Два начала

— Нам только нужно время, — произнёс Лето с улыбкой на лице. — Да, герцог. Все что нужно нашему Дому, — это ещё немного времени. Повисшую тишину нарушил кашель Дункана: — Герцог, мне есть что добавить, — он поднял взгляд и продолжил: — Возможно это ещё одни сказки фрименов, но, боюсь, что единственный выход — это проверить лично. — В чем дело? Я думал, что отчёт по миссии ты предоставил в лице Стилгара. — Это касается дня «очищения», — отчеканил Дункан и сжал челюсть. — Смею предполагать, что дочь Арейсов жива, — он помедлил, — жива и находится на Арракисе. Пол чувствовал, что проваливается. Почва медленно проседала под ногами и затягивала. Он перевёл взгляд на отца, затем на Халлека и сглотнул. Было ясно, что если выжил хоть кто-то из прямой линии Дома Арейсов, то конец императора уже настал. — Невозможно, — Гурни провёл рукой по лбу и оттер пот. — Я лично был на спасательном корабле, когда все произошло. Их планету разнесло в щепки. Планету, Дункан! Рядом не было ни шлюпок, ничего, на чем она могла бы улететь. Что за…? Лето поднял правую руку, и Халлек замолчал. — Простите, герцог. — Дункан, как ты получил эту информацию? Айдахо поправил липучку на перчатке и, нахмурившись, выпалил: — Я видел ее изображения. Единственные на всей планете. Они называют ее матерью пустыни, говорят, что одним взмахом руки «Ийчойя» может менять облик барханов, температуру воздуха и даже говорить с червями. — Ийчойя? — голос Пола надломился. — Что это значит? — Это переводится как «вечная». Никто не верит, что она — представитель великого дома. Все твердят, что она была здесь «всегда». Я не уверен, что они всецело понимают, кем она может являться. Более того, — Дункан взглянул на Пола, — фримены твердят, что Муад’диб и Ийчойя имеют одно лицо на двоих. — Она? Ийчойя? — Пол встряхнул головой и наконец пришёл в себя. — Почему ты не называешь ее настоящего имени? Дункан принялся снова поправлять перчатку и упрямо молчал. — Потому что, — Лето подошёл к сыну и положив руку на его плечо продолжил, — причина уничтожения планеты Тландита — наша вина. Пол увяз ещё сильнее. — Я могу направиться в свои покои?  — Да, — произнёс герцог внимательно смотря на сына. — Я приду для разговора позже. Младший Атрейдес быстрым шагом покинул зал. Пытаясь не бежать, он вспоминал тот день. Вспоминал «ее». После сказанного отцом имя словно вылетело из головы, «она» казалась такой эфемерной, ненастоящей. Обманчивой. Имя девушки, чей Дом пал в пример Другим домам, больше не играло никакой роли. Арракис превратил ее в Ийчойю как и его превращал в Муад’диба. День «очищения» настал в его тринадцать. Семья Арейсов и его семья были безумно похожи. Жены обоих отцов были ученицами ордена Бене Гессерит. Оба клана не одобряли политику империи и вместе враждовали с Харконненами. Только Арейсы в открытую вступали в разногласия с правителем известной вселенной. Все произошло быстро. Он проснулся утром, в воздухе, впервые за тысячу лет пропахшем гарью, витало напряжение. Мама не находила себе места и не желала отвечать на его вопросы. Халлек отсутствовал уже неделю, а Дункан был крайне рассеян на тренировках. Но он не обратил внимания. В тот день мальчику подарили его первый кинжал. Он помнил его до чёрных точек перед глазами: каждую мелочь, чувство тяжести в ладони, холод и запах металла. Крови. Он помнил выгравированные на нем гербы двух семей: ястреб обвитый золотой змеей. Пол помнил отблеск взрыва далёкой планеты на его острие. Видел расходящиеся от взрыва «волны» в отражении и боялся поднять голову к небу. Тогда он убрал кинжал в ножны и медленно отправился в спальню. Он знал, что Арейсы, что «она» больше никогда не прилетят на Каладан. Как только двери в покои за ним закрылись, Пол сорвал с себя военный камзол, отбросил его в сторону и направился к письменному столу. Он видел ее в своих снах, почти десять лет «она» приходила к нему: улыбалась, брала за руку и показывала Тландиту. Как же он был слеп. Будущий герцог открыл ящик, почти выдернул его, трясущимися руками достал стопку писем. Дань прошлому, детская игра, которая связывала Пола и… кого? Помнил ли он, как «ее» звали? Бумажные мысли, отосланные за сотни и тысячи световых лет. Младший Атрейдес разорвал ленту, и письма посыпались вниз, он поймал одно наугад. Конверт был влажным, письмо отправленное на Каладан. На Арракисе вся бумага, чернила и эта «лживая» влага казались чужаками. Пол провёл пальцами по первой строчке — «…мне казалось, что я видела тебя во сне…». Он чувствовал запах того времени. «…Во сне был ты и была девушка. У неё были глаза цвета неба над Каладаном. Голубые на голубом…» Ноги его больше не держали, и он осел на пол: — Этого не может быть. А строчки неумолимо бежали дальше. «…Отец сказал, что они хотят устроить наш брак — такая глупость. Я ответила резким отказом. Надеюсь, что ты поступишь схожим образом…» Атрейдес выдохнул и отложил пергамент в сторону, окинув комнату затуманенным взглядом, ещё раз увидел «ее» последнее письмо. Он был уверен, что забыл, хотел верить. Но Знал его наизусть, оно пришло после дня «очищения». Специально проверенное и отосланное по одобрению императора. Прямое напутствие его семье. Весточка из Дома, которого больше не существовало. В нем было всего пять слов. Пол начал смеяться, все встало на свои места. Он начал смеяться громче. Он злился, он был взбешён, он ненавидел свою мать, он ненавидел пророчество. Ему стало страшно. В письме отосланном четыре года назад «она» написала: «Боль была не в коробке.» Император не имел понятия, о чем шла речь. Принял это за страх, за трусость. Пол понимал. Муад’Диб пришёл на Арракис четыре лета назад, и Муад’Диб был женщиной.