явно слабо их касаются. — Просто стоит помнить, что в кругу семьи мы — не школьные соперницы. Мы тётушка и её племянница. Поняла, Ветрова? — Можешь ещё более грозно произнести мою фамилию, чтобы все знали о том, что ты не терпишь его отсутствие подле твоего имени, — укоризненно прошипела волшебница воздуха, поглаживая себе за все замёрзшие места. Глупо. Они стояли на пороге лестницы, ведя беседу, которую вполне мы бы могли привести в одной из гостиной или в чьей-то спальне, но только обе принцессы ничуть не хотели заходить внутрь и хотя бы видеться с правителями Штормграда. Даже завершив беседу они продолжали в своих тончайших платьях, высоких каблуках и шедевральных причёсках при полной темноте звёздного неба стоять на природе, абсолютно не желая заходить во дворец. Эти стены могли удушить, вне сомнения. И в этом замке это было нисколько не моральная шутка, сколько физическая. Марфа была невообразимо опасным и сумасбродным человеком. — У тебя тоже жуска? — обратилась к племяннице дьявольская душонка. — Нет, я просто небом любуюсь, — ответила взамен Колючка. Если бы там не было столь холодно, то, вне сомнения, леди провели бы на этой треклятой мраморной лестнице ещё много времени, но сковывавший холод, заставил их всё-таки возвратиться в замок, невзирая на столь сильное желание никогда больше не заходить в эти стены отвратительной диктатуры.***
О каком-либо беспокойстве за чудеса света, за то куда направятся пирамиды Хеопса, о том, что будет, когда шестёрка падших будет изучена, уже попросту не могло идти речи. Полноценно заполонивший волшебницу страх, что сейчас снова произойдёт то же самое, что три года назад, когда победа в схватке одарила их добрым светом и забрала у неё самого близкого друга и настоящую родственную душу, даже сумел пробудить внутри те уголочки сознания, которые, казалось, прекратили свою работу из-за недосыпа. Пока полным ходом велась разработка, как же именно искать на этом гигантском архитектурном творении необходимый камушек, стоящий в сторонке астроном лишь пытался понять, что же такого особенного в этом творении, какая его главная часть, где можно сокрыть эту драгоценность. — Астер, нужно поговорить! — прошептала колдунья, тяжело дыша, встав прямо подле некогда разрушившего её предателя. Пред глазами плыли туманные пятна из-за того малого количества часов, проведённых в постели, дыхание, сбитое из-за страха, полноценно заполонившего тела, и трясущиеся руки с дёргающимися глазами, которые появились из-за двух совмещённых проблем. — Подожди немного, я уже почти понял, где он может быть… — Не… Не… Нет! Выслушай меня! Лишь услышав максимально разбросанную речь, которая произносилась с заиканием, что не позволяло договаривать слова, а те, что были полные, сказаны столь коряво и сдавленно, что понять доносимую мысль попросту невозможно, он отвлёкся. Никогда ранее не видя перфекционистку в столь сбитом состоянии, любитель звёздного неба заметно испугался, немного отведя от лица карту и приблизившись к своему старому другу. — Ты в порядке?! — заботливо произнёс он, глядя на дёргающиеся хризолиты, ныне не запрятанные за красной оправой очков, а скрывающиеся лишь за тонким слоем совершенно незаметных линз. — Надо… На… Надо поговорить! Есть проблема! Страх, трясущиеся руки, а плюс к этому прибавилось и просто разрушающее всё желание рыдать. То ли от чёткого воспоминания, когда в течение всей битвы она, то и делала, что лила слезы от разрушенной дружбы и убивающего чувства предательства, то ли от самой картинки, как это будет происходить снова, и на её глазах вновь исчезнет столь хорошо понимающий её человек, колдунья попросту не могла контролировать ничего. — Какая?! Что стряслось?! Естественно, ему, парнишке, никогда ранее не видевшего исследовательницу столь бесконтрольной и потерянной, крайне трудно понять, что же она такого услышала или увидела, что где-то потеряла идеально собранную даму с огромным багажом знаний и невероятным словарным запасом. — Они… Они… Астер, они… Слезы попросту потекли из её глаз, потому что поломанный из-за недосыпа мозг не мог сдерживать эти эмоции. — Эй! Ты чего?! Тут уже и учёному стало глубоко наплевать на то, где у Колосса располагается так необходимая им вещь. Выкинув карту вниз, абсолютно наплевав на её сохранность, он приблизился вплотную к властительнице природы, мягко взяв её с двух сторон за щёчки, и начав медленно поглаживать часть висков, искренне беспокоясь о её самочувствии. — Маша, всё хорошо?! Ей хотелось заговорить опять, просто предупредить о последующих решениях отряда хранителей, но разомкнувшиеся губки так и не смогли выпалить ни слова, просто замерев. Глядя на его волнующееся вытянутое личико, на эти царапины, которые она же сама обрабатывала и лечила, на крошечные едва заметные шрамики, чья незаметность тоже считалась её заслугой, на эти бирюзовые огромные глаза и тот самый заботливый блеск в них, она внезапно почувствовала, что теперь ей ещё и тяжело дышать. Сердце, верно, остановилось, температура, кажется, начала подниматься, ибо исследовательнице мерещилось, что ей очень горячо, а тонкие и длинные ладони на её коже будто бы ожогами там и оставались. Попытка вдоха. Неудачная. Зато слезы больше не лились, потому что организм полноценно пересох от внезапного осознания, которое кто-то умело пытался игнорировать в течение… Сколького времени? Месяца? Года? Может, трёх лет? Некогда ты, гениальная героиня, уже сумела воспринять, что тебе нравится этот ботаник с бардаком в своей душе, речи и голове. Ты приняла этот рандом за дефект, пыталась его искоренить, а потом влюбилась в него и сумела спокойно признать это. А почему тогда ты влюбилась? Да, может, просто от того, что иногда можно было ничего не говорить, чтобы друг друга понять? Возможно, потому что это даже без каких-либо тактильных контактов было слишком чувственно, что аж сердце дребезжало? Да ты с ним ни разу не целовалась, а сердце колотилось просто, когда тебе о звёздах рассказывали так, что потом в ушах отзывалось. Разбило сердце разрушение доверия. Тебя сочли ненужной, неважной. Предали твою дружбу. Сердце разбило это. А что же тогда сделала симпатия, которую ты тщательно прятала и игнорировала? Верно, утопила тебя в своей же лжи. Слушай, может скажешь хоть что-нибудь? А то слишком долго молчишь, и этот зрительный контакт уже слишком разрушительный. — Да, всё… Всё хорошо. Ты что, даже забыла зачем сюда стремглав забежала, чуть ли несколько раз на подмостках не рухнув?! Что, прям настолько сильно влюблена?! — Тебе нельзя мало спать, — смешливо отозвался Астер, всё ещё не отпуская ладони, но улыбнувшись своей прелестной скромной улыбкой. — Бардак становится похуже, чем у меня. В ответ Мария тоже ухмыльнулась, лишь из-за взгляда на эту мордашку. Казалось, что у неё вместо черных пятен пред глазами теперь искры летали просто от того, что он смеялся. — Да, пожалуй. Слишком радостная, цветочек. Ты слишком радостная для простого диалога. Убери ты эту истерическую улыбку! Опустив ладони, астроном снова взял в руки карту, предварительно пройдясь рукой по своим волосам с лунным отблеском, и, внезапно, осознал, где же конкретно может располагаться их небольшое сокровище. — Оно на самом верху, — радостно выпалил он, направляясь к огненным, чтобы рассказать им о находке и придумать план о добыче детали. Эйфория момента всё ещё оставалась румянцем на щёчках, блеском на глазах, и искрами, что летали и мерещились ей везде, где только можно. А потом, словно ударом гонга, прозвучало две важные детали, о чём не стоило забывать: первое, у тебя есть парень, а второе… Ещё немного и твою любовь закинут обратно в темницу. — Сюда бы мат Влада, — выдавила из себя волшебница природы, сгорая от внезапного желания покричать или же испустить все эмоции через копролалию. Это слишком тяжело. Она не может его снова потерять. Идея о том, что камень именно в чаше с солнечным светом, каковую Гелиос держал в своих ладонях, прямо над своей величественной солнечной короной, грезилась максимально адекватной и правильной. Конечно, можно сплести лестницу из лиан, но это долго, поэтому, куда более простым вариантом призналась идея с тем, что вверх полетит Алёнка на своём огненном жезле, и добудет драгоценный камень для команды. — Обещай, что не упадёшь, — попросил её факир, когда батарейка без какого-либо страха встала на свою неустойчивую палку. — Я ещё тот Кик Бутовски, я не упаду, — пошутила богиня огня, после добавив, — Ну, а, если что, вы же меня поймаете. — Слабо представляю, как мы будем ловить тебя, когда подле вода. — Какой ты иногда зануда, — пробубнила девушка, улыбнувшись своей широченной улыбкой и полетев наконец-то вверх. Остальная команда отошла в сторону, боясь, что части огромного памятника могут рухнуть прямо на них. Встав у самого входа в пещеру, подле тем самых коридоров, через которые они пришли, волшебница земли отделилась от группы и приблизилась к мэру Мышкина, надеясь поговорить. — Можете мне кое-что пообещать? — прошептала она, печально поглаживая себя за пальцы в попытках успокоить. — Что же? — Что вы не закинете его в темницу, — выпалила девушка, чувствуя, что у неё снова напрягаются щеки, а на глаза опять наворачиваются слезы. Явно опешивший от подобного обращения бессмертный хранитель даже не знал, что сказать в ответ. Он прекрасно понимал, что учёная подслушала его диалог, но это, в целом, наименьшая проблема, волнующая его ныне. — Я не могу тебе это обещать, — молвил он как можно тише, чтобы больше никто их не услышал. — Почему? Жалобный писк, будто котёнок рыдает. — Потому что они даже мне такого обещать не в состоянии, — печально рассказал Кощей. — Мне самому не особо хочется, чтобы гении, вроде него, знающие о древних потаённых заклинаниях, гнили в темнице. Сколько же нового можно открыть и узнать, когда такие как он рядом, — эти слова вызвали улыбку на опечаленном лице. — Но они не слушают. Их не волнует эта аргументация вовсе. За него только я, а остальные всё ещё боятся. — Их не переубедить? — Поживём — увидим. В составе хранителей мэр Мышкина сидел уже несколько столетий, и он прекрасно понимал, что, если ныне команда против решения о свободе, то они его не поменяют ни в коем случае. Они верили людям похуже, чем это проворачивала Варвара, и вариант, что они передумают, вероятным для этой группы никак не был. Взлетев вверх, девушка довольно быстро нашла камень и уронила бога солнца вниз, куда бы символически могла заложить и падение Дажьбога из своих кошмаров, которые, к сожалению, так не уйдут. Решение главной проблемы с шестью выгоревшими точками привело к тому, что ныне появилась другая. И если бы дело было только в гребанной любви…***
— Выглядит чем-то похоже на наш небольшой дворец… — Твой и братьев? — поинтересовалась властительница ветров, действительно наблюдая в комнатах какую-то определённую схожесть с тем местом, где гуляла совсем недавно. Забравшись не особо высоко, чтобы потом было легче спускаться вниз, парочка решила начать диалог, способный вывести к самому главному вопросу, что поедал изнутри принцессу Штормграда уже три чёртовых года, как его возлюбленную, и ещё дольше, как обычного друга. — Да, он был мраморный, чем-то похожий на церковь, только без куполов и колоколов, ибо нечисти в храмах не живут, — пошутил тёмный князь, усмехнувшись. — И там было много места для людей и устраивались пиры… — А трона тоже три? Забавное зрелище: недоверчивая девушка задаёт наводящие вопросы, ответы на которые прекрасно знает. — Да, только мой был выше всех. — Думаю, борода бы тебе пошла. Ты разглядывала её вблизи, солнышко. Ты прекрасно знаешь, что она бы подошла. — Излишне много сегодня ты задаёшь вопросов о прошлом, — заметил Влад, чувствуя некоторую подковырку во всей этой ситуации. — Всего лишь хочу знать больше о том, как ты жил… — О прошлой жизни, — поправил её мрачный владыка, в определённой степени чувствуя подставу. — Я её пережил. — Конечно. Слишком мягкое, слишком слабое соглашающееся слово. Казалось, что оно и произнесено то в одиночестве, потому что разрушится, если подле него встанет что-то ещё. Хотя бы вздох, и всё. Мигом время его существования подойдёт к концу. Принимать решение продолжать или нет всё ещё не точно укреплено в её голове. Ответов хотелось, но что, если окажется, что полученная история Петра не имеет ничего общего с действительностью, и сейчас попросту разрушатся отношения, пропитанные абсолютной любовью и заботой, выстраиваемое годами. — У тебя скоро двадцатилетие, — шутливо заметила волшебница, пытаясь по этой тропе дойти до нужного момента. — Как хочешь отметить? — Я не думал об этом, — прошептал брюнет, сильно скривив брови и искренне потеряв направления потоков мысли своей токсичной королевы. — Быть может, устроим небольшой праздник, — вспоминая наводящие факты, начала их перечислять принцесса Штормграда. — Пригласим гостей, станцуем менуэт с гавотом, вина красного и индейку. Прогулялась по пунктам того бала, чуть не задохнувшись при упоминании танца, который плясала со своим–не своим парнем. Теперь, казалось, саркастичный правитель не воспринимает вообще ничего, а губа Вари снова становилась красной от того, что она незаметно начала её покусывать. — Я тебя немного не понимаю… Диалог давался ей слишком тяжело. Как сказать человеку, из-за которого ты три года подряд безжалостно отдаёшь по нервной клетке за то, что о нём беспокоишься, взамен на незыблемые чувства, что всё это время ты ему вовсе не доверяла? Наводки прекратили приходить в голову, да и, как выйти из этой, предварительно не спалив, что ты болтала с одним из братьев, тоже представлялось слабо. Ловким жестом пред абсолютно ничего не понимающими сапфировыми глазами, она полезла в сумку, из которой вытащила необходимый элемент, и поставила на плоскость, чем-то напоминающую стол. — Что это? Мерещилось это всё так, будто богиня ветров попросту сходит с ума и вытворяет рандомные поступки, при этом трясясь, словно при конвульсиях, и плохо собирает свои же собственные фразы. — Лампа накаливания … — Будем вовремя миссии лабораторными по физике заниматься? Озвучив шутку, тёмный князь неловко над ней посмеялся, но поднятые вверх аметистовые очи, блестящие какой-то неясной ему болью и слегка уменьшенные из-за непонятного ему страха, заставили убрать смешливый настрой. — Я не договорила, — буркнула девушка. — Это лампа накаливания магов молний… И я попрошу тебя к ней прикоснуться. Мягким голосом, сдавленным, сломленным. Она не умоляла, не приказывала, в действительности печально просила, надеясь, что это и впрямь как-то поможет её душе. — Зачем? Ты прекрасно знаешь, что я не умею колдовать, — невзирая на то, что голос Влада всё ещё отличался уверенностью, он заметно напрягся и даже начал отступать на несколько шагов назад. — Молнии сквозь пальчики — это не магия. — Да, ты говорил, что не умеешь колдовать, — вымолвила царица воздуха, чувствуя, как ей этого самого воздуха вовсе не хватает. — Если ты, конечно, не солгал. Вот и всё. Прямым текстом сказано то, что мрачному владыке, в принципе, уже очень давно известно. — Я не буду этого делать. Насколько сильно Влад любил свою девушку и насколько много он готовить вытерпеть от неё актов недоверия, лишь бы она всё ещё была с ним рядом? Он сам уже не знал чёткого ответа на этот вопрос. Она никогда не была больно доверчивой, он об этом прекрасно ведал, ведь она — единственная из команды, кто не доверяла ему вплоть до победы над Сирином. Да и после тоже. Но сейчас это зрелось, как какая-то болезнь, когда, даже невзирая на вместе пройдённый ад, ей нужны ответы. Ей просто нужно полноценно знать того, кто ей так сильно дорог. Попытка уйти не увенчалась успехом, потому что, схватив слабыми ручками лампу, преисполненная желанием узнать правду, она двинулась за своим молодым человеком, заставив его пальчик на долю секунды коснуться несчастного артефакта. Мгновенно девушка ослепла от того количества молний, что лампа получила и чем она зарядилась, что волшебница тут же не смогла удержать её в руках, и с треском та разбилась, напомнив о себе лишь последним коротким всплеском ярких токов, что чуть не ослепили возлюбленных. Так колдуны с молниями в пальчиках бы точно не смогли. — Значит, Пётр не солгал… — Пётр?! Именно данный момент и стал разрушительным, верно, для двоих. Просто секунда вместе с разбитыми часами и произнесённым реальным именем книжного духа. Здесь всё и бьётся на осколки, словно нечто ненужное и ничего не стоящее. — Вот к чему моё двадцатилетие, — процедил сквозь зубы тёмный князь, почувствовав всплеск гневных эмоций ничуть не меньше, чем, когда он прознал про тайное родство двух школьных соперниц. — Ты пошла в книгу, чтобы поговорить с моим братом?! — Да! — не стесняясь, выпалила в ответ колдунья ветра, тоже преисполнившись какой-то непонятной злобы. — Ты никогда мне ничего не рассказываешь! Будто боишься, что я испугаюсь твоих поступков! — Потому что ты испугаешься… — Расскажи мне про Ратынь! — выпалила она, произнеся фразу и испустив слезу, так спокойно и скатившуюся по её красным щёчкам. — Расскажи так, как бы ты про неё рассказал! Ей всего лишь нужно подтверждение! Подтверди эту чёртову историю, рассказанную твоим братишкой, и она будет спокойна! Ей просто нужно знать правду! — Мы с братьями сожгли деревню, потому что мы были чёртовыми токсичными глупцами! — гневно палил тёмный князь, уже явно переходя на крик. — Гнилые злые правители, помнишь?! Просто забава! — Да?! Так всё и было?! Смириться с такой версией можно, вполне. Тройка Равелиных вполне могла показаться людьми, что вытворяли подобное чисто чтобы посмеяться. Но в рукаве ещё один козырь, способный вытащить наружу правду. — А что насчёт Лана тогда?! В эту секунду принцессе попросту захотелось вжаться в стену, ибо это имя оказалось равносильным красной тряпке для её молодого человека. Она никогда раньше не видела настолько злых сапфировых глаз, и с радостью бы не видела их больше никогда. Оскал он обычно всегда применял на своих соперников, но сейчас тот проявился здесь. Высветившиеся идеально чёткие скулы красивы, но и они стали предвестниками какой-то гнетущей опасности. Наследница Штормграда мечтала телепортироваться куда-нибудь подальше и не видеть это воплощение зла в любимых родных чертах лица. — Не смей никогда произносить это имя! — к счастью, старший Равелин не подошёл столь близко, чтобы её сердце перестало биться от страха, но ей вполне для затруднённого дыхания и большего количества слез хватало просто злого выражения лица. — Забудь, что оно вообще было, и забудь всё, что этот прошмыга книжный тебе сказал! — Он просто рассказал историю, где был старый ты, и, о удивительно, он ничем не отличался от тебя сейчас! — после каждого слова Варя вздыхала, медленно рыдая, искренне не осознавая, к чему такая ложь. — У него были друзья, которых он защищал, у него были братья, которых он любил, и он не делал что-то просто так! Жестоким он не был… — Я сжёг целую деревню и лично ножом несколько сердец проколол! — И я почти уверена, что даже на это имелись причины! Самый странный поворот, только ожидаемый от этой ситуации, так это то, что сама богиня ветров начнёт оправдывать грязные поступки, в то время, как вытворивший их князь будет отказываться от реальных и понятных объяснений. И этого девушка абсолютно не понимала, ибо сейчас его младший брат рассказал историю его жизни, выдав чуть ли не самую мрачную быль в более-менее светлом ракурсе, а слова о Лане лишь подтвердили это всё. Но в ответ саркастичный король лишь отнекивался, пытаясь привить себе маску убийцы и душегуба. — Так, может быть, ты сама историю напишешь так, чтобы я был добреньким хорошеньким мальчиком, чтобы больше не сидеть на этом чёртовом балконе, не подслушивать мои диалоги и не заставлять Героя передавать информацию?! Бит сердца на этом моменте точно завершился. Он всё время знал. Искусанные и измученные губы, теперь распахнулись, находясь в шоке от того, что он годами в курсе её посиделок, но молчал, принимая её беспокойство за что-то нормальное. — Ты правда думала, что я не знаю?! — спросил Влад, задавая больше риторический вопрос. — Колючка, ты совсем не мышка тихая! Тебя слышно! Тебя видно! А когда тебе страшно или больно ты выставляешь все эмоции напоказ! Но, меньшее, что я действительно мог ожидать, это то, что ты, прознав о моих братьях, будешь желать с ними встречи и полезешь в историческую книгу! И, что куда интереснее, поверишь им, а не мне! — Ты владеешь магией молний, как и сказал Пётр! — рыдая, начала палить девушка, уже просто не в силах держать свои эмоции. — Ты лгал! И деревню вы сожгли по причине, не просто так! И тут ты тоже соврал! — А что, если соврал Пётр?! — Он не соврал! — воспротивилась Варя, уже хорошо понимающая человеческую психологию, исходя из общения с Любавой и Сашей. — Иначе бы у тебя не было такой реакции на имя Лан! Грёбанная отрубленная голова не всплывала в его мыслях уже три столетия. Он так глубоко захоронил этого человека, не только в физическом плане, но и мысленном, что сейчас ему просто тошно от его имени. Снова, и снова, и снова. Видеть разрубленного воеводу и верного соратника оказалось слишком трудно, от того и успокоиться он не мог. — Твоё недоверие — это просто поразительная вещь, Варь! — и опять интонация медленно переходила от дикой разъярённой к разочарованной сломленной. Опять его душонка, успокаиваясь, понимала всё, и разбивала сама себе сердце. — Трёх лет отношений тебе не хватило, чтобы научиться мне доверять! Трёх лет, после всего, что произошло! — Я не умею доверять просто так! Не умею! — Поступков, когда я чуть не умирал ради тебя, недостаточно?! Корабль по имени «аргументированное пояснения к действиям Варвары Ветровой» начал тонуть, заставляя аметистовые глаза окончательно покрыться пеленой слёз. Как будто бы и вправду можно думать, что он воспримет легко твоё абсолютное недоверие. — Я хочу знать всё, — пискнула измученно принцесса, когда её личико уже полноценно стало мокрым от рыданий. — Я знаю Влада. Тебя. Ульянова Влада. Но мне также нужен и Морок, и Равелин. Мне нужно всё. — Зачем?! — Потому что всё, что было до этого, сделало тебя тем, кто ты есть сейчас! А я хочу любить всего тебя! Полностью и вечно… Красиво, романтично, больно. — А что, если там будет часть, которую ты не полюбишь?! Учитывая то, что та могла спокойно признать сожжённую деревню, как пережиток его прошлой жизни и старые поступки, она бы вполне могла принять и объяснение своего возлюбленного. А это значит, что ей бы никакого труда не составило полюбить всё. — Такого не будет. Тяжело вздохнув, тёмный князь прошёлся по своим угольным локонам, собранным в хвостик и, вновь наткнувшись на резинку, почувствовал, как эта тонкая штучка для волос режет ему пальцы, просто пониманием, что всё это смахивает на предательство. — Варь, ты итак не любишь, — прошептала он, печально глядя на поломанную девушку. — Любовь без доверия — это нелюбовь. Принцесса хотела что-то сказать, но ей не хватило воздуха, помешало разбитое сердце, не позволил комок в горле, оказали воздействие глаза полные слез, а завершением стало изображение любимого человека, который был абсолютно сломлен произошедшим диалогом. Даже неизвестно, как бы продолжилась эта беседа, если бы на дворе не пискнул обещано Чёрный Кот, что заставило выпалить властительницу ветров тихое «нам надо бежать» и ринуться вниз по лестнице, чтобы не попасться под обломки здания. С помощью эмоциональной магии Любава в действительности обнаружит камень, а с помощью краснолицей племянницы они заберёт его с самой верхушки маяка, где ранее располагался огонь. Всем сразу стало ясно, что между их извечной токсичной парочкой не всё в порядке, а точнее все, кроме Васи, довольно быстро поняли, что конкретно не так. Это, верно, первый момент, когда абсолютно не способные к жалости анимаг и Сатана боролись с этим чувством, потому что им тоже было больно. И они не могли понять, кого им сейчас жалко больше.***
Первым желанием, которое овладело волшебницей земли, как только они снова оказалась у стен школы — встретиться со своим лучшим другом и оповестить о произошедшем, а точнее о намеревавшемся произошедшем. Она нисколько не сомневалась, что камень найден и что миссия ими пройдена успешно, но точно абсолютно не ожидала конфликт, пережитый их прекрасной саркастичной парой. — Влад! — увидев команду только что приземлившихся со второй миссии в коридорах колледжа, она тут же двинулась к ним навстречу. Но тёмному князю сейчас вовсе не до чьих-то проблем. Его мозг слишком сильно заполонили его собственные тревоги, от которых он был не в состоянии отделаться. Поэтому, вместо того, чтобы откликнуться на зов, он пошёл в другом направлении от учёной. — Мария! — воскликнул радостно Корвин, надеясь обняться с девушкой после разлуки. Прекрасный момент, верно, чтобы сказать человеку, что ты понимаешь, что любишь другого. — Прости, у меня важный диалог с Владом! Исследовательница даже не сбросила скорость, ни на секунду не остановилась, а лишь поспешила следом за мрачным правителем, только идя быстрее, заставляя анимага глядеть вслед её исчезающей средь толпы спины. Ей необходимо поговорить именно с ним, как с лучшим другом, как с хранителем, чей голос имеет значение. Ей это куда важнее, чем уже сама миссия и даже, куда важнее, чем её некогда разбитое сердце. — Влад, это важно! — Маш, мне сейчас не до твоих проблем! — процедил гневно преподаватель боевых искусств, даже не поворачивая голову. — Но это очень важно! Пожалуйста! Излишне умоляющий голос заставил его остановиться и развернуться к девушке, что сыграло с ним недоброе дело, потому что лишь по напряжённым чертам лицам и абсолютно красным щёкам, его верная подруга осознала, что момент и впрямь ничуть неподходящий. — Что случилось? — спросила она, всё ещё помня о своём деле, но точно понимая, что сейчас ему не особо хочется тратить на него своё время. — Чуть-чуть повздорили с твоей лучшей подругой, — шипел он, давясь каждой репликой из прошедшего диалога, ощущая их точно выстрелами в свою плоть. — Из-за чего? — Из-за абсолютного недоверия с её стороны. Ситуация не самая приятная. Стоять меж двух огней. Ей нужно сказать хоть что-то: либо утешить, либо защитить подругу. Хоть какое-нибудь слово нужно произнести. — Влад, Варя вообще мало кому доверяет, — начала оправдывать колдунья свою подругу, пытаясь тем самым облегчить мысленную ношу своего друга. — Сложно, знаешь ли, быть ребёнком из семьи, где из тебя пытаются сделать кого-то, кем ты не являешься, а потом уйти из неё всего в десять лет, чтобы стать кем-то собой. Она сама себе дороги искала в столь юном возрасте. Кому она может доверять?! Это тяжело! Мария даже не понимала, как же сильно она сейчас бьёт мимо, заставляя бывшего Морока заводиться всё сильнее, настолько, что он уже просто сжимал кулаки, чтобы никого не ударить. — Она и нам то с трудом доверилась… И вот последняя реплика стала для князя кайросом. Тем самым, когда не в состоянии сдерживать свои эмоции, он выпалит самую провокационную информацию о своей возлюбленной, о чем потом, вне сомнения, пожалеет. Но пока, затуманенному рассудку всё легко, и он не видит ничего плохого в последующих словах, которыми нагонит на лучшую подругу тяжкие размышления. — Любава — её тётя, — выпалил Влад, выпучив свои голубые глаза и разведя руками. — Любава Бабейл-Ветрова. Она вторая принцесса Штормграда. Хризолиты стали блестящими от явного шока, не веря произнесённым словам. — Вот тебе и доверие. Быстрым шагом он направился дальше, в свою комнату, желая провести время в полнейшем одиночестве, наедине со своими размышлениями. В тот вечер ему настолько тошно снова станет от фамилии «Равелин», что он выкинет все книги с их упоминанием за порог своей комнаты, стараясь выяснить у самого себя: зачем он говорит в противовес своим братьям, если они глаголют истину, а Варя ей верит?