Изменчивые Дороги (цикл Миры Странников)

      Сёма чувствовал себя разбитым скорее морально, нежели физически, хотя степень сушняка после бегунка была немалой. Голова болела, мысли путались, а попытка подняться внезапно провалилась. Его трясло мелкой дрожью настолько, что ему казалось, что он не чувствует конечности. Видения сменялись, роились калейдоскопом, но ни одно из них не задерживалось.       Что-то странное разбудило Сиру, что-то внутри дергало, жгло и трясло. Сонным, мутным взором она обвела комнатку, пытаясь сконцентрироваться. Гадкие чувства не проходили.       Поборовшись некоторое время, Сёма отчётливо понял, что проигрывает.       — Пить… — попробовал позвать он, но сухие губы плохо слушались.       Сира скорее почувствовала, чем услышала; и сонно, с трудом разбирая дорогу пошла на импровизированную кухоньку, чтобы налить в чашку воду из котелка. Вернувшись, она поднесла ту к губам Сёмы.       Влага, медленно обжигая, лилась вглубь организма. Сознание крошилось, выдирая из забытья, но зацепиться не получалось.       — Сём, что опять не так сделала? — Сира снова вышла за новой чашкой воды. Или проще взять весь котелок с водой?       Вернулась она с котелком и подала ему наполненную чашку. Сёма жадно хлестал воду, пытаясь напиться, но тряску это не отменяло, как и попытку зацепиться хоть за что-то в этом калейдоскопе. Сира по привычке просканировала Сёму, пытаясь понять и осознать происходящее. Нервы пациента колбасило, словно натянутые струны. Мышцы сводило и трясло, а мозг в то же самое время отчаянно пытался спать.       — Э-э-эр! — позвала Сира, выглядывая из землянки. — Тут Сёме плохо!       Услышав голос сестры, эльф спустился с наблюдательного пункта.       — Что случилось, котёнок?       — Не знаю, — честно ответила Сира. — Но по ощущениям, постоянно пить хочет.       — Давай посмотрим… — они спустились в землянку. Сёма уже снова свернулся калачиком, пытаясь хоть как-то унять тряску.       Подержав его за кончики пальцев, а так же внимательно осмотрев зрачки, эльф задумчиво изрёк:       — А сколько он вчера бегунка выпил?       Сира чуть нахмурилась.       — Я два термоса сделала… Сколько выпил? Не помню…       — Сколько сделала?! — Эрлонд внимательно посмотрел на сестру. — Ты серьёзно? Ох, детишки… А я ещё думал, как он всё успел?       Внутри зарождалась паника, её трясло, губы дрожали, и она едва не разревелась.       — Так, спокойно! — скомандовал брат, усаживая её на кровать рядом. — Лучше за водой сходи. Её много будет нужно. Я пока отвар сделаю. Тут даже магией не убыстрить, само выйти должно.       — Я принесла… Котелок, — она попыталась взять себя в руки, но получалось из рук вон плохо.       — Вот и отлично. Бери и протирай лицо, обтирай губы. Я на кухню. Варить… — он перешёл в соседнюю комнатку и начал там греметь походной посудой. Спустя некоторое время он вернулся с котелком варева и лёгкой усмешкой. — Этим поить понемногу. Больше пока ничем. Не сразу, но он утихнет и просто уйдёт в сон. Правда к зениту он нам все кусты окрестные затопит…       Сира кивала, продолжая тряпочкой обтирать лицо мужа, заодно смачивая его обильно слезами, которые не успевала смахивать. Под сердцем не унималась Лари, видимо, её переживание передалось и ей.       — Тебе тоже отвара можно. Он успокоительный, а то, не дожидаясь зенита, нас затопишь ты. Слезами… — он протянул ей кружку, полную пряного напитка. — Только для ускорения процесса я немного мочегонного добавил, так что тебе не больше двух кружек. Пей…       Сири с кивком выпила одну.       — Двух в день или час? — уточнила она на всякий случай.       — В день, — спокойно ответил брат. — Надо его к зениту на реку выгнать, а то лагерь по запаху потом найдут!       Он улыбался, отпаивая неуёмного крылатого и следя, чтобы сестра допила вверенную кружку. Успокоение пришло только минут через двадцать, и какое-то относительное, мерзкое, словно голову опустили в вату, только вот внутренние ощущения вырвать забыли, но хотя бы Лари успокоилась и перестала пинками высказывать недовольство.       Говорить Сира не могла, боялась, что, если скажет хоть слово, хрупкое и столь шаткое спокойствие, достигнутое благодаря отвару, лопнет как стеклянный шарик, попавший под пресс. Точно также разрывая в клочья душу. Сира молча продолжала протирать кожу Сёме, иногда касаясь ставшими такими родными чешуек, давала ему пить и старалась не плакать, хотя время от времени смахивала со щёк редкие слезинки.       Эр проверил дорогу и снова вернулся.       — Вас хоть чему-то, кроме силы, учили? — спросил он у младшей сестры.       Она вздрогнула, но вместо ответа просто кивнула.       — Не всё и не всегда нужно лечить силой, — спокойно начал он. — Бывают ситуации, как сейчас, где сила даже вредна.       — Я знаю, — промямлила Сира, не удержав всхлипов, она немного заикалась. — Просто не подумала об этом… Сейчас…       Он подошёл и обнял её, погладил, рефлекторно успокаивая и вливая сил.       — Твои слёзы тоже не помогут. Лучше настреляй нам дичи. Я ему сделаю бульон, а на вечер будет вкусное жаркое. Хорошо? Только не уходи далеко…       — Я поняла, — кивнула Сира, выбираясь наверх, и взяла в руки лук. Стрелять было проще.       Когда Сири вернулась в лагерь, Сёма уже сидел на краю поляны, закрыв глаза, прислонившись к стволу дерева и ловя ноздрями травяное многоцветье запахов. На приближение жены он ответил широкой улыбкой.       — Эр сказал, что я напугал тебя сегодня утром. Прости меня, малыш… — и он повернул голову в её сторону, не открывая глаз. Она метнулась к нему, бросив всё, обняла и тихо всхлипнула.       — Какая же я у тебя дура!       — Не, это я… Боялся не успеть к приходу Эра схрон закончить… — он положил голову ей на ладони. — Вот и рискнул перебрать.       — Я должна была знать!       — Ну не надо… — он медленно открыл глаза. Вместо привычного изменчивого пламени на неё смотрело чистое серебро с провалом зрачков. — Ты же видишь, всё хорошо…       — У тебя глаза цвет поменяли, как и тогда, когда мы Шагнули на Сайр в первый раз.       — Сайр он такой… Хаоситов не любит! — он смеялся, пламя погасло, а вместе с ним ушло ощущение, что муж где-то очень далеко. Он снова был рядом, снова был только её.       — Очень не любит… Не зря всю базу хартши накрывает кучей недомоганий!       Сира присела рядом с ним, положив свою голову мужу на колени, и смотрела одновременно вверх на небо и на его лицо. Его ещё потрясывало. Несколько часов беспокойного сна сделали своё дело, но он боялся показать ей, что ещё не отпустило.       — Надо бы дичь обработать… — начал он, неуверенно пытаясь встать. Лёгкая дрожь прошла по рукам, но они уже хотя бы не сложились.       — Нет, что ты… я сама! — она тут же поднялась. — Сиди, отдыхай!       Он придержал её за руку.       — Сильно испугалась? Прости… Я забыл предупредить…       — Да нет, мы же всё это проходили, но из головы половина выветрилась, рассеянная я стала…       — Это бывает… — он отпустил руку и постарался выглядеть максимально спокойным.       Сира улыбнулась и отправилась потрошить, ощипывать и разделывать то, что она наловила. Сёма сидел и наслаждался передышкой, пока не пришёл Эр. Наставник возник практически бесшумно, заслонив собой солнце. Вид старшего был уставший и замученный. Тот сел рядом, глядя на то, как сестричка научилась за эти месяцы ловко разделывать зверьков и птиц.       — Надеюсь, она травы по своей растерянности или изменения восприятия не перепутает.       — Убери буянку от греха подальше… А то, если перепутает её, тебе будет проще прямо со мной за шкирку Шагнуть под стены форта!       Эрлонд встал, дошёл до кухни; послышался восклик сначала наставника, затем жены. Сёма замер, а потом рассмеялся.       — Ну что, Эр… Диверсия на лагерь состоится?! — спросил он, медленно подходя к кухне.       — Да… но есть придётся… с эстрагоном. Зато токсикоза не будет…       — Ну что ж… — рассмеялся Сёма. — Хотя бы токсикоза у меня не будет! Может, и от бегунка немного ещё снимет…       Эрлонд усмехнулся.       — Элина сборка всё что угодно снимет.       Сира слегка насупилась, но была вроде довольна. Сёма спустился к ней поближе, обнял сзади и довольно прошептал ей на ухо:       — Лучик мой Рассветный…       Она тут же вся расплылась как лужица, расслабляясь в его руках и чуть откидываясь назад.       — Твой, — тихо прошептала Сира, целуя мужа.       — Эр, вам бы поспать… Обещаю, я пока никого пугать не намерен! Могу только кушать вкусняшку и набираться сил для подвигов!       — Да-да, конечно, — улыбнулся эльф. — Я пока пойду, а вы покушайте… Только до вспышки не доводите — не прикроем иначе.       Драконид покраснел в синхроне с ушами жены.       — Мы… Об этом даже не думали… — начал он едва ли не извиняющимся голосом. — У вас просто вид сейчас, что, если вы не поспите…       — У меня всегда такой вид, — подмигнул Эрлонд, поднимаясь на поверхность.       Чмокнув жену и почесав её за ушком, Сёма пошёл следом за наставником. Что-то тянуло его сегодня к этому остроухому эльфу, а может, он просто боялся оставить его один на один с мыслями? Когда он вышел, заметил, что тот стоит и разговаривает с Лис чуть дальше, под деревьями.       Понимающе кивнув, Сёма вернулся в землянку к жене.       — Если ты меня сейчас не покормишь, я обижусь! — констатировал он.       — Всё в порядке? Ты куда-то так быстро выбежал? — она чуть улыбнувшись, зачерпнула еду ложкой и протянула ему почти под нос.       — Я… — он быстро проглотил содержимое ложки. — Не знаю… Боюсь оставлять его одного.       — Из-за Лис? — она потянула его нормально сесть.       Плюхнувшись рядом с ней, он подставил довольную морду и зажмурился.       — И из-за неё тоже. Хотя они сейчас на улице вроде нормально говорят. Посмотрим…       Она подсела ближе и слизнула пару капель соуса. Он резко дёрнулся и посмотрел на Сири с удивлением, а потом, расслабившись, улыбнулся.       — Прости… Это было неожиданно. Я вспомнил! Я же тебе душ обещал! — и он подорвался вверх.       — Подождет душ! — она задорно улыбнулась и снова поднесла ложку к его рту. — Ещё ложечку…       Он проглотил содержимое с азартом в глазах.       — Единственное, что не знаю, как сделать, — это как замаскировать… — извинялся он, проглатывая очередную ложку. — Но я могу его собирать и убирать по требованию!       Она снова сцеловала капельку с подбородка, поглаживая его щёку.       — Мне кажется, стоит обождать… Тебе надо отдохнуть.       — Да, любимая… Я знаю, что ты права. Сейчас доем и украду тебя дальше отдыхать… — он жадно заглатывал еду. — Только сначала всё же проверю Эра.       — Только сначала доешь, — она почерпнула ещё ложку.       — Кажется, кто-то пытается подражать Молли и пытается колобковать своего дракона, — промурлыкал он, не прекращая кушать.       — Ну, до мастерства Молли мне ещё идти и идти. Не думаю, что когда-нибудь его достигну… без должного стимула. И не одной же мне колобковаться, — она коснулась своего животика, продолжая скармливать мужу еду ложка за ложкой.       — Двое на одного — это нечестно! — он рассмеялся, поднимая обе руки. — Я буду вынужден сдаться!       Она наклонилась, обвивая его шею руками и целуя в губы. Он не мешал, наслаждаясь каждым мгновением, хоть и понимал, насколько всё быстротечно. Страх снова всё потерять, хоть и оставался на задворках сознания, но уже не вылезал так часто. Новые проблемы и хлопоты убедили его, что так просто он уже не отделается. Оставалось только жить и идти вперёд.       Опустив руки, Сёма аккуратно обнял ладонями её живот, зажмурился и чуть отстранился.       — Как Лори, сильно не досаждает?       Он чувствовал, что её дыхание сбилось с ритма, когда она отстранилась от него.       — Нет, что ты, она чудо, как и её папочка, — Сира снова улыбнулась тому, как муж часто путает имена.       — Вот и славно… — усталость ещё пыталась брать своё, но он не давал ей прав. — Можно мне ещё тарелку? И надо проверить брата!       Сира улыбнулась, накладывая ещё одну тарелку и подсаживаясь ближе:       — Открой ротик, сейчас залетит жучок! Бж-ж-ж! — озвучила эльфийка летящую ложечку.       — Ты на мне тренируешься, что ли? — он прыснул со смеху, едва не расплескав содержимое. — А можно, пока я буду спать, ты не будешь меня пеленать? Вдруг война, а я с соской!       — Как это без пеленания? А кто соски будет тестировать?       Она уже подготовила следующую ложку.       Сёма отнял у жены ложку и посмотрел максимально умоляющим взглядом. Внутри закипала обида, но он сам не до конца понимал, на что именно.       — Любимая… Пожалуйста! — отставив тарелку, он встал и обнял её. — Не испытывай моё терпение… Я никогда им не отличался. Прости…       — За что? — она не понимала, что сделала не так, она просто хотела о нём позаботиться. — Тебе не нравится? — она обиделась, но, скорее, на себя за то, что не может понять, как сделать приятно любимому человеку, и, спрятав лицо у него на груди, тихо произнесла. — Я просто хочу сделать приятное… Как я сама умею, как было бы приятно мне…       — Я не совсем маленький и уж тем более не лежачий… — тихо буркнул он. — Ты что, хотела, чтобы тебя кормили с ложечки?! Тебе правда это было бы приятно?! Но… Это же так… Унизительно? Вроде правильно сказал… Словно ты ни на что не годен…       Сира, не отрывая головы от его груди, покачала головой.       — Ты что… Это же просто проявление заботы, а иногда… — её ушки покраснели, — вообще прелюдия к… В общем, я хотела просто попробовать, но, как оказалось, это была не слишком удачная идея. И ты меня даже не поцеловал!       — А… прости, — он опустил виновато голову. — Я не понял… Но я исправлюсь! То есть, когда ты меня лижешь или кормишь с ложечки, это ты меня так дразнишь и любишь… Так?!       Её ушки чуть щекотнули его подбородок:       — Ага… близко, ну, думаю, что так… Я просто не всегда умею выразить чувства словами. Показать могу, а вот полностью описать — нет, — она чуть подняла голову, смотря ему в глаза и робко улыбаясь. — И я не лизала, а сцеловывала!       Сёма лишь виновато выдохнул и поцеловал её, мучительно думая о разнице воспитания, сред обитания и описании разных житейских моментов. Правило о том, что извиняться лучше поцелуями, ему по секрету рассказала ещё сестра. Теперь же он его не просто проверял — нагло использовал!       Сначала Сира поплыла в его объятьях, расслабляясь, отвечая, затем в ней что-то словно щёлкнуло, и она отстранилась:       — Ну не нравится, не целуй! — его внутренняя борьба отозвалась в ней, вызывая обиду.       От её фразы он опешил и стушевался окончательно.       — В смысле «не нравится»?! Я же… боялся, что это тебе не нравится или что ты подумаешь, что я так подмазываюсь… Или… Я не знаю что ещё. И вообще… Это же я не понял, что ты хотела, а ты просто меня любишь. Ну не умею я с девчонками общаться! — он был готов уже даже просто встать и уйти, лишь бы не косячить ещё больше, потому что боялся, что теперь она, обидевшись, прогонит его прочь с концами.       Сира сжалась от его слов, словно он её ударил, и попыталась сдержать слёзы:       — Извини… Просто я чувствовала, что ты… как-то странно воспринимаешь, словно обязанность, а я не хочу тебя заставлять ничего делать против твоей воли…       — А… А разве нет традиции извиняться поцелуями? — в голове ехидно засмеялся голос сестры. — Я думал, так положено, что, если хочешь извиниться, обязательно надо поцеловать…       Сира слабо улыбнулась:       — Можем ввести, — она приподняла голову, поцеловав его в подбородок.       — Ну… Нет! Не хочу! — он ответил на её поцелуй своим робким поцелуем в губы. — Тогда мне придется косячить ещё больше, чтобы чаще целовать…       Снова робкая улыбка, прикосновения и лёгкий отзвук обожания по их связи. Целый спектр эмоций, возникающий где-то в глубине её сознания от одного лишь прикосновения к его коже.       — Согласна… тогда нужно придумать, по каким поводам можно целовать…ся… Или повода вообще не нужно?       — Повод нужен, а то мы так с голоду помрём, если будем целоваться без повода, — промурлыкал он ей на ушко. — Прости… Я просто боюсь, что сделаю что-то не так. Что мозги сорвёт и я не сдержусь… Наврежу тебе или малышке… А я не такой сильный, как могу показаться… Мне проще так.       Её ушко чуть дёрнулось в ответ, краснея. Казалось, Сира после его слов была готова броситься ему на шею и зацеловать до смерти, при этом довольно хихикая, но она лишь провела по его скуле ещё раз, с нежностью смотря в глаза.       — Ты у меня самый лучший, это я у тебя дурында…       — Нет, что ты. Это я косячу… Я же не могу тебя понять. Не могу сделать, как ты хочешь и… Боюсь вас потерять. Положи ещё кушать, а то я, пока строил, поесть забыл… Пожа-а-а-алуйста! — он взял её за руки, нежно поцеловал каждую ладонь и спрятал в них лицо. Этот простой жест успокаивал его, грел, и в его восприятии он и был тем самым простым и надёжным способом сказать «я люблю…», но как объяснить это ей, он не знал.       Сира на мгновение прикрыла глаза, погружаясь в теплоту его эмоций, которые он сейчас демонстрировал через их связь; купалась в них, отчего на её лице расцвела тёплая улыбка, а руки погладили его подставленное лицо.       — Моя Леди больше не сердится на меня? — он сам не понимал, почему его это успокаивало, словно убаюкало теплом и нежностью. — Я правда не всегда понимаю тебя. Иногда мне кажется, что я смог понять, почувствовать… Но потом выходит, что это всё лишь мои страхи… Я не хочу вас терять, мой лучик…       — Твоя леди на тебя никогда не сердится, Страж Рассвета, уж тем более до такой степени, чтобы прогнать, да и с разводами у эльфов так себе… Не разводят. Так что придётся тебе жить с этим осознанием, — она посмотрела на своё кольцо. — Подожди, ты что, не воспринимаешь мои эмоции? Странно, я вот твои прекрасно чувствую…       Сёма словно провалился в бездонную пропасть. Нет, он не собирался ничего скрывать или лгать, но сам факт, что она его читает с его же листа, вызвал в нём приступ нескрываемой паники.       — Я… Ну я вижу, когда ты смеёшься или плачешь… — начал он как-то совсем неуверенно, смотря на неё с отчаяньем в глазах.       Она вздохнула:       — Закрой глаза, я постараюсь показать…       — Нет! Не надо! Не смотри! — почти вскрикнул он. — Я не хочу! Я и так пытался сделать, чтобы тебя это всё не касалось, не было грустно, плохо, больно. А ты… Почему?! Зачем?! Ты… Подглядывала!       И он, опустив голову в подставленные ладони, просто расплакался. Больше ему нечего было сказать.       — Я не подглядывала… Прости, Сём, пожалуйста, поверь, — она обняла его, прижимая к себе, как обычно делают матери, и тихо стала напевать старую эльфийскую колыбельную, которую ей когда-то давно, в самом детстве, пел отец.       Она прикрыла глаза, сосредоточившись на собственных ощущениях: это было почти так же, как лечить кого-то, отделяя от себя энергию. К тихой колыбельной добавился очень частный звук, почти шум сердцебиения.       Сначала Сёма попытался вырваться, дёрнуться, но испугался, что сделает ей больно, а в момент, когда Сира запела, ему и вовсе стало не по себе. Он замер в ожидании чего-то страшного.       — Подглядывала… Точно… — пробормотал едва слышно он. — Эту песню мне только один человек пел. Ты знать не могла…       — Её пел мне отец, когда я маленькая болела… — тихо проговорила Сира. — Не веришь — спроси Эра, он её тоже знает.       Она продолжала его легонько поглаживать.       — А мне мать… Правда я никогда слов не понимал, но она часто меня ею успокаивала… — его трясло, страх липкий и приставучий совсем не желал покидать столь благодатную жертву. — Я, кроме как от неё, больше нигде и никогда и не слышал…       — Это эльфийский, о маленьком эльфе, который не хочет спать, но он должен спать вместе с засыпающей природой…       — Я не эльф… — всё ещё нервно, но уже успокаиваясь, пробурчал Сёма. — Можно мне выйти? Подышать… Трясёт немного. Не подглядывай…       Сира кивнула, выпуская его из объятий. Несмотря на то, что было плохо, больно, скорее, даже на себя саму, ей с детства вбивали одну простую истину.       Любишь — отпусти.       Отпусти Ходить, выбирать свой Путь. Если любишь — принимай, каким есть. И она приняла, постаралась понять, но почему-то наоборот сделала только хуже. Не подглядывай… Но как? Если он — единственный ради кого её сердце бьётся? Как выкинуть из головы, если вся она тянется к нему?       Когда Сёма вышел, Сира подтянула коленки к себе, насколько позволял живот и, раскачиваясь взад-вперёд, уходила всё глубже в собственную боль.