Куда пропадает Луна

Звёзды блестят на чёрном покрывале неба, мерцая, будто бы зазывая поиграть. Серебристый шар Луны висит средь мелких бриллиантов, засвечивая их отчаянные попытки донести свой свет людям. Ветер призраком гуляет меж многочисленных многоэтажек, тенью залетая в подворотни, завывая, пугая кошек. Будь это древняя Великобритания, люди бы точно подумали, что это баньши разыгрались не на шутку, предвещая скорую смерть. Но на дворе двадцать первый век, а неоновые надписи на зданиях гласят на корейском. Ночь выдалась холодной. Минхо и Хёнджин прокатались по городу практически целый день, истратив почти полный бак бензина всего за несколько часов безостановочной езды. На часах десять вечера, а оба парня сидят около какого-то обрыва, наблюдая, как город медленно погружается в сон. Телефон Хвана давно сел, но его это ни капельки не волнует — вряд ли отец отвлечётся от ежедневной попойки со своими дружками ради того, чтобы позвонить сыну, который так и не вернулся домой из школы. Да и самому Хёнджину как-то глубоко фиолетово, что там скажет его отец. Авторитета в этом мужчине он не видит уже давно. С Минхо комфортно просто находиться рядом. Даже не обязательно о чём-то разговаривать. Что-то такое есть в присутствии старшего, какая-то определённая аура, которая позволяет предельно чётко чувствовать его без надобности слов. Они сидят прямо на траве, не особо беспокоясь о сохранности своих штанов. Их плечи вновь соприкасаются, точно так же, как и чуть более двух недель назад на том самом балконе. Минхо докуривает шестую сигарету, а Хёнджин пятую. Им уютно вдвоём. — Расскажи о себе, хён. Наконец решается нарушить тишину Хёнджин. Он смотрит на Кота, а тот, в свою очередь, щурится в ответ. — Что ты хочешь узнать, Джинни? Уменьшительно-ласкательное само непроизвольно вырывается изо рта Ли. Он с неким удовольствием наблюдает за тем, как мягкий румянец расползается на чужих скулах. — Что-нибудь, что никто другой не знает. Говорит Хван, совершенно не стесняясь своей немного неординарной просьбы. Они знакомы всего ничего и просить такое просто неприлично, но всё всех устраивает, ибо Минхо лишь улыбается на это, ненадолго задумываясь. — Я верю в реинкарнацию. Спустя некоторое время отвечает Ли, наблюдая за реакцией Хвана. Тот пару раз хлопает глазами, но совершенно не выглядит удивлённым. От Ли Минхо стоило ожидать чего-то подобного. Про таких, как он, говорят: «он не с этой планеты». Этим он и заинтересовал Хёнджина ещё в их первый разговор. Было такое чувство, что Ли понял его. Просто взял и понял, как никто и никогда не понимал раньше. Минхо был первым, с кем Хёнджин действительно хотел чем-то поделиться: своими взглядами на жизнь, своими мыслями, своей историей, в конце концов. Хван Хёнджин тоже верит в реинкарнацию и теперь гадает, кем же они могли быть в прошлых жизнях. Старший-то точно был котом. Наглым таким, с вечно довольной мордой и азартом в глазах. Хёнджин улыбается своим же мыслям. — А ещё я люблю кошек. Очень. Будто бы в подтверждении мыслям Хвана озвучивает Минхо. Он сейчас смахивает на ребёнка. Говорит просто и легко. Хёнджин совершенно не удивляется сказанному, скорее, его поражает то, что никто из окружения старшего не знает об этом. Смотрит слегка сконфуженно на нового приятеля. — Никто не знает, что ты любишь кошек? Будто бы не особо веря в сказанное, спрашивает Хёнджин. Старший утвердительно кивает, не понимая, почему подросток так удивлён. — Это же понятно по первому взгляду. Тихо добавляет Хван, хмурясь. Минхо заливисто смеётся. Его смех проносится над ночным городом, теряясь меж стволов многоэтажек. — Не все так проницательны, как ты, лунный мальчик. Отсмеявшись говорит старший. — А почему именно кошки? Спрашивает Хёнджин. Ему действительно интересно узнать побольше о предпочтениях своего хёна. Он невольно запоминает каждое слово старшего, фиксируя на загвоздках сознания, добавляя чуть больше информации к списку, именованному «Ли Минхо». — Они классные. — говорит Ли, даже не задумываясь. — А ещё они, по большей степени, одиночки. Не зависящие ни от кого, полагающиеся лишь на себя. Хёнджин ухмыляется, понимая, что старший только что дал точную характеристику самого себя. — Описываешь себя? Дразнит младший, а до Минхо не сразу доходит смысл сказанного. А когда доходит, то он тихо смеётся, возвращая свой взгляд ночному городу. — Видимо, так оно и есть… Знаешь, я всегда предпочитал кошек людям. Они хотя бы не предадут тебя ради собственной выгоды. В голосе читается горечь, которую Хёнджин слишком хорошо понимает. Сам испытал предательство не раз. Минхо начинает открываться ему, сам того не замечая. Обычно, он сторонится людей, предпочитая обходить провокационные вопросы по типу «расскажи побольше о себе» стороной. Однако с Хёнджином всё по-другому. Ему почему-то хочется открыться. Быть может, Минхо просто, наконец, поддался истошным воплям сердца, которое устало жить взаперти и нести всё на себе, без возможности с кем-либо поделиться. А может, это просто потому что Хёнджин сам по себе какой-то другой. Слишком знакомый. Будто бы они уже давным-давно знают друг друга и живут вместе несколько лет. — Мне бабушка всегда говорила, что страшнее человека — зверя нет. Животные преданные, если они любят — значит, любят самой искренней любовью, не ища ничего взамен. От людей такого не дождёшься. Поясняет Хёнджин, тоже переводя свой взгляд на город. Минхо поворачивается, смотрит пристально своими большими кошачьими глазами. — Не веришь в любовь, Хван Хёнджин? Младший ловит его взгляд, наблюдая за тем, как в тёмных, почти чёрных глазах напротив играет звёздный небосвод. — Не верю. Люди прикрываются ей, чтобы получить выгоду, и не важно какая она будет и в чём будет заключаться: чужое внимание, физический контакт или даже просто переизбыток чувств. Все хотят захлебнуться в любви настолько сильно, что порой сами себе накручивают чувства, которых на самом деле нет. Тебя используют, даруя мнимую надежду на светлое будущее, обещают, что всегда будут рядом, клянутся, что любят, а потом бросают. Ты тонешь в слезах и чувстве вины, ненавидишь себя, днями напролёт проклиная все счастливые моменты, которые, как назло, появляются под веками каждый грёбанный раз, когда ты закрываешь глаза. Образ, выжженный на задворках разума, убивает изнутри. А потом ты узнаёшь, что тобой, в буквальном смысле, попользовались, чтобы выиграть какой-то там спор. Так что да, хён, любви, как таковой, не существует. Голос Хвана холодный и острый, в нём читается обида, выращенная разбитым сердцем. Минхо становится жаль этого мальчишку. Он думал, надеялся, что Хёнджин ответит ему что-то банальное, по типу «ну какая любовь в семнадцать лет?». А оказалось, что Хван на своём горьком опыте пришёл к подобному заключению. — Но есть же люди, которые полюбят тебя ни за что. Полюбят тебя таким, какой ты есть. Полюбят просто так. Минхо пытается достучаться до своего младшего, но тот лишь горько усмехается. — Такой взрослый уже, а до сих пор веришь в эти сказки о любви для тринадцатилетних девочек? Хёнджин говорит с каким-то явным ядом. Минхо задаётся вопросом, где же тот мальчишка, которого он смог разглядеть в этих светло-карих омутах, и почему сейчас прячется за выстроенными стенами обид и предательств. — В твоей жизни непременно появится человек, который сможет показать тебе настоящую любовь, доказав, что она бывает бескорыстной. Он научит тебя любить и быть любимым. С грустной, но мягкой улыбкой говорит Ли. Хёнджин фыркает, напоминая старшему хорька. — Кто? Ты, что ли, хён? С издёвкой спрашивает Хван. В его голосе вторым тоном Минхо слышит чистое отчаяние. Он слышит плач ребёнка, которого просто недолюбили. Хмыкает в ответ. — Быть может. Кто знает, что нас ждёт в будущем? Хёнджин на это лишь закатывает глаза, отмахиваясь от старшего. — Всё, закрыли тему, хён. Минхо лишь пожимает на это плечами, предпочитая не продолжать неприятный для младшего разговор. Он не хочет насильно лезть в чужую душу, зализывая раны. Если он понадобится Хёнджину, то младший сам откроется ему, когда будет готов. А Минхо примет, ведь у него отроду была просто изнуряющая привычка помогать всем, кто в этом нуждается, несмотря на ненависть ко всему миру. Синдром спасателя. Но сейчас явно не время влезать в чужую жизнь, как бы того не хотелось. Минхо привозит его домой где-то в начале двенадцатого, ибо младший наотрез отказывался уезжать, твердя, что его отцу по барабану в каком часу он приедет — он всё равно будет слишком пьяным, чтобы заметить. Они стоят у подъезда, а Хёнджин отчего-то мнётся, не решаясь открыть рот. — Только не говори, что ты забыл ключи. Дразнит старший, пытаясь разрядить обстановку. На губах Хвана на долю секунды появляется улыбка, прежде чем он вновь становится серьёзным. — Прости, что был резок сегодня. Хёнджин всё-таки выдавливает из себя извинения. Они всегда давались ему довольно трудно, но всю дорогу назад совесть практически заживо сжирала изнутри. Он не мог не извиниться перед хёном. На губах Ли появляется добрая ухмылка. — Ничего страшного, забудь. Я полез не в своё дело. Отмахивается Минхо, протягивая руку, позволяя себе аккуратно погладить младшего по голове. Волосы под пальцами, на удивление, оказываются безумно мягкими, хоть и выжжены в блонд. — Я не ребёнок. Тихо говорит Хван, хмурясь на действие старшего. Это заставляет Минхо засмеяться, на что Хёнджин хмурится лишь больше, а к щекам приливает лёгкий румянец. — Топай домой, не ребёнок. — с улыбкой дразнит Ли, а потом добавляет, — Номер свой, кстати, дай. Хёнджин быстро вбивает свой номер в контактный список чужого телефона. Минхо улыбается, в ответ диктуя свой. Оба парня прощаются с улыбками на лицах, а в их телефонах теперь становится на один контакт больше. Помимо Бан Чана, Чанбина, Джисона и пару номеров по работе, у Минхо в телефоне теперь красуется контакт под именем «Лунный Мальчик». А у Хёнджина помимо Феликса и отца, теперь номер под простым названием «Кот».

~~~

Этой ночью Ли Феликс плохо спит. Татуированный придурок Чанбин, со своим взглядом и комплиментами, никак не вылезает из головы. Белокурый раздражённо стонет, переворачиваясь на спину, взглядом упираясь в потолок. — Задолбал.. Шепчет в темноту Ли, гневно сжимая простыни в кулаке. Он не понимает почему этот парень никак не хочет покидать его мысли. И вроде бы он сейчас должен думать совсем о другом человек, о своём парне, который является прилежным студентом юридического факультета, но в голове магическим образом сидит лишь Со Чанбин — двадцатилетний парень, учащийся на тату мастера. Феликс смотрит на время, включая экран телефона. Три часа ночи. Ему на тренировку по танцам скоро вставать, а он так и не смог сомкнуть глаз, переигрывая сказанные слова нового знакомого. Они идут бок о бок, и Феликса начинает порядком раздражать чужой пристальный взгляд, который он ощущает на себе всю дорогу. Они практически не обмолвились и словом с тех пор, как отошли от кафе, лишь обменялись типичными приветствиями. Присутствие Чанбина хоть и весьма ощутимое, но, на удивление, ничуть не напрягающее. Лишь взгляд пронзает до глубины души. Со смотрит будто бы сквозь тебя, сразу заглядывая внутрь, видя насквозь. Такое чувство, что ты абсолютно открыт перед ним, даже если он не знает совершенно ничего о тебе. К таким людям обычно тянутся другие. Те, кому очень нужна помощь и поддержка; те, кто ищет кого-то, в ком можно утопить свои тревоги и переживания. Феликс всегда сторонился таких людей, ведь не особо любил рассказывать о себе. Людям и без него проблем хватает. Он всегда был тем, кто скорее выслушает, нежели будет делиться своими тревогами, хоть их у него было предостаточно. Другим просто не нужно заполнять голову его проблемами, он сам их решит, не потревожив никого. — Хватит так смотреть на меня, это смущает. Тихо просит Феликс. Ему не то чтобы некомфортно, просто чужой взгляд действительно слишком ощутим. Ли чувствует себя так, будто бы его оценивают. Чанбин улыбается, замечая лёгкий румянец на щеках напротив. — Ты красивый, вот я и смотрю. Просто отвечает Со, как что-то само собой разумеющееся. Феликс узнает ещё одну вещь о новом хёне — он прямолинейный и всегда говорит то, что у него на уме. За словом в карман не лезет. Ли от сказанного смущается ещё больше. Он никогда не считал себя особо красивым, хоть и получал комплименты. Парнишка с лучезарной улыбкой просто никогда не видел себя со стороны. — У меня есть парень. Выпаливает Феликс, сам не понимая почему посвящает абсолютного незнакомца в такие подробности своей жизни. Чанбин молчит пару секунд, а в его глазах Феликс улавливает что-то отдалённо похожее на сожаление, но затем на губах появляется довольная ухмылка. — Это не изменяет того факта, что ты красивый, Феликс. Говорит Чанбин, а Ликс моргает пару раз, переваривая сказанное. Он чувствует себя, по меньшей степени, идиотом. Они доходят до дома Ли в относительной тишине. Чанбин всё ещё пялится, а Феликс не предпринимает попыток разговорить и узнать больше о новом знакомом. Ликси вообще парень тихий. — Мы пришли. Оповещает младший, останавливаясь и поднимая взгляд на Со. Чанбин кивает и улыбается, пряча руки в карманы джинс. Молчание затягивается, а Феликс и не замечает, как сам уже засматривается на татуировку змеи. Становится неловко. Кровь приливает к щекам, и он спешит отвести взгляд. Чанбин на это лишь щурит глаза и улыбается. — Могу я хотя бы номер твой попросить? Спрашивает старший, пытаясь поймать взгляд Ли. Феликс думает, что это было бы не очень правильно по отношению к его парню, но отшивать Чанбина вот так не хотелось — слишком жёстко и некрасиво. Тем более, Со кажется ему довольно нормальным. Феликсу с ним спокойно. Он поднимает глаза, смотрит в омуты напротив, не боясь, что его прочтут изнутри. — Да, конечно. Улыбается он, диктуя свой номер, позволяя позвонить на него, чтобы на экране телефона высветился чужой контакт. Позже, он запишет его как «Хён». — Ну, я пойду тогда. Спасибо, что проводил меня. Говорит Феликс, натягивая рукава школьного пиджака на костяшки пальцев — одна из вечных привычек. Чанбин кивает, прощаясь, наблюдая за тем, как солнечный мальчик разворачивается и идёт к подъезду. Феликс красивый. Очень. — Я являюсь ценителем искусства, Ли Феликс. А ты красивее самой Мона Лизы. Говорит Чанбин вслед младшему. Он так и не засыпает до самого утра. За окном уже светло, и птицы во всю поют, а Феликс лишь прячет голову под одеялом, в мыслях проклиная этого Со Чанбина. — Феликс, милый, пора вставать. Зовёт мама из-за закрытой двери. У Ли вырывается жалобное хныкание. Ну вот и за что ему это всё? Он нехотя поднимается, волочась к зеркалу. — Ну привет, чудовище. Здоровается он с самим собой, замечая тёмные круги под глазами, да взъерошенные белые волосы. Отличное начало дня, не так ли, Феликс? Он кое-как замазывает синяки тональным кремом, чтобы мама меньше волновалась за состояние своего детища, расчёсывает волосы и выходит из комнаты, прихватив с собой рюкзак со сменной одеждой. Мама на кухне встречает его с тёплыми объятиями и поцелуем в лоб. У Ли всегда были безумно хорошие отношения с родителями. Поэтому такое приветствие матери было чем-то обыденным, вызывая улыбку на губах Феликса. — Будешь кушать или сразу пойдёшь? Заботливо спрашивает мать, проводя тонкие пальцы через сухие пряди сына. Ликс блаженно прикрывает глаза на секунду. Для мальчика он был слишком покладистым и тихим, никогда не перечил. Многие бы назвали его «маменькиным сыночком», но Ли глубоко пофиг. Он не видит ничего постыдного в столь тёплых отношениях с мамой. — Нет, спасибо. Мне ещё нужно за Хёнджином забежать, мы договаривались вместе пойти. Объясняет Феликс. Голос у него хрипит больше обычного. Миссис Ли мило улыбается сыну, кивая. — Передавай Джинни привет и скажи, чтобы почаще заходил, а то я его в последнее время мало вижу. Говорит напоследок женщина, на что Ликс лишь закатывает глаза, но улыбается. Иногда ему кажется, что родители считают Хвана своим вторым сыном. Хёнджина Феликс встречает на входе в подъезд старшего. Друг выглядит так же хреново, как и он сам. Уставший. — Бурная ночка? Спрашивает Ли, лукаво щурясь. Хёнджин на это лишь смеётся, толкая друга в плечо. Он действительно почти не спал из-за того, что всю ночь проболтал с одним наглым котом по телефону. Старший мило заснул под утро, переставав отвечать на вопросы Хвана. — Я смотрю, у тебя тоже. Феликс лишь кивает. У него от Хёнджина секретов нет. — Чанбин под кожу залез? Спрашивает Хёнджин, начиная идти в сторону танцевальной студии. Феликс удивлённо смотрит на него, а старший лишь улыбается. — Минхо рассказывал о нём. Сказал, что Чанбин — парень, которого, повстречав раз, не забудешь никогда. Поясняет Хван, задумчиво поднимая взгляд к пасмурному небу. Минхо много рассказывал о Чанбине, о том, как с ним познакомился и как тот важен для него. По большей степени, он утешал разволновавшегося Хёнджина тем, что Феликс действительно в надёжных руках рядом с Чанбином, и что этот парень довёл его до дома в целости и сохранности. — Есть такое.. — уныло отвечает Ликс, вздыхая как-то обречённо. — Этот чёрт мне всю ночь спать не давал. Никак не хотел из головы вылезать со своими комплиментами. Хван снисходительно смотрит на своего друга, лукаво щурясь, явно ожидая пояснения данного предложения. Ликс лишь закатывает глаза. — Не смотри на меня так, это ничего не значит, я его знать не знаю. К тому же, у меня есть парень. Говорит Ли, а в его голосе Хван слышит нотки неуверенности. — Для симпатии не нужно много разговоров, знаешь ли.. Феликс лишь повторно закатывает глаза, явно раздражаясь. Он и так не спал целую ночь, а теперь ещё и Хёнджин со своей дурацкой философией лезет. — Это мне говорит главный филофоб во всей округе? Хёнджин удивлённо моргает на слова друга. — А это тут причём? Спрашивает, хмурясь. — Не причём. Забей. Проехали. Отчеканивает Феликс. Хван принимает границы младшего, не настаивает на развитии диалога, ведь видит, что Феликс сейчас явно не в настроении. Однако в голове плотно заседает мысль: Ли Феликса очень сложно зацепить. Этот парнишка хоть и испытывает безграничную любовь ко всему что движется, но поистине заинтересовать его довольно сложно. В человеке должно быть что-то действительно уникальное, чтобы Ли смог обратить на него внимание. А тут он не спит всю ночь из-за какого-то начинающего тату-мастера, с которым, если верить его же словам, они даже особо и не говорили. Странно это всё. Да и Минхо обмолвился о том, что, если Чанбин положил на кого-то глаз, всегда привык добиваться своего. Это должно настораживать, но внутри Хвана почему-то лишь умиротворение. Он проникся Со, даже толком его не зная. Он просто поверил на слово всем рассказам Минхо. То, с какой теплотой старший говорил о своём друге, формировало лишь положительное впечатление о нём. Хёнджин был готов доверить ему своего Феликса. В отличие от нынешнего парня младшего, Чанбина он хотя бы видел.