Охотник на оленей

Артур сказал, внимательно рассматривая лежащую на коленях винтовку: — На зайцев удобнее всего охотиться рано утром. И поднял голову, словно вспомнил что-то важное. Посмотрел на слепящее полуденное солнце, а затем резко перевёл взгляд на Джона. Щёлкнул затвором. Звук вышел неожиданно громким, Джон едва не вздрогнул. — Олени, — продолжил, снова опустив взгляд, — слишком пугливые. На них бы лучше ходить вечером. Джон безразлично кивнул, вытянув ноги к костру. Он и без того об этом прекрасно знал. Заживающие шрамы зудели постоянно, и все силы приходилось отдавать на то, чтобы не расчесать раны. Ему не так давно сняли швы. Будет обидно, если он опять всё испортит. — Ты идёшь на охоту? — лениво спросил он, продолжая наблюдать за хмурым профилем Артура. Артур покачал головой. — Мы. Мы идём на охоту. И бросил ему начищенную винтовку — Джон едва успел поймать. Охота не входила в его планы. Особенно охота с Артуром. Когда они в последний раз охотились, сколько лет назад? Кажется, ещё до того, как Джон сбежал от банды и вернулся. Их совместная охота в последние месяцы перед уходом Джона частенько оканчивалась тем, что они находили, из-за чего поругаться, пока Артур проверял шкуру убитого животного, а Джон копался в оленьих кишках. Несколько раз дело едва не дошло до драки. (Джон не думал, что потом ему даже этого будет не хватать так сильно, хоть хватай Артура с винтовкой и сам тащи в лес). — И на кого мы собираемся охотиться? — даже не поднявшись с места, спросил Джон. Конечно, он никогда не скажет Артуру, как ему не хватало Артура… Охоты с Артуром. Артур повёл плечами, продолжая смотреть перед собой, на снующих из стороны в сторону жителей лагеря. Он всё ещё хмурил брови и так тщательно протирал пальцы от оружейный смазки, что, казалось, и кожу протрёт до дыр. Джон постучал пальцем по прикладу винтовки. Оружие Артура всегда было в отличном состоянии. — На оленей, — снова вскинув голову к солнцу, сказал Артур. — Приедем на место — уже будет вечер. Это недалеко. Джон против воли метнулся взглядом к палатке, где сидели Эбигейл и Джек. — Когда ты в последний раз выходил из лагеря? — внезапно спросил Артур. Джон свёл брови к переносице. После выздоровления он предпочитал находиться где угодно, лишь бы подальше от лагеря — от Эбигейл, Джека и отцовских обязанностей. Артур это прекрасно знал. — В последний раз? Примерно… А. Понял. Ты издеваешься. — Я издеваюсь, Джонни. Одевайся теплее — в августе холодно ночами — и идём. Больше своих винтовок Артур любил разве что свою лошадь. Боудикка готова была мчаться к хозяину хоть на край света, стоило ему лишь свистнуть. Джону было жалко Бо — Артур весь поник и сильнее ожесточился после её смерти. Имени новой лошади, вороного рысака, Джон ещё не знал, но уже понимал, что через несколько мгновений почувствует себя тупым. — Зенобия, — погладив кобылу по носу, сказал Артур. Словно читал его мысли. — Зовут Зенобия. — Это в честь… Королевы, которая подняла восстание? — слабо пошутил Джон, пытаясь взглядом отыскать своего Старика. Старик жевал сено на другом конце лагеря и старательно игнорировал Джона. — В честь царицы, — удивлённо приподнял брови Артур, — которая, да, подняла восстание. — И воевала она с Римом? — С Римом. — Они с Боудиккой случайно не… — Боудикка была королевой иценов. А Зенобия — царицей Пальмиры, Джон. Джон не стал спрашивать, кто такие ицены и что такое Пальмира. Он и без того уже почувствовал себя достаточно тупым. Когда они выезжали из лагеря, движущееся к надиру солнце светило им в спины и пекло затылки. Артур снял с головы шляпу и провёл пятернёй по вспотевшим волосам, шумно выдохнув. Его волосы были длиннее, чем привык Джон, и щетина, которую Артур то и дело раздражённо чесал, грозила перерасти в короткую бороду. Артур снова нахлобучил шляпу, когда они выехали из леса и свернули на запад — солнце теперь светило им в лица. Зенобия двигалась впереди, лениво отгоняя слепней и мух чёрным хвостом. Джон про себя отметил, что Артур успел хоть и слегка, но всё же схуднуть — произошедшее в Блэкуотере оставило и на нём отпечаток. Джон подавил желание притронуться к своим шрамам и пришпорил лошадь, чтобы обогнать Артура. — Итак, — сказал Артур после недолгого молчания, когда они выехали на тропинку. Джон очень уж не любил это его “итак”. — Как дела с… — Прекрасно, — отрезал Джон, явно дав понять, что не намерен говорить о Джеке и Эбигейл. Пойманный взгляд Артура не показался ему злым или раздражённым, скорее разочарованным. Грустным. Джон сцепил зубы; сколько себя помнил, он всегда чем-то умудрялся разочаровывать Артура, и это было хуже явного, открытого гнева. — Выглядит далеко не “прекрасно”, — сказал Артур негромко. Джон едва не пропустил мимо ушей. Боже, как же ему иногда хотелось сбросить Артура с лошади. К месту они приехали, когда солнце ещё стояло в небе, но грело уже слабо и катилось к горизонту быстрее и увереннее. Роудс был в каких-то двенадцати милях, и, пока они не свернули с тропы в лес, им всё время попадались поздние путники. Артур спешился, ласково похлопал Зенобию по шее. Достал с седла оружие и принялся внимательно осматривать его, всё ещё не говоря ни слова. Начало холодать — наступил ранний вечер. В августе ночи действительно становились промозглыми, словно какой-то месяц назад, ещё в июле, не было так жарко, что одежду на себе рвать хотелось. Артур снял шляпу и внимательно всмотрелся между деревьев. Охотой Джон никогда не наслаждался. Никогда не убивал ради удовольствия. Это Хозия с Артуром часто тешили себя убийствами животных, когда в этом не было необходимости. Джону было всё равно; Артур делал вещи и хуже, и осуждать его за бессмысленные убийства животных смысла не было. Он так внимательно следил за широкой спиной Артура, за тем, как задвигались его плечи и шея, когда он начал осматриваться, что пропустил первые его слова мимо ушей. — Что, прости? — Я говорю, — повторил Артур, медленно поворачиваясь к Джону. — Ты вообще помнишь как охотиться? Или у тебя хорошо получается только быть жертвой? Джон подавил желание стыдливо прикрыть шрамы, оставленные волками. — Я всё помню, — пробормотал он. Хотел было развернуться к Старику, но Артур резко взялся за воротник его куртки. Хватка Артура была крепкой и уверенной, Джону в такие моменты всегда казалось, что он попался в лапы к медведю. Артур уверенно потянул его к себе, заставив сделать несколько сбивчивых шагов вперёд, и, слегка склонившись, шумно вдохнул рядом с его шеей. Джон почувствовал, как зашевелились волосы на его руках. — От тебя несёт одеколоном. На свидание с оленями одеколон не носят, — поморщился Артур и так же резко отпустил его. Джону почему-то стало обидно. Этот одеколон он выменял у Шона, который честно где-то его украл, а запросил за это Шон немало. Джон раздражённо потёр ключицу и всё-таки развернулся к седлу. — А от тебя несёт выпивкой. До сих пор. На свидание… с оленями не идут с перегаром. И я уже молчу про запах курева и пота. Когда ты в последний раз мылся? Артур промычал что-то себе под нос. Джон улыбнулся. Маленькая победа. Они на скорую руку разбили лагерь, и всё — практически без слов, хотя Джон каждую минуту ожидал, что Артур найдёт, чем возмутиться, и даже мысленно подготавливал ответ. Но Артур на удивление был молчаливым и спокойным, словно совсем позабыл о существовании Джона. — Нейтрализатор запаха, — сказал наконец Артур, когда они направились в сторону леса. Достал что-то из сумки и кинул Джону. — Держи. Пахнет землёй и лиственницей. Начинало темнеть, но следы всё ещё можно было разглядеть. Они шли по ним в какой-то отстранённой тишине, словно поодиночке, лишь иногда кто-то из них, заметив, куда идут отпечатки, подзывал другого. Артур сказал, что помнит эту дорогу: скоро они выйдут к ручью, и, скорее всего, наткнутся там на парочку оленей. Видели олени слабо, а в темноте и того хуже, поэтому оставалось лишь вести себя тише и надеяться на нейтрализатор запаха. Хотя Джону, идущему плечом к плечу с Артуром, всё время казалось, что от Артура несёт за километр. Артуром. Дешёвым куревом, потом, кровью. Возможно, Джон просто настолько привык к этому запаху, что… — Ты слышишь? — тихо спросил Артур, вырывая его из размышлений. Джон замер. — Слышу. Артур начал медленно продвигаться вперёд. — Это… явно не олени. Смех, пьяные мужские крики и ржание чужих лошадей в последнее время не сулили ничего хорошего. Джон напрягся. На всякий случай. Они подошли к деревьям, за которыми расстилался пологий берег у ручья. Неподалёку от них лежали две туши оленей, и Артур недовольно цокнул языком. Джон осторожно подвинул его, выходя вперёд, и всмотрелся в разбитый лагерь. Мужчин было около шести; они сидели вокруг костра, что-то ели, пили и громко разговаривали. Джон хотел предложить Артуру выйти к ним, но Артур вдруг схватил его за запястье и кивнул в сторону одной из палаток. Там сидел здоровый лысый мужчина со шрамом, пересекающим лицо от левой брови до подбородка. — Красавчик. — Да, не то слово, — тихо отозвался Артур. — Но я его помню. Такую рожу сложно забыть. Парни О’Дрисколла. Этот лысый был одним из тех, кто попался мне у Строберри, но я тогда смог удрать. — Предлагаю, — медленно сказал Джон, пробежавшись взглядом по лагерю, — в этот раз поступить так же. — Удрать? — Угу. — Удивительно хорошая идея, Марстон, не ожидал от тебя. — Серьёзно? Сейчас? — раздражённо повернулся к нему Джон. Паршивец улыбался своей паршивой улыбкой. Весело ему над детьми издеваться. Возможно, если бы Артур не начал язвить в самый неподходящий момент, они бы заметили, что с другой стороны к ним подошёл человек. Человек направил дуло на Артура, злобно прохрипев: “О-о, я тебя знаю”, и Артуру с Джоном не оставалось ничего, кроме как медленно поднять руки. — Парни, смотрите, кто у нас здесь, — крикнул он, ударив Артура в спину винтовкой, чтобы тот вышел из-за деревьев. — Морган! Лысый здоровяк со шрамом так резво подскочил на ноги, что уронил всё с колен. — Ты! — крикнул он, направившись к Артуру. — Парни, это он убил Нэйта! Эй, — снова обратился он к Артуру, схватив его за грудки, — помнишь Нэйта?! — Дружище, я убил столько О’Дрисколлов, уверен, что среди них нашлось место и твоему Нэйту, — ровно проговорил Артур и получил за это такой сильный удар в висок, что Джону подумалось: всё. Это конец. Но нет, Артур, живой и вроде даже здоровый, застонал, выпрямился и, задрав голову, посмотрел на лысого. — Господи Иисусе, обязательно было бить сюда? Больно же. Лучше бы сломал мне нос, ещё уродливее я всё равно не стану. То ли у Артура был какой-то план, то ли ему совсем жить надоело. Джон не удивился бы ни одному из вариантов. Он решил дать им с лысым немного приватности, и отвернулся, когда крепкий кулак встретился с носом — как того и просил Артур. Остальные О’Дрисколлы, ясное дело, побросали свои дела и столпились вокруг них. Тот, кто нашёл их первым, держал Джона на мушке, но Джон знал, что скоро руки устанут и бдительность пропадёт. Другие О’Дрисколлы доставать оружие не торопились, активно переговариваясь между собой и давая лысому советы, как лучше начистить морду Артуру. Кто-то из толпы даже направился к Джону, когда один из парней, долговязый и тощий, вдруг окликнул лысого. — Хватит! — и кулак лысого замер в воздухе. Джон снова глянул на Артура. Нос вроде не сломан, но синяки расцветут большие и красивые — такими только и пугай приличных леди. — Это Морган. Кольм хочет его живым. Лысый пробурчал что-то себе под нос, стряхнул кровь с костяшек и отпустил Артура. Тот пошатнулся, но, тяжело выдохнув, выстоял на ногах. Пока больно ему не было. Скоро будет. Если они доживут до этого, конечно. — А этот что? — парень с винтовкой кивнул на Джона. Как Джон и думал — он уже даже не следил за пленниками, а дуло направлял вообще куда-то в сторону ручья, где никто не стоял. Артур, следящий за ним взглядом из-под тяжёлых век, видимо, тоже это заметил. — А про этого указаний не было, — пожал плечами долговязый. Вот это уже нехорошо. Они с Артуром переглянулись. Двое позади, четверо справа и один — прям перед ними. Если бы только лысый отошёл подальше, дав им возможность… Джон знал ощущение, когда на тебя наводят дуло, чтобы нажать на спусковой крючок. Мог почувствовать это даже с закрытыми глазами. Он медленно вдохнул, услышав, как щёлкнул затвор, открывая канал ствола. Судорожно выдохнул, поймал обеспокоенный взгляд Артура и, мысленно воззвав к Иисусу, Марии и Иосифу, потянулся к кобуре. Артур кивнул вправо. Джон понял. О’Дрисколлы заставили их бросить винтовки, но в висящей на поясе кобуре оружие оставалось. Джон много лет учился вытаскивать его так же быстро и плавно, как это делал Артур — навык никогда не оказывался лишним. Он не подвёл и сейчас, позволяя Джону выхватить револьвер в момент, когда Артур толкнул лысого здоровяка и развернулся, явно чтобы отобрать у другого замешкавшегося парня винтовку. Замешкались и остальные — это дало Джону шанс выстрелить в двоих, прежде чем они вообще поняли, что произошло. Здесь в идеале бы прыгнуть за укрытие, но из леса их вывели, а на берегу не было ничего, кроме гальки и разбитого О’Дрисколлами лагеря. Джон увидел краем глаза, как Артур вырубил обнаружившего их парня его же винтовкой, и снова потерял из виду. Укрытий нет — падай на землю. Пока О’Дрисколлы сообразят, что произошло, он уже возьмёт их на мушку и выстрелит. Этому его тоже научил Артур. Покончив с ними, Джон выпрямился и поспешно метнулся к Артуру. Он пропустил момент, когда они с лысым здоровяком успели сцепиться. Спина у лысого широкая, Артура за ней было не видать. Джон направил на эту спину револьвер и, предупреждающе щёлкнув курком, крикнул: — Эй, ты! Прекрати, иначе я вышибу тебе мозг! Лысый замер, медленно подняв руки. Повернулся и отошёл от Артура. Джон бросил на Артура взгляд; да-а, досталось ему сегодня. Артур, словно прочитав его мысли, сплюнул кровь на землю и вопросительно приподнял брови. Джон сжал рукоять во вспотевших пальцах и снова посмотрел на лысого. — Что с носом? — Порядок, — прохрипел Артур, подбирая с земли свой карабин. — Жить буду. Лысому тоже досталось, судя по прилично помятому лицу и бегущей из носа крови. Кулаки у Артура были тяжёлыми, бил он больно. Джон знал по себе. И если Джона Артур всегда жалел, даже в порыве гнева, то остальным в драке с Артуром везло уже не так сильно. Джон хотел было поинтересоваться, что делать с лысым, но тот сам решил вершить свою судьбу. Он попытался кинуться в этот раз уже на Джона, но Артур словно предвидел это. Он выстрелил в затылок здоровяка ещё до того, как тот успел дойти до Джона, и его тучное тело упало прямо к их ногам. Артур хрипло выругался и снова сплюнул на землю слюну смешанную с кровью. Джон посмотрел вниз. — Это зуб? — Это зуб, — тупо повторил Артур, проследив за его взглядом. — Твою мать, как будто у меня и без этого их много было. Он обошёл труп лысого и направился прямо к ручью. Джону ничего не оставалось, только следовать за ним. — Отвяжи лошадей, — приказал Артур, склонившись над водой и начав умываться. — Тех, которые не вырвались и не убежали. Завтра съездим в Скарлетт-Медоуз, на самый север, там сможем продать их. — Удачно это мы поохотились, — пробормотал Джон и послушно отправился к привязанным лошадям. Артур ещё долго стоял склоненным над ручьём, умывался и полоскал рот. Рукава и воротник синей рубашки потемнели от попавшей на них воды; тёмные круги расплывались на спине и под мышками — но эти уже были от пота. Джон гладил по шее чубарую красавицу-аппалузу, громко фырчащую от страха, когда Артур наконец закончил и подошёл к ним. — Ты как? Артур подвигал челюстью из стороны в сторону. — Жить буду. Чего не скажешь о них, — он посмотрел на лысого, валяющегося лицом вниз. — Иногда мне кажется, что у О’Дрисколлов один мозг на всех, такие они идиоты. Зачем он бросился на тебя, не могу понять? Джон коротко пожал плечами. Как будто Артуру не знать, как может вести себя загнанное животное. — Темнеет, — пробормотал Артур, порыскав по лагерю и найдя пару ценных мелочей. — Надо возвращаться, иначе не найдём дорогу. Пошли, захватим их оленей. Лишь когда они вернулись к лагерю, и Артур, забрав у Джона поводья, привязал лошадей неподалёку, Джон понял, что его слегка потряхивает после того, что произошло. Они развели костёр, сели рядом, и Джон протянул к огню ладони. Ладони тряслись. Всё тело тряслось. Зубы так стучали друг о друга, что их было слышно даже за потрескиванием костра. Приложившийся к бутылке Артур заметил это и изогнул бровь. — Не трястись, Марстон, бывало и хуже. На, глотни. И протянул ему открытую бутылку виски. Джон не стал говорить, что он то и дело вспоминал, как неистово лысый колотил Артура. Как Джон, перезаряжая револьвер, смотрел на это и думал: он не успеет. Следующий удар будет смертельным. — Ты знаешь, мой папка, — отстранённо сказал вдруг Артур, когда Джон сделал крупный глоток, едва не закашлявшись, — он никогда не знал, как вести себя с детьми. Когда я начинал плакать, а матери не было рядом, он смачивал тряпку в виски и давал мне её пососать. Говорил, после этого я успокаивался. Джон протянул ему бутылку обратно. Артур редко говорил о родителях. Реже Артур говорил только о Мэри, а об Айзеке с Элайзой — так вообще никогда. Джон жадно впитывал каждую крупицу информации, когда предоставлялась возможность. — А я думал, это мне одному так повезло с отцом. Артур невесело улыбнулся, отпил виски и снова дал бутылку Джону. — Хотя знаешь, единственное, в чём нам повезло с отцами, — они исчезли из наших жизней, — добавил Джон и поднял бутылку, словно говорил тост. Артур хохотнул и вытащил из пачки две сигареты. Джона замутило. Он поел как раз перед выездом из лагеря, а сейчас стоял уже поздний вечер. Алкоголь, упавший в желудок, и сигаретный дым лучше не делали. Он вернул бутылку Артуру и отмахнулся от предложенной сигареты. Казалось, после виски его затрясло ещё сильнее. У Артура почему-то было весёлое настроение. Словно его не отметелили каких-то несколько часов назад. Словно он не убил парочку человек, не потерял зуб и не будет ходить следующие недели с огромными синяками на все лицо. Он глотал виски и мычал себе под нос какую-то песню, смотря на костёр. Где-то вдалеке заухала сова и подал голос козодой. Холодно не было, но Джон знал, что ещё немного — и земля потеряет последние остатки тепла, и даже костёр сильно не согреет. Он протянул к языкам пламени дрожащие ладони, смотря, как это пламя играет тенями на лице Артура, западая тьмой в глазницы и щёки. Артур поймал его взгляд, подняв голову. Тени поползли вверх. — Я… — он прокашлялся. — Ты охотишься лучше меня. Ещё давно заметил. Даже луком пользоваться умеешь. Мы часто… Ладно, не смотри на меня, не часто, но иногда мы охотились, и ты всегда был в этом лучше. Аккуратнее. Хотя и не любил вовсе это дело. Джон озадаченно почесал висок. — Спасибо? — Какой толк, — словно не услышав его, продолжил Артур, — от того, что я могу идеально попасть в кролика из дробовика, если после этого от кролика остаётся лишь месиво. Джон ничего не ответил. Он не знал, что ответить, да и Артур от него этого не ждал. Он с любопытством склонил голову набок и внимательно всмотрелся в Джона. — Ты удивительно молчалив сегодня. — Я хочу спать, — пробормотал Джон, вставая с земли. Артур медленно моргнул. Джон думал, что он останется у костра, но Артур поднялся на ноги за ним. — Да, — сказал он негромко, оставив недопитую бутылку виски, — я тоже. Идём. Артур вырубился мгновенно. Спал он всегда тихо и неподвижно; сопел через нос, иногда поворачивается, но никогда не храпел и не складывал на Джона конечностей. Джон уже забыл, каково это — делить с Артуром палатку. В последний раз это было ещё… Ещё до того, как он покинул банду почти на год. Он повернул голову влево, но Артура, конечно, не увидел. Света от догорающего костра практически не было. Джон согнул ногу в колене и медленно выдохнул. Сон не шёл, да оно и не удивительно. Так всегда бывает после перестрелки. Виски бродил по венам, забравшийся через нос и рот дым от сигареты, которую курил Артур, блуждал в лёгких и желудке. Джон снова повернул голову влево. Артур негромко сопел и, наверное, уже видел десятый сон. Джон зажмурился, поколебался ещё короткое мгновение и быстро протянул руку к ремню. Это была плохая идея, но когда в голову Джона приходили другие? Он всё ещё мешкал. Положил руку на мягкий член, огладил его сквозь одежду. В конце концов, никто не умрёт, если Джон прямо сейчас сбросит напряжение. Главное, чтобы Артур не проснулся. Джон выдохнул. Артур. Он повернул голову влево — там в темноте спал Артур. Рука пробралась под одежду и сжала член. Ему стало дурно от осознания того, что Артур лежит рядом, даже ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Дурно и приятно одновременно. Он сжал член у основания и медленно повёл рукой вверх. Сердце стучало быстро, словно он только что пробежал милю без остановки, на лбу, несмотря на холодную ночь, собрались капельки пота. Джон собрал во рту слюну и сплюнул её на руку, чтобы вновь запустить её под одежду и уже гораздо увереннее сомкнуть кулак вокруг начавшего твердеть члена. Ему показалось, что он слишком громко выдохнул через нос. Ему показалось, что Артур дышит слишком тихо. Чёрт возьми, подумал Джон, начав уверенно водить ладонью вверх и вниз. Закрыл глаза. За сомкнутыми веками ничего не было; он не представлял, не вспоминал, просто думал, что Артур лежит рядом, и от этого ощущения всю спину начало покалывать, как тогда, когда он ждал опасности: когда жеребец прямо перед ним вставал на задние копыта; когда его замечал медведь и направлялся в его сторону; когда на него наводили дуло ружья… Джон резко раскрыл глаза и прикусил нижнюю губу. Артур всегда спал тихо, но сейчас Джон даже не слышал его дыхания. Всё ещё не слышал его дыхания. Слюна на ладони высыхала, и дрочить становилось неприятно. Обычно это не приносило удовольствия, но Джон продолжал водить кулаком по члену, иногда касаясь мизинцем мошонки. Он дёрнул левой рукой и понял, что случайно коснулся пальцами запястья Артура. Чувствуя себя преступником, он не убрал руку, но аккуратно огладил пальцами костяшку на чужом запястье, положил на него дрожащие подушечки. Покалывание в спине спустилось в самый низ, к копчику, и это заставило Джона подкинуть бёдра вверх. Он кончил быстро и внезапно, громко выдохнув через нос, опустив бёдра обратно на спальник с внезапной усталостью. Только слегка отойдя от оргазма, он понял, что слишком крепко сжал запястье Артура, и испуганно отдёрнул от него руку. Артур не шевельнулся. Джона не покидало ощущение, что он не спит. Нервно облизнув губы, он, даже не обтеревшись, запрятал себя обратно в штаны, и, развернувшись спиной к Артуру, опустил тяжёлые веки. Его больше не трясло.

***

Он не проснулся, когда пошёл дождь, намочив холщовую крышу палатки; не проснулся, когда яркое солнце поднялось высоко в небо и принялось светить прямо в лицо; не проснулся, когда Артур скинул ступни Джона со своих лодыжек, кряхтя, вышел из палатки и принялся чем-то греметь у костра. Он проснулся, лишь когда Артур легонько пнул его по ноге носком сапога, сказав: — Спишь, как убитый, Марстон. Джон недовольно открыл глаза. Артур возвышался над ним, скрывая от слепящих лучей солнца. Лицо Артура опухло от побоев, под глазом расцвёл огромный синяк. Выглядело больно. Земля пропахла сыростью, и вода ещё не начала выпариваться ранним утром — было прохладно. Продолжая лежать, Джон лениво наблюдал, как Артур выходит из палатки и направляется к лошадям. Он слушал, как Артур о чём-то негромко переговаривается с новичками, как вдруг его сонный разум ударило воспоминанием о том, что он сделал прошлой ночью. Джон стыдливо зажмурил глаза, негромко выругавшись себе под нос. О чём он только… — Не лежи долго, — вдруг обратился к нему Артур. Джон попытался взять себя в руки и отмести непрошенные мысли. Он нехотя выполз из палатки и потянулся. Артур отвернулся от лошадей, показывая куда-то за спину Джона в небо. — Ночью прошёл слабый дождь. Но там, на западе, сам погляди, — Джон поглядел, — здоровые тучи. И ветер тоже западный. К нам принесёт. Поэтому поехали, не хочу попасть под ливень. Артур попытался поймать взгляд Джона. Джон сумел ловко отвести его и упал к костру, чтобы позавтракать. — Как насчёт… Я отвезу оленей в лагерь, а ты продашь лошадей? В последний раз он чувствовал себя так неловко, когда ему было девятнадцать лет и он пытался завести первый разговор с Эби. Артур издал горлом низкий, удивлённый звук. — Хотел продать оленей в Роудсе. Думал, ты соскучился по мне, — сказал он. — Но ты и тут хитришь и пытаешься забрать работу полегче. — Да, нечестно с моей стороны, — дёрнул плечами Джон. — Хорошо. Я сейчас. Пока они собирали лагерь, Джон пытался найти признаки того, что Артур знает и помнит, что произошло ночью, но Артур вёл себя как обычно, тогда как Джону время от времени хотелось провалиться сквозь землю. Но на самом деле Джон вообще, вообще не удивлялся своему поступку. Артур, он… Что ж, Артура сложно было не заметить, сколько бы он ни называл своё отражение в зеркале “редкостным уродцем”. Джон ещё давно научился не замечать, каких бы усилий ему это ни стоило. Они много раз ночевали в одной палатке, чёрт, они даже спали на одной кровати в мотельной комнате, и, хотя у Джона от этого всегда начинало приятно посасывать под ложечкой, он держал себя в руках. Сколько бы Артур ни шутил про то, что его интеллект увеличился вдвое после атаки волков, Джону всё казалось, что эти твари тогда пооткусывали у него весь инстинкт самосохранения. А возможно, рано или поздно это должно было случиться. Джон тряхнул головой, чтобы отбросить непрошенные мысли. Он мельком взглянул на Артура и заметил, как тот рассеянно трёт запястье. То самое запястье, которое Джон… — Если отправимся сейчас, — сказал Артур, открывая карманные часы, — то доберёмся до места часа через четыре, к полудню или чуть позже. На обратном пути можем остановиться в Роудсе, особенно если начнётся ливень. У меня есть там одно дело. Джон ещё раз проверил, хорошо ли он потушил костёр. — Как скажешь. Почти весь путь они проехали молча. Говорить верхом, когда в лицо бил ветер, а голову пекло ярким солнцем, было тяжело и неудобно. Джон позволил Артуру вырваться вперёд, отстранённо наблюдая за его широкой спиной. За тем, как он время от времени устало водил плечами и клонил голову в разные стороны. За тем, как пот стекал по его голой шее, а бёдра крепко сжимали лошадиные бока. Джону стало дурно. Он отвернулся и оставшуюся дорогу почти не отрывал взгляда от обочины. До нужного места они добрались ровно как и планировал Артур. В половине первого они подъехали к конюшне, и Артур слез с уставшей Зенобии, чтобы отвязать от неё чужих лошадей. Джон оставил продажу на Артура; сам встал в тени неподалёку и закурил, изредка слушая, как Артур недовольно говорит что-то владельцу конюшни про бумаги. Вскоре Артур вышел оттуда, хмуро пересчитывая деньги в пачке. Подошёл к Джону и протянул ему, одновременно с этим бесцеремонно вытаскивая недокуренную сигарету прямо из его рта, чтобы расправиться с ней самому. — Н-да, — протянул Джон, посчитав свою долю. — Вот не надо, Марстон. Это больше, чем ты заработал за последний месяц. — Неправда, — возмутился Джон, борясь с детским желанием ударить Артура локтем под рёбра. — Ты редко появляешься в лагере, я редко появляюсь в лагере, ты понятия не имеешь, что я делаю. — Я просто слишком хорошо знаю тебя, Джонни, — проговорил Артур почти ласково и прикончил сигарету последней затяжкой, дотянувшись до самого фильтра. — Ладно. В путь. До Роудса ещё полтора часа, а я есть хочу, умираю. Когда Артур развернулся, Джон схватил его за локоть. Артур был сильнее, но вырываться не стал. Покорно замер. — Ничего ты обо мне не знаешь. Взгляд Артура показался ему позабавленным. — Мы провели бок о бок больше десяти лет, и ты говоришь мне об этом? Ты серьёзно? Господи, Джонни, конечно я тебя знаю, я учил тебя стрелять по бутылкам из револьвера и сидел за дверью, когда ты лишался девственности с какой-то девчонкой. Даже похлопал тогда, ты хорошо справился. Джон против воли разжал пальцы на предплечье Артура. Ему стало смешно. — С револьвером или с девчонкой? — спросил он, не сдержавшись. Артур рассмеялся. — И с тем, и с тем. Я знаю тебя, как самого себя, Марстон. И, боюсь, это работает и в обратную сторону. Джон не отрывал взгляда от его спины, пока Артур не запрыгнул на Зенобию и, не дожидаясь Джона, поехал вперёд. Звучало подозрительно похоже на “я знаю о тебе всё”, и Джон медленно выдохнул, пытаясь выгнать из головы воспоминания о том, как от спящего рядом Артура исходило тепло. Ливень хлынул, как только они прибыли в Роудс. Артур подъехал к железнодорожной станции, спешился с лошади и практически побежал под крышу, задорно окрикнув Джона. Джон едва не выронил поводья, когда начал привязывать Старика, и поэтому встретил Артура только внутри здания. Артур снял шляпу и попытался пригладить волосы, наблюдая за своим отражением в стекле. Джон фыркнул и, не сдержавшись, вытянул ладонь, чтобы дёрнуть Артура за прядь волос, свисающую на лоб. — Ай. — Брось, это не больно. — Ты задеваешь мои чувства. Я пытаюсь быть красивым. — Тебе даже пытаться не надо, — недовольно ответил Джон. Артур снова рассмеялся — у него почему-то опять было хорошее настроение. — Зачем мы здесь? Артур лишь загадочно улыбнулся. Джон не стал слушать, о чём Артур говорит с клерком; его утянула в диалог о безобразной погоде какая-то пожилая леди, ждущая свой поезд. Она только начала жаловаться на августовский сезон дождей, как Артур, проходя мимо, нарочно задел его плечо своим и направился к выходу. — Там же дождь! — недовольно сказал Джон. — Мы недалеко. Они действительно проехали недалеко — в местный салун. Джон до этого бывал в Роудсе лишь несколько раз, зато Артур тут появился явно не впервые: бармен поздоровался с ним и вежливо попросил больше не устраивать драк. Артур показался Джону малость смущённым. — Ну, и кто пишет тебе письма? — поинтересовался Джон, когда они сели за столик неподалёку с бутылкой дешёвого кальвадоса. Артур вытащил из сумки небольшую записку и протянул её Джону. — Подарок. Тебе. Джон развернул записку. Место, дата и время. — Это?.. — Дилижанс, нагруженный деньгами. Будет в этом месте в это время. Через полторы недели — я специально попросил что-нибудь пожирнее. Просто карауль и грабь, больше ничего не надо. — Полезные у тебя связи, ничего не скажешь. — Звучит как тост. За полезные связи? — Иди к чёрту, Морган, — ответил Джон, но записку всё-таки положил в карман. Один из многих маленьких жестов перемирия. Когда они прикончили бутылку кальвадоса и Артур отправился к бару взять ещё выпивки, на дворе уже стоял поздний вечер, и салун забился людьми. На втором этаже играли то ли в покер, то ли в блэкджек, в зале повис сильный запах курева, вокруг стало громко и шумно, голоса сливались в один. У Джона заболела голова. Артур вернулся к столику с пустыми руками. Вид у него был не слишком довольный. — Видишь ту леди? Джон проследил за его взглядом и заметил немолодую, но красивую женщину, стоящую у барной стойки. Она носила голубое платье, юбка которого была похожа на огромный колокол, а стоячий воротник словно всё время грозил оставить ей прорезь под подбородком. — Она попросила купить ей выпивку. Я купил… — Джентльмен. — Заткнись. Я купил, и теперь она не отстаёт от меня. — Боже, Морган, я поверить не могу. Ты жалуешься на женское внимание? Или настолько пьян, что боишься, что у тебя не встанет? Артур ощетинился. — Не настолько. — Ладно, ладно, я понял. Который час? Артур вытащил карманные часы, тупо и долго всматриваясь в циферблат. — Половина девятого. Нет. Десятого. Нет, не половина, без пятнадцати. Джон снова хмыкнул и вышел из-за стола. — Ты же уже снял комнату? Идём. Так и быть, спасу тебя от ужасной и страшной леди, которой ты купил выпивку. В комнате звуки стали приглушёнными, и Джон с облегчением выдохнул, потерев виски. Артур уселся на свою кровать и с довольным стоном стянул сапоги. Он не выглядел пьяным, лишь слегка подвыпившим, и это добавляло ещё веселья в его и без того хорошее настроение. — Уже и не помню, когда я в последний раз спал на кровати, — признался Джон, выглянув из окна, чтобы проверить лошадей. — Не надо спать на них слишком часто, а то привыкнешь ещё, — зевнул Артур. — Датч говорил, что ты занимаешься чем-то с Греями? — Я пока не уверен. Жду, когда вернётся Хавьер. Потом сразу отправимся к ним. Там что-то с лошадьми… Не нравится мне всё это, — вздохнув, признался он. — Не понимаю, зачем Датч втягивает нас в эту бессмысленную борьбу между двумя семьями. Артур промычал что-то себе под нос. Когда Джон обернулся, то увидел, что Артур уже лежал на кровати, сняв только сапоги, и смотрел в потолок. Взгляд сам по себе метнулся к запястью, которое расслабленно лежало на животе. — Я тоже не в восторге, — сказал Артур, лениво сев на кровати, чтобы всё же стянуть с себя одежду. Джон поспешно отвернулся и поймал отражение раздевающегося Артура в зеркале. — Но я верю Датчу. Верю в Датча. Он никогда нас не подводил. Джон ничего не ответил. Разговоры о Датче всегда были одинаковые — какой смысл? Он расправился со своей одеждой, оставшись только в исподнем, и выкрутил колёсико керосиновой лампы, погружая комнату во тьму. — Я хотел принять ванну, — сказал Артур, когда Джон лёг на свою кровать. — Ты сказал, что от меня несёт. — Завтра утром примешь, спи, — зевнул Джон. Он не стал говорить Артуру, что от него вовсе не несёт. Что Джону нравится его запах. Они оба замолкли. Джон продолжал слушать, как за дверью идёт жизнь: кто-то не слишком трезво запел, кто-то разбил кружку, кто-то громко рассмеялся. Прямо за их окном происходила разборка, судя по разговору, грозившая окончиться мордобоем. Не отрывая головы от подушки, Джон посмотрел в окно, но со своего места не увидел ничего, кроме луны. Разборка закончилась пьяными признаниями в любви и братанием; на улице стало тихо. Джон повернулся набок и снова на спину, пытаясь лечь поудобнее. На верхнем этаже что-то громко упало, и потолок задрожал. Артур недовольно замычал себе под нос и тоже повернулся набок, судя по всему, лицом к Джону. Джон отвернулся и уставился на дверь, сжимая и разжимая кулаки. За дверью кто-то не слишком трезво запел, кто-то разбил кружку, а кто-то громко рассмеялся. Джон зажмурился и, поняв, что даже если будет медлить дальше, то в любом случае поступит так же, быстро расправился с завязками на штанах. И всё равно Джон мешкал. Он положил руки на кровать, закрыл глаза, выдохнул. Если хорошенько сосредоточиться, то можно услышать дыхание Артура (или это было разыгравшееся воображение?). Джон хорошо помнил, как ощущалось дыхание Артура; горячее и тяжёлое, оно касалось кожи (под шеей, где Джон нанёс одеколон) и отвратительно пахло крепким куревом и чёрным кофе. Джон прикусил губу и опустил ладонь на пах. Совсем не удивился, поняв, что член уже слабо затвердел. Он приподнял бёдра, чтобы припустить штаны, и положил сухую руку на обнажившуюся плоть. Огладил, почти даже не касаясь, дразня себя, собрал в кулак мошонку и слегка потянул, прикусив губу. В голове зазвенело от выпивки. От выпивки и… Джон зажмурился, давя в себе соблазн посмотреть на Артура. Он ничего не увидит. В ночи силуэт сольётся с кроватью, которая стояла так далеко, что невозможно было разглядеть даже плавное движение грудной клетки. (Вверх — вдох. Вниз — выдох). Джон вдохнул. Выдохнул. Погладил внутреннюю сторону бёдер, продолжая дразнить себя, повёл всё ещё сухой ладонью вверх по стволу, избегая головки. Он услышал — услышал — как Артур вдохнул и выдохнул. Громко. Хрипло, через нос и через сцепленные зубы. Услышал скрип и шуршание простыней. Джон распахнул глаза и посмотрел вбок, увидев тёмную фигуру Артура. Он не спал; сидел неподвижно на своей кровати, но куда смотрел — во тьме было непонятно. Джона едва не подбросило вверх на койке, он сжал член у основания и провёл языком по нижней губе. — Артур… Артур ничего не ответил. Джон, словно очнувшись, отдёрнул руку от члена и замер, вглядываясь в невидимое лицо Артура. — Я… — Я зажгу свет. — Стой, не… Он принялся неловко прятать колом стоящий член в штаны, но Артур оказался быстрее. Он покрутил колёсико на лампе, поставив самый слабый свет. Джон испуганно замер, словно пойманный взглядом олень, и попытался сесть. — Артур, прости ме… Он не договорил. Его взгляд метнулся вниз: Артур задумчиво потирал своё левое запястье. Он снова сел на свою кровать лицом к Джону, внимательно всмотревшись в его лицо. Джон тяжело сглотнул. — Ты можешь продолжать, — медленно проговорил Артур, словно боялся его спугнуть. Джон озадаченно моргнул. Вслед за озадаченностью к нему пришло раздражение, и он поднялся на локтях, совсем не беспокоясь о том, что так и не успел натянуть на себя штаны. — Очень смешно, Морган. По лицу Артура нельзя было сказать, что ему действительно смешно. — Ляг на спину, — словно не услышав его, продолжил Артур. Поняв, что Джон не собирается слушать, он терпеливо повторил: — Ложись. Джон не знал, что заставило его послушаться: тон, которым говорил Артур, его тёмные в этом освещении глаза, его руки, которые он клал то на колени, то на кровать, не зная, куда деть. Джон опустился на спину и затих, выжидая, что будет дальше. Думая почему-то, что сейчас Артур подойдёт к нему. Артур не подошёл. Он сел ещё дальше на своей кровати и внимательно пробежался взглядом по всему телу Джона, сведя брови к переносице. Кто-то за дверью… — Прикоснись к себе, Джон, — вдруг сказал Артур негромко, — как вчера ночью, когда мы были в палатке. Джон испуганно вскинул брови. — Что ты… — Просто прикоснись. Ты же этого хочешь? Да, чёрт возьми, он хочет. Джон снова поднял руку и сомкнул кулак вокруг основания члена. Начал неторопливо водить вверх и вниз, толком не ощущая ничего, кроме знакомого покалывания в позвоночнике и тумана в голове, словно он в одного прикончил несколько бутылок виски. Артур наблюдал за ним, сидя неподвижно, и Джон отвернулся, чувствуя, как горят уши. — Так не пойдёт, — пробормотал Артур, поднимаясь с кровати. Джон всё ещё смотрел в противоположную сторону, но услышал, как Артур подошёл к нему, скрепя половицами. Сел рядом, и кровать прогнулась под его немалым весом. Джон резко обернулся к нему лишь тогда, когда Артур осторожно обвил руку вокруг его запястья и потянул на себя, вынуждая выпустить из ладони член. — Что ты делаешь? — опять попытался спросить Джон, ощущая, что позорное возбуждение от этой близости только усиливается. Артур не ответил. Он по одному разжал пальцы на кулаке Джона и поднял его ладонь тыльной стороной вниз. — Господи, — выдохнул Джон, когда Артур плюнул в самый центр его ладони и снова заставил сжать её в кулак. — Попробуй ещё раз, Джон. В этот раз — быстрее. Джон выдернул руку из хватки Артура и снова взялся за член. Со слюной было не идеально — но легче. Он бездумно очертил пальцем вздувшуюся вену с правой стороны и продолжил дрочить — быстро, как сказал Артур, спешно и неряшливо. Артур всё ещё внимательно наблюдал за ним, взгляд метался от лица Джона к его паху, и Джон, осмелев, попробовал выдавить усмешку. — Что такое, Морган? Неужели не хочешь помочь? — Не хочу, — сказал Артур. Джон с досадой сцепил зубы, сбиваясь с ритма. — Остановись. У Джона даже не возникло мысли ослушаться. Он прекратил водить рукой, замерев у самой головки, и Артур, казалось, придвинулся ближе. — Вверх, Джон. Вот так, да. Положи большой палец на головку и надави. Джон закрыл глаза, не в силах больше выдерживать взгляд Артура. — Обведи им вокруг. Молодец. Теперь убери руку, оставь только большой палец и веди им по часовой стрелке. — Какого… — Давай, Джонни. Будь хорошим мальчиком. — Ты издеваешься, — пробормотал Джон, но послушно убрал ладонь с члена, оставляя только большой палец на головке и начав водить им вокруг по часовой стрелке. Это было мучительно. Господи, это было мучительнее, чем возбудиться и отправиться спать, не подрочив. Мучительнее, чем близко лежать рядом с Артуром в одной палатке, чувствовать тепло и запах его тела и понимать, что ты ничего не можешь сделать. Джон распахнул глаза и беспомощно потянулся вперёд, пытаясь поймать запястье Артура, но тот ловко его отдёрнул. — Я не разрешал тебе трогать меня, Джон. Ему обязательно… Обязательно нужно произносить его имя в каждом предложении? — Я должен спрашивать твоего разрешения? — недовольно фыркнул Джон, но послушно убрал левую руку. Он продолжил гладить головку, ощущая потихоньку ускользающее возбуждение, и уже готов был просить Артура разрешить ему нормально прикоснуться к себе, как тот подал голос: — Ты красивый, Джон, и ты всё делаешь правильно. Не порть мне зрелище, не закрывайся. Подыми левую руку. Джон почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он поднял левую руку. — Возьми себя здесь, чуть ниже. — Джон положил ладонь на мошонку. — Не дави, иначе ты не кончишь. Ты хочешь кончить, Джонни? Кажется, он слегка наклонился. Джон потянул носом. От Артура резко пахло потом и сигаретами. Джона затрясло. — Не слышу. — Хочу, — прошептал Джон. — Я хочу, чтобы ты… Он был так близок… — Я не буду трогать тебя, — ответил Артур ровно. Джон прикусил губу, чтобы с неё не сорвалось ни звука. — Ты справишься и сам. Можешь снова прикоснуться, — Джон прикоснулся. — Обхватить себя кулаком, — Джон обхватил. — Молодец, Джон. Заканчивай. Сказав это, Артур поднялся с кровати и подошёл к окну. Джону хотелось расплакаться; он уже не помнил, когда плакал в последний раз. Пары резких рывков хватило, чтобы довести себя до оргазма, неожиданно долгого и тяжёлого, словно через силу — он почти не принес удовольствия. Джон тяжело задышал, не убирая руки и чувствуя, как ладонь покрывается тёплой влагой, забираясь в пространство между пальцами и стекая вниз. Артур стоял, прислонившись спиной к стене, и не отводил глаз с члена Джона. По его лицу сложно было сказать, о чём он думает. — Хорошо, — невпопад пробормотал Артур и резко посмотрел вверх, встречаясь с Джоном взглядом. — Ничего хорошего, ты, больной ублюдок, — прохрипел Джон и махнул рукой, чтобы стряхнуть с неё капельки спермы. — Что на тебя нашло? — Что нашло на тебя? — резко спросил Артур. — Уже два дня подряд не можешь удержать хер в штанах. С языка Джона едва не сорвалось “и в этом виноват ты”, но он успел вовремя прикусить его. — Спи. Завтра поедем… — Нет, — простонал Джон, — я никуда больше с тобой не поеду. — Джон, — терпеливо проговорил Артур. Опять он начинает. Джон, Джон, Джон. Ладно, это всё ещё лучше, чем его пренебрежительно-насмешливое “Марстон”. — Я хочу, чтобы ты взял себя в руки. — О, я только что чудесно подержал себя в руках, ты отлично справляешься, Морган. Артур посмотрел на него нечитаемым взглядом. Сел на свою койку, достал сигарету и закурил. Керосиновая лампа продолжала гореть, слабо освещая его лицо. — Ты… — он неожиданно закашлялся. Джон поднялся с кровати, подошёл к Артуру на внезапно слабых ногах и забрал у него сигарету, чтобы прикончить самому. Артур сплюнул мокроту прямо на деревянный пол и продолжил: — У тебя в голове ужас что творится, Марстон. Вот мы и вернулись к Марстону. — Откуда ты знаешь, что творится в моей голове? — недовольно спросил Джон, словно не об этом они совсем недавно говорили по дороге в Роудс. Артур, всё ещё сидящий на кровати, поднял голову и взглянул на него. В темноте его глазницы казались сплошными тёмными провалами. — Ты постоянно прикладываешься к бутылке, жалуешься на Эби и своего пацана, пристаёшь к Карен, — устало сказал Артур. — Делай, что хочешь, Джон, но тебе бы самому уже стоило признать, чего именно ты хочешь. Джон с силой сжал в пальцах сигарету. — Просвети меня. Артур поднялся с койки. Он был выше на каких-то пару жалких дюймов, но Джон почувствовал себя маленьким ребёнком рядом с великаном. Артур протянул к Джону руку и поймал его подбородок крепкими пальцами, заставляя задрать голову и обнажить горло. Джон тяжело сглотнул и вскинул собственные ладони, неосознанно вцепившись пальцами в мягкую ткань рубашки Артура. — Ты хочешь, — медленно сказал Артур, — чтобы я говорил тебе, что делать. Как в старые времена, когда ты был мелкой шпаной под моим крылом и поступал, как я приказывал. Скучаешь по тем временам, малыш Джонни, или такова уж твоя сущность? Хочешь слушаться меня? Всегда хотел? Джон опустил веки. Дыхание сбилось, и Артур, заметив это, промычал что-то себе под нос. — Так я и думал. Скажи, милая Эбигейл засовывала пальцы тебе в задницу, чтобы ты, кончая, произносил моё имя? — Какой же ты мудак, Морган. Он высвободился из чужой хватки, потушил сигарету в стоящей на прикроватной тумбочке пепельнице и, стараясь не смотреть на Артура, снова лёг в кровать. Закрыл глаза и вслушался. Артур ещё стоял неподвижно какое-то время, а потом — снова скрипнули половицы и зашуршали простыни. Артур повернулся в своей койке, повторил: — Делай, что хочешь. И больше они не произнесли ни слова.

***

На следующий день, проснувшись рано утром, Джон понял, что Артура уже не было рядом. На тумбочке лежала пачка дешёвых сигарет, которые он курил вчера перед сном. Джон положил её в карман куртки и отправился обратно в лагерь. Артур не появлялся в лагере всю следующую неделю, и это не было чем-то удивительным.

***

Артура в следующий раз он встретил только в конюшне Греев. Если бы Джону было лет шестнадцать, он бы покраснел как девица, потому что осознание того, что произошло в палатке и комнате салуна накрыло его с небольшим опозданием, и всю эту неделю Джон только и думал, как будет смотреть в глаза Артуру. Но ему уже далеко не шестнадцать, и смотреть в глаза Артуру оказалось легко — Артур не придавал этому значения. Спокойно обсудил с ними план, время от времени рассеянно почёсывая колючую щетину, рассказал Хавьеру о новом хорошем месте для рыбалки и спросил Джона, как дела у Эбигейл и Джека. И конечно, конечно он назвал Джона “болваном”. Выдался случай. Как будто он когда-то воспринимал Джона всерьёз.

***

Джон поднялся раньше рассвета. Костёр догорал, и он подкинул дров, чтобы вскипятить воды для кофе. Он не знал, кто дежурил сегодня, не видел со своего места, а все остальные ещё спали — даже Хозия, который любил вставать рано. Джон накинул куртку и засунул руки в карманы, чтобы согреться. Утром было так холодно, что начинали стучать зубы. Пальцы наткнулись на помятый листок бумаги. Джон вытащил его, развернул и, прищурившись в полутьме, вчитался. Наводка на дилижанс. Он будет проезжать сегодня совсем недалеко, через Саутфилд-Флэтс. Джон поднял голову и наткнулся взглядом на вышедшего из леса Хавьера, который нёс оружие. Или лучше позвать Билла? Джон налил кипяток в кружку, растворил в ней кофе. У Пирсона где-то завалялся чёрный перец, которого бы тоже неплохо добавить, но, как только Джон направился к его повозке, услышал голос Карен из леса. Она звала Артура. Джон едва не пролил кипяток на себя. Зенобия шагом вышла из-за деревьев. Артур сидел верхом, устало сгорбив спину. С их последней встречи у Греев прошло два дня, и за это время у него порядком вылезла колючая тёмная щетина. Артур встретился с ним взглядом и кивнул, приветствуя. Джон забыл, зачем шёл к повозке Пирсона. Он смотрел, как Артур спешивается и гладит лошадь, что-то ей приговаривая. Джон прикусил губу, мешкая. Сейчас Артур похлопает Зенобию и отправится к своей повозке — высыпаться до обеда. Едва не обжёгшись, Джон сильнее сжал кружку в ладонях и поспешно направился к Артуру. — О, это мне, — весело сказал Артур, бесцеремонно отбирая кружку с кофе у Джона. — Приятно знать, что дома тебя ждут. — Там яд, — вежливо ответил Джон. — Меня яд не берёт. Он сделал глоток, поморщившись из-за того, что кофе был слишком горячим, и вернул кружку Джону. — Ты свободен сегодня после полудня? Артур задрал голову и посмотрел в небо. Солнце уже начало подниматься из-за горизонта. Думал он, наверное, о драгоценных минутах сна, которые терял. — Смотря что тебе нужно. Джон молча протянул записку. Артур разгладил её, вчитался, ведя большим пальцем по бумаге. Морщинка на его лбу разгладилась. — Я в деле. Разбудишь меня. И позови Ленни, с такой добычей там и охраны будет полно. — Ленни нет в лагере. Можно позвать Шона. — Лучше сразу пристрели меня, — поморщился Артур и направился к своей койке. Конечно, Джон мог позвать Хавьера или Карен вместо Ленни — их Артур не просто терпел, как того же Джона, они Артуру нравились. Но он упрямо направился к Шону, когда наступило утро и лагерь проснулся. Шон, сонный и пахнущий диким перегаром, идею с энтузиазмом одобрил, особенно узнав, что с ними будет Артур, и побежал к озеру смывать следы вчерашней попойки. После обеда, в самое нехорошее время, когда солнце вставало выше всего и становилось невыносимо жарко, Джон отправился к повозке, у которой спал Артур. Будить Артура было жалко — он казался уставшим даже во сне. Щетина и растрёпанные волосы выглядели неаккуратно, а под глазами залегли синяки. Джон, медля, осмотрелся вокруг, скользнув взглядом по знакомым фотографиям и цветку-талисману, который Артур всегда таскал с собой. Взял со столика пачку дорогих сигарет и вытащил оттуда сигаретную карточку — Джеку они нравились. Зажав одну сигарету между зубами, он зажёг её, сделал затяжку и сел на край койки, чтобы разбудить Артура. В ответ на осторожный толчок в плечо Артур промычал что-то невразумительное и попытался повернуться набок. — Хватит лежать, Морган. Хочешь оставить всю добычу нам с Шоном? Артур лениво приоткрыл глаза и посмотрел на Джона. — Ты куришь мои сигареты? — прохрипел он. — И ворую твои сигаретные карточки, — подымаясь, ответил Джон. — Вставай, или, — он опустил взгляд, — “Жемчужины красоты: Изабель Барлоу” достанется мне. — О-о, — заметно оживился Артур, — у меня такой нет. Когда они втроём подъехали к нужному месту (у Джона кружилась голова от всей информации, что на них вывалил Шон: о своём приказавшем долго жить папке, о прекрасных округлостях Карен, о гениальной мудрости, которой с ним поделился Датч во время чтения. Судя по лицу Артура, он давно научился не обращать внимания на болтовню Шона, и хорошо ему: голова, видать, не пухла, как у Джона), то додумались поднять вопрос о плане. — Во-первых, — обманчиво спокойно сказал Артур, — я пристрелю любого, кто посмеет ослушаться меня. — Это он тебе, — сказал Шон, посмотрев на Джона. — Меня Морган любит и стрелять не станет, такшто… — Ну конечно, — пробормотал Джон. — Джон, — продолжил Артур, проигнорировав их. — Винтовка при себе? Останешься здесь. Майка один раз хвастался своим ограблением и подкинул мне хорошую идею, — он похлопал по седельной сумке. — Динамит. Заложим на дороге, устроим засаду. Джон, выстрелишь по динамиту, когда дилижанс будет проезжать близко, потом нападём мы с Шоном. Прикроешь нас огнём с этого места. Не стреляйте раньше времени, иначе они ускорят или наоборот остановят дилижанс, и план пойдёт коту под хвост. Всем всё ясно? — Йессэр! — бодро ответил Шон и первым поскакал с холма к дороге. Артур вздохнул, посмотрев Шону вслед и направился за ним, отсалютовав Джону. Наверное, впервые за долгое время всё действительно пошло по плану. Джон попал в заложенный динамит, убив лошадей, кучера и трёх ближайших охранников, с остальными они разделались без проблем — Джона даже не заметили, только с головы Шона слетела продырявленная шляпа. Убедившись, что никого вокруг нет и больше не будет, Джон оторвался от оптического прицела. Когда он спустился, Артур как раз закончил осматривать голову Шона на предмет ранений под довольное шоново “Я же говорил, что ты меня любишь, англичанин”. Джон открыл дверь дилижанса и запрыгнул внутрь. — Что там? — услышал он голос Артура за спиной. — Двести пятьдесят три, четыре… двести пятьдесят пять, — он спрыгнул на землю и отсчитал каждому свою долю. — Неплохо, джентльмены. Передавай мои тёплые пожелания тому клерку из Роудса. Артур усмехнулся, запрятав деньги в сумку. — Эй, Шон, — позвал Артур. — Помнишь? — Да, да, помню: вначале замести следы, только потом в лагерь. — И не попадайся на глаза законникам, — вставил Джон. — Место недалеко от Роудса, так что они наверняка уже на пути сюда. — Я тебя больше из петли вытаскивать не буду, — пригрозил ему пальцем Артур и залез в седло Зенобии. Шон чему-то рассмеялся, и, сердечно распрощавшись с ними, поехал к холмам. Джон, думающий, что Артур сейчас направится в противоположную сторону, подозвал к себе Старика и удивился, поняв, что Артур никуда не собирается. — Ты меня ждёшь? — А кого ещё тут ждать, Марстон? — беззлобно подначил его Артур. — Поехали. И Джон поехал за ним. Он знал, он надеялся, что так будет; именно поэтому и позвал Артура на ограбление. Они отъехали на приличное расстояние от Саусфилд-Флэтс практически в полном молчании: разговаривать, когда твоя лошадь идёт галопом, хоть и медленным, а в лицо бьёт ветер, было трудно. Место для лагеря нашлось у реки, в которой перед заходом солнца неистово плескалась рыба. Артур отправился к воде, оставляя Джона разводить огонь. Когда он вернулся, Джон как раз закончил и достал консервы из седельной сумки. — Пошли порыбачим. — Ты ужасный рыбак. Я ужасный рыбак. На что ты надеешься? Но Артур уже достал удочку и кинул что-то Джону. — Накопал червей по дороге в лагерь, — пояснил Артур. — Они ещё не подохли? — Ещё нет, — сказал Джон, сдаваясь и направляясь за своей удочкой. На другом берегу реки виднелся тусклый огонёк — чей-то костёр. Рыба потихоньку успокаивалась, но всё ещё рвалась к поверхности воды, чтобы попытаться поймать пролетающих мимо сверчков. Артур закинул удочку, тихо мыча себе под нос какую-то мелодию, и расслабленно уселся на старое бревно. Начинало холодать; несмотря на мягкий южный климат Лемойна, даже здесь в августе ночами становилось промозгло. Джон застегнул рубашку на все пуговицы и поплотнее запахнул куртку. Поклёвка его не особо волновала, ровно как и Артура, судя по всему: зажав удочку между колен, он вставил в рот сигарету и закурил, время от времени почти бесшумно выдыхая дым. Джон посмотрел на водную гладь. Надо было что-то сказать. Он совершенно не знал, что именно. От необходимости открывать рот его спасла задёргавшаяся удочка. Джон вцепился в катушку, рыба была небольшой и срываться не обещала — очень, видимо, ей хотелось есть. — Окунёк, — прищурившись, сказал Артур, когда Джон вытянул рыбу. — Таким только кошек кормить. — Да брось. Сейчас выловим ещё парочку и нормально будет, — ответил Джон, снимая рыбу с крючка. Прикончив сигарету, Артур взялся за удочку, и у него сразу же клюнуло. Они поймали ещё несколько окуней (у Артура сорвалась крупная щука, но Артур не особо расстраивался по этому поводу — он и в самом деле считал себя паршивым рыбаком). — Рыбалка больше не успокаивает меня, — задумчиво сказал Артур, когда они заново развели костёр, сев рядом друг с другом. — Как и охота. Не знаю, — добавил он, и в голосе его — показалось Джону — добавилось грусти, — что вообще нынче может меня успокоить. Блэкуотер повлиял на него сильнее, чем думал Джон. Чем думали все вокруг. Джон внимательно наблюдал, как Артур в полутьме отрывает жареному окуньку плавники и вытаскивает тонкую кость, чтобы бросить её под ноги. Он явно не ждал от Джона никакого ответа, словно разговаривал сам с собой, и поэтому вздрогнул, когда тот подал голос: — Это нормально, — тихо и ровно. — Меня тоже. Они снова замолчали. Артур забрался в палатку первым. Скинул сапоги, аккуратно положил шляпу рядом с собой и засунул ладони под мышки, обнимая себя. Джон сидел ещё некоторое время, поддерживая огонь и слушая звуки ночной жизни. Взгляд то и дело бросался к Артуру, который, казалось, уже давно заснул и о чём-то себе снил. Если Джон вытянет ногу, то сможет коснуться ею ступни Артура, торчащей из палатки. Он и вытянул, но так и не коснулся, замерев в каком-то дюйме. Артур заворочался во сне, перевернулся на бок и негромко всхрапнул. Джон стянул с себя сапоги и тоже залез в палатку, стараясь лечь на своём спальнике как можно дальше от Артура. — Эй, — сонно позвал его Артур. — Я, кажется, видел этих придурков-налётчиков неподалёку. Кто-то из нас должен посторожить. — Ну так иди, сторожи. Артур пробормотал что-то похожее на “да и хер с ними” и вроде бы снова провалился в сон. Джона всегда поражала способность Артура так быстро засыпать и просыпаться от любого шороха. Засыпал Джон и сам обычно сразу же, но спал при этом как убитый, и просыпаться для него всегда было проблемой. Он как можно тише повернулся набок. Костёр почти догорел, и перед взглядом оказался тёмный силуэт Артура; грудь ровно опускалась и поднималась, догорающее пламя и полукруг луны очерчивали нос и мощный подбородок. Джон протянул руку, чтобы коснуться его щеки. Когда до неё оставалось всего ничего, вокруг его запястья сомкнулись прохладные пальцы, заставив Джона вздрогнуть. — Сам не спишь и мне спать не даёшь? Джон расслабил руку. Артур не спешил выпускать её из своей хватки. — Именно это и делаю. Создан для того, чтобы портить тебе жизнь. Артур тихо усмехнулся, узнав в этом свои же брошенные много лет назад слова, которые Джон ему время от времени припоминал. Он тоже повернулся, и теперь лежал лицом к Джону, положив согнутую в локте руку под голову. Ждал. Джон облизнул пересохшие губы и, сдаваясь, придвинулся ближе к Артуру. Спальники лежали практически впритык друг к другу, их разделяла лишь небольшая полоса земли, которая захолодила голую лодыжку Джона, когда он согнул ногу в колене. У кустов трещали сверчки. Из носа Артура вырывалось громкое, но ровное дыхание. Джон опустил руку себе на пах и сжал мягкий член сквозь одежду. — Расскажи мне, — сказал Артур, заметив это. — Что тебе рассказать? — Чего ты хочешь. Опять он об этом. Джон принялся гладить член, не снимая одежды, и, кое-как собрав мысли, признался: — Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне. Он вытянул лодыжку и закинул ногу на ногу Артура, ложась ещё ближе. Артур положил руку на бедро Джона и крепко сжал его. — Да, — выдохнул Джон. — Но не так. Без одежды. — Не в этот раз. Джон слабо ударил его лодыжкой. — Лучше расскажи, чего ещё ты хочешь. Джон пытался притянуть Артура к себе ближе, надавив ногой на его икры, но Артур оставался неподвижен. От него всё ещё исходили тепло и резкий запах пота, а бедро под его ногой дёрнулось вперёд, как будто он… — Хочу, чтобы ты сказал мне, что делать. Артур ничего не сказал. Он приподнялся на локтях и надавил широкой ладонью на грудь Джона ровно в том месте, где быстро билось сердце, заставляя Джона лечь на спину. Осторожно, словно прикосновение к голой коже жгло, как огонь, разобрался с ремнём на джинсах Джона. — Дальше сам, — прошептал Артур. — Сними это всё. Припусти, чтобы было удобно. Артур нависал над ним, скрывая от слабого лунного света и погружая в большую тьму. Джон неосознанно запрокинул голову, словно подставляя горло Артуру; закрыл глаза, представляя, как кожи под подбородком вначале касается шершавый язык, смачивает тёплой слюной и идёт вниз, к выемке между плечом и шеей, а потом в этом месте смыкаются зубы, слабо, чтобы не оставить следа, но заставляя почувствовать. Джон слегка задрожал, ощущая, как твердеет член от мыслей и неуверенных прикосновений. Всё это оставалось лишь в его голове. — Какой же ты мудак, — сказал Джон и настоящему Артуру, оставшемуся неподвижным, и Артуру в его воображении, продолжающему дразнить его кожу языком и зубами. Артур словно понял это. — Что-то ещё в твоей голове, Джонни? Джон рассеянно проследил, как качнулся нависающий над ним силуэт Артура. Член крепко стоял, но трогать его Джон не решался, неуверенно сжимая ткань своей рубашки на животе. — Твой язык на моей коже, в моём рту и на моём хере, — выдавил Джон. В тишине было слышно, как усмехнулся Артур. — Прикоснись к себе. Обхвати себя ладонью и начинай двигать, медленно, не торопясь. Три секунды — вверх. Три секунды — вниз, — тихо сказал Артур. Чёрт возьми, это было мучительно. — А теперь посмотри вверх. На меня. Артур положил согнутую в локте руку рядом с лицом Джона. Перенёс на неё весь вес и подтянулся вверх, чтобы быть на одном уровне с Джоном. Джон, как придурок, смотрел на него, пытаясь понять, что Артур собирается делать, и Артур… Артур, нарушая собственные правила, прикоснулся к нему — положил большой палец на подбородок и надавил, заставляя открыть рот шире. Джон услышал, как он сглотнул, как собрал слюну на языке и плюнул прямо в рот Джона. Вязкая слюна попала на его нижнюю губу и язык. Джон ударил Артура по запястью, вынуждая отпустить подбородок, но вместо того, чтобы выплюнуть, сглотнул слюну Артура и облизал нижнюю губу. От этого его словно током прошибло. Он сорвался с трёхсекундного ритма. Джон сжал член у основания, чтобы не кончить с позором в ту же секунду. — Что ты делаешь? — хриплым шёпотом спросил он. Артур помолчал мгновение. — Только то, что тебе нравится. И Джон не нашёл в себе силы спорить с ним. Три секунды — вверх. Три секунды — вниз. Он помнил. Но всё равно задержался у головки, сдвинул крайнюю плоть и обвёл большим пальцем чувствительную кожу. Артур не мог этого видеть, но словно ощутил; наклонился ниже, ещё ниже… Джон вдохнул его запах, и с губ сорвался высокий звук, от которого ему захотелось провалиться сквозь землю. Артур замер. — Я передумал. Джон запаниковал. Передумал? Он же не оставит его? — Убери руки, — приказал Артур, поднявшись и принявшись чем-то шуршать. — Положи по швам и не двигайся, пока я не скажу обратное. Джон послушно застыл, пытаясь в ночной темноте разглядеть, чем занимается Артур. Он видел очертание его широкой спины, но это ничего не давало. Живот сводило спазмом от возбуждения — он так хотел прикоснуться к себе, так хотел кончить, так хотел, чтобы Артур снова навис над ним и осторожно касался его — пускай даже через слои одежды. Артур вырвал его из беспокойных мыслей, опять устроившись совсем рядом. — Раздвинь ноги. Джон раздвинул настолько широко, насколько позволяли припущенные джинсы. Артур положил руку ему на колено и недовольно цокнул, но ничего не сказал. Рука поползла с колена выше, и, когда дотронулась до обнажённой кожи у бёдер, Джона слегка подбросило вверх. — Не бойся, — пробормотал Артур, словно общался со своей лошадью. Рука не остановилась. Она была прохладной, словно влажной, и, кажется, оставляла после себя след, которого касался слабый ветер, посылая мурашки по телу Джона. Ему было плохо. Только начавшее сходить возбуждение снова вернулось, когда Артур принялся касаться внутренней стороны его бёдер. Он провёл пальцами прямо рядом с мошонкой, задумчиво завис на одном месте, а потом опустил руку ещё ниже. Джон подавил в себе желание отползти назад, убегая от прикосновения. — Какого чёрта… — выдохнул он, пытаясь свести ноги. Другой рукой Артур снова развёл их. Его хватка была крепкой, но, если Джон постарается, то точно сможет всё-таки свести ноги. Он не стал стараться. — Я знаю, чего ты хочешь. Джон нервно и коротко рассмеялся. — Этого хочешь ты или я? — Не будь слишком высокого мнения о себе, Джон. Я помогаю. — Помогаешь? — злобно спросил Джон, хотя и понимал, что уже сдался. — Тогда подрочи мне. Дай мне кончить. — О, поверь, это тебе понравится. Сказал он и приставил один палец к сжавшемуся входу. Джон зажмурился. Господи, как он хотел Артура. Как он хотел, чтобы Артур разделся, лёг рядом, и прижался своей влажной кожей к его. В такой близости от него бы ещё сильнее пахло потом и сигаретами, волосы на теле тёрлись о волосы Джона; они бы переплели ноги, и Джон бы сжал в ладони их обоих, горячих и твёрдых, чтобы поймать наконец ускользающий оргазм. Но Артур был жесток. Всё ещё полностью одетый, он лежал рядом, но не впритык. Дразнил кончиком пальца края входа, и молчал, выжидая ответа. Джон поднял руку и потёр тяжёлые веки. — …хорошо, — едва слышно сказал он, и в следующее мгновение ощутил, как палец толкнулся внутрь. Артур чем-то смазал его. Эби рассказывала, что в таких делах обычно используют вазелин; с остальным всё происходило не так гладко. Ещё она говорила, что мужчинам безумно нравится, когда им в задницу суют пальцы, и даже предлагала попробовать, но Джон неловко отказывался. Что ж. Артуру даже не пришлось предлагать. Это могло бы быть неприятно. Непривычно. Но Джон так давно хотел ощутить на себе прикосновения Артура, что не чувствовал дискомфорта, обращая внимания лишь на то, какие мозолистые были у него пальцы и как сильно от него пахло потом. (Он наклонился ещё ближе). Джон дёрнул пальцами. Рука просилась на горячее и пульсирующее, ладонью хотелось обхватить член и начать двигать вверх-вниз, подстраиваясь под неторопливый ритм Артура. Он даже поднял её, чтобы сделать это, но в следующее мгновение вокруг его запястья сомкнулась свободная рука Артура, чтобы пригвоздить к спальнику. — Этого, — очень тихо и очень спокойно сказал он, — я не говорил тебе делать, Джонни. Артуру не пришлось даже глубоко проталкивать палец — всего лишь до второй костяшки, — когда он наткнулся на то, что искал. Словно знал, как искать. Джона пронзило ощущением, от которого его всё-таки подкинуло вверх (больше от неожиданности), и он сильнее сжался вокруг Артура, не желая отпускать это чувство. Артур тихо выдохнул и снова надавил на то место. Джон думал, что во второй раз будет готов к этому. Он оказался совсем не готов. — Бинго. — Прекрати, — несчастно попросил его Джон. Артур застыл на мгновение. — В чём дело? Боишься, что тебе слишком понравится? И снова начал двигать пальцем. Да, чёрт тебя дери, Артур, ты угадал. Джон сжал руки в кулаки и, сдавшись, начал двигать бёдрами, пытаясь подстроиться под ритм движений Артура. Артур, заметив это, довольно промычал что-то под нос и отпустил его запястье, чтобы устроиться поудобнее. Джон забыл про всё ещё стоящий член — всё его внимание теперь сосредоточилось на другом. Артур бессовестно крутил в нём палец, нажимал изнутри и горячо дышал прямо над ним. Джон его не видел, но представлял, как напрягаются мышцы под рубашкой, чтобы он удержался, лёжа на одном локте. Как скользит его взгляд по телу Джона, как… Как влажный длинный палец проникает в него и едва-едва двигается — почти незаметно. Джон почувствовал, что сейчас кончит. Что в этот раз оргазм никуда не убежит. Руки сами поднялись вверх, нащупали в темноте ткань рубашки Артура и дёрнули за неё вниз. Не ожидавший этого Артур, охнув, подался вперёд, и Джон слепо нащупал зубами его кадык. Кончая, ярко и сильно, он так крепко сомкнул зубы на коже Артура, что тот недовольно издал низкий утробный звук, но не отстранился. Прошло около пяти секунд, когда Джон понял, что делает. Ему не хотелось об этом думать. Он расслабил челюсти, чтобы пройтись по укусу Артура языком, зарыться носом в шею и наконец вдохнуть его запах, наполняя им лёгкие. Артур начал медленно выводить из него палец, все время выкручивая его, и Джону стало почти больно от переполнивших ощущений. — Господи Иисусе, — сказал Джон, когда наконец вспомнил, как говорить. Он уронил ладонь на живот и поморщился, когда нащупал под пальцами уже холодную сперму. Артур молча вытер руку о джинсы Джона. Джон не нашёл в себе сил возмущаться. Вместо этого он собрал пальцами высыхающую сперму и растёр её в ладони. — Дай мне помочь тебе, — прохрипел он и потянулся чистой рукой к паху Артура, чтобы расправиться с застёжкой. — Нет нужды. Джон медленно моргнул. — Разве ты не хочешь? — не дожидаясь ответа, он всё-таки положил левую руку на член Артура. У Артура стоял. Джон почувствовал слабое головокружение; он не знал, что настолько хотел ощутить под кожей очертания горячего, твёрдого члена Артура. — Потому что я, — он облизнул пересохшие от волнения губы, — хочу. Артур не стал убирать его руку со своего паха. Вместо этого он поймал правую ладонь Джона за запястье и погладил выпирающую на нём косточку. — Очень многого ты хочешь, Марстон, я погляжу. Что ты собирался сделать с этим? Джон думал, что утратил способность краснеть от стыда, но сейчас у него точно горели уши. — Подрочить тебе, — признался он. — Сухой рукой не так приятно. Артур рассмеялся. — У меня есть идея получше. Сказав это, он направил ладонь Джона к его же лицу. Заставил согнуть руку в запястье, широко развести пальцы и сказал шёпотом: — Открой рот. О Господи, ничего в этой жизни Джон Марстон не желал сильнее, чем послать его к чёрту. Но вместо этого он послушно открыл рот, принявшись вылизывать ладонь и пальцы, морщась от вкуса своей спермы — горькой от сигарет и выпивки. — Хороший, — не вздумай, не вздумай, не взду… — мальчик. Артур Морган, у тебя нет ни стыда ни совести, что ты творишь. Джон не сдержался: снова притянул к себе Артура; он так хотел ощутить прикосновение этих губ, с которых только что сорвалась похвала, к своим губам, но Артур повернул голову, и поцелуй Джона пришёлся на висок. Джон провёл по виску языком, собрал волосы Артура в кулак на затылке и поднял его голову, ведя языком вниз, к уголкам губ. Артур снова засмеялся и с лёгкостью вырвался из хватки Джона. — Почему? — с досадой спросил Джон. — Мне нравится смотреть, как сильно ты хочешь чего-то, а потом — отбирать это, — то ли пошутил, то ли ответил всерьёз Артур. — Скажи, — он опять наклонился к нему, — ты бы дал мне трахнуть тебя? Как женщину? Сердце Джона пропустило удар. Да, чуть не сорвалось с языка. Да, да, да. Хоть прямо сейчас. — Нет. — Хм, — лишь сказал Артур. — Тогда бы хотел взять меня, как женщину? Весь мир ополчился на Джона Марстона, решив свести его в могилу. — Подумай над этим, — добавил Артур после непродолжительного молчания. — А пока — спи. Ни спать, ни думать этой ночью у Джона толком не получалось.

***

На следующий день они вдвоём вернулись в лагерь. Шон всё пытался разузнать у Артура, что за красавица успела оставить ему такой след на шее. Артур молчал. Джон тоже.

***

Они редко виделись с Артуром. Он носил звезду на груди и выполнял странные просьбы Датча и местного шерифа. Джон тоже выполнял просьбы Датча, хоть и не такие странные, а в свободное от этого время ругался с Эбигейл. — Ты придурок, Джон Марстон, — сказал ему как-то Артур, когда гневная Эбигейл, высказав всё Джону, направилась прочь, — если бы твоя женщина не была так глупо влюблена в тебя, то я бы сам на ней женился. Артур любил Эбигейл. Артур любил всех в лагере, но к Эбигейл у него было особое отношение. Оно проявлялось в тоне голоса, которым он с ней говорил, в заботе о Джеке, в злобе на Джона из-за его поступков. Оно проявлялось в том, как Эбигейл часто в порыве ярости кричала, что лучше бы вышла замуж за Артура, а Артур говорил об Эби, как о самой лучшей женщине на свете. Наверное, они и впрямь заслуживали друг друга, но Эбигейл действительно глупо влюбилась в Джона, а Артур… Что творилось в голове Артура, знал лишь сам Артур. Возможно, не знал и он. Время тянулось медленно, словно они пробыли в этом лагере целых полгода, хотя на деле едва набрался месяц. Август подходил к концу, ночи становились ещё холоднее, и Джон, разбивая лагерь где-нибудь подальше от Клеменса, садился ближе к костру, чтобы согреться, и стучал зубами. Ночами ему спалось плохо, хотя с их образом жизни проблем со сном обычно не возникало — и Джон, и Артур, и остальные члены банды за день обычно уматывались так, что вырубались сразу же, как только падали на землю в конце дня. — Ты нашёл себе другую женщину? — спросила как-то Эбигейл глубокой ночью, когда Джон остался в лагере, чтобы утром сразу же отправиться в одно месте по просьбе Хозии. Джон едва не выронил ложку из руки. — Ты нашёл себе кого-то, да? — напряжённо повторила Эбигейл, не поднимая к нему взгляда. — С чего ты взяла? — Я же вижу, — всё ещё не смотря на него, продолжила она. Джон беспомощно покрутил головой, но в поздний час никого не было рядом. — Я понимаю, — сказала Эбигейл, крепко сжимая пальцами ткань своей юбки, — ты мне ничего не обещал. Ты мне ничего не должен. Джон не знал, что ответить. Он малодушно опустил голову и тоже уставился под ноги. В такие моменты он обычно начинал злиться, кричать на Эбигейл, считая себя невиновным. В этот раз он почувствовал лишь зубастую вину, которая вгрызлась в его горло, мешая говорить. Эбигейл, заметив его поведение, дёрнула плечами и сорвалась с места, уходя подальше. Утонуть в мыслях ему не дал знакомый голос Шона — тот влетел в лагерь, едва не врезавшись в лошадь Джона. Прямо за ним ехал Артур на Зенобии. — Мы сделали это, Датч! — крикнул Шон. — Сделали что? — растерянно переспросил Датч. Когда Артур подошёл ближе, оставив на бедном Датче Шона, Джон ощутил исходящий от него запах гари. Вгляделся — на белой рубашке были следы копоти. Артур сел на поваленное бревно напротив костра и потянулся к чайнику, проверяя, есть ли там кипяток. — Где вы были? — И тебе привет, Джон. Жгли табачные поля Греев. — Боже мой. — Всё было не так плохо! Джон посмотрел на Шона, который не прекращал молоть языком, с энтузиазмом размахивая руками. — Да уж, я вижу. Артур тоже посмотрел на Шона, и взгляд его наполнился теплотой. Он любил его, мальчишку этого, как несносного младшего брата, видел какой-то потенциал, таскался с ним, хоть и ворчал себе под нос. Джон поджал губы, заметив эту мягкую привязанность в чужих глазах. А на него Артур вообще когда-нибудь так смотрел? До Блэкуотера? До Эбигейл? До того, как он ушёл из банды на целый год? — Мисс Тилли! — заметив не спящую в поздний час девушку, позвал её Артур. Джон вздрогнул, не заметив, как она подошла к костру. — Радость всей моей жизни! Тилли не показалась Джону впечатлённой. — Я вижу тебя насквозь, Артур. Можешь кинуть рубашку у нашей повозки, я постираю. — А мне? — оживился Джон. — А у тебя есть Эбигейл, — сонно ответила Тилли и снова оставила их наедине. Артур лишь улыбнулся и принялся заливать в себя кофе. Судя по взгляду, его так сильно клонило в сон, что ни один кофе не смог бы сбить эту сонливость. — Эта мисс права. — Попрошу Сьюзан. — Упрямее тебя в этом мире только ишак, Джон Марстон, и то я в этом не уверен. Джон не сдержал смеха, на мгновение позволив себе забыть об Эбигейл, Джеке и тяжёлом чувстве вины. Вскоре Шон угомонился, завалившись спать прямо в пропахшей костром и табаком одежде. В палатке Датча затихли разговоры, и только часовые продолжали ходить по территории лагеря. Артур сидел у огня, сильно наклонив голову, и, кажется, засыпал прямо так. Джон протянул руку и осторожно потряс его за плечо, заставив Артура вздрогнуть. — Тебе нужно пойти поспать. — Мне нужно, — Артур задрал руку, провёл носом от плеча до запястья, втягивая воздух и морщась, — смыть с себя это. Мои волосы будут так пахнуть всю следующую неделю. Джон поймал Артура за расстёгнутый воротник рубашки и потянул за него. Артур подался вперёд, едва не навалившись всем телом на Джона. — Да, несёт от них гарью прилично, боюсь, с охотой тебе придётся повременить, — глухо сказал Джон, ткнувшись носом в макушку Артура. Тот поднял руку и обнял его за шею, на мгновение прижимая к себе. — Переживу, — ответил он. — Охотником я всё равно всегда был никудышным. Артур обнимал его всего несколько секунд, но для Джона они растянулись долгими минутами. Когда Артур выпустил его, Джон напоследок втянул резкие запахи пота и гари, и тоже отстранился. Расслабил руку, сжимающую воротник чужой рубашки, и та медленно упала вниз, касаясь груди, живота. Джон положил ладонь на колено Артура и сжал его. Игнорируя шум быстро забившегося сердца, осторожно повёл ей вверх. Артур опустил голову и, кажется, внимательно вгляделся в ползущую по его джинсам руку. В темноте трудно было сказать. — Идём, — позвал он, поднимаясь, и Джон, конечно, пошёл. Они вышли из лагеря к берегу. Диск полной луны стоял высоко в небе, слабо освещая им путь, водная поверхность была спокойной — спали даже рыбы, и только лёгкий южный ветер время от времени посылал по ней рябь. Артур повёл его вдоль берега, подальше от лагеря. На ходу он расправлялся с одеждой; выбрался из подтяжек, оставив их свисать по бокам, стянул рубашку через голову и кинул её Джону, начал возиться с ремнём. Когда Джон обернулся, то лагеря совсем не было видно. — Смотри, — достав что-то из своей сумки, сказал Артур. Джон прищурился, но так и не смог разглядеть. — Прозрачное мыло! Купил в Роудсе. Оно даже пахнет приятно, не то что эти куски, которые мне дала Сьюзан. — Из чего его вообще делают? — поинтересовался Джон, наклонившись к протянутой руке Артура и принюхавшись. Это мыло и впрямь пахло приятно. Не слишком резко, не слишком сильно. — О, я как-то нашёл книгу про современное мыло. Интересную, — сказал Артур, принявшись разбираться с оставшейся одеждой. Сапоги были аккуратно поставлены подальше от берега, рядом с ними легли штаны. — Мыло делают из воды, жира животных и ещё кучи разных вещей, названия которых ни ты, ни я всё равно не запомним. Он полностью разделся и быстро направился к воде. Джону стало холодно от одного вида заходящего в озеро Артура, несмотря даже на то, что ночь стояла неожиданно тёплой для августа. Джон сел на землю рядом с брошенной одеждой, достал сигарету и сорвал с неё фильтр, пытаясь в темноте разглядеть Артура. Тот, кажется, стоял в воде по пояс, натирал плечи и подмышки, даже напевая что-то себе под нос — зубы у него при этом стучали так громко, что Джону казалось, будто он даже отсюда слышит. Он закрыл глаза, пытаясь вспомнить, как выглядит спина Артура. У него был небольшой шрам под лопаткой — изменилось ли что-то с того момента? Как много у него сегодня синяков? Сколько будет завтра? Сколько ещё появилось веснушек на широких плечах? Джон сделал затяжку. Артур принялся мылить волосы. Сигарета без фильтра прогорела до кончика и обожгла пальцы Джона. Артур вышел из воды, когда Джон начал подумывать о второй сигарете. Вышел тяжело и устало, явно силясь с желанием упасть прямо на песок и не подниматься до завтрашнего утра — Джон не понаслышке знал об этом состоянии. — Ну, — сказал он, встав рядом с Джоном. Его голос дрожал от холода. — Теперь от меня не пахнет гарью? Джон поднял голову. — Теперь от тебя пахнет рыбой и тиной. Я не знаю, что хуже. Артур беззлобно ударил его ногой по бедру и сел рядом на свою же грязную рубашку, которую заботливо постелил Джон. На этот раз закурил Артур. Джон снова закрыл глаза, представляя, как изредка ветер касается мокрой кожи Артура и от этого по ней бегут мурашки. Артур сидел так близко, что Джону казался ненастоящим. Он всё думал, что Артур сейчас развернётся и уйдёт, как всегда оставив Джона одного. Но Артур лишь согнул одну ногу в колене, сделав очередную затяжку. — Нам надо поговорить, — решился Джон наконец. — О чём мне с тобой говорить? Иногда по интонации Артура тяжело было сказать, шутит он или отвечает всерьёз. Джон недовольно посмотрел на него и ударил его плечо своим. — Я замёрз. И безумно хочу спать, а не разговаривать с тобой, Джон, — устало пояснил Артур, бросив сигарету подальше в песок. — Когда ты вообще хотел со мной разговаривать? Если Джон сейчас не заткнётся, то всё это закончится дракой. Артур удивил его. Он поднял холодную руку и поймал пальцами подбородок Джона. Заставил его вновь повернуться к себе и приблизился. Джону всегда было интересно, каково это — целовать Артура? Он не раз видел, как Артур целуется с девушками в салуне, усаживая их на колени. Девушки скатывались вниз с его коленей, цеплялись за волосы Артура и громко дышали через нос. Их длинные ресницы трепетали, когда Артур прикусывал девиц за нижнюю губу, их руки сами собой скользили с затылка Артура к воротнику его расстёгнутой рубашки, пытаясь пробраться под неё, а когда они отстранялись, то можно было заметить их раскрасневшиеся щёки, припухшие губы и потемневшие взгляды. Джон не хотел признаваться даже самому себе, насколько ему нравилось просто наблюдать за тем, как целуется Артур. Думать потом об этом. Не представлять, нет, ни в коем случае. Он столько наблюдал, изучая привычки, — и всё равно оказался не готов к тому, что Артур не стал с ним церемониться, сразу пустив в ход зубы, которыми он до боли прикусил нижнюю губу Джона, и язык, который он затолкал в рот Джона, принявшись его вылизывать. Нет, это было совсем не похоже на поцелуи с девушками в салунах; Артур будто и не целовал его вовсе, а пытался искусать и облизать, как собака — своего хозяина. Или другую собаку. И, Господи, как же Джона повело от этого. Он поднял руку и положил её на затылок Артура, чтобы до боли сжать мокрые волосы, подался вперёд, чтобы коснуться грудью груди и ощутить холод и влагу даже через слои одежды. Артур довольно замычал в поцелуй, не отстраняясь, и убрал язык, чтобы сосредоточиться на губах, целуя его теперь почти невинно и целомудренно. Джон тоже закрыл рот, отвечая Артуру встречным спокойствием. Артур прервал поцелуй, но не стал отстраняться. Он оставил слабый укус на щеке, прямо на всё ещё заживающих шрамах, заставив Джона едва ли не зашипеть от боли. Положил руку на шею Джона и надавил на кадык; зубы коснулись мочки уха, рука поехала ниже, ниже, ниже… — Нам нужно поговорить, — выдохнул Джон и выпутал пальцы из волос Артура. — Знаешь, ты прав, — неожиданно сказал Артур, уронив голову на его плечо, — нам нужно поговорить. Он потёрся об него носом словно и правда — приблудившийся пёс. Прикоснулся губами к выемке между плечом и шеей, прижал к себе за спину крепкой рукой. Джона постоянно пробирало мелкой дрожью — не от холода. — Ну и дел, — усмехнулся Артур, и горячий воздух коснулся кожи Джона у горла, — мы натворили. Джон хотел сказать, что это было единственным, о чём он не жалел в последнее время. Тем самым, чего он жаждал долгие годы, но научился молчать и терпеть. Вместо этого он сказал: — Нет уж, — и сжал пальцы в кулаки, которые до этого уронил прямо вниз, на землю. — Теперь я не хочу с тобой разговаривать. Артур поднял голову и внимательно всмотрелся в его лицо. Что он мог увидеть в этой темноте? Джон разжал кулаки. — Жаль, что ты уже вымылся, — вырвалось изо рта Джона. — Мне всегда нравилось, как от тебя пахнет потом. Здесь, — он прикоснулся пальцами к шее Артура, — здесь, — провёл ими по плечу, — здесь, — опустил их к волосатым подмышкам. Артур поймал его запястье. — Иногда от тебя пахнет кровью. Когда ты возвращаешься с охоты. На оленей. И на О’Дрисколлов. — Я не охочусь на них. Это они охотятся на меня. — Конечно. Но всё заканчивается их кровью на твоих руках. Кровь почти не пахнет, лишь слегка отдаёт металлом. Я чувствовал это, когда становился рядом. Артур промычал что-то себе под нос и выпустил запястье Джона, чтобы положить руку на его пах. Джон выдохнул через рот. Ладонь Артура сжалась на его вставшем члене и сразу же исчезла. — Дрочишь на мой запах, Джонни? — Дай мне… Пожалуйста… Он не договорил, так и не найдя силы вытолкнуть из себя эти слова. Вместо этого нащупал ладонью затвердевшую плоть Артура и сжал где-то у основания. Артур на это недовольно цокнул языком и ударил его по руке, но Джон упрямо не спешил её убирать. — Нет уж, скажи, чего ты хочешь, Джон. Попроси меня об этом. И я, может, разрешу. Джон не стал просить (хотя просить ему хотелось о многом). Джон скользнул ладонью вверх по члену Артура, медленно и неторопливо, лишь едва касаясь голой кожи. Артур ничего не сказал, но его дыхание участилось, когда Джон сдвинул крайнюю плоть и осторожно провёл большим пальцем по уздечке. Артур прекратил подрагивать, постепенно согреваясь идущим от Джона теплом, его кожа высыхала, но волосы всё ещё были мокрыми. Джон опять положил другую руку на его затылок, вплетая пальцы в спутавшиеся влажные волосы. Холодные капли падали на плечи и стекали вниз по телу Артура, несколько попало на запястье Джона. Джон позволил им стечь за рукав — Джон совершенно не обращал на них внимания. — Может, это ты лучше расскажешь мне, чего хочешь? — спросил Джон, приблизившись к лицу Артура. Он попытался снова поцеловать его, но Артур внезапно рассмеялся, хотя смех его был рваным и коротким. — Всё самое худшее ты взял от меня, — пояснил он и всё-таки поймал губы Джона в поцелуе. Джон нажал на его затылок, чтобы Артур был ещё ближе, чтобы целовал глубже, чтобы его член касался спрятанной за одеждой кожи. Артур в кои-то веки не сопротивлялся; иногда он прерывал поцелуй из-за сбившегося дыхания, позволяя Джону сжимать зубы на его челюсти и шее, зализывать слабые укусы; иногда он подавался бёдрами вперёд, пытаясь подстроиться под ритм кулака Джона. Его тело всё ещё не согрелось после озера, но между ног было горячо; Джон закрыл глаза и уронил лоб на плечо Артура, пытаясь в темноте разглядеть хоть что-то, желая увидеть, как его ладонь сжимается вокруг члена Артура и как из головки вытекает прозрачно-белая влага, пачкая его одежду. Кончая, Артур громко выдохнул через нос и сжал руку на шее Джона, крепко прижимая его к себе, явно не рассчитав силу — Джон недовольно замычал от боли. — Джон, — позвал его Артур, спустя десять секунд молчания. Его голос был низким и хриплым, а дыхание ещё не пришло в норму. — Дай мне руку. Джон озадаченно выпутал руку из его волос и подал Артуру. — Не эту, — терпеливо сказал Артур и сам взялся за его ладонь, которая продолжала сжимать всё ещё твёрдый член. Джон поморщился, почувствовав, как по пальцам стекает вязкая сперма. — А теперь, — он поднял руку Джона ещё выше, — открой рот. Джон слабо попытался вырваться. — Я не буду снова это делать, ты… Артур надавил на его подбородок, вынуждая открыть рот, и Джон понял, что на самом деле у него нет никакого желания сопротивляться этому. Он открыл рот, стараясь сделать это неохотно, и принялся вылизывать свою кожу на ладони. Сперма Артура была горько-солёной. Вкус был отвратительным, но у Джона от возбуждения уже давно кружилась голова — оно то ослабевало, то снова давало о себе знать, особенно когда Артур кончал, кусая его за нижнюю губу и горячо дыша в подбородок. Особенно когда он приблизился ещё сильнее, чтобы прошептать на самое ухо: — Не глотай. Вот так, хорошо. Он отпустил руку Джона, и та безвольно упала вниз. Артур провёл большим пальцем по уголку губ Джона и продолжил: — А теперь сплюнь. И подставил ему свою ладонь. Господи, что ещё творится в голове Артура Моргана? Джон плюнул на его ладонь смешанную со спермой слюну, не видя, но хорошо представляя, как она приземлилась на кожу и вязко потекла между пальцами. — Припусти штаны, Джон. Чтобы мне было удобно. Когда вокруг члена Джона сжался влажный от слюны и спермы кулак, Джон не сдержался и тихо выстонал ругательство сквозь сжатые зубы. Артур на это тихо выдохнул, начав водить по его горячей возбуждённой плоти быстро и резко, иногда сжимая так, что становилось больно. Джон почувствовал себя на грани оргазма ещё в тот момент, когда обнажённой кожи только-только коснулись чужие пальцы, но Артур оттягивал этот момент, отбирая у него долгожданную разрядку, когда намеренно причинял слабую боль. — Ты издеваешься, да? Издеваешься, — прошептал Джон, пытаясь в темноте нащупать плечи Артура и вцепиться в них. — Возможно. И звучал сукин сын при этом невероятно довольным. — Артур, — выдохнул Джон, когда тепло коснулось его чувствительной головки, но в следующее же мгновение пальцы вновь вернулись к основанию, сжимая его. — Пожалуйста. — О чём ты просишь? Джон сцепил зубы. Расцепил. Его мутило, и голова закружилась ещё сильнее. От Артура пахло прозрачным мылом и сигаретами, подушечки пальцев были покрыты старыми мозолями. Артур дышал ему в шею, иногда задевая взмокшую от пота кожу губами, Артур сжимал свободной рукой его задницу, чтобы Джон не думал отстраняться, Артур… — Дай мне кончить, — сдался Джон. — Пожалуйста. Он не ожидал, что Артур надавит ему на грудь, заставив упасть на спину. Джон крепко зажмурился, когда Артур прекратил его мучить, его движения стали быстрыми и уверенными; ни следа от того поддразнивания, которое было какие-то мгновения назад. Джону не потребовалось много времени, чтобы кончить, сдерживаемый Артуром оргазм наконец накрыл его, заставив выгнуться в спине и учащённо задышать. Артур не стал сразу убирать руку от его члена. Он наклонился, перенося вес на согнутую в локте руку, и позволил всё ещё плохо соображающему Джону зарыться носом в его шею и вдохнуть. Сколько бы Артур не простоял в этом озере, ни одна вода и ни одно мыло не смогли смыть его настоящий запах. Джон сделал ещё один жадный вдох, и Артур негромко рассмеялся, наконец выпуская его и начав отстраняться. — Вставай, Марстон, я ещё хочу поспать, пока не начало светать. — М-м, — невнятно протянул Джон, стараясь найти в себе силы. — Лучше бы всё это закончилось дракой. — Я знаю, — внезапно сказал, и в голосе его не было ни следа того веселья, что было там несколько секунд назад. — Я знаю. Ничего он не знает, подумал Джон упрямо и начал подниматься на ноги.

***

Эбигейл сторожила у койки Артура почти всю ночь, несмотря на то, как сильно мисс Гримшо пыталась прогнать её оттуда. Джон малодушно сидел на другом конце лагеря и смотрел на навес повозки Артура. Артур редко опускал его, и Джон привык, что самого Артура всегда можно было отыскать взглядом: сидящего на кровати, читающего что-то, чистящего ружьё. Сегодня навес был опущен. Стояло раннее утро, но никто не спал; большинство пыталось заниматься своими делами, старательно обходя столик, за которым Датч, Хозия и Майка что-то напряжённо обсуждали практически всю ночь. До Джона доносились отрывки разговора, и в этих отрывках было слишком много слов “О'Дрисколлы” и “Артур”. Эбигейл вышла из-под навеса и сразу направилась к своей палатке, где её ждал плохо соображающий, что произошло с дядей Артуром, Джек. Джон, помедлив, всё же поднялся с места и поймал её по дороге. — Как он? Эби перевела на него усталый взгляд. — Его подстрелили. Здесь, — она подняла руку и положила её на левое плечо. — Пуля не застряла, и Артур вовремя остановил кровотечение, но потерял много крови. У него лихорадка. Мисс Гримшо боится, что занёс инфекцию. Ему просто… — Эби вздохнула и потёрла глаза кулаками. — Нам всем нужно время. Особенно Артуру. Проведай его сам, Джон. — Не думаю, что он будет рад меня видеть. Эбигейл повернулась к нему всем телом, и посмотрела на него, как на последнего идиота. Не зря они с Артуром так хорошо находили общий язык. — У Артура лихорадка, — повторила она медленно. — Он почти всю ночь бредил. Звал Датча и тебя. Может, если услышит твой голос, то хоть немного успокоится. Джон не спал толком, наверное, три дня. Когда Эбигейл оставила его одного, у него промелькнула мысль пойти выспаться, но тяжело бьющееся в груди сердце всё равно бы не дало это сделать. Вместо этого он снова сел у костра и достал Бог знает какую сигарету за последние несколько часов. Его взгляд снова упал на опущенный навес. Прикончив сигарету, он сел на Старика и покинул лагерь.

***

Джон решил вернуться в лагерь так же внезапно, как до этого решил покинуть его. Его не было четыре дня; эти четыре дня он перебивался случайными заработками, даже не делая ничего незаконного. Он мог оттягивать возвращение сколько угодно, боясь, что, ступив в лагерь, первым делом услышит скорбную новость, но эта мысль постоянно крутилась в голове, когда он стрелял из ружья, разговаривал с другими людьми, засыпал и даже спал. Джон не хотел всю оставшуюся жизнь жалеть о том, что проигнорировал слова Эбигейл и не ответил на зов бьющегося в лихорадке Артура. Но лагерь встретил его привычным гулом и снующими туда-сюда людьми. Стоящий на страже Ленни громко поприветствовал его, а Зенобия копалась носом в сене рядом с лошадью Хозии. Навес повозки Артура был поднят. Сам Артур сидел на стуле. Стоящая позади него Эбигейл положила ладони на его щёки и поворачивала его голову из стороны в сторону, давая рассмотреть себя в маленьком зеркале. Артур что-то говорил и даже посмеивался; выглядел он паршиво, но он хотя бы был живым. Джон спешился с лошади и быстрым шагом направился к ним, но замер на полпути, когда Артур поднял голову, чтобы посмотреть на Эбигейл, и, улыбнувшись, что-то сказал ей. Он давно так не улыбался Джону. — Джон Марстон! — первой заметила его Эбигейл. Стоять на месте и дальше было бессмысленно. Джон направился к ним, но уже не так бодро. — Клянусь, если ты не возьмёшь мисс Робертс в жёны, то это сделаю я, — вместо приветствия сказал ему Артур. — Обещания, обещания, — рассмеялась Эбигейл и стянула с плеча полотенце. Около зеркала лежала бритва, прозрачное мыло, стояла кружка с водой. Эби быстро навела порядок, погладила Артура по здоровому плечу и, даже не взглянув на Джона, оставила его наедине с Артуром. Джон беспомощно огляделся. — Как ты? — Живой, — сказал Артур. Это всегда был его любимый ответ: живой. Жить буду. Джон недовольно поджал губы. — Ты где был? — продолжил Артур, с кряхтением попытавшись встать. Ему, наверное, надо бы помочь. Джон бросился к Артуру и обнял за талию, чтобы помочь ему подняться, медленно и с трудом. До узкой койки Артура, находившейся в нескольких шагах, они добирались около минуты. Джон осторожно опустил Артура, и тот так же медленно вначале сел, а потом лёг на своей койке. — Мисс Гримшо и пастор не разрешают мне даже садиться, — признался Артур. — Но борода чесалась невыносимо. — Он бездумно погладил ладонью гладкий подбородок. — У Эби умелые руки. — Она мне… — он кашлянул. — Тоже иногда с этим помогала. После волков… — Джон прикоснулся к шрамам на щеке. — Я стал плохо видеть на один глаз. Эби отбирала у меня бритву и заканчивала сама, а потом мы как-то сильно поругались, ну, сильнее обычного, и после этого я всё делаю сам. — Ты придурок, Джон Марстон, — предсказуемо сказал Артур, закрыв глаза. Конечно, он придурок. И болван. И идиот, которому волки сожрали половину мозга. Молчать с Артуром теперь было неловко. Джон поставил стул поближе к койке и перевёл взгляд на свои сцепленные в кулаки руки. Артур ничего не говорил, даже, кажется, продолжал лежать с закрытыми глазами. Возможно, спал, возможно, засыпал, возможно, думал о чём-то своём. Джон поднял голову и понял, что Артур не спит, а внимательно рассматривает его с нечитаемым выражением на лице. — Ты был прав, — сказал он внезапно, лишь бы прервать это молчание. Артур удивлённо приподнял брови, — охотник на О’Дрисколлов из тебя никуда не годный. Артур понимающе улыбнулся, и Джон наконец смог расслабленно опустить напряжённые плечи. Уже вечерело. Над лагерем пролетела стая птиц, и Артур задрал голову, пытаясь разглядеть их. — Скоро кончится лето, — сказал он, проводив стаю взглядом, — птицы с севера начнут улетать на юг. — Возможно, прямо на Таити, — поджал губы Джон, скатившись вниз по спинке стула. — Нам бы тоже поскорее туда. Пока О’Дрисколлы не взялись за охоту на нас всерьёз. И это ещё в придачу пинкертонам. Джон огляделся, против воли понизив голос. — Ты правда веришь в это? В план Датча? В Таити и манго? — Вера и преданность — это всё, что у меня осталось, Джон. Больше терять мне нечего. Звучал он так просто и обыденно, что Джону стало плохо. Артур часто называл его счастливчиком, потому что, помимо банды, у него были Эби и Джек, которых он так и не научился ценить, а сам... Джон не хотел думать о миз Гиллис, Айзеке и Элайзе — Артур потерял их, и теперь у него действительно не было ничего и никого, кроме банды, веры и преданности. Джон не хотел думать, и, как полагал, об этом не хотел думать и сам Артур. Он метнулся взглядом к фотографии Мэри Гиллис. Символ того, что Артур мог иметь, но потерял. Живое напоминание о том, что именно он выбрал. — Я пытаюсь, — продолжая рассматривать неподвижную Мэри, сказал Джон, — цепляться за то, что ещё у меня есть, помимо этой банды. Но… Он посмотрел на Джека, который читал что-то вместе с Хозией. На Эбигейл, которая стояла невдалеке и разговаривала с Сэди. — Как я могу быть уверен, что я его отец? — О, Джон Марстон, — простонал Артур, словно от боли, — ты всё такой же идиот, каким был год назад, два года, пять лет назад! Был таким идиотом, ещё когда мы впервые тебя встретили. Плевать, кто заделал Джека, пущай хоть это было как у Девы Марии. Эбигейл выбрала тебя, и пацану нужен отец. Ты можешь им стать, как стал отцом мне и тебе Датч. Я ждал, — он закряхтел, пытаясь сесть, но быстро бросил эту затею. Ему не нужно было быть на одном уровне с Джоном, чтобы смотреть недовольно и осуждающе, пригвоздив Джона взглядом к стулу. — Когда ты повзрослеешь и поймёшь это. Давал тебе время. Но ты, ты всё такой же идиот. Джон вспыхнул, то ли от стыда, то ли от негодования — он и сам понять не мог, оба чувства одновременно смешались внутри него. Он поджал губы и посмотрел в сторону, только бы не на Артура, только бы не на Джека и Эбигейл. — Поэтому ты решил, что лучший способ выбить из меня дурь — переспать со мной? — смотря на горизонт между небом и водной гладью, сказал Джон с горечью. Краем глаза видел, как резко Артур поднял голову и быстро огляделся по сторонам. Боишься, значит. — Дури в тебе столько, что палкой не выбить. Я переспал с тобой, потому что хотел этого. Джон ожидал любого ответа, но не такого. Ему срочно нужно было покурить. — До сих пор хочу, — признался Артур. — Мы с Эбигейл — тоже два идиота. Джон наконец нашёл в себе силы перевести взгляд на Артура, но тот закрыл глаза, только брови свёл к переносице. Джон потянулся рукой, чтобы разгладить эти морщинки на его лбу, но вовремя вспомнил, где они находятся. — Артур… — Уйди, не мозоль глаза. Видеть тебя не могу, Марстон, — перебил его Артур, но без злобы и раздражения. Голосом спокойным и ровным. Уставшим. Джон опустил всё ещё протянутую руку на ладонь Артура и крепко сжал её. — Я тоже этого хотел, — сказал он прежде, чем уйти. — Возможно, это всё, чего я когда-либо хотел. Артур так и не открыл глаза.

***

Артур поправлялся. Джон наблюдал за тем, как тот постепенно начинал садиться уже самостоятельно, вставать с кровати и ходить к берегу — последнее, правда, не без помощи. Чаще всего ему помогал с этим Джон. Они не разговаривали много. Артур сидел на поваленном дереве, курил, смотрел перед собой, писал что-то в своём дневнике; кашлял время от времени, причитая на дешёвое курево, говорил что-то кратко на отвлечённые темы, но в основном они молчали. На побегушках у шерифа Грея теперь был Билл, а Датч переключился на самого Джона. Пару раз он работал с Майкой, и это оставляло после себя неприятное послевкусие, словно после дешёвого самогона — результат был, но начинало тошнить, а на языке оседала горечь. Артур поправлялся, но, конечно, ему не дали поправиться до конца. Джон поймал его у Зенобии, на которой он закреплял седло. Выглядел Артур всё ещё бледно, хотя на ногах стоял уверенно, руки уже не дрожали. Он поприветствовал Джона кивком и принялся медленно затягивать ремень на подпруге. — Куда ты? — спросил Джон, кинув Артуру яблоко. Тот ловко поймал его, словно не было ранения, и поднёс ко рту Зенобии. — В Роудс. У Билла нашлась работа. Звучит не очень обнадёживающе, но вариантов у нас не так много. — Я могу, — Джон неловко кашлянул, — поехать вместо тебя. Или вместе с тобой. Артур кинул на Джона весёлый взгляд и повернулся к нему всем телом. — Тебя ещё не хватало там, Марстон. Занимайся своими делами. Я уже в порядке. Джон пожал плечами, но Артур словно прочитал его мысли. — Или ты соскучился по мне? — недоверчиво приподнял он брови. Не получив ответа, он неловко постучал пальцами по седлу и продолжил: — Чего ты хочешь от меня? — Мы можем ограбить дилижанс, отправиться на рыбалку, съездить в город за припасами. Мы можем пойти охотиться. На оленей. Что… — он запнулся. — Что ещё мы можем? Как будто ему было дело, какой именно предлог выберет Артур. Артур внимательно посмотрел на него. Его глаза при полуденном солнце были яркими, чёрная точка зрачка плавала в зелени, которая по краям сливалась с синевой. Джон сглотнул, ощущая себя голым до костей под этим взглядом, и подался вперёд, едва заметно сокращая расстояние между ними. — Пожалуйста. Артур вздохнул и потёр лицо ладонями. — Мы поговорим об этом потом, когда вернусь я, когда вернёшься ты, — сказал он негромко. Джон кивнул и отступил, чтобы его не сбила лошадь. Поговорим. Хоть раз у них получилось нормально поговорить? Он повторил жест Артура, спрятав лицо в руках. Конечно же, всё как всегда пошло не так. Возвращаясь в лагерь днём позже, Джон наткнулся на Майку, который выглядел потрёпанным и взмыленным. Он остановил своего вороного фокстроттера и, грубо поприветствовав Джона, пояснил: — Попали в засаду Греев в Роудсе. Парнишка МакГуайр получил пулю прямо в голову. Билл поехал его хоронить. Джон до побелевших костяшек сжал поводья. — Артур?.. — С ним всё нормально. Ушёл куда-то на восток, видок у него был такой, будто он готов убивать направо и налево. Джон помнил взгляд, которым Артур смотрел на Шона. Как упорно Шон таскался за Артуром, какими они вместе возвращались в лагерь, как мягко Артур отчитывал его за мелкие косяки. Он плохо представлял, как себя сейчас чувствовал Артур. Он хорошо представлял тот самый вид, будто он готов убивать направо и налево. — Ты едешь? — вырвал его из мыслей Майка. — Я пойду за Артуром. — Не дури. Ты понятия не имеешь, где он. Ещё и попадёшь под горячую руку. Боже, что я тут распинаюсь, как будто сам не знаешь Моргана, — раздражённо сказал Майка и, ударив шпорами по лошадиным бокам, поехал вперёд. Неожиданно, но стоило признать правоту Майки. Когда они прибыли в лагерь, легче не стало. Эбигейл налетела на Джона, крича о том, что пропал Джек. Джон слушал её крики, но всё, чего ему хотелось, — это просто опустить руки и ничего не делать. Не думать о погибшем Шона и очередной перестрелке в городе. Не думать об Эбигейл, Джеке и хандрящем где-то Артуре. Он не сказал ни слова, лишь отвернулся от плачущей Эбигейл и встревоженного Датча, снова направившись к лошадям. — Джон Марстон! — срывающимся голосом позвала его Эбигейл. — Куда ты? — Нужно найти Артура, — сказал он просто, и, на удивление, никто не стал с ним спорить. Он бы никогда не наткнулся на Артура, если бы Артур сам уже не направлялся к лагерю. Джон встретил его на основной дороге спустя полчаса, как выехал с места. Артур, заметив его, резко остановил лошадь. Джон остановил свою напротив. Они уставились друг на друга, и Джон, не выдержав, тихо застонал и уронил голову вперёд, прислонившись лбом к затылку Старика. — Что случилось? — первым нарушил молчание Артур. — Джек, он… Пропал, — пробормотал Джон. — Исчез прямо из лагеря. — Что… — начал было Артур. Джон поднял голову, замечая, что Артур побледнел ещё сильнее. — Поехали обратно, быстрее. — Нет, стой, — сказал Джон и поспешно слез с лошади. — Пожалуйста. Артур медлил. Он метался взглядом от Джона к направлению лагеря, которого, конечно, не было видно отсюда. Джон нетерпеливо потянул его за предплечье, и Артур всё-таки спустился с лошади. — Джон, твой сын… Джон не дал ему договорить. Он поймал лицо Артура в ладони и поцеловал его, не открывая губ. Артур с запозданием ответил на поцелуй, то ли из жалости, то ли из нежелания спорить. Джона это только разозлило, он отстранился от Артура и толкнул его в грудь, заставляя сделать шаг назад. — Я не хотел сына, не хотел эту женщину, — сказал он и снова сократил расстояние между ними, схватившись за рубашку Артура на груди. Артур терпеливо слушал его. — Я уходил из лагеря, я пытался повзрослеть, я пытался… — Я понимаю, Джон, — мягко сказал Артур. — Но так будет правильно. Это тебя он уже называет папой. Это в тебя влюблена Эбигейл вопреки здравому смыслу. Это ты всё ещё можешь получить то, чего так отчаянно хотел я. Джон опустил взгляд на свои пальцы, которые до сих пор сжимали ткань голубой рубашки Артура. — Но это не то, чего хочу я, — проговорил он с отчаянием. — Всё, чего я когда-либо хотел… Артур перебил его резко, словно боялся услышать его следующие слова: — Я дам тебе то, чего ты хочешь. В последний раз. А потом, Джон Марстон, ты возьмёшь себя в руки и станешь отцом для этого мальчика и достойным мужчиной для Эбигейл. Они это заслужили. Джон крепко зажмурился, ощущая, как Артур положил ладони поверх его кулаков на своей одежде. — Хорошо, — выдохнул Джон, и в этот раз Артур первым поцеловал его. Поцелуй был открытым и неряшливым, сплошные зубы и язык. Не отрываясь от его губ, Джон начал вести Артура за собой, пока не наткнулся на ближайшее дерево. Артур прекратил целовать его и обнял, прижимая к себе. — Не прислоняйся к дереву, — шёпотом сказал он, — иначе потом будет болеть спина. — Я не против, — просто ответил Джон и, выпутавшись из объятий, всё-таки впечатался в дерево. Артур не стал спорить. Он навалился на Джона всем телом и принялся кусать за шею, иногда ведя языком и оставляя влажные поцелуи. Руками Джон выправил рубашку из его брюк и, забравшись под неё, принялся водить по груди. От Артура не пахло ни прозрачным мылом, ни одеколоном; были лишь запахи его пота, пороха и крови. Джон вспомнил, что Артур только недавно пережил перестрелку. Он обнял его, чтобы прижать к себе ещё крепче, и Артур оторвался от его шеи, чтобы взглянуть в глаза. — Не надо, — запротестовал Джон, когда Артур потянулся к его ремню. — В чём дело? Джон не ответил, лишь снова поцеловал, выпуская из объятий и зарывая пальцы в его волосы. — М-м, нет, Джонни. Расскажи мне, в чём дело. Артур положил руку на пах Джона и огладил его. Прикосновение почти не чувствовалось. Джон провёл языком по губам и опустил ладони на плечи Артура. — Ты сказал, это в последний раз. — Именно так я и сказал. — Я не хочу, — продолжил Джон, до боли сжимая плечи Артура, — чтобы он заканчивался так скоро. Артур понимающе посмотрел на него и надавил на член, заставив Джона до боли вжаться в дерево спиной. — У нас не так много времени. Джон хрипло и отрывисто рассмеялся. — У нас никогда его нет. Я хотел бы, — он опять обнял Артура, притягивая его к себе. Грудь к груди, щека к щеке. Своим бедром Джон чувствовал его возбуждение. — Чтобы ты взял меня, как женщину. Артур подался бёдрами вперёд. — Уже поздно, Джон. Наверное, давно уже стало поздно. — Ты прав, — пробормотал Джон и позволил наконец Артуру разобраться с его ремнём. — Ты как всегда прав. Он сам расправился с застёжками на джинсах Артура, и, даже не припуская их, вытащил затвердевший член, чтобы провести ладонью от основания до головки. Артур негромко выдохнул и посмотрел прямо в лицо Джона. Он стоял напротив солнца, и его глаза были тёмными, широко раскрытыми, с огромными зрачками. Щёки и скулы покраснели, волосы растрепались, по шее и лбу стекали капли пота. Джон зажмурился, стараясь навсегда запечатлеть это в памяти, когда рука Артура нащупала его член и он попытался подстроиться под ритм Джона. Дышал Артур глубоко и хрипло, но держал Джона за бедра уверенно, явно не желая отпускать, рука по плоти двигалась быстро и не смыкалась до боли — в этот раз он не играл с Джоном, не дразнил его. Джон замычал от удовольствия, когда Артур начал большим пальцем водить по головке, и сам сжал в кулаке мошонку Артура, принявшись гладить её пальцами. Кончить от этого было сложно, и Артур недовольно прохрипел что-то, прежде чем сцепить зубы на шее Джона, заставив его охнуть и покорно вернуть ладонь на член. Артур разжал зубы, чтоб зализывать укус, хотя тот и так был несильный — следов точно не останется. Он провёл шершавым языком от шеи к груди и остановился у ключиц, прямо у самой границы с одеждой. Слабый ветер коснулся высыхающей дорожки слюны, и по телу Джона побежали мурашки. Артур схватил его за задницу, заставляя поднять ногу, и закинул её к себе на бедро. Стоять на одной ноге, особенно дрожащей, оказалось труднее, но Джон послушно обвился вокруг Артура. Он был близок, но меньше всего хотел, чтоб это заканчивалось. Джон попытался убрать руку Артура, но тот, словно понял его намерения, ударил его по запястью и продолжил дрочить ему в быстром темпе. Джон сдавленно выругался себе под нос, и оргазм растёкся от паха по всему животу, заставив его запрокинуть голову и чуть ли не удариться затылком о дерево. Руки тоже задрожали, его всего повело в сторону, но он не прекратил водить ладонью по стволу Артура. Кончая, Артур сильно сжал пальцы на бедре Джона. Брови взметнулись вверх, краснота с щёк сползла на шею, и блестящие от слюны губы приоткрылись, чтобы с них сорвался громкий выдох. Джон снова запрокинул голову и закрыл глаза. У них ни на что не было времени. Они поспешно привели себя в порядок, проверили лошадей и встали посреди дороги. Джон глотал невысказанное, Артур тоже молчал. — Будь достойным человеком, Джон, дай своей семье всё, что они заслужили, — повторил наконец Артур свои недавние слова и залез в седло Зенобии. — Давай найдём Джека и вернём его к матери. Джон ласково провел ладонью по шее Старика и посмотрел на катящееся к горизонту солнце. — Хорошо. Он обещал Артуру.