***
Путь до библиотеки они преодолели крайне быстро, а по ней ходили долго, мучительно и тяжело. К сожалению, но гулять меж огромных шкафов и пытаться найти какой-то ток, задача крайне сложная к исполнению, когда пред тобой огромные лабиринты книжной обители. — Предполагаю, что он в романтической стезе… — Если он — твой родственник, ещё не значит, что он любит нафталиновые книжки о любви, — процедила властительница ветров, не сдерживая свой гнев. — Ты обрекаешь меня на это мытарство, так будь добра, хотя бы молчи. Парочка явно получала только отрицательные эмоции от этого совместного времяпровождения, и, в первую очередь, от общества друг друга. Анимаг чудился слишком заносчивым, чванным, жантильным, столь противным, что девушка успела уже сотни раз пожалеть, что добраться до младшего братца можно лишь через этого эгоистичного колдуна. — Веря легендам, Пётр был крайне влюблённым в самого себя… — Прям чувствуется ваше родство, — прошипела саркастичная королева. — И, есть такое подозрение, что он играет роль в каких-либо книгах, где его всё восхваляют… — История их княжества! Тут же встав со стула, колдунья воздуха поплелась вперёд по библиотеке в рандомную секцию, искать место, где же располагаются исторические книги. — Полный алогизм, но предположим. С этими словами он двинулся следом, тут же остановив самоуверенную шатенку и поведя её в абсолютно другом направлении, к тому месту, где в действительности находились сборники о великих княжествах, и где, по их мнению, прятался Богок. — Это она! — выпалила Варя, указав на одну из книжечек, лежащих в сторонке. Сильно не веря в предположении волшебницы, поэтишко протянул свою ладонь, предварительно закатив глаза, и коснулся старинной обложки рукописи. Долго держать пальцы сверху он не сумел, так как разряд тока, прошедший по ним, заставил его мгновенно отойти в сторону от опасной бумаги. Такая реакция дала чёткое понимание, что это — нужная им писанная работа, и что именно внутрь её выпадает их путешествие. — Итак, немного о наших ограничениях… — Удиви меня, — выкрикнула принцесса, изучившая множество рукописей по концу семнадцатого века и уже будучи полноценно готовой нырять в это древнее время. — Мы летим в 1680 года, — начал говорить парнишка, в целом плохо понимая, какие наряды им стоит сообразить, чтобы не выделяться из толпы. — Много о том времени я не знаю, но явление патриархата — дело в то время очевидное. Зато куда больше о тех годах ведала властительница воздуха, которая, будто бы полноценно заглушив слова нарциссичного товарища, начала творить для себя новую одежонку, сменив школьную фиолетовую юбку на платьице, чем-то похожее на смешение древнерусского и европейского стилей, ибо ткани усыпаны множеством красивых узоров, но при этом прослеживалась явная западная мода, которая только-только начала проявляться в те годы, на переходе к новому 18 веку. — Вау, — лишь сумел буркнуть анимаг, наблюдающий за интересным образом ненавистной саркастичной колдуньи. — Закончил? А теперь я, — зашевелив пальцами, она ловко начала менять школьную униформу книжного путешественника на изящный костюм с жакетом и прекрасными манжетами, — Мы летим в Россию 1680-х годов. В одно из его княжеств, уж сильно приближенное к Петру 1. А этот великий человек преподнёс вместе с собой удивительное время, когда древнерусские кафтаны менялись на европейские наряды. — Поэтому мы сегодня в этом, — будто бы соглашаясь выпалил брюнет, пытаясь закрепить волосы в хвост, чтобы они не падали на его орлиный нос. — Именно! Сплетение стилей! Мы смешали две культуры, и, в случае чего, будем зреться окружающим не сумасшедшими, а лишь иностранцами с новыми идеями. — Ты и в эклектике весьма неплоха, — буркнул анимаг, уловив колкий взгляд в свою сторону и убрав с лица нахальную улыбку. — Не думал, что скажу такое, но план хороший. Ныне колдуну нет никакого желания третировать даму, ибо он чувствовал, что из излишнего любопытства плетётся в новый мир, где ныне именно ей достанется роль амбассадора. Протянув властной принцессе Штормграда свою ладонь, он приготовился к перемещению в Россию нового времени, производя чуть ли не путешествие в другую эпоху. Пройдя сквозь страницы, они тут же оказались в убранстве дома Равелиных, где главный зал оказался переполнен огромным количеством народу, в честь пира на день рождение знаменитого тёмного князя. — Мы конформны абсолютно, с нарядами ты не прогадала, — заметил Корвин, глядя на огромную толпу, которая прогуливалась по залу. — Но, как искать моего прапрадеда — вопрос, стоящий в главе нашего путешествия. Как среди огромного количества народа искать нужное личико, никогда прежде невиданное, и, главное, не прогадать и найти нужную версию, ту, что книжный дух, а не действительный младший брат княжеского дома — задача не самая лёгкая. — Народу очень много, его не заприметишь! — недовольно процедила богиня воздуха, поправляя выбившиеся локоны из её своеобразного пучка, из-под которого ниспадали не поместившиеся в нём её длинные волосы. — В те времена вертопрахов бытовало бесчисленное множество… — Как и осуждающих жантильных фанфаронов, что без конца страдали пситтацизмом, — произнёс внезапно возникший из ниоткуда незнакомец. — Хотя, таковых во все временя было много. Властительнице ветров даже не нужно долго глядеть и разглядывать черты лица влезшего столь сумбурно и легко в диалог молодого человека, ибо одного секундного взгляда ей хватило, чтобы полноценно убедиться в том, кто же предстал пред ней. — Пётр Равелин, я так думаю, — протянула Варя, улыбнувшись. — Кобылица, я так предполагаю. И снова прозвище, что так раздражало её и каковым её так просто одарил средний из братьев прозвучало, но она не могла ничего сделать в отместку, ибо имелась острая необходимость в том, чтобы не привлекать внимание. Особенно теперь, когда так сильно желаемый Богок, монстр книжных страниц, стоял прямо пред нею.***
Идея икс всё ещё не покидала наследницу волшебного мира. Постоянные переписи сочинения, с которыми Кривозуб прямо на её глазах производил насильственные акты, продолжались писаться каждый день. Принцесса уже вовсе не замечала, что прекрасно знала о многих странах с монархическим политическим режимом, что ей известно, каковым он являлся раньше и какие изменения претерпел теперь, и, если бы кто-то подле неё заговорил о каком-либо государстве, она бы с лёгкостью могла назвать самого знаменитого в ней короля. В любом случае, домашнее задание от этого выполненным не становилось, ибо преподаватель не собирался принимать его, кажется, даже в случае, если бы ученица лежала при смерти. Тогда возникла идея выслать свои рукописи напрямую родителям, на оценку самым настоящим правящим властителям. Именно после отправки конверта, она возвратилась в комнату, где уже на тренировку отправлялась её дорогая зимняя волшебница, с которой они только сегодня поругались из-за этой самой спортивной нагрузки. — Куда ты собралась?! — с порога вспылила рыжая бестия, чуть ли не насильно сажая раненную спортсменку обратно на кровать. — На тренировку! — не поддаваясь под применённую силу, прошептала поднимающаяся снова вверх Снегурочка. — Соревнование через две недели! — Вот это круто! Вместе на трибунах посидим! Такими резкими ограничениями со стороны богини огня стал их общий визит к врачу, который, решив заменить гипс, увидел там много крови, что вытекала в результате огромных физических нагрузок, которыми так беззаботно девушка одаривала свою несчастную ногу. Странно, но вид красной жидкости, что протекала по человеческому телу, вызвали во властительнице пожаров приступ рвоты, предопределившими её несгибаемое решение: на каток ледяная волшебница не выйдет. — Алёночка, я не хочу сидеть, — попыталась мягким голосочком донести она свою главную мысль, снова болея слепым желанием убедить всех в том, что всё в порядке. — Я хочу выступать. Плясать на коньках. — Мне бы хотелось, чтобы ты хотя бы плясала на ногах! — прямолинейно выпалила динамит команды, абсолютно не придавая значение ни одной лиричной реплике её подруги. — А не в инвалидной коляске, которую тебе пообещал вчерашний доктор! Лекарь тоже вознамеривался попросту усыпить в неостановимой акробатке желание выйти на лёд, и потому решил сразу поугрожать чем-то опасным. Такое объяснение преподнесла себе фигуристка, когда он просматривал её кадры и по-новому накладывал швы. Всё в порядке. Она в порядке. — Бинты на колено и вперёд на лёд! — радостно выпалила Снежка, ни в какую, не слушая чужие аргументы. Какая же это слепая наивность в успех, привитая красивыми историями и драматическими фильмами, наполненная безбашенной силой, которая уже практически сравнялась с бессмысленной и несусветной глупостью. — А потом снимем бинты и увидим новые разбитые кости?! Огонь с водой явно собирались стоять на своём до последнего, хоть и обе прекрасно понимали, что при своём каждая и останется, и одна другую не остановит. Черту характера «целеустремлённость» они делили напополам благополучно вот уже пять лет их дружбы. — Я обещаю закрыть тебе глазки, чтобы ты не пугалась. Фраза пусть и звучала мило, в конце сопровождаемая прелестной детской улыбочкой, но это больше похоже на что-то из Вариного арсенала, нежели на нечто из того, что могла бы сказать добрейшей души блондиночка, всё ещё разговаривающая на постоянной основе со своими заколочками, будто сказочные герои из книжек Ханса Кристиана Андерсена. С этими словами Снегурочка, собрав всю свою волю в кулак, поднялась с места и, схватив костыли, смело направилась на очередную тренировку в маленький спортивный зал. Легко бы она могла смутиться тому, что её подруга замолкла, больше ничего не твердя, а лишь спокойно глядела в спину всё удаляющейся фигуре, позднее скрывшейся за дверью. Как и во все прошлые разы, фигуристке просто хотелось верить, что её позиция стала ясна её товарищу и в дальнейшем разборе в объяснениях не нуждается. Её жизнь — её решения. Её проблемы. Но, к сожалению, ребята явно не планировали придерживаться позиции Абрикосова, что так красиво нёс в массы слова о личных желаниях. Теперь, помимо её молодого человека, что старательно химичил и придумывал нечто, чтобы заставить остаться ледяную колдунью на обычном полу и не выходить на каток, присоединилась ещё и рыжая бестия, которая оказывалась не столь уникальна в своих мыслях, но руководствовалась лишь бескорыстной слепой заботой о своей подруге. Её прелестное чудо же не выйдет на каток, если, к примеру, будет проблема с нарядом? Или будут неисправны коньки? Или те самые бинты, за которые спортсменка держалась, как за последний спасательный крючок, как за сам цветик-семи цветик, исполняющий желания, вдруг исчезнут или придут в кошмарное состояние? Это всего лишь мелкие козни. Козни, направленные на будущее счастье. Посмотрев на шкаф, веснушчатое личико поднесла к своим тоненьким губкам руку и начало сильно взволнованно кусать ногти. Она не провернёт такой глупый, несуразный, но в то же время столь разрушающий план в действие сегодня. Ей нужно подготовить себя, убедить свой мозг в правильности своих затей, суметь уговорить его, что это всё — только во благо её подруге. А ещё, пожалуй, заглушить безостановочно твердящего в голове Александра, повторяющего, что идея максимально гнилая и не правильная.***
— Вы обращаетесь ко мне так, будто знали, что я приду, — заметила принцесса Штормграда, с каким-то невероятным интересом разглядывая молодого человека, который не так сильно казался измучен временем и куда больше походил на живого, в чертах лица которого можно даже рассмотреть схожести с её любимым преподавателем. — Алексей довольно быстро понял, что вы явитесь ко мне, воспользовавшись помощью моего дорогого потомка, — как-то по-детски, и даже шутливо, Пётр повернул голову в сторону весьма замкнутого и явно разочарованного анимага. — Приветики! Подняв руку вверх, он пошевелил пальчиками, словно какая-то флиртующая девушка, или столь сильно ненавистная Корвину дама кокотка. — А зачем же я приду? Властительнице ветров всё мерещилось чем-то забавным, ибо братья Равелины были искусными актёрами и одновременно писателями, что создавали для себя сценарии, которые после исполняли. Как-то по смешному они, абсолютно не зная её, точно предугадывают её действия и при этом настырно играют, применяя ненавистные прозвища и манеру речи. Точно, как Влад, до момента, пока не приобрёл свой истинный облик. — Верно, чтобы узнать немного о моем старшем братце или же, чтобы на него посмотреть, — протянув ладонь, на ощупь грезящуюся крайне сухой, подмигнув своими идеально сапфировыми глазами, которые, на удивление, мерещились точной копией очей, что принадлежали её молодому человеку, — Чем мы займёмся прямо сейчас. Выведя её к краю толпы, собирающейся по двум сторонам от зала, ожидая прибытие царского дома, Пётр, пройдясь рукой по волосам, протянул девушке бокал. — Хотите винишка? — Я не пью, — скромно отказалась богиня ветров, хохоча с того, как некогда с такой же интонацией ей предлагали сок. — Никогда не думал, что тот, кто даровал столь великолепную способность, фланировать по книгам, будет столь безбожным бонвиваном. Явно не ловя восторга от встречи с предком, Корвин без остановки бубнил, не в силах совладать со своим разочарованием. — Ваша любовь к непонятным словам указывает на наше чёткое родство, как и неизмеримое, практически бесконечное поклонение литературным романтическим произведениям, — конечно же, обитая в библиотеке школы, он довольно хорошо знал, какой отдел любимый у анимага. — А это может быть… — Энотерапия? — предположил парнишка, поправив пуговички на манжете. — Алкоголизм. Не выдержав, Варвара хохотнула, ныне искренне не осознавая, что же глупого нашла в диалоге с ним её лучшая подруга. Заигравшая мелодия, призвала весь зал откинуть бокалы и внимательно посмотреть на открывающуюся дверь, в которую влетела группка разодетых красиво воинов и приближенных к главному князю, а следом гордо шла тройка братьев, которую, естественно, возглавлял самый старший. — А здесь вы брюнет, — произнёс литератор, отмечая теперь сильно заметную схожесть меж братьями, которые, будучи молодыми, все носили локоны цвета угля и довольно красивые усы и бороды. — Путешествия по книгам заставляют менять облик, поэтому теперь я — молочный шоколад… — Это цвет гавна, — подшутила саркастичная королева, чем мгновенно заставила испариться улыбку молодого человека земной волшебницы. — А вы весьма нелиричны и не прозаичны. Князья устроились на трёх заготовленных для них тронах, и в это же мгновение, толпа разбрелась по залу, что заставило Петра схватить незваную гостью за локоть и буквально завести в толпу, чтобы их не заметили крайне хорошо зрячие глазки прошлого… Него. — Не ощущаешь некую хеатускопию? — шутливо обратил внимание Корвин, на восседающего старшего братца, шептавшегося с родственниками. — Скорее чёткое чувство дежавю. — Мне нужно пару ответов на вопросы… — Учитывая то, что ты вначале возжелала встретиться со средним Равелиным, а ныне пролезла в книгу ради младшего, у тебя их ни черта не мало! Отчего же все так ловко читали её как открытую книгу? Неужели все переживания принцессы Штормграда и вправду писаны прямо на её лице? Прикрыв свои аметистовые очи, в попытках успокоиться и поймать хоть один вопрос в своих запутанных мыслях, она начала говорить, глядя на наглое личико Богока. — Вы описаны, как жестокие князья, которые убивали, грабили и сожгли целую деревню, — затараторила она, остановившись, когда в ответ на её слова прозвучал, кажется, самый неприятный короткий смешок за всю её жизнь. Преисполненный всезнания, эксцентричностью, эгоизмом, наглостью и нарциссизмом, смешанным в одном флаконе. Но, что важнее всего, он точно твердил: «ты ничегошеньки не знаешь». — Влад говорил правду: «историю пишут победители» …. — Это обыкновенный трюизм, — снова вставил заумное слово анимаг, будучи будто лишним в данном диалоге. — Вне сомнения, это общеизвестная истина, — тут же согласился Пётр, разом выпив всё содержимое бокала и схватив следующий. — Но всё-таки то, как нас коверкают историки, не самое приятное дело. — Этого не было? — Это было, но не из-за жестокости или ради веселья, — тут же перебил её молодой человек, в очередной раз обрывая ей кислород и веру в своего же возлюбленного. — Просто всё не то, чем кажется, потому что без причин, это становится, именно что, мрачным. А капнуть глубже, и ты увидишь свет. Ей попросту хотелось в это верить, но младшему Равелину явно куда больше хотелось пить, нежели вести беседу о своих жизненных путях и дорогах. — Пляска? — задал вопрос любитель романтической поэзии, заслышав, как заиграла мелодия. — Это гавот, открывающий танец, — ответил скрывающийся тёмный князь, губами прикасаясь к новому бокалу с вином. — После будет чудный парный Менуэт. Вниманию сударя быстро предстала, как заметно напряглась принцесса Штормграда, и он хотел сказать хоть что-то, чтобы не смотреть на эти нагруженные щёчки и сомкнутые сильно губки, которые девушка пыталась зажевать. — Скажи, какая борода лучше? Моя та или моя эта? Смешливый вопрос заставил властительницу воздуха вначале хохотнуть, а потом и вправду поднять свои аметистовые глазки на молодую версию, а точнее на не заколдованный вариант младшего Равелина, который, о удивительно, тоже пил вино, но делал это куда менее умело, чем нынешней Богок, из-за чего часть оставалась на его бороде. — Та, вне сомнения, красива, и усики там поэлегантнее будут, — не в силах совладать с собой, она всё-таки посмотрела чуть правее, на главного правителя данного пиршества, и еле слышно ахнула. — А Владу идёт эта. Он о ней как о чём-то волшебном мечтает. Ей хотелось сфотографировать данное чудо, чтобы потом показать ему то, от воспоминаний о чём у него чуть ли не слёзы в глазах возникали. — У него была элегантная расчёска с драгоценными камнями чисто для усиков. В это мгновение, не сдержавшись от представленной картинки своего молодого человека, который бы заботливо прилизывал свою неказистую чёрную бородку, волшебница засмеялась. Негромко, совсем, ибо гавот заглушил её хохот, но, к её счастью или печали, привлёк внимание лица, от которого ей сейчас точно ничего не нужно. Пристальные сапфировые очи теперь оказались очень чётко направлены на неё, в то время, как Ветрова наблюдала за весёлыми ритмами пляски, в которую внезапно ввязался ещё и возлюбленный её дорогой подруги. Она совсем не чувствовала, что кто-то на неё смотрит, излишне внимательно и крайне заинтересованно. Верно, она бы и вовсе не заметила, если бы Пётр не решился вновь глянуть на смехотворные попытки мелкого себя пить вино, которое продолжало проливаться мимо уст, и не заметил этого взора. Невольно его губы распахнулись, поражённые столь пронзительным блеском в знакомых ему небесных глазах. Ему даже не верилось, что именно в этот день, в своё двадцатилетие, спустя несколько дней после поражения, его брат будет глядеть куда-то так. — Кобылка, позволь задать тебе вопрос, — обратился младший братец, привлекая принцессу к себе. — Можно, если прекратишь меня так называть, — не отводя взгляд от толпы, процедила девушка. — Не прекращу. Скажи пожалуйста, а когда ты влюбилась в моего братца? Мгновенный румянец. Та самая извечная дилемма, ловко ставившая её в тупик, даже спустя годы имения красивого поэтичного ответа. — Знаешь, я привыкла думать, я не влюбилась в него и дальше любила, — шептала Варя, не отворачивая взора от толпы и с каждым исходящим словом, кусая свою губу, — А что я влюблялась в него каждый раз, когда видела снова. — Я ошибся, ты хороша в романтике, — похвалил её Пётр, качая бокал в своих руках. — Неужто в первый раз ты влюбилась при первой встрече? Как будто бы под ногами подорвалась мина. Комок в горле, явное волнение, бегающие аметистовые очи, прикусывание губы — это всё пошло разом, будто защитная реакция на отрицание того, о чём она старалась вообще никогда не вспоминать. Она даже отпрянула назад, серьёзно засмущавшись данных слов. — Нет, конечно нет! — пробурчала она, пытаясь восстановить своё дыхание. — Этого не может быть! Когда мы встретились впервые, он был в образе Иванушки! Я не могла в него влюбиться… Младшему Равелину мерещилось, что прямо на его глазах происходит какое-то чудо света — реальное воплощение сказочных легенд и всех мечтательных романтических историй, в которые он так искренне верил и которыми болел. Его чёртов эскапизм будто бы прямо пред ним приобретал цель, к которой он стремился. — Любовь с первого взгляда, смешно, — ловким движением руки он залил содержимое бокала в себя. — Я не могла в него влюбиться тогда! — Влюбиться как раз-таки могла, — воспротивился книжный дух, начиная проповедовать свои мысли. — Влюбиться в картинку, в человека, о котором ты ничего не знаешь, ничего не стоит. А вот любить нужно человека, — он отвёл взор, придавая моменту натиск какого-то представления, а потом возвратился к румянцу щёк колдуньи. — Ты могла в него влюбиться тогда, легко. Поймав свободной рукой даму, что несла бокалы на стол, он выхватил прямо из её ладони заполненный, и всунул вместо него свой опустевший, возрадовавшись, что алкоголь не завершится. Пока он проворачивал эту операцию, правительница воздуха лишь пялила на него блестящими аметистовыми глазами, испуганно размышляя о том, почему он вообще о нём заговорил. — Дело в том, что, у него уже к этому моменту имелось несколько девушек, — начал рассказывать Богок информацию, которую вроде и хотела получить от него принцесса. — Три или четыре. Мы называли их тёлочками, потому что они были крайне покорными, — в этой реплике будто и было зашифровано «в отличие от тебя». — Но он никогда ни на кого не смотрел вот так. Приподняв бокал с вином, он заставил Варвару наконец-то обратить внимание на тёмного князя, который так и продолжал пялить на неё своими сапфировыми очами, чем мгновенно заставил покраснеть свою-ныне не свою девушку. — Что в тебе такого особенного? — Понятия не имею, — шептал ветерок, смущённо глядя на молодого человека, о котором они вели диалог. В это же мгновенье, Владислав приподнялся с места, ринувшись в их сторону, чем даже заставил волшебницу отступить на пару шагов назад от резкого страха. — Тебя пригласят на менуэт, — пояснил происходящее младший из братьев, даже усмехнувшись подобному. — Это вообще что?! — вспылила саркастичная королева, потеряв свои брови, улетевшие от страха, где-то в небосводе. — Это то, что потом превратится в вальс, — пробормотал практически в ушко Пётр, видя всё ближе приближающуюся фигуру старшего брата. — Будь конформной. Просто зайди в эту экзальтацию. — Можно пригласить вас на танец? Казалось, что прямо на этом месте колдунья ветров и умрёт, задохнувшись воздухом, которого ей казалось либо слишком много, либо слишком мало. Встретившись совсем близко с лицом человека, которого она видела буквально каждый день её жизни и каждый день его новой жизни, ей внезапно померещилось, что разницы в триста лет между нынешним моментом, и тем, что происходит сейчас, попросту нет. Это немного более грубый голос, но приглашение всё равно произнесено мягко и вежливо. В каждой секунде она зрела что-то знакомое, и оттого она тонула под этой волной чёткого чувства, что это нечто родное и близкое. Не в силах что-либо буркнуть, она попросту кивнула головой и, положив свою хрупкую ладонь на знакомую, такую незнакомую руку, двинулась в середину зала. Встав посреди других пар, двойка возлюбленных, не возлюбленных… Слишком сложно это было для сознания Колючки приготовилась рассекать зал своим танцем. Когда рука князя легла ей на талию, она невольно задержала дыхание. Всё это было слишком эфемерно, нереально, как-то волшебно. Особенно глаза, которые вообще никак не отличались от тех, что она видела, пробуждаясь каждое утро. Мелодия полилась, а следом за этим двинулись вперёд и пары танцующих. Не сбивалась девушка, кажется, лишь оттого, что сам правитель крепко вёл её в правильном направлении вперёд, аккуратно контролируя каждое её движение. — Вот это экспрессия, — произнёс Богок, когда его дорогой потомок встал прямо подле него. Только-только бросив кроткий взгляд на эту парочку, анимаг, невольно, усмехнулся, размышляя о том, насколько происходящее зрелось фантастическим. Никогда не интересуясь историей Влада и Вари в реальном времени, он внезапно увидел ту же самую химию, но уже в прошлом, где он — совсем не он. Но так сильно похож. — Таким потоком флюидов и снести может, — впервые согласился Корвин. Кажется, впервые за всё время он поистине понимал, почему патруль замирает каждый раз, когда глядят на пляшущую пару и отчего же они так сильно любят подобное. Это действительно выглядело как нечто, от чего просто сложно оторвать взгляд. Размышлять о том, что это крайне странный момент её жизни, рассудок был попросту не в состоянии. Она в очередной раз полноценно без остатка сгорела в сапфировых очах, получая так и не свершившейся в нынешнем времени танец. Это был её Влад, даже в эту секунду, и оттого принцесса Штормграда оказалась настолько потеряна, глядя на молодого человека, будто бы прикасаясь к чему-то не тронутому и редкому. Такому древнему, но такому по-настоящему родному. Когда мелодия завершилась, произошёл поклон, а волшебница продолжала смотреть своими аметистовыми широко распахнутыми глазками на партнёра по танцу. Точнее, на склоняющуюся пред ней макушку чёрной копны волос. А потом личико поднялось и на нём засияла конкретная улыбка, являющаяся самой близкой её душе вещью, от которой могли подкоситься ноги. Улыбка лишь на одну сторону. — Забирай её, — хохотнул Пётр, выпивая ещё один бокал и с максимально восторженным взором глядя на замершую девушку. Ринувшийся в центр зала анимаг, аккуратно взял колдунью воздуха за руку и повёл обратно в толпу к их компании. — Кобылица, ты подарила мне самую невообразимо романтичную картину из всех, что я некогда видел, — произнёс книжный дух, спрятав за ушко свои каштановые локоны и протянув ещё один бокал своей новой знакомой. — Тебе нужно выпить. — Так и станцевали вальс, — шутя заметил Корвин, вспоминая недавний урок плясок пред балом. Сама от себя не ожидая, истерично улыбаясь и хохоча, девушка схватила бокал и залпом выпила содержимое, заглотнув в себя красного вина. — И вправду влюбляешься каждый раз, когда видишь, — решил немного посмеяться и младший Равелин. — Пойдём на улицу, а то ты красная до невозможности. Медленными шагами они повели даму к выходу, продолжая восхищаться представшему пред ними действу.***
В колледже не было в эту секунду ничего сильно романтичного. Ребята за круглым столом вели обсуждение о том, кто же и на какую выгоревшую точку отправится, метая учеников из стороны в сторону. Трое молодых людей, каждый заботившейся о каких-то своих мыслях, пытались пристроить токсичных родственниц, куда-то вкинуть озабоченного будущего политического деятеля, найти при этом место для исследовательницы и, соответственно, в противоположную команду определить врага народа, на которого могли преспокойно наехать кто-то ещё. — Из понятного только то, что Астер идёт с Кощеем, потому что тот его защищает. — Маша, исходя из этого, идёт в другую команду, — добавил к словам лучшего друга Абрикосов. — Тогда получится, что она идёт с Корвином, а два земляных мага в одной компании не выгодно нам, — заметил астроном, снова заведя рассуждения в тупик. Выглядело так, будто трое взрослых бугаев играют в морской бой, пытаясь при этом вместо кораблей не потопить своих же учеников, которых не желал использовать в качестве мяса на убой. — Есть идея, закинуть Варварию вместе с Любавой… — Говно идея, — тут же вставил своё слово поперёк тёмный князь, вспоминая извечные расприи между двумя наследницами престола. — Они сейчас спокойнее к друг другу относятся, и, плюс к этому, — заявил факир, — Варвария может остановить Любаву, когда это будет нужно. — У тебя с этим шансов куда больше, — заявил Влад, вспоминая сколь спокойно и по-доброму к фокуснику относится пугающая всех Сатанинская тушка. Смехотворно, когда на фоне опасности всего мира, вместо того, чтобы обсуждать возможный исход происходящих выгоревших точек, они разбирали людей по двум колонкам, с целью не получить конфликты по командам. На фоне конца света возникли душевные проблемы и ссоры. — Так, может, девочек вместе и с ними Героя отправить? — У Влада условие, он всегда идёт с Варей, — прервал предложение любителя тёмного неба не волшебник. Вспоминая беседу, некогда проведённую в этой библиотеке, неуклюжему парнишке стало мигом стыдно за произнесённое предложение. — Что ж, тогда сделаем так, — решив прекратить долгие раздумья, начал палить бывший предатель, — Варя с Любавой идут вместе. Также с ними идёт и Влад, но это — не моя команда. Зато с тобой отправляется Корвин, потому что Мария, в роли земляной волшебницы, идёт в этом отряде. Здесь же Волод, её величество и Александр. — Ты останешься без моей защиты, — тихо выпалил брюнет, возрадовавшийся, что никто не услышал его обращения к лучшему другу. План, отнюдь, не казался плохим, кроме единственного фактора, что властитель мрачного королевства оставался полноценно наедине с людьми, которые никак не вовлечены в данную миссию. Внезапно, стоявший в тишине шатен хохотнул, как только Астер закончил разброс, чем заметно смутил пугливого молодого человека. — Что? Что-то не так? — страх и заикание вернулись лишь с одним коротким смешком. — Нет, хороший разброс, просто, — тяжело начал говорить он, выпаливая слово за словом, — Впервые слышу, чтобы Алёнку называли «её величество». Да, к принцессам команды патруля никогда не относились так. Никогда не обращались подобным образом, потому что это совсем не принято в их отряде всех равных людей. И услыхать таковое мерещилось чем-то странным, хоть и маячило совсем недалеко от истины. — Кстати, ты Варю не видел? — протянул саркастичный король, резко осознав, что вот уже целый день провёл без чьих-то токсичных комментариев.***
В это же мгновенье потерянная девушка гуляла по бывшим владениям своего молодого человека, беседуя с его братом о его прошлой жизни. — Расскажи про ту деревню, которую вы сожгли из-за своей жестокости, — жалобно попросила ветер перемен, вспоминая страшные заметки из книг. — Лучше ты вначале расскажи, каким образом это записано в исторических фолиантах, — обратился Пётр, убрав руки за спину и идя гордо. — Там сказано, что у вас были бунты, и вы сожгли ту деревню, всю дотла, потому что хотели показать, на что способны самовластному народу. Не сдержавшись, младший Равелин захохотал, поражаясь, сколько деталей поели эти исторические рукописи. — Это просто поразительно гнилая аберрация! Как сказал бы Алексей сейчас: «Homines victos linguam ligatam habere», — историю пишут победители. Ты права, это были бунты народа в нашем небольшом княжестве. Тут они не солгали, зато прекрасно обманули в другом, — каждую фразу он цедил сквозь зубы, будто бы сама деревенька вызывала в нём массу негативных эмоций. — Бунты происходили, потом что соседнее княжество пыталось отобрать у нас власть, забирая наших людей к себе. Они просто пленили их. Забирали и убивали. Тогда Влад с Алексеем приняли решение отправить наших солдат к этому самому княжеству, чтобы отвоевать обратно наш народ, потому что, как бы мы не были записаны в истории, людей мы любили. Словно доказательством стало то, как на приёме со спокойной душой князи вставали и общались с каждым из приглашённых гостей, и, мало того, когда компания только выбралась на улицу, они увидели, что и у более бедного люда тоже имелось своё пиршество, где они ярко веселились. — И тогда Влад отправил военных, приближенных, на разборки, — слова выходили всё медленнее, будто говорить младшему из правителей всё тяжелее. — Им нужно было где-то переночевать, чтобы позднее отправиться на договорную. Они остановились в этой деревушке на границе. Она называлась Ратынь, и принадлежала нам. Нам не стоило бояться никакого подвоха, потому что грезилось, что они нам верны. Молчание, тишина. Он снова видел кровь на своих руках. Внимавшая каждое слово властительница ветров заметила паузу, но глядя на то, как судорожно трясутся сапфировые зрачки и нервно подрагивает его руки, плотно сдержанные за спиной, она решила не торопить его с рассказом. — Как ты понимаешь, верны они не были, — буркнул он, будто, как и тогда, давясь этим фактом. — Они расположили наше войско по некоторым домам, а ночью их убили, — он старался рассказывать это спокойным голосом, но его язык дёргался, будто этот кошмар переживался снова. — Не знаю уж, действительно ли они всех разрубили, или же просто пожаром душили… Знаем точно, что кого-то в бане заперли, чтобы они там задохнулись, а других, вроде, отравили. По крайней мере, мы были убеждены, что они всех накромсали. — Почему же? — поражённо задала вопрос Варя, стараясь держать себя в руках и не стать вторым человеком в этом диалоге, кто не в состоянии нормально произносить слова, хотя она сама уже сильно потрясывалась от беседы и новой полученной информации. — У нас был один воевода, самый главный. Его звали Лан. Он обучил нас бороться на мечах и заменил нормального отца. Он заботился, пока наш нас бил и травил. Но в истории он, верно, как благодетель записан? — Есть такое, — лишь выдавила из себя принцесса. Казалось, что им обоим с каждым словом говорить всё труднее и труднее, будто бы они давились рассказом, но продолжали есть. Прекрасные мазохисты. — Лан являлся лучшим другом Влада. Он его только как не называл: отец, мой бог, и даже четвёртый брат Равелин, — воспоминания о добром дядюшке с белой бородой заставили его выдавить улыбку, пока он не вспомнил, каковым он видел его в последний раз. — Он отправил его на эту миссию, потому что Лан был хорошим сговорищиком и прекрасным политиком… А вернули нам его отрубленную голову. Прекрасная точка, которая конкретно, прямо в представлении властительницы ветров, вырвала из книги страницу о злобности Равелинского семейства. — Я даже не помню, что было потом… Месяц целый как в тумане… Это было обдуманное решение — сжечь Ратынь дотла, — жёстко и прямолинейно выпалил он концовку. — Кажется жестоким. Да, возможно. Но, как сказал Влад: предатели — это вредители, а вредителям в этом княжестве делать нечего. — Это не жестоко. Круто, да? Твой парень всё ещё не такая сволочь, что описана в книгах по истории. — Убийство властителя деревни мы сделали позже, потому что он сбежал, — смеясь рассказала Пётр, вспоминая испуганное лицо зазнавшегося мальчишки. — Маме, конечно, вообще не нравилось то, что мы творили, но выбора особого не имелось. Мы просто мстили. Месть — это одна из самых опасных вещей. Многое можно пояснить произошедшими поступками из прошлого, и именно данная ситуация вновь оправдывала тёмного князя, история которого в книгах записана абсолютно иначе. Но можно ли верить словам книжного духа? — Вы прямо, как три брата олимпа: Зевс, Аид и Посейдон, — внезапно вспомнила Варвара шутку, произнесённую в храме. — И кто же есть, кто, кобылица? — Ну, Алексей явно Аид, со своим царством мёртвых и всем остальным, — младший Равелин соглашено закивал. — Ты — любитель книжного мира, а значит нескончаемой водички… — Эй! — Ты — Посейдон! Сидевший пред ней бывший властитель княжества казался похожим то на маленького весёлого ребёнка, то на запойного вертопраха из высшего общества, то на серьёзного мужчину, повествующего тяжёлые семейные тайны. — А Влад — Зевс… — Из-за такой же бороды? — Нет, — засмеялась девушка, вспоминая сегодняшнюю картину и искренне понимая, почему её молодой человек так сильно хочет себе усики обратно. — Потому что он немножечко колдует молниями. Ну так, сквозь пальчики пускает. Внезапное молчание, внезапная тишина и ни единого хохота. — Влад хорошо владеет магией молний, я бы сказал, чуть ли не в идеале. — Что? Ой. Вот поверила. А теперь разуверяйся обратно. — Алексей же давно обитает возле школы, он видел его тренировки, — начал говорить Пётр, прекрасно понимая, что сейчас нещадно палит своего старшего брата, но продолжал ломать свою сюжетную линию. — Влад прекрасно управляет молниями. Последняя фраза за тот вечер сработала достаточно хороша, чтобы заставить властительницу ветров искусать свою губу. Чтобы заставить её вновь засыпать в книгах и готовиться к новой встрече. Чтобы снова полноценно перестать доверять единственному, кому она никак не могла довериться.